Перевозчик

               
                «… What about the heartache? 
               
                What about the emptiness inside?
               
                Is doesn`t  just  fade  away…»
               
                Deep Purple, « The Cuts Run Deep»

  Смеркалось. На дворе стоял конец  октября. Дождь пополам с мелким снегом усугублял и без того сильный приступ меланхолии, начавшийся  еще вчера днем, когда я ясно понял, что отношениям с Кариной пришел конец. Виной всему – моя горячность, которая, как я начал подозревать, с годами и не собиралась никуда улетучиваться. Несовместимость темпераментов  нередка  и любовь приносит  тогда немало страданий. Все это я  давно  чувствовал.  Впрочем, мысли сейчас были  не о том. Я потерял «нить»!  Вот в чем дело. Когда вы теряете нить судьбы, желание умереть становится естественным.  Я никогда не считал, что у меня сильный характер, но сейчас  впервые думал о том, что самоубийцы должны как минимум обладать сильным характером… Странно! Почему тогда людская молва говорит иначе?
               
                ***
   Я порядком продрог и, как назло, рейсовый автобус не пришел – явление нередкое в этих Богом забытых краях.  Не идти же сто пятьдесят километров пешком? Хотя пешая ходьба спасла бы меня от мучительных размышлений, это я тоже хорошо понимал… В тот самый момент, когда я уже приготовился к неизбежному, рядом притормозил допотопный «пазик». Внезапность появления его объяснялась неизвестно откуда взявшимся туманом, хотя за минуту до этого(я готов был в этом поклясться) никакого тумана не было и в помине… 
        Открылась скрипучая дверь и я шагнул в нее.               
    – Вы не в Сретенск, случайно?               
     - Угадал!               
  Лицо  водителя было примечательным: седая  длинная борода сочеталась с горящими темными глазами и носом, явно выдававшими  уроженца Кавказа. О том же говорил  и  акцент.  Он курил длинную сигарету, вставленную в  мундштук темного янтаря весьма почтенной наружности( резьба на янтаре была мелкой, но изысканной).  Длинные волосы, заплетенные сзади в небольшую косичку, были седыми только наполовину:  этакая импозантная внешность современного городского аксакала.               
     – Сколько возьмете до города?               
     -  Да нисколько… Всегда рад попутчикам в такую ненастную погоду! Монетку дашь, чтоб не сглазить, и все… Я суеверный, сам знаешь, старики такие…                Я улыбнулся. Уж стариком-то назвать водителя любому пришло бы в голову в самую последнюю очередь. Взгляд  был необычно молодым и излучал  какую-то особенную  энергию.  Ее-то  мне  и  не хватало  в  последние часы  и  я    наконец, ощутил  себя  попавшим домой…  Туман за окнами  становился все непрогляднее: огней поселений  не было видно.   Скоро я перестал обращать на это внимание. И вообще, мы  как будто очутились   в   другом мире. Одна эта мысль погружала меня в странное оцепенение, начисто выключая из внешней реальности. Устроился я на переднем сиденье справа, и замечал, что водитель поглядывает на меня в зеркало.
               
                ***

      – Ну, и что теперь собираешься делать?               
 Я  вздрогнул. Не то, что вопрос прозвучал неожиданным, но меня удивило, как точно он угадал мое состояние.               
      – Да пока и не знаю… Приеду домой, там видно будет…               
      - Домой… А знаешь, я рад.               
      – Чему вы рады?               
       - Слушай, давай не будем, а? Какой я тебе «вы»? Ты – человек, я – человек, все люди – братья,  да? А рад потому, что ты наконец, понял!                …Он выпустил душистый клуб дыма и замолчал.  Туман за окнами «пазика» не рассеялся, но приобрел явно очерченные границы:  мы как будто находились внутри толстостенного коридора ( можно даже было бы назвать этот коридор лабиринтом – он не имел, казалось, ни конца, не начала…) из туманной субстанции.  Свет фар выхватывал участок дороги длиной не более  десяти метров, а над стенами коридора-лабиринта ясно различались  созвездия. Была, правда, в их начертаниях  странность, но я не обратил на это внимания, занятый собеседником. 
               
                ***
       - И что я понял?                Сами судите, не всякий день кто-то лезет к тебе в душу.  Я немного ощетинился, но тут же понял, что это лишнее.               
      – Как тебя зовут?               
      - Карен меня зовут! А кто ты, знаю!               
   Я растерялся.  Армянин-телепат  поздним вечером на дороге в никуда – это попахивало дешевым балаганом. Но я не чувствовал угрозы. А потому улыбнулся:               
     - Приятно иметь дело с понимающим человеком! Но – позволь спросить – откуда ты знаешь?               
     -  Опыт, дорогой! Многих я перевидал но  не думай, что судьбы многих  многим отличаются! Когда-то и я был таким, как ты. Просто живу подольше и видел побольше, вот и все…               
  … Я глянул на часы. Ехать предстояло  долго. А пока что  вспомнилось о монетке. Доставая монету из левого кармана джинсов, я задел рукой за рычаг открывания двери и она, слабо блеснув в лунном свете, выскользнула и упала на резиновый ребристый пол.               
   – Что там? Решка?               
    - Нет, орел.               
 … Я ответил машинально и в тот же момент луну закрыла тень. Справа от нас летела большая птица, параллельно курсу, как выражаются моряки.               
   – Ты спросил, что я о тебе узнал?               
 Я помедлил.               
   - Ты очень любишь себя загонять в рамки, так нельзя. В критический момент эти рамки превращаются в клетку, которая мешает дышать и ты это ощутил сегодня. И у тебя были мысли о самоубийстве. Но только что ты выиграл жизнь. Почему? Знать, судьба у тебя такая… Поверь старому Карену! Какой мне  смысл мне  обманывать? Ты же знаешь, где ты находишься?               
  - Нет, конечно.   Тут столько дорог, что никак не могу запомнить…               
   Карен глубоко затянулся и указал сигаретой на птицу справа.               
   – Вот твой помощник!  Когда-нибудь тебе захочется вернуться и тогда вспомнишь о нем...

