Досчитай до тридцати восьми. Глава 20-22

глава 20
 Дядя Леня положил трубку телефона и весело подмигнул мальчику:
—Все, решено. Новый год справляем у нас! А то Джи Ну уже почти прописался дома у Риты. 
Мальчик просиял:
—И родители Рита согласился? 
 Джи Ну был удивлен, так как интуитивно ощущал по отношению к себе настороженную холодность, особенно со стороны Ритиной мамы. Из рассказов девочки, он знал, что у ее родных не было близких друзей, из родственников же оставался только дед. Бабушка и родители отца умерли, когда девочка была еще маленькой, так что она их почти не помнила. Но раз в неделю они обязательно навещали отца матери, живущего на другом конце города, и на этом светская жизнь семьи Ерофеевых и исчерпывалась. Поэтому едва Джи Ну заговорил о совместном праздновании русского Нового года, он почувствовал, как у Риты испортилось настроение. Она пояснила, что этот праздник в России почитается за семейное торжество, и ее отсутствие на нем невозможно, впрочем, точно так же как и присутствие кого-то для родителей постороннего. 
 Вспомнив, как он несколько дней назад приглашал девочку на праздник по случаю рождества, что каждый год устраивался тетей, Джи Ну нашел этому подтверждение. Тогда он имел неосторожность при матери Риты упомянуть повод. Женщина, пребывая в уверенности, что гость не разберет ее слов, запальчиво произнесла:
—Ещё чего не хватало! Рита, переведи, что у нас в стране не принято праздновать религиозные праздники, еще и протестантские. А впрочем, не переводи, не надо…И не ходи, ясно? 
 От воспоминаний его отвлек голос тети. 
—Ну как, наш Джи Ну доволен? 
Женщина обняла племянника за плечи и поцеловала в макушку. У него заныло сердце, потому что так часто делала мама. И тетя, словно прочтя его мысли, мягко подтолкнула мальчика в спину.
—Иди. В комнате тебя ждет письмо. 
 Перечитав несколько раз послание, Джи Ну в задумчивости откинулся на подушку. Он всегда был рад маминым звонкам, но по-настоящему долгожданными были ее письма. Казалось, все то, что ее душа не решалась выразить напрямую, теснилось в строках, и не вмещаясь в бумажные границы, выливалось горячей лавой наружу. Наконец- то, сквозь мелкий убористый подчерк Джи Ну открывал для себя всю истинную широту и округлость форм материнской любви. Мальчик все чаще думал о доме, однако, как бы наперекор этим мыслям перед ним каждый раз возникал образ Риты. 
  Отложив письмо в сторону, он достал из ящика картонный пакет и улыбнулся, подумав о недавно обнаруженных в себе ростках сентиментальности. Аккуратно высыпав на кровать фотографии, Джи Ну невольно стал вспоминать, как просматривал их накануне с Ритой. Он наблюдал украдкой за тем, как она сосредоточено вглядывалась в снимки, а затем лицо ее расплывалось в открытой детской улыбке. 
—Каким ты был смешным! А сколько здесь тебе лет? 
—Это Наму, младший брат
—Наму? 
  Рита удивленно округлила глаза. 
—Имя твоего брата-дерево?! 
Джи Ну рассмеялся.
—Нет, дерево нет. Это… 
Он запнулся и задумался, подбирая подходящее русское слово. Затем, потратив какое-то время на поиск в словаре, пояснил:
—Это прозвище. Наша бабушка первый буквы фамилия и имя собрала и так брата называет. 
Рита вздохнула.
—Я тоже бы хотела такую бабушку. Жаль, что совсем не помню своих. Ну или хотя бы брата или сестру. Тогда бы у меня тоже хоть кто-нибудь был…
—Я у тебя есть.
Рита вспыхнула, и на лице ее появилась растерянно-счастливое выражение.
—Угу…
  Джи Ну сразу понял, что именно этих слов она и ждала. В лице девочки он часто замечал какое-то неуловимое напряжение, что подобно крышке глубокого люка запечатывала внутренний свет. Но когда этой запрятанной радости все же удавалось пробить путь наружу, то он поражался той истинной доверчивой сути, что подобно высвобожденной родниковой воде преображала весь ее облик. Однажды став свидетелем этого волшебства, мальчик интуитивно стремился запустить процесс снова, и внутри ликовал, когда это ему удавалось.
