Эпоха Вырождения. Сокровенное. Фрагмент

Эпоха Выро(д)ждения

В целом современную эпоху можно назвать эпохой Выро(д)ждения. Существо, каким являлся человек, открываемая человеку как родовому существу, взаимодействующему с другими родовыми взаимодействияи,  родовыми, половыми, семейными, национальными, и племенными, терябт свои возможности по поставлению человечности для человека, интеграции его в со-общности и обеспечения места под солнцем,при всей их отчужденной искаженности не преобразуются в их глубинной алтЕрустичности, но разрушаются, часто вместе с тем, что сделало животное сообщество перичным социумом — включением общения в социальную структуру, что и дало толчок к развитию надбиологическому, хотя и подвергалось отчуждению и угннетению, распадается под действием социальной функциональности в значительной мере – и это вопринимается как рок, фатум, фортупа; это превращенные, отчужденные, искаженные и извращенные формы активнсти и врастающейиз нее сломанной судьбы. Одновременно для человека этой эпохи исчезает тот, кто воспринимает его творчество и поощряет его к творчеству — совокупный человек как человечество, ради которого стоит заниматься творчеством, и современное творчество можно назвать тварчеством, действием, не возвышающим человека до бога, но, наоборот, продолжающим и углубляющим его падение. Для современности важно только одно — верит ли еще Бог в человека, тот самый Бог, которому поклонялись предки. После смерти Бога человек должен взять на себя ответственность за всё, то есть превратить это в этап освобождения своего деятельного бытия но, по-видимому, он еще не готов к этому и продолжает грехопадение уже на свой страх и риск, находя в этом черты собственной природы (иссякающей вместе со совим носителем и создателем – со-обественностью), своей природы в отчуждении понятой как твари, а по такому пониманию природы все и есть несамостоятельная тварь,  в то время как он призван спастись самому и спасти всю тварь, раскрыть  вой образ\идею через подобие\бесподобие миру природы, в котором больще эросного, творческого, чем таннатосного, твАрческого, (тем более – тОвАрческого) в восхождении к Самому Само (Мир умир! М.,2009), что здесь мы рассматриваем как восхожддение и возведение, пре-ображение в поступающем оборачивающемся деятельном — что и есть бытие. Оно присуще латентно и другим уровням существования и из них развилось, и доолжно быть раскрыто. Это касается и со-общественного.. Цель всего человеческого существования и означает его собственное восхождение к собственному Самому и Само,— иначе он погрязнет в частностях и бесполезной погоне за собственными благами, и эпоха Выро(д)ождения, когда теряется  соотношене челловека с другим человеком, ддля которого, соотношения, и нужно это благо, перерастающее в добро, сменится уже откровенным периодом распада, когда помогут уже только заботы о материальных благах подвигать человека на работу в пользу другого (а не развиттием представлений и действий как с иным), так же как сейчас аргументы духовного плана еще могут подвигнуть немногих на творчество в свободе и для свободы. Духовное всё более становится сокровенным, а сокровенное – духовным, однако традиционные духовные практики лишь в малой мере могут играть эту роль для современного человека как предварительные во многом несут черты отчуждения: они относятся как внешнее; а не его собственный дух. Обращенность красоте, добру, истине и своему месту в более совершенном миропорядке, в котором свершается не только существование, но и бытие есть сокровенное существования; она ныне как никогда насущна и остро необходима. Но первой стадией раскрытия бытия есть  раскрытие своего существа и себя как сущщетва в со-общественном. Именно это обеспечивает осуществлление деятельности (в предварительном плане) как совокупного субъекта, что дает возможность блага и добра. Хотя здесь же возникают и рецидивы, восстановление и отчуждение социумного в социальное, этосное. Связанность существованием, угрозой ему и навязываемой борьбой за него, при этом становится особенно мучительной, но именно так существование существенно связывает человека собой. Даже страх смерти не выводит за пределы существования и обращает лишь к ничто, обычно понимаемому как бытие (Хайдеггер, Сартр), а не к бытию, которое затрачивается ради существования, но не творчески, а по ранее заданным маршрутам, по-жиотному, хищнически. В реалии же именно ничто должно быть исторически преодолено, стать свободным этосом дл поэтоса бытия. Поэтому все антрополлогиические, социальные, гуманитарные науки и философии в принципе можно считать этологий челоека как животого вида в его человекосуществовательном, индивидуальном и индивидном существовании, предварительном и авансированном к личности, носителя и свершателя деятельного бытия В отчужденной, перевернутой форме – подчинения послледнего первому, в конечном счете, обще гоминидному интеллекту (интеллигенция в Российском обществе, что характеррно именно для него,в обществе совершает совершенно обратную задачу, по сравнениию с европейским «интеллектуалом») и свободы как детерминизма бытия всё более низким уровнем существования — происходит не только  утрата не только фило-софских, эстетически., и религиозных