Лифтеры

Лифтеры.

Игровую мебель для спектаклей ЦАТСА ежедневно привозят со склада на огромном грузовом лифте.

«Ходят стулья
Надо мною,
Хочут стулья
В лифт со мною…
Да сами не идут,
Больно Лившиц крут!» - поет мой напарник Виталик Кочетов, погружая в лифт мебеля.

Лившиц Давид Маркович – старичок лифтер. Он мал ростом, тщедушен, и обладает огромным еврейским носом, с которого все время норовят упасть огромные очки. Мы его обожаем, потому что он нам всегда помогает таскать мебель. Мы  делаем вид, что этого не одобряем, а на самом деле очень довольны – лишняя пара рук.

Кроме Лившица в театре еще две лифтерши.
Первую все зовут по фамилии – Ряполова. Она – белая кость. Ни за что таскать мебель не станет. Еще бы, ее дочь работает в НИИ Искусствознания.
Ее напарница баба Катя работает наравне с нами. Баба Катя – матершинница, охальница и сплетница. К Ряполовой питает классовую ненависть.
«Дурак ты, Олеша! Все бегаешь за своей рыжей-бесстыжей… - Катю хлебом не корми, только дай поговорить о моих сердечных делах, - Не такая тебе девка нужна!». «Баба Катя, мы просто друзья!» - парирую я. Баба Катя норовит посмотреть мне в глаза, что непросто, старушка косоглаза как заяц. «Весь театр только и говорит, какие вы друзья!» - хитровато говорит она, - И еще Олена, жопа несолена за тобой бегает как кошка весенняя!» Неизвестно за что, баба Катя люто ненавидит реквизиторшу Алену Мозжарову. «По тебе такая девка сохнет, Олеша – не унимается Катя, - И умница и красавица и фигурка попышнее, чем у твоей рыжей! Сам знаешь, о ком говорю…» - не унимается лифтерша, яростно кидая в лифт пуфики, как пустые бутылки в мусоропровод. Знать то я знаю, но на мои нежные чувства к рыжей, и, кстати, совершенно не бесстыжей, это никак не влияет.

Самый ненавистный для мебельщиков спектакль большой сцены – «Лес» Островского. У проклятой помещицы Гурмыжской мебели было пруд пруди.
Наконец-то ненавистный спектакль окончен. Загрузка. Разгрузка. Лившиц таскает тяжелые золоченые кресла и банкетки наравне с нами. На его носу висит капля пота. Старик тоже торопится домой. Но вот, вся мебель на складе. Переодеваемся.
На вахте перепуганная вахтерша сообщает нам: «ой, ребята, Лившица скорая помощь увезла!»
На следующий день узнаем, что Давид Маркович умер от инфаркта.
Ну почему зрители никогда не думают о том, что за театральными чудесами скрывается тяжелый ежедневный труд монтировщиков, мебельщиков, реквизиторов. А в Центральном Академическом Танкодроме Советской Армии еще и лифтеров.
Прости нас, Давид Маркович…