 Подросток вдруг осознал, что уже минут десять как стоит с застывшей улыбкой. Он смущенно откашлялся, и убирая снимки в пакет, вспомнил о предстоящей разлуке. Эта девочка с серыми глазами настолько прочно вошла в его мир, что расставание теперь казалась чем-то немыслимым. Но не в характере мальчика было пасовать перед трудностями. Скорее именно они были тем самым топливом, что смешиваясь с кровью в нужной пропорции, побуждали биться его сердце усерднее. 
глава 21
 Дядя Леня поднялся с кресла и, шатаясь, сделал пару неуверенных шагов. Джи Ну поддался вперёд, но не успел. Мужчина споткнувшись о разделявший их стул, неуклюже плюхнулся на пол. Но через минуту уже беззлобно чертыхаясь и потирая ушибленное место, вполне дружелюбно рассматривал гостя. 
—Дядя, вы меня не узнаете?
Спросил молодой человек на корейском, но во взгляде хозяина прочел лишь недоумение. 
—Что? Китаец, что ли?
Джи Ну уже осознавал бесполезность дальнейших расспросов, но все же предпринял еще одну попытку. 
—Суа, вам это имя знакомо?
Спросил он в этот раз уже на русском. 
На лице дяди Лени промелькнула тень задумчивости. 
—Суа? Что за имя такое? Нет, не знаю… Так ты что? Кого-то ищешь в садоводстве? 
Внезапно мужчина оживился. 
—Послушай, я ведь тут всех знаю! И тут, и в соседнем… Ты садись, садись! Ты сам откуда будешь то? А по-русски то как чисто говоришь.
 На столе, словно из воздуха, материализовалась бутылка с сомнительным содержимым и какая-то залежалая закуска. Джи Ну, отказавшись от выпивки, присел на ручку старого кресла. Он не вникал в смысл произносимых дядей Леней речей, он прислушивался только к голосу. Да, несомненно это были интонации его старого друга, но с голосом тоже было не ладно. Как в облике, так и в манере говорить проскальзывало что-то неуловимо жалкое, униженное, никак не вязавшееся с образом человека, которого помнил Джи Ну. И это пугало.
—Вы женаты? 
 Внезапный вопрос прервал бессвязный речевой поток собеседника и заставил с грустью помотать головой.
—Нет и не был... Хотя, знаешь, ведь мог бы! Да, знаешь, сколько женщин с ума сходили по мне! Я ведь плаванием профессионально занимался и в олимпийской сборной был. Ты сейчас не смотри на меня… это у меня так, небольшой отпуск… Захочу, пойду тренером в молодежку!
—Возможно, вы тогда знакомы с семьей Ерофеевых из Озерного? 
—А… это из соседнего садоводства что ли? Конечно, знал их. Крайний дом по парковой, у них еще дочка-студентка пропала. 
—Да, да. Вы что-нибудь про них знаете? 
В осипшем голосе мужчины послышались траурные нотки.
—Да, как не знать то? С Константином, вот как с тобой сидел. Жену его поминали. Умерла Ирина то, от болезни что ли какой? Не помню... Да, только ненамного он ее и пережил. Слышал, не стало этой зимой и его. 
За стеной раздался неясный шум. 
«Рита!» 
Щелкнуло в голове у Джи Ну. Он вскочил и через мгновенье был уже на крыльце.
—Рита! 
Позвал он и прислушался. Ответа не было. Июньский полумрак окутывал лес, и под несмолкающую колыбельную соловьев ночные сумерки плавно перетекали в утренние. Джи Ну ощутил, как внезапно стало трудно дышать, и тело обездвижил непереносимый озноб. Однако усилием воли вернув контроль над телом, он перемахнул через крыльцо и побежал в сторону леса. «Только бы успеть» - это было всё, о чём он мог сейчас думать. 