      – Куда вернуться, Карен? Не понимаю!               
      - И хорошо, что не понимаешь!  Понимать не надо, просто запомни… Ты же помнишь, что отец в детстве рассказывал тебе много интересных вещей. Ты тогда стремился понимать? Ты тогда мог что-то понимать?               
  … Я молчал. Он был  прав. Многое из сказанного отцом в детстве я вспоминал уже в зрелом возрасте и слова его тогда приобретали новый смысл. Это как петарда с замедлителем  лет  этак  на тридцать: в один прекрасный день она взрывается в сознании и освещает самые глухие его закоулки… И насчет клетки он тоже был прав. Я был загнан в нее ложным чувством долга и  ответственностью,  стены которой воздвигал вокруг себя упорно и методично. Было ясно, что меня просто использовали в какой-то непонятной мне колдовской игре…               
  … Туман внезапно рассеялся и автобус мчался среди полей, отбрасывая длинную тень слева от себя. Было нечто мистическое во всем этом. Впереди была развилка, поворот на Сретенск. И на ней я увидел несколько машин. Ночная  авария: машина «Скорой помощи», по всей видимости, уже собиралась  уезжать  с места катастрофы. Микроавтобус, порядком развороченный, при ударе в него легковушки отлетел на обочину и теперь из разбитого радиатора поднимались клубы пара. Когда мы проехали место аварии, возникла фигура человека, который размашистым шагом шел в сторону города. Заслышав шум двигателя нашего автобуса, он обернулся и махнул рукой. В жесте сквозило отчаяние и усталость. Карен остановился и впустил пассажира.
               
                ***
    - Не поверите, она так меня достала, что бросил их всех к чертовой матери… Пусть сами добираются!               
  - Кто это она?
    Карен протянул мужчине сигарету.               
    – Теща! И пилит, и пилит… с ума можно сойти. А у меня сердце больное. Чувствую, начало прижимать, положил нитроглицерин под язык и – провал.  Не помню, как вышел из машины. Осточертело все! Думаю, голосну кого-нибудь, а эта стерва пусть сама добирается.               
  …Говорил он монотонно. Видно было, что он смертельно хочет спать. Карен молча показал мне глазами на ряд из трех  пассажирских сидений слева,  расположенный перпендикулярно ходу движения.    Я потянул попутчика за рукав и заставил его лечь.   Мне и самому хотелось спать, но беседа с Кареном заинтересовала меня.  Когда перед тобой человек, который больше в жизни повидал, спешишь впитать в себя часть его опыта…               
  -  Ты никогда не задумывался о судьбе?                -  Было дело!               
 Я улыбнулся своим недавним душевным терзаниям.               
  – Не вини себя! В любви часто кому-то приходится страдать… Некоторое время ты снова и снова будешь к этому возвращаться, но боль уйдет, и тогда снова почувствуешь вкус к жизни. Знаешь, я много раз сталкивался со смертью, и, наверно, поэтому так люблю жизнь…                Я насторожился.               
  – Ты был на войне?               
  - Полагаешь, что люди погибают только на войне? К тому же,  записи в книге судеб могут быть изменены… правда, далеко не для всех!                Человек с больным сердцем мирно похрапывал на своем ложе и меня  снова  кольнуло  изнутри чувство нереальности происходящего.                Карен как будто чувствовал, куда я смотрю.               
  – Да, его судьба определена жестко. Но говорю же, это не для всех!               
  - Карен, а как насчет моей судьбы?                Конечно, я хитрил и вопрос был скорее, риторическим. Как и все люди действия, я был уверен, что фатальность не для меня…               
   - Я ж  довольно  толсто  намекнул  тебе, что твоя жизнь теперь имеет шанс начаться с нового листа! И  потом, почему ты так невнимателен  к  знакам??               
  - Прости, я, может, и тупой, но никогда не стыдился того, что есть люди умнее меня!                -Ты не тупой, просто доверчивый… Поэтому тебя и использовали всегда все, кому не лень! Ладно, не парься, слишком много думать станешь, цвет лица испортится и девки любить перестанут…               
  - А ты  веришь в любовь?               
  - Послушай, ну что ты пристал? Любовь – это как Бог: можно верить или не верить, но рано или поздно она  тебя  достанет… Не убедился  еще?                Конечно же, он был прав. Я вздохнул и прислонился к окну. Мотор автобуса гудел ровно, это убаюкивало.               
    – А скажи тогда, Карен, отчего зависит судьба? Кто ведет  эти записи в Книге, о которых ты говорил?               
  …Водитель покачал головой.               
  – Знаешь, у всех по разному. Люди ведь разные, так?… Недаром же Будда придумал Звериный Круг, как думаешь? Но это только надводная часть айсберга…               
   - А какая подводная?               
   - Подводная в том, что, помимо мифа есть еще и его основание! Как тебе такая мысль? Но не упрощай, ради всего святого, это будет неправильным. Кроме нашего мира, есть множество других, и кто знает, из какого мира пришел ты? Так что деление на кроликов или драконов справедливо только для людей, мыслящих логически. Даже слон может себя вообразить мышью, и в этом беды, кроме как для него самого , не будет. Но вот когда мышь вообразит себя слоном и окружающие уверуют в это, тут как раз и начинаются глобальные неприятности. И кому-то такое положение вещей довольно выгодно, согласись. Но ведь ты спрашивал, как изменить запись в Долговой Книге? Это просто только на словах,  на деле может уйти и пара-тройка жизней… Но может и мгновенно все случиться, зависит, от того,  насколько ты научился отличать правду от лжи… Или благо от зла, как тебе угодно. Иногда случается так, что кролик нашего мира когда-то был могущественным драконом и генетическая память сохранила это знание! Это только один пример… Правда, плачевный…                Я горестно вздохнул.               
   – Еще научил  бы  кто, как это самое благо отличать от того самого зла…                Карен усмехнулся:               
   - Все зависит от того, где находишься!               
   - Ты на  что намекаешь…?               
   - Вот-вот, дошло наконец! Но лучше поздно…                Я заволновался. Недавний ряд событий заставлял несколько по иному взглянуть на действительность. Я снова взглянул на спящего и меня  в  который  раз  укололола догадка,  которую,  однако,  я  все-таки  боялся  принять  окончательно.               
   – Позволь, я выйду.               
    – Зачем? Лучше все-таки плохо ехать, чем хорошо идти! И потом, ты уверен, что в своем городе(он сделал ударение на слове «своем») ты застанешь все таким, как было вчера?

