Корнелиус

                Корнелиус

                1

   Разрешите представиться: Франц Мюллер 38 лет, добропорядочный семьянин, любящий отец двух замечательных девчушек семи и девяти лет, доктор медицины с обширной практикой, дом в Мюнхене, уже круглое брюшко, не вчера заявившая о себе плешь посредь курчавых волос, прибавьте к этому очки в роговой оправе - и вы получите портрет немецкого интеллигентного буржуа.

   А когда-то, правда, очень давно, бегал я по деревенским улицам в коротких штанишках, и звали меня Франтишек. Был я третьим ребенком в доме своего отца, державшего маленькую аптеку в нашей деревне. А в доме напротив жила семья пастора местной евангелической церкви. Его единственный сын Корнелиус был моим лучшим другом. Мы учились с ним в одном классе начальной школы, что находилась неподалеку от железнодорожного вокзала, и гудки паровозов, долетавшие до нас во время уроков, будили в нас, мальчишках, мечты о далеких путешествиях в джунгли Амазонки или на еще неоткрытые острова В Тихом океане.

   Когда органист церкви Святого Луки, херр Зак, обнаружил у Корнелиуса необыкновенные музыкальные способности и стал давать ему уроки сначала на фортепьяно, а потом и на органе, это вызвало у нас, неимеющих никаких таких способностей, жгучую зависть, а вместе с тем и гордость за своего товарища. Нам было лестно думать, что, когда Корнелиус станет знаменитым музыкантом (а в этом никто в нашей деревне не сомневался), мы сможем гордо сказать: "А я ведь с ним в детстве ловил лягушек в болоте".

   Года через два херр Зак признался отцу Корнелиуса, что он больше ничему не может научить его сына, и посоветовал переехать в Мюнхен, чтобы там продолжить музыкальное образование мальчика. Тем паче что наша деревня находилась километрах в двадцати от этого города. Пастор последовал его совету, и вскоре их семья перебралась в Мюнхен, где Корнелиус поступил в музыкальную школу. Каково же было наше удивление, когда мы узнали, что он стал играть на скрипке.

   Надо сказать, что наша дружба на этом не оборвалась. Пастор со своей семьей каждое лето на отдых возвращался в родные пенаты, а зимой, на Рождество, мы навещали их.

   По окончанию школы Корнелиус поступил в Мюнхенскую академию искусств и продолжил обучение у знаменитого русского мастера скрипичной игры. Я же, дав клятву Гипократа, стал студентом Мюнхенского университета. Проживание в одном городе еще больше укрепило нашу дружбу, а точнее мою привязанность к своему другу, с годами переросшую в преклонение перед его талантом, который в руках опытного учителя расцвел, как расцветает бутон, превращаясь в прекрасную розу.

   Все свободное время мы проводили вместе: не пропускали ни одной премьеры в театре, часто бывали на концертах. Корнелиус ввел меня в круг своих новых друзей: музыкантов, художников, поэтов. Среди прочих познакомил с пианистом Адрианом Кранихом, который, по словам моего друга, подавал большие надежды. Позже Краних станет его постоянным аккомпаниатором.

                2

   Через много лет мне попадет в руки его дневник, который Краних вел в тайне от всех до своего последнего часа. Вот некоторые выдержки из него:

   "Учитель познакомил меня с молодым скрипачем Корнелиусом Шпенглером. Когда он начал играть, я с первых звуков понял, что это чертовски одаренный музыкант. В его руках скрипка запела. Я закрыл глаза, и мне почудилось, что я опускаюсь в теплые воды Нирваны, и руки любимой женщины нежно ласкают меня. Он буквально чародей. Я готов целовать его пальцы, каждый в отдельности, способные сотворить такое чудо...

   Я близко познакомился с Корнелиусом. Мы уже перешли с ним на "ты". Я называю его "Корни", а он меня "Адри". Оказалось, что у нас много общего. Его мать, как и мою, зовут Элизабет. Мы одного года рождения. Он также как и я любит собак и ненавидит кошек. У нас даже гастрономические вкусы во многом совпадают: мы оба не пьем и к тому же вегетарианцы.

   У Корни через месяц концерт в Большом зале. Играет Дворжака и Брамса. Он спросил меня, не смогу ли я аккомпанировать ему? От такого предложения у меня аж дух перехватило. Об этом я даже не мог мечтать. Я был готов расцеловать его. Чтобы не терять время на переезды, решили, что на это время я буду у него жить...

   Вчера он сыграл концерт. Успех потрясающий. Зал аплодировал стоя. Он взял меня за руку, и мы, счастливые, вместе кланялись публике. За сценой, в кулисах, Корни впервые поцеловал меня. Я остаюсь у него жить. А не завести ли нам и впрямь собаку?

                3

   Продолжение дневниковых записей Адриана Краниха:

   "Я вновь, дружок, перелистываю твои страницы. Они успели уже  пожелтеть, так давно мы с тобой не встречались. Но вчера произошло событие, о котором, кроме тебя, мне не с кем поделиться. Корни мне сообщил, что  полюбил женщину, с которой хочет соединить свою судьбу. Словно ушат холодной воды на меня вылил. А как же я? Неужели все эти годы, что мы прожили вместе, не стоят одного поцелуя какой-то вертихвостки, которая хочет прибрать к рукам этого дуралея. Ну, погоди же, я без борьбы тебе его не отдам. Я знаю, кто ты. Корни назвал мне твое имя. Ты еще поплачешь у меня кровавыми слезами..."

   Новая запись:

   "Эти два идиота, два тупых мясника заваливаются ко мне, чтобы, как они выразились, "с прискорбием" сообщить: "Операция увы провалилась". А я уже, дурак, приготовил деньги, чтобы заплатить им за их кровавое деяние. (Почему ты так боишься слова "злодеяние"?) Она, оказывается, беременна. По их словам, гонорар обещан им за ликвидацию одной персоны, а не двух. Поэтому за успешное проведение операции они требуют двойной тариф. Вот наглецы! Где я им возьму такие деньжище? И эти-то еле наскреб.

   Взяв с них клятвенное обещание о неразглашении тайны (ха-ха!), я выпроводил обоих. Ну, что ж, значит, так Богу угодно. Занавес в трагедии под названием "Жизнь Адриана Краниха" опускается навсегда."