глава 22
 У обоих были одинаково красные от мороза довольные лица. Едва дождавшись свою синюю кабинку, они, смеясь, запрыгнули внутрь. Колесо натужно скрипнуло и медленно закружилось в своём мистическом танце, соединяющем небо с землей. Рита завороженно смотрела на удаляющиеся парковые деревья, что с высоты казались россыпью леденцов, щедро посыпанными кем-то сахарной пудрой. Джи Ну же, украдкой наблюдая за ней, согревал дыханием свои онемевшие руки. Старый год заканчивался для этих двоих самым счастливейшим образом. Семья Ерофеевых в полном составе вечером собиралась в гости к тете Суа, где в эту минуту велись приготовления к новогоднему застолью, и во избежание лишней суеты подростки были отправлены на прогулку. С некоторых пор колесо обозрения стало бессменной остановкой на их пути. Вид с высоты открывался фантастический, и Рита была благодарна мальчику за проявленную однажды настойчивость. В первый раз взлетая вверх, она крепко зажмурилась не в силах справиться с нахлынувшим ужасом. Но Джи Ну вопреки ожиданиям не принуждал смотреть вниз и не подшучивал. Он просто делился с Ритой тем, что видел сам, и его по-русски нескладное, но наполненное чувством описание побуждало девочку преодолеть страх. И на следующий день, найдя в себе смелость, Рита все же открыла глаза. В первый момент ее ослепило зимнее солнце. Но как только глаза привыкли к свету, позволив девочке разглядеть расстеленное внизу белое поле, разбавленное серыми дорожными полосками и клеточками домов, ее охватил восторг. Невесомость, которая прежде вызывала лишь чувство беспомощности в один миг превратилась в трепетное ощущение полета. С тех самых пор карусель стала тем развлечением, на которое уходили все карманные деньги обоих. Рита, оторвавшись от созерцания урбанистического пейзажа, перевела взгляд на Джи Ну, и заметив мучения друга, укутала его ледяные руки шарфом.
—Почему ты не оделся тепло? 
— Дома не холодно. Там теплая зима. 
— А в море зимой можно купаться? 
Мальчик рассмеялся
—Нет, зимой нет…Летом купаться. 
—А у нас тоже летом тепло! 
Воскликнула Рита, но в следующий миг на ее лицо набежала тень. 
—Хотя ты все равно этого всего не увидишь, ведь ты скоро уедешь. 
 Иногда поддавшись эмоциям, она говорила слишком быстро, и Джи Ну ни раз приходилось просить повторить для него ещё раз. Но в последнее время он с удивлением ловил себя на том, что угадывал смысл произнесенных фраз, просто смотря Рите при разговоре в глаза. Однако это правило действовало исключительно в отношении девочки. Проведенный подобный эксперимент с родной тетей и дядей Леней не принес какого- либо результата. Как только те переставали говорить медленно и раздельно, мальчик тут же упускал смысловую нить. 
 Однако изменившиеся настроение Риты не укрылось от его внимания. 
—Ты говорила о мой уезде? 
—Отъезде 
 Подтвердила со вздохом подруга.
—Я над эта проблемой думал. В августе хочу вернуться, когда дома летние каникулы начнется. Наша тетя поможет. 
—Правда?! А это, действительно, возможно? 
 Джи Ну рассмеялся и ответил девочке длинным предложением на корейском. 
—Эй! Это было да или нет? Слишком быстро, я ничего не поняла!
Наигранно возмутилась Рита и тоже рассмеялась. 
—Я корейский язык учить, когда я здесь, помогу. Он более простой, чем русский. Просто нужно говорить.
—Хорошо, можно попробовать.
 И она доверчиво ему улыбнулась.
 Подходил к концу тысяча девятьсот девяносто пятый год. Часы уже отсчитывали его последние минуты, когда мальчик, подойдя к окну, выглянул во двор. Мягкое покрывало, застеленное вечернем снегопадом было пока безупречно белым. Все, кто мог рассеять это созданное природой праздничное волшебство, были в этот час по домам. Люди сидели в кругу семьи и друзей, смотрели старые песни о главном, открывая со смехом шампанское или может торопливо накрывали на стол. Джи Ну об этом было ничего не известно, но больше он не чувствовал себя чужаком. В этот миг мальчик осознавал себя неотъемлемой частью этого огромного мира, где стирались границы между культурами и расами, верованиями и языками. До его слуха доносился смех тети Суа, которой что-то рассказывал отец Риты и отголоски негромкой беседы ее мамы с дядей Леней, а еще тихое дыхание самой девочки, неслышно вставшей у него за спиной. Интуиция подсказывала Джи Ну, что вместе с этими последними минутами он навсегда прощается со своим прежним существованием, и отныне в его жизнь входит нечто новое, неизведанное, волшебное. Он почувствовал, как Рита тихонько тронула его за плечо. 
—Джи Ну, пойдем… а то пропустим новый год.