               
                ***
 
 Я  тут  же  забыл,  о  чем  только  что  думал,  и,  силясь  вспомнить,  отмахнулся устало:               
   - Ну что ты такое говоришь, Карен? Что в этом городе может измениться?               
   - Эээ,  давай не будем со старшими спорить, да? Вот тебе адрес моего брата, если что, он   тебе   поможет!                Карен достал из бардачка старомодную, с вензелями,  визитку и протянул мне. Я машинально сунул ее в карман джинсов: ум  лихорадочно пытался осмыслить происходящее. Мне о таком рассказывали контрактники, побывавшие на передовой – после боя его вспоминаешь, как сон. В каком сне я сейчас находился? В том, что это был сон, я уже не сомневался. А потому ум успокоился быстро: мне и раньше приходилось попадать в такого рода сновидения, когда осознаешь, что спишь. Ничего тут удивительного не было. Как водится в таких случаях, чтобы сюжет сна не «расплылся», я зафиксировал взгляд на своих руках. И – тут же забыл думать о том, где я нахожусь, вздохнув с облегчением.
               
                ***
     После того, как мы миновали очередной дорожный указатель(до Сретенска оставалось двенадцать километров), снова начали попадаться клочья тумана, а вскоре непроглядность заполонила все. Карен молчал, спутник наш безмятежно храпел  на боковом сиденье и только негромкий гул мотора нарушал тишину ночи. Через минут десять , по моим расчетам должен был быть мост. Перед мостом через Бишу располагался пост ГАИ. Но странно, то ли в тот момент, когда мы проезжали пост, отключили электричество, то ли туман действительно был таким непроглядным, но перед въездом я не увидел никаких огней. О том, что мы переезжаем реку, говорил только грохот колес на стыках плит.               
   – Тебе куда?                Вопрос Карена разбудил меня. Сам не заметил, как задремал!               
   - Да не беспокойся, доберусь… деньги на такси есть…               
   - Да ладно тебе! Какие такси, все спят давно! Подброшу тебя до дому…                Я не удивился. Кратко объяснив дорогу и поблагодарив, откинулся на сиденье и снова задремал. Очнулся я от того, что водитель тряс меня за плечо:               
   - Вылезай, дорогой, приехали!
                ***
    До своей мастерской, стоящей на отшибе, я добрался без приключений.  Надо думать, усталость все-таки взяла свое, так как в памяти вчерашний вечер  совершенно не   отложился.  Проснулся я поздно: вовсю уже светило солнце за окном и птичья песнь победно оглашала окрестности. Бывает, что проснувшись, вы не помните, ни где находитесь, ни как вас зовут. Случается это достаточно редко, и такие моменты запоминаются. Именно так произошло и сегодня. Выныривая из серой пелены сна в утреннюю реальность, я не сразу понял, где нахожусь:                письменный стол стоял совсем не на том месте, где ему было положено;                обивка старого кресла была не той расцветки, которой ей полагалось быть;                стены были оклеены не теми обоями --  место привычных корабликов с кленовыми листьями вместо парусов  было занято  египетскими пирамидами, чередующимися со сфинксами и сценами из жизни древних египтян;                повернув голову влево, я выглянул в окно и обнаружил, что заброшенный двухэтажный дом  с балконом, увитым плющом и расположенный  в тридцати метрах от меня, бесследно исчез;                мало того, и само окно сильно отличалось от того, к которому я привык за более, чем за двадцать лет жизни в уединении – во-первых, стекла имели какой-то непривычный оттенок(которому я пока не смог подобрать названия), во-вторых…
               
                ***
     Сонную истому как ветром сдуло. Вскочив с кровати, я прошлепал в ванную. Тут все вроде было на месте, но множество  деталей интерьера(привычных и поэтому незамечаемых) оказались вовсе не такими, какими им полагалось быть. Надо сказать, что паники не было. Вместо нее в животе ощущалось некоторая опустошенность, как будто нутро вытряхнули и забыли вставить новое. Не давала покоя мысль о том, что я буду делать после того, как выйду на улицу. Что  увижу? События вчерашнего вечера еще не всплыли  в сознании  отчетливо, но я знал, что рано или поздно придется впустить  воспоминания  о  них в свой уютный уголок бытия. Что тогда? Это не было сном? Взгляд упал на джинсы, брошенные небрежно на спинку стула. Поколебавшись, я протянул руку к кармашку.
               