достижений, что открыто, но скрытно — не раскрытие, ВырАжение бытийных потенций этиих стадиий, а распад, выро(д)ждение, что есть угрооза со стороны обособляющегося, отчуждающегося индивидуального и индивидного, угроза уже не только виду, но и роду. Это и есть теперь уже Выродждение, последний предел разития вида,всё более теряющего свой вид, и лишь очнь большая надежда – ради лика, а не облика, что есть служение только себе ради своег существования вне Осознания, (и именно оно порождает и преодолевает, преобразует интециональность, в истории, без чего сознание – только форма), именно оно что существование дано лишь для того, чтобы служить Иному, как имнимм – себе в ином со-стоянии. Если ранее деятельность, бытие бли сокровенным, стороной труда и творчества, проявлялось как проблески беспредельного, певоначально-стихийного, то теперь они  всё более хищнически эксплуатирются, растрачиваются незобновимые ресурсы торчества и культур ради циилизации,способов деятельного бытия, что и есть жизнь е вообще, а как житие, (что для культур Шпенглер назвал «стилем»), ради форм ради благополучия, ради всё большего потребления, ничто ради. В противномслучае существоваие становится простой затратой времени и ресурсов, ничего не оставляющих не только бытию, но и последующим поколениям. Именно недоверие Иному и Иным характеризует Выро(д)ждение,как Другому и Другим, что оборотной стороной служит безусловное, отчужденное служение Своему, своим, собственным, собсвенности, за которыми не видно Себя иМяния и об-ладания, этому нерефлектированному, достойному не де-струкции и не де-конструкции, а деятельной де-флексии взаиимо-связям, а они стихиийно выделяются не как Я а своё, связи становятсу не отношениями, а распадаются, становятся сугубо утилитарными и возможность творческих отношений, отношений сотворения Нового мира представляются либо смешными, либо невозможными. Человечество и человек перестают быть субъектом(в объективном, и желаемом для деятельного бытия смысле слова),— в реалистском смысле слова,— ответственными за всё бытие, за сущее, но пекущимися только о себе и о себе подобном, что только умножает подобное до беспредельности и приводит к вырождению творческого многообразия до вырождающегося  массового единообразия.Однообразия самого себя.
Вырождение основано на излишнем доверии внешнему, своему, суггестивноому. И резком недоверии Другому, в ущерб сокровенному,гестивному. А не Иному как собственному инобытию и себе Самому как бытию иного.. Только постижение открывает Иное в его непредсказуемости и непонятности; задача заключается в осознании пределов сознания как реакции на страдание от мира, танатос и принятии того, что само это страдание есть путь, эрос, который надо пройти до конца и ступить в его исток – Иное, как основу радости постижения, основанной на их оборачивающей любви и претворении реалности. Эпох Вырождения вообще бедна радостью,; ее место занимает удовольствие. Оно более этосно, социумно в изначальной животности( а о её наступлении предупреждали и Гегель, и Кожев), чем вторичная этосность социиального, поглоотвшего, покорившего  и отчуждающего  алтеруизм (как истинный вид альтруизма, в отличие от алиенации, часто из ервой возникающей и ее скрывающей), даже, чем наслаждение. Особенность удовольствия – упорная повторяемость в условиях незначительных, косметических по существу, монотонных вариацях. Тем самым человек замыкается в существовании, основа которого ; количественные градации и пространство, топические перемещения, оорванные от цельного хронотопа (Бахтин). а не качественное осуществление во времени,хроносе,порождающем и  подчиняющегося   бытию. Первично онираскррываются в со-циальности, в разных видах её раз развития, который чаще всего отчуждаются в господстуюие фомы. Его заменяет любимая метафора – путь-дорога, свобящая бтие к повторимости и геогричности. Выродждение вообще заключается в пренебрежении качественными переходами, осуществлением Иного,; количественное распространение есть репродукция существующего, когда никакое возвышение до самопревосхождения не является существенным, насущным,привычным. Оно в существе есть «самопрозводство», но лишь отчасти и не в главном являющимся ответом на производство себя в соответствии с потребностями внешнего. Самопотребление для ответного потребления внешнего – характрнейшая черта Выродждения, когда для самопроизводства вне и поверх непосредственной потребности не уделяется внимания; а тем самым предается основная задача современности ; Возрождение исходного состояния человечества для его Обращения из обреченности вещам в духовной свободе и душевном совершенстве, новое рождние( в ряду других творческих рождений), одряхлевшего человечества. Иными словами, существо Вырождения – по существу хищническоая затрата ресурсов времени, природы и человечества ради уже беспоезного служения нормам ветхого миропорядка, когда деятельность, в превращенности и искаженности, выступает как как подчиненная сторна труда, служит соцалности, а то и социуму, а труд — подчиняется работе, как последняя  действию, потреблению., а не человек – деятельности как его творению, по существу своему направленной на служение Иному, более совершенному состоянию универсума, его Инобытию.
