Бабушка настя

Она приезжала к ним обычно зимой, погостить. Мама
в прихожей торопилась снять с неё тяжёлое ватное пальто, а
Дуся обхватывала её ноги, прижималась к ним и кричала на
всю квартиру:
— Бабушка Настя приехала, бабушка приехала!
Бабушку Настю очень любили в семье, особенно всем
нравилось, когда она начинала рассказывать про свою дерев-
ню. Папа, каждый раз слушая бабушку, говорил:
— Как это она может всё помнить, спросите меня, и я вам
не скажу что со мной было вчера…
А бабушка садилась на диван, поправляла на голове
платок и начинала рассказывать. Саша слушал и записывал
бабушкин рассказ в особую тетрадь: где ещё такое услы-
шишь. Костя слушал бабушку, открыв рот, а Дуся то и дело
спрашивала:
— Как это так ты спала на мосту? Разве такое бывает?
По мосту машины ездят, они бы тебя задавили…
— Мостом у нас в деревне, как бы тебе попонятнее ска-
зать, называли прихожую перед входом в избу. Зимой-то там
не поспишь, холодно больно, а летом — красота… На рассве-
те и петушок прокричит тебе своё «кукареку». Вот счастье-то,
Господи…
— А чегой-то ты про ухват говорила… Он что, живой и
схватить тебя мог?
— Живой не живой, а очень нужный в хозяйстве. Бывало
мать откроет печную заслонку да этим самым ухватом и выта-
щит из печки горшок с пшённой кашей. А каша-то кака была —
рассыпчатая, на молоке да с коричневой пенкой. Вот вы всё «Гер-
кулес», «Геркулес», а пшено-то, оно поди вкуснее.
Другой раз и Костя спросит:
— Бабушка, а вода у вас тоже из крана текла?
Бабушка Настя рассмеётся, взмахнёт руками.
— И-и… Да ты что говоришь-то? Какой такой кран, мы
такого не знали. Была у нас рядом с деревней речушка, светлая,
чистая, каждый камешек на дне углядеть можно, да притом ещё
така быстрая, така быстрая… Почерпнёшь этой святой водицы,
наполнишь вёдра и уже на коромысле несёшь к дому.
— Как это на коромысле? — Удивлённо спрашивает Дуся
и разводит руками.
— Я знаю, я знаю. — Кричит Костя. Он приносит книж-
ку, быстро-быстро листает её страницы и находит картинку:
сказочно прекрасная девица в длинном сарафане несёт на пе-
рекинутом через плечо коромысле вёдра с водой.
— Да-а, — говорит бабушка Настя, — красота-то какая,
да только потаскай с наше, и вся красота с тебя слезет…
Папа понимающе смотрит на маму, мама — на бабушку,
и Саша вдруг понимает, что они, взрослые, знают о жизни что-
то такое, чего ещё не понять им, детям.
А другой раз начнёт бабушка рассказывать про всякие лес-
ные дела, как малину собирали в лесочке на вырубке, как по
раннему солнышку с отцом да матерью за грибами хаживала.
— Вы городские, вас из тёплой постели другой раз и до
полудня не вытащить, а красота-то, она в своей полноте толь-
ко на рассвете и открывается: солнышко не печёт, не жарит, а
словно ласкает и глаз твой и душу.
Очень любили слушать бабушкин рассказ про тёлочку,
что в зиму родилась.
— Зима в тот год лютая-прелютая была. Взяли тёлочку
в дом, тёплый уголок ей отгородили на кухне. А тёлочка вся
белая-пребелая, только на лбу чёрное пятнышко. Вот тогда и
стали гадать, как тёлочку-то назвать: то ли Белянкой, то ли
Звёздочкой.
Поживёт бабушка Настя в их городской квартире всего
несколько деньков да и засобирается домой.
— Курочки там, наверное, заскучали без меня. Конечно,
соседка их покормит, ну а кто же им ласковое словечко-то ска-
жет…
Соберётся и уедет к себе в деревню, а на память о себе
оставит вязочку сухих грибочков, малинки сушёной да мешо-
чек с лесными орешками.