                ***
    Визитка была напечатана на добротном мелованном картоне. Повертев ее, я не обнаружил ничего необычного.  За исключением разве что адреса: « Переяславцев Рауль, улица Коммуны, 19». Меня как будто шарахнуло током.  Мой друг Рауль несколько лет назад жил по этому адресу… Но он  -- давно --  умер!  Или у меня с головой не в порядке, или я действительно попал в тот мир, само существование которого сознание отказывалось признать… В зеркале,  что висело в прихожей,  отразилась  невеселая усмешка на лице типа, заросшего недельной щетиной.  Тип вздохнул, почесал подбородок и решился:  через пару минут я шагал уже по направлению к улице Коммуны.  Сангвиническая натура требовала движения, и я рассчитывал, что быстрая ходьба остудит пылающий мозг. Бриться я и не подумал, хотя еще совсем недавно  меня бы озадачило такое поведение. Похоже, что жизнь, как и сказал Карен,  начиналась с нового листа и приходилось принять в себе некоторые странности…
               
                ***
     …Подходя к девятнадцатому дому, я  ощутил(давно забытый и волнующий запах утраченного) все то же самое, что когда-то испытывал, подходя к дому моего друга.  Смесь неудовлетворенности и юношеского неприятия  окружающей  меня пыльной  реальности, чуть приправленная ностальгией по прошлому,   пьянила, как хорошее вино. Поднявшись на пятый этаж, я немного постоял, собираясь с духом,  и надавил выщербленную кнопку звонка.               
   … Проходи-проходи!                Голос Рауля ничуть не изменился за годы разлуки. Так же, как и его кудрявая бородка, удлиняющая и без того продолговатое лицо мыслителя. Была,  правда одна ускользающая  деталь  внешности,  на  которую я сперва не обратил внимания: впрочем, детали меня сейчас интересовали мало.  Точно так же, как это я проделывал сотни раз, я прошел к «своему» креслу в глубине студии,  но не стал садиться и застыл подле него в оцепенении:   как  ни  крути,  сознание  было  шокировано  происходящим   и мне требовался  тайм-аут. Страх перед призраками выплескивался наружу и уходил толчками, как жизнь уходит вместе с кровью из пульсирующих вен, перерезанных рукой  рока.  Да-да,  именно  такое  сравнение  пришло  мне  в  голову!  Постепенно дрожь, охватившая меня,  стихла.  Способность соображать вернулась. Рауль, покачиваясь с пятки на носок, глядел на меня выжидающе. Потом, всмотревшись, тихонько присвистнул:               
   - Это не ты?! Но как…               
  … Кашлянув, он вытянул две сигареты из пачки, лежащей на подоконнике. Я взял и, машинально поблагодарив, сунул сигарету в рот.
               
                ***
    Рауль, прости ради Бога! Я мало что понимаю. Почему у тебя   теперь другая фамилия? Почему ты(тут я запнулся и не закончил фразу):               
      - Почему я жив, хотел ты сказать?                Он  усмехнулся.               
       – А ты помнишь, какого цвета у меня были глаза?                Теперь  только до меня дошло, что глаза Рауля были голубыми, а не карими, как раньше.               
  -  Контактные линзы?                Он поморщился.               
  – Нет, просто глаза изменили свой цвет…               
      …Ну конечно!  Фраза из некогда любимой нами песни  «Наутилуса»:                «…твое имя давно стало другим; глаза навсегда потеряли свой цвет…»               
  - Разве такое возможно, Рауль?                Он опять сморщился.               
  – Я ж не говорю, что тебя нет, правильно? Вопрос в том, где тот, другой?...                Сверкнула остро-горячая боль в затылке.  Кажется,  я  начал понимать…               
   -  Может, он там, в том мире, где тебя  уже нет?                Рауль  скосил на  меня  глаза,  не  поворачивая  головы.               
   - Сколько лет прошло в том,  твоем мире?                Я  растерялся.               
    – Прости, восемь,  по  моему. Ты  приходил  в  сновидениях и после сорока  дней…               
  -  Знаю!                Рауль нетерпеливо  затянулся. За окном небо набрякло синевой.               
    – Если  ты  встретишь  двойника здесь,  беды не миновать. Но,  скорее  всего, этого не будет… Думаю,  он  уехал  неожиданно в командировку. Кстати, ты  знаешь,  кто он тут?
                ***
 Я  промолчал. Мне  не  хотелось  знать,  кем  был  тут  мой  двойник. И  вообще  знать  о  каких-то  там  двойниках.  Мне  до смерти  хотелось  закрыться  от  всего:  обилие впечатлений оглушало.  Рауль,  видимо,  почувствовал это.               
   -  Ладно! Пойдем-ка, покажу тебе кое-что…
                ***
    Выйдя во двор пятиэтажного дома, я обратил внимание на то, чего не замечал  раньше,  когда  шел  к  Раулю,  погруженный  в  воспоминания о той,  прошлой  жизни(Рауль кивнул и я вспомнил о его способности чувствовать мысли собеседника): автомобили, стоящие на стоянке, имели необычную форму.  До сих пор я не встречал ничего подобного даже в рекламе  концепт-каров  того мира, откуда я попал сюда. Крыши машин представляли собой нечто вроде вместительного(объемом  в пару кубометров)  закрытого багажника. Заметив мой взгляд,  Рауль улыбнулся:               
  - Твоя мечта, помнишь?                Я  качнул  головой.               
   – Ну вспомни!  Ты же в  детстве хотел иметь виману  и  летать  на  ней  по  всему  миру?               
   - Так это вимана?               
  - Ну,  принцип  действия  не  совсем  такой,  как  у  виманы,  но  результат  тот  же. Понимаешь,  эволюция  этого мира  немного  опережает  эволюцию  твоего:  у  вас  антигравитационные  летательные  аппараты  появятся  только  через триста  лет. Ну, а  так – вспомни  путь  от  локомобиля  до  «мерседеса»,   и  ты  примерно  поймешь,  как  все  шло тут…    Сейчас увидишь сам.                Мы  подошли  к  старомодному  темно-синему   экипажу. Причудливое сочетание «майбаха»( передний  капот) этак годов тридцатых  прошлого века  и  изящной «викторианской»  кареты(кузов).  Внутри, однако  салон был  вполне  современным  и  мало  отличался  от   автомобильных  внутренностей  моего  мира. Разве что руль более напоминал самолетный штурвал, чем обычную баранку.
 