В целом можноо сказать, что со-циальность, со-общественность, родовое начало, в котром человек выступает не столько как человекосущество природы, а существо не существвования только, но и осуществления, оголяется до первичных институтов, сделавших социальностью, исказившейся при обратном воздействии и искажающимся отуждением и раздроблением — платное воспитание, платное попечение о немощных (включая медицину), платное разрешение насильственных конфликтов, платный контроль за  сексуальностью. То, что в развивающемся и превосходящем себя со-обществе, как в России, сохраняющщей преемство, осуществляется  на уровне особи (особности) и рода, но не довлеющегго над ним, но и принимающегоот него рождающиеся у нее уоввершенствования; что на Востоке стало неизменным и лишь соседствует с современными достижениями, то на Западе разрушается, отрывается, как проклятое прошлое и оголяется регулированием формы – денег и формы – знака, то есть оставляется на выбор самогонеподготовленного индивида, способного поддержать види-момть, форму  раскрывающщейся  в иное со-циальности, при сохранении жесткой социалььной структуры и функциональности, что распространяется и нна политику, котораяв  сущности (и как сущность – присвоенных и усвоенных отрношений, отчужденных социальным интересом, -политики, которая в сущности должна быть политейей, но не «зоон», а людей), остается полем а–гонии, а-гона, уже того, превращается в поле боорьбы за ожжидаемую гонию, борьбу за нее, то есть за возникновение потребного. Поэтому зддесь видится природная необходимость, а не необходимость свободы, аУтономии. ИН-ди-вид остается на стороне «эйдоса», видиимого, наружного, формы, принимая  (гипостазируя) их за вечные и всеобщие сущности (что политично), развивающийся особъю-личностью род проникает, чем дальше, тем больше, к усии, скрытой сути существующего и сущего, не идет на поводу у сущего И. переворачивая его, не подчиняет его свободу себе; Восток жже остаётся в целом на стороне авторитарной доксы. И в ервом, и в ретьем случае род, скрытно поддерживающий индивида или индивидуальость, исчерпывает ресурсы, содержание и окаменевает поддавлением формы, происходит Выродждение. Выражаясь фигурально, на языке енетики, в первом сучае онтогенез становится слишком формальным,  в третьем филогенез застывает, а то значит _ тормозиться эволюция (история), а для челлоека история — ообенно предтоящая, после предыстории,история быттия, уже не овое время, а время  Иное, есть способ ешго существования,— и происходит вырождение. Для личности, ликностти фенотип становится источником развития геноттипа и онтотипа, генома. Эттим происходит отрыв общества от социальности и социумности, их использзования как средства, что еще предстоит, и есть переворот генетической парадигмы(если хотите, Лысенковщина, но не проецированная на природу). При ээтом нет ни вырождении рода индивидом, ни врождения индивида родо-видом. Собственно, отношением особъ(личность)-геном-онтомен (рода не только своего, но и других родов) и описывается цельный человек, при  условии доминировани фенома.Она довольно типичнаа для России, поэтому её можно назвать не только Ро-Уссия, но и Ро(до)ссия. Хотя и зддесь заметна (и это сотсавляет трагическую двойственность начала века) размывание социального, при незавершенном становлении собственности – бесконечнойй незавершенной (в существе и сознании) приватизации, не смавшего своим, или хотя бы собственным. Это сливается в том, что эту эпоху здесь можно назвать эпохой Монетизации.Её влияние выражается в России часто в формах, близких пассимизму.
