Вселенская черепаха

Когда в 1509 году итальянский ученый, изобретатель, художник, анатом, писатель и музыкант Леонардо да Винчи «сделал стекла, чтобы посмотреть на полную Луну», то есть собрал образец простейшего линзового телескопа, Она ликовала, так как слишком устала от одиночества.

Десятилетия мелькали быстрее одного взмаха Её крыльев, но люди так и не стали ближе к звездам. Первым европейским ученым, который начал проводить систематические и высокоточные астрономические наблюдения, был Тихо Браге. Он также оказался первым за пятьсот лет человеком, отметившим вспышку сверхновой в Галактике Млечного пути. На основании его наблюдений немецкий астроном и математик Иоганн Кеплер вывел законы движения планет Солнечной системы, за что едва не был арестован.

Наука людей того времени развивалась очень медленно, а каждое второе открытие сопровождалось какими-то трагическими событиями, сильно печалившими Её. Из-за расхождения во взглядах на устройство мироздания Католическая церковь сжигала книги прогрессивного итальянского ученого Галилео Галилея, бывшего ярым сторонником гелиоцентрической системы мира и сконструировавшего собственный телескоп для наблюдения за небесными телами. А за учение о бесконечности Вселенной и множественности миров другой гордый сын Италии, Джордано Бруно, самолично взошел на костер святой инквизиции, не желая отрекаться от своих убеждений.

Время, в которое жили люди, всегда было смутным. Страшным. Она предвидела, что человеческий вид будет ревностно охранять собственное невежество, и скорбела по тем отважным ученым, кто не боялся искать истину в кромешной тьме. Она знала, что плата за это может оказаться слишком высокой. Но также Она понимала, что все эти жертвы были необходимы, иначе люди продолжат распинать своих богов на кресте.
Впрочем, история с богами Её всегда забавляла. Она-то была всегда и видела момент появления Вселенной, когда Великая Тьма вдруг разродилась Всепроникающим Светом – ни одного бога при этом не было. Ей даже хотелось повстречать какого-нибудь древнего демиурга, но похоже, единственной древностью среди бесконечного множества миров была только Она одна.

***

Гао. Такое имя Она себе выбрала. Оно было созвучно вибрационным потокам, наполняющим космические пространства. Она слушала эту музыку вечно и была почти счастлива. Но как всякая сущность, наделенная разумом, Гао со временем затосковала от одиночества.

Ее разум был подобен океану – величественный и огромный, он охватывал бесконечные звездные пространства и откликался на любую искру жизни, которую только мог уловить. В голове Гао будто работал сверхмощный сонар, помогавший Ей знать обо всем, что происходило во Вселенной. Но к сожалению, космические ландшафты хоть и казались величественны и прекрасны, на события были скудны.

Гао знала об этом, и не расстраивалась. Все же Она являлась частью всего того, что Её окружало, и не могла сетовать на то, что все эти бесчисленные миры представляли собой глыбы раскаленного камня, а огромные пространства между ними были холодны и пусты.

Гао понимала, что не могла вмешиваться в ход вещей, но и позволить всему пребывать в инертном состоянии целую вечность Она не имела права. Решительно взмахнув крыльями, Она отправилась в галактику, которая позже получит название Млечный путь. Там ослепительно ярко горела магнитоактивная звезда и именно ей выпала участь быть жизнетворным центром этой Вселенной.

***

Сначала Гао приблизилась к звезде, которую позже назовут Солнцем, чтобы понять, на каком расстоянии ее тепло и свет не будут губительны для небесных тел. Потом Она выбрала среди таковых девять естественных космических объектов и немного подправила их орбиты, чтобы те двигались гелиоцентрированно, как подобает настоящим планетам, а не хаотично болтались в космосе.

Так сформировалась Солнечная система.

Её устройство напоминало механические часы: после предварительной настройки стрелок оставалось лишь запустить механизм и не вмешиваться в его работу, так как заложенные в основу мироздания силы должны были всё сделать сами.

Впрочем, какую-то часть вечности Она потратила на то, что меняла планеты местами, наблюдая за явлениями, которые вызывали такие перестановки. В основном от этого было больше вреда, чем пользы: чрезмерно удаленные от Солнца маленькие планеты становились пустынными каменными глыбами, а газовые гиганты наоборот, разогревались настолько, что грозили новым запуском термоядерных реакций в своем ядре.