                ***
 Рауль  показал глазами на место водителя. Я помедлил немного, опешив, но вспомнил, что в той, прошлой жизни часто возил  на  своей  машине   Рауля по его делам…                Управление было, в общем, таким  же,  как и  в  наших  авто, за исключением разве  что педалей. Они были расположены над коленями: пол под ногами , как только я уселся за штурвал, слегка  завибрировал и я  почувствовал,  как он уперся в пятки,  отрегулировав  зазор  между  коленными  чашечками  и  подушечками  педалей.               
   – Левая – тормоз,  правая – газ.  Трогай,  тебе надо немного привыкнуть, потом покажу полетный режим…                Я  запустил  двигатель.  Шума не  было:  о  том,  что  мотор  работает,  говорили  только стрелка  тахометра и дисплей трансмиссий.   Он  показывал  активацию  электропривода. Передвинув  рычаг  сцепления в  положение  назад,  я  осторожно  коснулся  коленом  педали  газа. Автомобиль    тронулся  плавно. На  минимальной  скорости  я  вырулил  со  стоянки  в  проезд,  ведущий  к  магистрали.  Переключив  скорость,  двинулся  вперед,  машинально  отметив  при  этом,  что навыки  вождения,  так  же,  как  и  умение  плавать,  утратить  невозможно.
               
                ***
   … Миновав   пыльные  городские  кварталы,  мы  переехали  по  мосту  через  Бишу.  Я  обратил  внимание,  что  пост  дорожной  полиции  тут  сильно  отличался  от  нашего. Не  было  видно  людей,  хотя  кары(буду   называть  авто  этого  мира,  как  и  его  жители)  с  надписями  «РД»   стояли  во  внутреннем  дворике  архитектурного  комплекса.  Рауль,  дремавший  в  кресле  справа  от  меня,  встрепенулся.               
        – Теперь  исполним  твою  детскую  мечту.                Он  потянулся к приборной  панели  и  положил  палец  на  сенсор,  вспыхнувший  рубиновым.               
     –  Разгонись  до  ста  тридцати.                Я  повиновался.               
    – Нажми  кнопку  справа  от  красной.  Касание долгое.                … Выполнив  и  эту  команду,  я  через  несколько  секунд  почувствовал  вибрацию  корпуса  машины.  И  увидел  две  короткие  вытянутые  перпендикулярно  корпусу  тени. Над  головой  у  нас  выдвинулись  плоскости,  как  у  самолета.               
    -  Теперь – кнопка  на  правом  рожке.                Нажав  большим  пальцем  кнопку  правого рожка  штурвала,  я  почувствовал,  как  что-то  плотно  обхватило  запястье.  Аккуратно  скосив  глаза,  я  обнаружил  на  своей  руке две  лапки  из  черного  прозрачного  пластика,  мерцавшие  изнутри  неясными  вспышками. Одновременно  с  этим  на  приборной  доске  загорелось  еще  одно  окошко,  назначение  которого  на    этот  раз  я  не  смог  определить.               
    – Навигационная  панель.                Рауль  испытующе  смотрел  на  меня,  и  я  поднял  большой  палец  свободной  руки.          -- В  датчики  вмонтирован  ментапроцессор,   он  считывает  импульсы.  Подумай  «взлет». Или «вверх»,  он  настроится  на  частоту  твоего  генома  и  запомнит  команды.                Я  отдал  мысленную  команду  «вверх»  и  Рауль  нажал  еще  один  сенсор  на  приборной  панели. Загорелось желтым.               
   – Теперь   тяни  штурвал  на  себя.   Команда  уже  запустила  работу гравитона.                Вибрация  прекратилась  и  лента  шоссе  стремительно  ушла  вниз.               
   – Как  устроен  гравитон,  Рауль?               
    - Резервуар  над  нами  наполнен  газом,  который  добывается  в  земном  ядре  и который  мы,  наземные,  покупаем  у  соплеменников  твоего  друга,  Карена.                Рауль  улыбнулся.               
  -  Помимо  колоссальной  подъемной  силы  газ  этот  еще  и  обладает  свойствами  нейтрализовать  вектор  гравиполя  под   действием   особых  микромозгов,  так называемых   слем …  Масса  машины  таким  образом  сводится  к  нулю  и  получаем  возможность  практически  неограниченного  перемещения  в  пространстве.               
   -  Если  я  правильно  понял,  на  таких  машинах  можно  путешествовать  и  в  космосе?               
   - На  точно  таких  --  нет,  они  не  защищены  от  радиации.  О  поясе  Ван  Аллена  слышал?               
   - Смутно…               
    - Это    бич  астронавтики…
               