Для человека значение Всего как Единенного (в том числе и с ним, как плоть). должно совпадать с его собственным смыслом, последний даже должен превышать это значение, поскольку выступает в Иное ( что абсолютизировали неокантианцы и продолжают подменять формальные логики, не различая содержание, словесное выражение, в их интенции общее всем, и смысл как способ ре-флексии и флексии личности, в том числе совместной); Самость как своё иное Само, определяется местом каждого во Всём и его самого в себе самом. Однако современный человек видит ситуацию еще в необёрнутом, не преображенном, перевернутом, предысторическом состоянии: всё должно служить ему самому, а сам он представлен себе ещё только условиями своего существования, а не бытия перед лицом Бытия  не только и не столько в пространстве, сколько во времени. И еще больше – ппричинности. Пространственное господство, установление и использование мира (Кторый, по существу, и есть пространство) по существу для человека есть затрата сил ради самого себя и неизменно вызывает новые затраты сил. Достигнутое господство приводит к тому, что его собственные силы, не только фзические, но и интеллектуальные всё менее важны для него как существа выживающего,; они становятся свободной игрой их самих. Возврат назад, стагнация перед этим порогом неизбежно оборачиваются тенденциями выродждения. Не только исчерпаниия рода и его сил существа, но и возвращения существа в род, что безусловно ведет к деградансу.Так появляется возможность обращения их на служение Самости, но существующие социальные регуляторы и нормы всё еще ориентированы на использование их в целях господства, а не служения. Поэтому возникает тенденция «экономии энергии»(Мах) и, соответственно, деградации сил вместе с ростом технического могущества, что является одним из признаков Вырождения. Мессимист предпочитает под-длинники, длинные пути. Таким образом, техническое господсто, расширение человеческого мира на все существующее враждебно оборачивается против самого человека, делая его всё менее универсальным, реаллией, а значит, и реалььнным, ведет назад, к рес-алльности, соразмерным универсуму; частичность только усиливает вопрос о сокровенности универсаьного как реалии, которой является личность по ппреимуществу (В отлиичие от раздробленности и отчужденности рееальностей) и потребности в Ином как бытии в оличие от существующего как существующего, раскрывающщегося в ре-флексии существу как существо, следовательно, как род. Существование всё менее удовлетворяет человека, но он принимает за неудовлетворительность существования и всё более погружается в усовершенствование универсума в соответствии со своими, почёрпнутыми всё еще из предыстории, ориентирами,; тем самым неудовлетворенность всё усиливается, что характеризует человека Вырождения. Неудовлетворенность ведет к апатии и агрессивности, крайностям этологического его истока. Челове иных по окраске времен более неудовлетворен собой: человек Вырождения – существованием и существующим. Подобный путь бесперспективен именно потому, что именно соверщенствование самого себя позволяет не ставить перед иными реальностями неразрешимых задач и совершенствовать их в сответствии с их собственными возможностями как необходимость реализации собственного совершенствования.Всё большее удовлетворение собственных потребностей, а не ценностного роста и самоактуаллизации (Маслоу), что, впрочем, невозожно без актуализации и не едничной бытия, приводит к тому, что всё менее остаётся желать для себя и всё более – для уменьшения желаемого от него самого, что неизбежно приводит к демотивации человека и ослаюлению его жизненного тонуса. Падение чувства жизни достаточно очевидны, что и есть выродждение не только отдельных людей, но и самого человечества. Оно подменяется жаждой успеха, разожженными потребностями, алчносью до денег. См  человек становится формоой, формаллизуется, существует как форма челловека, вид, ставшая привычкойтрадиция.