Лишь найдя оптимальное расположение планет относительно Солнца и друг друга, Гао успокоилась. Время от времени Она добавляла некоторым из любимых небесных тел по небольшому спутнику, который бы предохранял их поверхность от внезапных метеоритных бомбардировок и чрезмерного воздействия солнечной радиации. Но эти действия были столь кротки, что напоминали неспешную вышивку бисером по бархатной ткани бесконечного космоса.

Гао старалась не допустить перегрева планет от частых столкновений с другими объектами, вроде астероидов. Когда они совсем прекратились, поверхности космических тел наконец-то остыли, что позволило Ей заняться обустройством самих миров.

***

По своей сути Гао была Архитектором. Она знала, какие условия необходимы для создания сложной многоклеточной жизни, поэтому насытила атмосферу планет кислородом, когда доставленной кометами воды оказалось достаточно сконденсировано, чтобы наполнить ею океаны и облака.

Больше других планет Гао удивлялась Земле. Несмотря на то, что миллиард лет жизнь на ней существовала лишь в малых да микроскопических формах, уже к началу палеозойской эры она продемонстрировала стремительное развитие, образовав большинство основных типов жизнеформ.

Это привлекло внимание Гао к планете настолько, что Она даже прервала свою дрему, в которой проводила эоны лет, борясь с тоской, начинавшей приобретать характер хронического заболевания.

Первые крупные жизнеформы появились на свет, сообразно заложенной Гао матрице. Из неизведанного еще чувства гордости Она позволила этим существам быть похожими на Себя. У них была чешуя, когти, плоские лапы и даже кожистые крылья, а потомство свое они выводили в сферах, из которых произошли сами вселенные – в яйцах.
Когда эти создания расселились по всей планете в великом своем разнообразии, Гао зажмурилась от удовольствия. Сотни тысяч этих существ являлись ее миниатюрными копиями, в каждое из которых Она вдохнула частичку себя.

Но радость эта была недолгой. Гао ждала от своих первенцев эволюционного развития и понимания космогонических процессов, но вместо этого они сумели освоить лишь простейший механизм выживания.

От своей Великой Праматери эти создания унаследовали лишь способность к долгожительству. Но в этом почти не было смысла, так как основу их жизненного цикла занимал только поиск пропитания, размножение и защита свободного отправления этих первых двух функций.

При этом лишь немногие из них проявляли склонность к сложной коммуникации. Однако, ни силой, ни размерами такие особи не выделялись, поэтому были вынуждены скрываться от своих более сильных собратьев и все время прозябать в их тени.
Увы, эти существа уже в момент зарождения собственного вида уже достигли пика развития и вряд ли были способны на большее. В большой печали Гао извела этот род под корень, наслав на землю гигантский метеорит, который пробудил на планете спящие вулканы, что привело к серийным катаклизмам и изменению климата.

В результате все первенцы Гао вымерли. Их останки обнаружат в толще земной коры спустя десятки миллионов лет. Их внешность с большой погрешностью будет воссоздана по строению скелета. Этот вид получит название «ужасные ящеры» или «динозавры», а вырытые из земли трофеи в виде черепов и костей будут выставлены в огромных витринах, чтобы вдохновлять и пугать детей совсем другого вида...

***

Первые люди, внешне жутко походившие на приматов, на самом деле почти ничего общего с ними не имели. К возникновению на Земле нового вида руку снова приложила Гао, которая на этот раз действовала очень трепетно и аккуратно: всё, чего хотела Великая Праматерь, это увидеть потенциал к развитию как всего вида, так и отдельно взятых его единиц.

Но первые его представители выглядели такими жалкими и слабыми, что Гао, мучимая и гневом, и стыдом, едва не отправила этот вид следом за предшественниками. Впрочем, Она быстро изменила свое мнение, увидев, что даже не умея еще толком стоять на прямых ногах, эти существа демонстрировали сплоченность и выдержку, не уступая даже перед более сильным врагом, вроде саблезубого льва. Столь яростное проявление самостоятельности тронуло Гао, и Она решила дать своим детям шанс.

И все же, они были жалки. И слишком хрупки перед лицом того дикого мира, в который пришли. Но каждый раз, когда Гао видела, как одно из этих существ отважно противостоит всем его опасностям, Ее сердце переполнялось любовью. И Она спешила помочь.