                ***
                Альтиметр  показывал  две  тысячи  метров.  Я  уже  ориентировался  немного  в  навигационной  панели  и  уловил  связь  между  скоростной  шкалой  и  цветом  мерцания  браслета  на  правой  руке.  И  мысленно  передвинул  изумрудную  точку  на  линии скорости  вправо  на  одно  деление. Потом  добавил  еще  два.               
   -  Возьми  на  четыре  румба  влево.                Рауль  вытянул  сигарету  из  пачки  и  прикурил  ее.  Потом  дал  мне.               
    – Расслабься,  тут  лету  примерно  час. Переведи  на  автопилот. Иконка  с  изображением  собаки.                Я  представил,  как  значок собаки  загорается  синим. Панель  не  среагировала.  Попробовав  по  очереди  все  семь  цветов  радуги,  я,  наконец,  остановился  на  оттенке  морской  волны.  В  эту  секунду  собака  загорелась  бирюзовым.               
   – Молодец! Твой  цвет,  цвет  победителя…                Я  удивленно  хмыкнул.  Тут  же  браслет  на  правом  запястье  разомкнулся  и  скобы  убрались  в  недра  штурвала.               
    – Слушай,  а  с  такой  штукой  можно  писать  книги?               
    - Конечно! Но  я  не  люблю  ментапроцессор  в  творчестве,  предпочитаю  старомодные  графические  редакторы… Хорошего  понемногу!                В  этот  самый  момент я заметил  большую  птицу,  парившую  на  одной  с  нами  высоте.  До  нее было  около  сотни  метров,  но  я  вдруг  почувствовал  ее  взгляд  и  вспомнил  слова  Карена. Рауль  тоже  увидел  орла  и  нахмурился.
                ***
     Через  час  полета  я  увидел  внизу  излучину  реки:  россыпь  домиков   с  разноцветными  крышами  в  ее  петле  чаровала  взгляд.               
   -  Мой  дом!                Рауль  выделил  на  экране  лобового  обзора  крышу  каплевидной  формы  и цвета  светлого  меда.  Она  была  довольно  большой,  но  с  нашей  высоты  я  не  мог  точно  оценить  размеры.  Над  пустынной  лентой   шоссе  я  сбросил  скорость  и  медленно  нажал  на  штурвал.  Примерно  через  пять  минут(ощутимо  заложило  в  ушах) мы  уже  неслись  над  дорогой.  Штурвал  слушался  идеально  и  при  посадке  я  даже  не  ощутил  сколько-нибудь  заметного  удара. Рауль  командовал,  показывая,  на каком  перекрестке  и  в  какую  сторону  мне  свернуть. Скоро  мы  подъехали  к  дому.    
   - Пойдем-ка,  выпьем  по  стаканчику! Погода  подходящая…      
                ***
    - Ну -  за то, что  ты – здесь!               
 Вино отдавало терпким  вкусом чего-то  знакомого. Я задал вопрос,  давно  вертевшийся  на  языке:               
   -  Рауль,  кто такой  этот  Карен? Не  может  же  быть,  что  он  и  вправду  твой  брат?               
   -  Харон?  Нет,  конечно! Ну,  ты и  оболтус…    Ребенок, и  тот  бы  понял…                Я  покраснел. И  опять  восстановил  в  памяти  события  вчерашнего  вечера.  Действительно,  только  недоумок  не  мог  связать  концов  в этой  истории:  монета  в  уплату,  туман,  призрак  на  шоссе,  внезапно  появившийся  невесть  откуда  орел…               
  - Понимаешь,  чувство  юмора  иногда  отказывает… Ну,  классика  же – лодка  с  перевозчиком,  Стикс и  все  такое:  поневоле отключишь  образность,  когда  такое… Никакой  романтики – захудалый  автобусик  да  туман…                …Рауль  вздохнул,  разглядывая  на  свет  жидкость  в  бокале.               
  - Именно – туман. Тебе  ли  не  знать,  что  туман  – мост  на  Авалон? Ты  устал, но ты  не  мог  не  заметить,  что  ясность  сознания  в  этом  мире  намного  сильнее?                Я  кивнул.               
   -  Он –  потомок  могущественного,  но  ныне  угасшего  рода   из Агарти.  Отец,  Эреб  или  Эратх,  как  тебе  больше  нравится – он  там  что-то  типа  управителя  климата  в третьем  поясе,  толком  о  нем  ничего  не  известно. Мать – Никс,  или  Никта – в нашем  представлении --  одна  из  богинь   тьмы.  Конечно,  мифы  не  всегда  стоит  понимать  буквально,  да  и  власть  имущие  не  заинтересованы  в  том,  чтобы  простые  люди,  как  мы  с  тобой,  например,  знали  правду. Я  знаю  только,  что  наша  планета  внутри  имеет очень  сложную  систему  пустот  и  к тому  же  разного  уровня  консистенции  эфира.  Именно  поэтому  так  затруднено  исследование  со  стороны  земных  ученых. Я  имею  в виду,  конечно,  ученых  вашего  мира… В  нашем – иные  физические  константы  и  соответственно,  другие  физические  законы.  И,  естественно,  такое  положение  вещей  неизбежно  должно  тебя  навести  на  некоторые    выводы…  Ну,  например,  об  изменяемости  свойств  одного  довольно  редкого  газа,  которым  наполнен  резервуар  моей  машины…                Я  свистнул.  По  правде  сказать,  я  не  раз  пытался  представить  себе  мир,  в  котором  хотя  бы  одна  константа  имела  значение,  отличное  от  нашей…  Но  думать  об  этом  связно  в  данный  момент  я   не  мог. Внутри  меня  нарастало  напряжение. Кажется,  Рауль  чувствовал  мое  состояние…  Налив  вина  в  бокалы,  он  шутливо  провозгласил:               
  - Ну,  за  потомков  богов,  древних  и  современных!               
  …  Вино    ударило  в  голову  и  прояснило  сознание. Я   задумался. Монета,  отданная  мной  Харону,  конечно,  была  платой  за  переход.   И  что  означала  фраза  о  выигранной  жизни?  И – птица!  Теперь  я   знал,  есть   связь  между  аверсом  монеты  и  птицей. Я  не  чувствовал    угрозы  в  моменты  ее  появления. А ведь  Харон   так  и  сказал –   твой  помощник…               
  …  Рауль  внимательно  следил  за  моим  лицом. Казалось,  он  читал  мысли(думаю,  я был  недалек  от  истины,  учитывая  способности  моего  друга  в той,  прошлой,  жизни)  и  меня  кольнула  тонкая  иголочка  зависти: ну  почему  я  такой  тупой?               
   -  Огня  в  тебе  много,  вот  что! Ты  склонен  разрушать  все. И  прекрасно это  знаешь. Так почему  же  в  самые  ответственные  моменты  ты  склонен  забывать  об  этом?               
   … Я  шутливо  поднял  руки  вверх. Напряжение  отпустило  и  я  уставился  в  бокал  с  вином,  чувствуя  в  нем  какое-то  загадочное  стечение  энергий:  они  будили  (точнее,  пытались  разбудить  во  мне)  нечто  прочно  и  давно   забытое. Пытаясь  уловить  это  нечто,  я  поднес  бокал  к  губам.               
 … Рауль  тихо  посмеивался.               
    – Не старайся  успеть  все сразу, торопыжка… Я  зачем  тебя  сюда  привез?  Метаться?  Нет,  милый  мой,  мы  с  тобой  сейчас  основательно  напьемся,  а  завтра  ты  проснешься,  яко  младенец  перед крещением  в  купели… 
    Я  рассмеялся  и  сделал  губами  «уа».
               