Для вырожденчества характерна подмена потребностей удовольствиями; сами потребности представляются как удовольствия.Поэтому   половые отношения, отношения родства и свойства,(социальное в традиционном, узком смысле слова, в отличие от политического, которого  вырождение также касаетс весьма сильно, хотя и рождается «политическое» в сыысле сообществ, в чем конфликтноссть политики сниается (Подорога), представляется и яляется для многих стран «исчезающим» (напрюБ для Франции – Бадью), что выражается в депопуляции и заметном расчеловечении,  сведении любви к сексу, что и стало в извращенной форме предметом изучения рейда, как всеобщности «сексуальной энергии», сводятся  даже к желанию как ситмулу незавершенного удовлетворения ( особенно Деднз,Гваттари, Кристева) всё  Тем самым затмевается настоятельная необходимость одухотворения потребностей и превращения духовности, а не опредмеченного только духа, отчужденного, в потребность в необходимое средство и цель деятельного бытия.. В духовном, и его собственном ином, его оживотворяющем, духовности, и осуществляется «род людской». К нему непросто возвыситься от оотдеьного индивида; оон окаменевает в  родовой (преемсвенной просто) традиции. Нация _ замкнувшийся в себе дух, есть типпичный прзнак перелома к врождению. Живая плоть родового как духовного, как рож(д)ающего, есть на-род, это есть его духовность как творческой плоти деятельного человеческого быттия.Одухотворенность становится потребностью. Удовольствие по самому своему смыслу всегда ограничена только само собой, своими пределами, чаще всего не собственными, а социально обусловленными – размерами дохода и т.п. Ужовольствия подменяют потребности, когда социальная составляющая становится господствующей; так престижность потребления оказывается важнее необходимости в данном предмете. Количество вариантов удовлетворения потребности в удовольствии оказывается безграничным, и значительная часть производства ориентирована именно на удовлетворение престиэности потребления; социальность человека во многом оказывается связанной именно престижностью потребления, а не его смыслом  или социальными последстиями такого потребления. Касается это не только материального потребления, но и эстетического и политического; таков во многом смысл существующих элит. Сама элитарность современного общества, во многом ориентированная на обладании, распоряжении и использовании ресурсов, в целом есть не только фактор, но и движущая сила вырождения, поскольку место в них достаётся по большей мере случайно, вне зависимости от мировоззрения участника и помимо этого мировоззрения заставляет больше заботиться о выживаемости элит и в элитах, чем об их значимости для общества Они слишком замкнуты, чтобы деятельствовать, и этим оторваны от всей целостности человеческой деятельности, то есть бытия. Что не порождает\ся бытие – неизбежно деградирует и выродждается.Действительность становится ему заменой жизни. Он действителен, только как пассиммист, проходящий мимо, или дикий кочевник Он не готов даже к осознанной гонии. У него нет осознанного про-э(к)тоса, ведущего к пойэсису его самого. Он просто есть «есть», и этим детерминал к лишенной смысла, чумной активности. Активиз – чума человечества, как чума Х1У века, породившая редкость населения и позволившая стать основой ннаем рабочей силы, легализация капитализма. Он не может без чумы войн и вооружений, ибо в его основе, в основе даже его труда, лежит преоблладание танатоса над эросом, энергетика и машина как умирание в сорбном труде ради всё того  же существования. Но Империализм — доминирование производства капитала, менее связанное роизводством товаров, а часто, им и не связанная, спекуляция, переводит магнитьюд жизни в ее мадтитьюд, длителььность, что, бесспорно, делает основным не радость и страдания рождения, а страх и мучения смерти. А направленность смерти выводит к прямому вы-миранию, как естественному результату выродждения.Пассимизм есть предтеча и следствие выродждения Оба они ставя на грань преднамеренного или непреднамеренного вы-мир-а-нЕ-я, либо пассивностью в мире, требующем деятельности, либо деградацией его как существа этого мира, что также есть существо деятельное. Человек и без того был вымирающим видом, но стал активным вымирателем видов; видимо, он добирается до самого себя.Как вид, он всё более становится формой, не осуществляющей своего движения – деятельности в требуемом масштабе, тем самым разрушаетсся и он сам как существо, рожденное, род, родящее, ибо именно это есть неотъемлемое врезултат половой любви как прафеномена всякой творческой деятельности, а она творческая всега в какой-то форме и хоть в минимуме  — всё более растворяется в существов(не)-ании. Еак просая анима, персть земная в лучшем случае, чему способствуют позитивистские его исследования, разррушающие, как уже гговорилось, его существенно-бытийную мета-физику, его преодоление низших форм не только существования, но и движения, деятельным сотворениием совего существа и сущности (сути) и движения – деятельности как осуществления усии. Физикалистский проект самоубийственен для естествознаниия. В равной мере нейрофилософский – для человекознания. Зннание его всегда изменяется, подчинено деятельности, ревращающего это знпние в простой «фюсис».