Когда Её дети не знали, как снять шкуру с убитого зверя, чтобы сделать из той одежду и спастись, наконец, от холода, Гао навела на нужную породу минеральных образований, разновидность кварца, которая легко поддавалась обработке и позволяла добиться очень острой режущей кромки.

Когда они научились сообща загонять крупного зверя, Великая Праматерь показала, что его мясо, зажаренное на огне, не будет портиться долгое время, а позже научила их добывать этот самый огонь.

Она научила их врачеванию. Научила ремеслам. Научила обрядам, которые помогали должным образом проводить собратьев на порог небытия. Научила стойкости и силе, упрямству и поиску. Научила всему тому, чего и сама о себе до поры не знала.
Только гармонии научить не смогла. Первые поколения Её детей были жалкими. Вторые – грубыми. Третьи – любопытными. Четвертые – умелыми. Пятые – сильными. Шестые – искусными. А седьмые – жадными.

И каждое последующее из них добавляло в палитру своего вида новые качества. Какие-то людям были полезны, какие-то – наоборот, вредны. Но все же они смогли подхлестнуть эволюцию, хотя казалось, будто люди бегут впереди неё. Но чем больше они узнавали о себе и мире вокруг, тем дальше уходили от своей Праматери.

Самые простые и искренние молитвы, звучавшие с начала палеолита, самые прекрасные песни, способные рассеять тьму космоса, предназначенные для одной только Гао, умолкли, едва человек изобрел колесо.

Вскоре Она вновь осталась в одиночестве.

***

Гао умела понять самую великую малость во вселенной, поэтому ничего никогда не осуждала. Отчасти с гордостью, отчасти с тревогой Она смотрела на своих детей, затеявших великое вознесение на небеса, а потому прилагавших многие усилия на возведение пирамид и зиккуратов.

Когда они придумывали себе богов, чтобы истово молиться им, Гао взирала на это с толикой зависти и презрения. Она все еще помнила те нелепые фигурки палеолитических венер, которые пещерные люди вытачивали из ноздреватого камня, и внутри Неё разливалась теплая родительская признательность.

Гао все еще чувствовала тонкую нить, что связывала многочисленные поколения Её детей и Великую Праматерь рода, когда-то вдохнувшую жизнь в глиняных хвостатых болванчиков, что унаследовали руины древнего мира после серии катастроф.

Но связь эта становилась все тоньше и слабее…

Великая Праматерь простила людям Энлиля и Иштар, простила Атума-Ра, простила Брахму, Кецалькоатля, Зевса, Одина и Оанесса. Эти бесчисленные и безликие пантеоны ничего на самом деле не значили, так как на человеческую судьбу повлиять не могли. Но если людям нравилось молиться несуществующим персоналиям, Гао этому не препятствовала.

Наоборот, Ей было забавно наблюдать, как вид разумных и развитых существ просит благословления у бездушных идолов, тогда как животворная сила, Её сила, окружала людей повсюду. Жаль, что они почти не видели этого.

И не понимали.

Но Гао любила своих детей, и даже позволила им молиться Яхве. Идея триединого бога на фоне всех прочих разобщенных пантеонов казалась Ей здравой, так как могла объединить все племена и народы одной верой. В какой-то момент эта история настолько увлекла Великую Праматерь, что Она даже позволяла себе вмешиваться в людские судьбы, препятствуя гонениям евреев в Египте, уничтожая их обидчиков и даже разведя воды Тростникового моря, чтобы открыть им путь к бегству.

Никогда еще люди не молились так истово и фанатично. Это насторожило Гао и Она перестала вмешиваться в дела своих религиозных детей. Но когда они принесли в жертву Иисуса из Назарета, распяв того не кресте, чтобы потом назвать Богом,

Великая Праматерь разъярилась.

Такого святотатства Она простить не могла…

На миг Гао ощутила эмоцию, близкую к отчаянию, посчитав людей очередной своей ошибкой и вновь собравшись очистить многострадальную Землю от всякого их присутствия. Но любовь пересилила, хотя каждый новый век, что люди проживали на планете в своей новой вере, Гао сожалела об этом выборе.