                ***
      Оранжерея  поражала  своими  размерами. Купол  цвета  меда,  каким  он  выглядел  сверху,  изнутри,  оказывается,   был небесно-голубым.  Аккуратные  ряды  виноградников:  Рауль  заметил, что именно  тут  он  проводит  большую  часть  своего  времени.               
   -  Есть пара  помощников,  но  за  ними  глаз  нужен…                Я  хмыкнул.  Помня  о  пристрастиях  своего  друга  в  «той»  жизни,  удивляться  не  приходилось.  Аромат  в  оранжерее был  мне  незнаком. Рауль  щелкнул  пальцами и я  этот  момент  я  почувствовал  онемение  в  области  живота.               
         – Ты знаешь  об  энергетических  пластинах?               
        - Нет,  а  что  это?               
        - Это  то  же  самое,  что  гравитон,  только  в  теле  человека. Из  эфирного  тела  в  кровь  они  продуцируются,  как  молекулы  гемоглобина.  Здесь,  в  нашем мире,  они  выполняют  еще  одну  функцию,  кроме  переноса  кислорода,   и  я   хочу   научить  тебя  ей  пользоваться.                Я  вздохнул.               
     – Прекрасно!  Сделай  серию  из  девяти  полных  дыханий.  При этом  представь,  что  тебя  распирает  в  области третьей  чакры.                Я  повиновался. Действительно,  онемение  прошло,   но  под  ложечкой  возникло  ощущение  покалывания,  которое  вскоре  перешло  в  жжение.  Будто  тугой  комок  разворачивался  внутри  живота  и  я  попытался  избавиться  от  него,   раскачиваясь  на  носках..  При  этом,  как  бывало  не  раз,  я почувствовал  под  ногами  «батут»  из  энергии.    На  сей  раз  дело  этим  не  кончилось.  Раскачиваясь  все  больше,  я  убедился,  что  неприятное  распирание  в  животе  начинает  проходить  и  вздохнул  с  облегчением. И –  в  эту  секунду  оторвался  от  земли! Пытаясь  справиться  с   ситуацией,  я  взмахнул  руками  и  нелепо  перекувыркнулся  в  воздухе.  Рауль  хохотал. Пытаясь  встать  на  твердую  землю,  я  снова  замахал  руками,  но  к  ожидаемому  результату  это  не  привело.  Наоборот,  чудовищная  сила  росла  во  мне  и  поднимала  вверх,  к  самому  куполу  оранжереи. Мелькнула  мысль:               
   - А  если  бы  были  под  открытым  небом?                Поднявшись  на  высоту  десяти  с  лишним  метров,  я  запаниковал. Было  страшно  упасть  с  такой  высоты. Рауль  видел  выражение  моего  лица  и  погрозил  пальцем:               
  - Не дури!  Думай  себя  там,  где  надо!                Я  понял,  что  делать  и  через  мгновение  уже  стоял  рядом  с  ним,  и  не  мог  отдышаться. Рауль  посмеивался.               
     – Теперь  ты  знаешь,   как  себя  чувствовали  гандхарвы!
               