Бесспорно, многое и многие тормозят вырождение, однако оно за последние два столетия всё больше проникает не только в отношения, но и в сами ценности людей. Их существование и распространение всё более становятя зависимыми от успеха и успешности, что неизбежно ведет к определяемости их творца удовльствием или неудовльствием потребителя,»успевшего», от их потребления. В ценностях всё менее обнаруживается элемент служения, но полезности джля повседневной жизни; служение воспринимается как праздничное действо или мучительное подчинение. Наибольшему служении подвергаются деньги _ превращенная форма социальной связи, ставшенй отвлеченной формой, даже видом, видимостью человечности.. Но нет ничего ненадежнее денег, поэтому обмен на ни х каких бы то ни было ресурсов оказывается релятивным, неустойчивым, эфемерным. Служение им требует жертв больших, чем человек может создать, приводящее к истощению служение только умножает вырождение и порождает не только превращенные, но и прямо извращенные формы служения. Искственно сконструиированное «прирожденное», «При-рода», около чего, но не в чем и не с чем, подвергаются в своём роде акже истощщению, а у человка факт его  смерти становится важнее его и им ррожденного, , в утрате собственного начала и его преобразования особенно и проявляется вродждение. Пассимизм  подгоняется страхом, отчаянием, ужасом деформированнной души социальной или собственной смерти. Вообще ресурсная ориентация сознания, его связанность предметом и попечение «о»(предмете есть извращение извечного поиска начала, исходного агностицизма сциентиста, в забвении взаимодействия стохейона и архэ в деятельности, в деятельном становлении и осутьществлении человека и его внутреннего аутономического пойэсиса. Это и есть его родовое ( в противоположность и осуествление внешнего, видового, социалього).   Более важно производное, сотворенное, сознанием «для» чего он является; необходима ориентация и не на производство,более или менее усовершенствованнго элементарного, а превращщения его в средство «для» исторического перехода в истоорию— свершения,   служение Само, Бытию, сути всего существующего. Тем самым и человек призван служить своей сути как творения природы не ради её использования, но ради совершенствования всего сущего. Он призан продолжить эолюцию всего к окочательному цветению конца врмен, когда не бдет другого ремени, кКв ремени трчества. Это переход от ограничченного хроноопа к эоническому времени, как Хронос пожирал собственх детей, за что и был оскоплен Зевсом, так и социальоность, всё блее обнажающаяся до социумности, пожирет собственноое порождение. Именно на этом пути сам человек может жостигать своего совершенства, что сделает его существование не только беспредельным, нро и ра(о)достным в своём существе. То есть Родостным. Предел этой необходимости достигнут именно потому, что капитализм достиг предела технического совершенсмтвования человечества (он весь – на использовании физической эннергии) и всё более втягивается в развращающее растление потребления и спекуляцию социальными регуляторами, что и есть вырождение не только человека, общества, но и всего человечества. И влиние его на окружающий мир оказывается развращающим, превращающим его в публичную девку, его содержанк, что особенно выражено в подходе «потребного» и, далее, «комфорте», высшей степени конформизма. Это – возвращение к этосности челловека.
Нетрудно видеть – деградации и вырождению подвержены именно исторически частные, человечески побочные принципы существования. Сквозь них всё более проглядывают общеисторические начала человеческого деятельного бытия и они обнаруживают себя во всё более чистом и явном виде, чем даже ав прошлые периоды надения в человеческой предыстории; тем более опасны все явления вырождения и тем больше они несут ущерба накопленным за истекшие тысячелетия началам, «элементам», человеческого бытия и  даже миллионнолетним ресурсам живой природы и миллиарднолетним результатам развития природы неживой, не говоря уже о природе самого человека, развитие которого осуществлялось как бы в дол – в неявном обещании по достижении определенного уровня развития служитьмиру не только за счет установления его на собственных условиях, но и на условиях других сторон, что, несомненно, представляется современному человеку как угроза его миру и неизбежность «катастрофы» ; включения разнородного и борющегося в его восходящую на новый уровень деятельность. Поэтому явления вырождения не только увеличивают долги человека и человечества перед универсумом и всем прошлым и будущим человечеством, но есть ослабление его самого и его решимости не только быть, но и  только существовать самому, рисковать своим благополучием перед необходимостью не только расплачиваться по долгам, но и служить бытию, одалживать его.И освобождать его в радости твочества Иного.
.