                ***

   Танцы в воздухе повторялись регулярно. Я познакомился с работницами Рауля, которые  занимались его виноградником. Мое внимание привлекла  девушка с голубыми глазами и длинными волосами редкого пепельного цвета. Оказывается, умение летать в этом мире было совсем не редкостью! Импровизированные  танцы, которые мы устраивали вечерами,  были полны поэзии:  особенно мне нравилась одна из фигур,  которую  Рауль  называл  «вода»… Несколько человек выстраивали круг   и  медленно  кружились  в  воздухе,  повинуясь  внутреннему  согласованному  ритму,  который  мы  бессознательно  ловили  в  виде  импульсов,   читавшихся  даже  не  во  взглядах,  а  в  каких-то  мимолетных  движениях  мысли.  Мысли эти  я  чувствовал,  как  цветные  всполохи,  огненными  вспышками  переливавшимися  перед  глазами,  стоило  их  закрыть.  А  вспышки,  которые  исходили  от  этой  девушки(ее  звали  Наташа) были  вообще  особенными:  в  них  я  ощущал  покой  и  блаженство. Прошлый  мир,  в  котором  я  жил,  потускнел  и  почти  растворился  в  сегодняшней  реальности.               
   – Я  чувствую  то  же  самое, -- сказал  мне  Рауль  однажды  после  сбора  урожая.  Но я  ушел  из  твоего  мира  навсегда,  а  ты – лишь  временно.                Я  вздрогнул. Конечно,  осознание  возвращения  всегда  спало  во  мне. Но  выходить  из  этого  сладостного  сна  мне  совсем  не  хотелось!               
    - Подумай  не  о  себе!  У  нее  все  будет  нормально  и  тебя  есть  кому  заменить. Но  тебя  ждет  твоя  настоящая  любовь  и  ты  вскоре  увидишь  ее!                Я  вздохнул. Мы  сидели  на  террасе  поздним  вечером  и  мне  вспомнилась  одна,  далекая  ночь  на  ручье  Туйкен,  когда    троица  бесшабашных  художников  сидела  на  веранде  дома  бабушки  Жанны…  Наверно, каждому  хотя  бы  раз  снятся  сны  из  прошлой  жизни. Но разумно  ли  возвращаться  в  эту  самую  прошлую  жизнь?               
   - Пока  ты тут  терзаешься  сомнениями,  твоя  судьба  уйдет!… Отпуск  кончился,  дорогой  друг! Не переживай,  этот  сон  ты  будешь  помнить  всегда  и  часто  будешь  возвращаться  к  нему!...
               
                ***
  Все  случилось  так,  как  предсказывал  Карен. Дело  в  том,  что  я  давно  развлекался  тем,  что  во  время  наших  с  Раулем  рейсов  на  его  «дачу»  вываливался  из  кабины  кара  и  включал  в  себе  левитационный  импульс.  Мне  нравилось  парить  в  небе,  как  птице,  на  высоте  более двух  километров  от  земли. Рауль  во  время  таких  экзерциций  вел  машину  в  сотне  метров  от  меня. Но  на  этот  раз  все  произошло  внезапно. Во  время  очередного  полета  я  вдруг  с  разгону  влетел  в  туман. И  в  ту  же  секунду  понял,  что момент  перехода  настал. Ведь  за  секунду  до  этого  я  заметил  невдалеке  от  себя  большую  птицу. И  когда  я  опять  увидел  ее  в  тумане,  вдруг  ощутил,  что  падаю.  И – увидел  глаз  орла,  внимательно  изучавший  меня.   Страха  не  было,  лишь  чувство  всепоглощающего  покоя…
                ***
    Стены  комнаты  были  белыми.  Белой  была  и  стойка  капельницы,  стоящей  слева  от  кровати,  на  которой  я  лежал. Некоторое  время  я  пытался  вспомнить,  как  меня  зовут,  потом  услышал  постукивание  каблуков  в  коридоре.  Вошла  медсестра. Увидев  меня,  она  всплеснула  руками.               
    – Ой,  больной  очнулся!  Виктор  Николаевич!               
   … Спустя  минуту  в  палату  зашел  доктор.  Он  присел  на  табурет  возле  кровати  и  долго  смотрел  на  меня.  Серые  глаза  не  выражали  ничего,  кроме  усталости.  Но я  не видел  сейчас  его  лица  и  не  слышал,  что  он  говорил… Внимание  было  приковано  к  медсестре,  возившейся  со  шприцами:  я  знал  ее,  но  не  мог  вспомнить  имени!   Потом  до  сознания  все-таки  пробился   голос  доктора:  вас  нашли  в  другом  городе,  без  документов,  вас,  по  всей  вероятности  сбила  машина.  Вы  помните,  как  вас  зовут?      
   … Я  утвердительно  кивнул.  Слова  не  шли  с  языка,  в горле  стоял  ком. Отчего  это?               
   - Наташенька,  голубушка,  сделайте  ему  последнюю  инъекцию,  пожалуйста  и  на этом  все.  Я  зайду  позже.               
  … За  окном  косые  лучи  солнца  освещали  фасад  незнакомого  мне  здания. Наверно,  на  лице  моем  застыла  идиотская  улыбка,  потому,  что сестра  недоуменно  глянула  на  меня.  Заметив  мое  желание  подняться  с  кровати,  она  сказала  строго:               
   – Вам  еще  рано  вставать!                … Я  покорился  неизбежности  и  спросил:               
  -  Наташа,  а  вы  любите  танцевать?                Она  усмехнулась,  ничего  не  ответив.  Но  волна  энергии,  которая  окатила       меня  в  этот  момент,  была знакомой…