***

Они стали больше воевать. Сначала за землю – это в какой-то степени было понятно. Потом за веру, что Она считала бессмысленным. Потом за землю для своей веры. А еще за благородные убеждения.

Гао видела, что с каждым новым поколением людям нужен всё менее значительный повод для смертоубийства. И это очень Её печалило. Дети Великой Праматери жили в самом настоящем раю – они не умирали от радиационных ожогов благодаря достаточно плотной атмосфере, и не задыхались от аммиака, из которого состоял воздух на Юпитере. Они могли наблюдать вегетацию растений, следить за сменой дня и ночи, бороздить моря и океаны на узких парусных лодках, приручать диких зверей…

Но всё это утрачивало для людей смысл, если подобными благами мог пользоваться кто-то другой. И чем больше людей заселяло Землю, тем больше смертоубийства происходило вокруг.

Гао надоело наблюдать всё это. Она решила уйти в другой край вселенной, прочь из Солнечной системы, где, возможно, получится создать с нуля идеальный мир, который будет пребывать в гармонии.

Но Великая Праматерь не придала значения силе своей любви: однажды желая защитить своих детей от катаклизмов, вызванных в том числе прицельными метеоритными попаданиями, Гао водрузила земной шар себе на спину, из-за чего его полюса немного сплюснулись, а ось накренилась. Зато Гао в таком положении могла смотреть во все стороны сразу, включая мир, который взялась охранять.

К сожалению, даже Великая Праматерь до конца не осознавала всю тяжесть ноши, что Она взвалила на себя. С каждым столетием людей на Земле всё прибавлялось, а память предков слабела, пока не истлела вовсе. Теперь Её дети многое умели по сравнению с прародителями, но при этом не понимали мира, в котором живут.

Ни о какой гармонии больше не могло быть и речи – началась экспансия человеческого рода против природы. Гао слышала мысли каждого из людей – жемчужин среди них попадалось мало. В какой-то момент они стали походить на своих давно умерших и затерявшихся в толще земной коры старших собратьев: поступки их определялись лишь инстинктами и жадностью.

Даже все великие события в человеческой истории, от открытия пороха китайским алхимиком Сунь Сымяо до прибытия в Новый Свет экспедиции Христофора Колумба подтверждали это.

Гао поняла, что не покинет эту галактику после того, как не смогла оторвать свой панцирь от Южного полюса, не повредив столь долго лелеемую Землю. Впервые Ей предстояло принять решение, которое могло отразиться на собственной судьбе Гао. Но Великая Праматерь безгранично любила своих детей даже несмотря на все их недостатки.

А ещё она не могла разрушить столь долго лелеемый Ею мир.

Она безропотно приняла свою судьбу. Закрыла глаза и, уснув, стала слушать людские мысли. Год за годом они становились всё грубее и злее. В них почти не было света, зато жара крови и ненависти золотого блеска оказалось в избытке.

Со времен неолита Гао не слышала ни одной искренней молитвы. Ей было так одиноко, что Она решила умереть.

И умерла.

***
В 1881-1882 годах было написано и опубликовано произведение «Весёлая наука», за авторством Фридриха Вильгельма Ницше – немецкого философа, культурного критика и филолога, работы которого оказали серьезное влияние на мировоззрение технократического общества.

В своей «Веселой науке» Ницше убил Бога, фундаментально обосновав модную в те времена метафору постмодернистской философии. Конечно, философ не верил в физическое существование первородного начала, так называемого гаранта существования человечества, придающего всему окружающему некий тайный смысл.

Вместо этого Ницше понимал Смерть Бога как нравственный кризис человечества, из-за которого произошла утрата веры в абсолютные моральные законы, то есть, в конечном счёте, веры в само наличие космического порядка. Философ предложил переоценить существовавшие ценности и выявить более глубинные пласты человеческой души, чем те, на которых была основана христианская религия, давно задававшая вектор развития всего людского вида.

При этом философ даже не подозревал, что его мир покоится на космически огромном панцире, обладательница которого, однажды создав человечество, издохла от тоски. Метафизики однажды назовут подобный космический порядок мифопоэтическим, но к действительности это никакого отношения не имеет.

Ницше говорил:
«Бог мертв: но такова природа людей, что ещё тысячелетиями, возможно, будут существовать пещеры, в которых показывают его тень. – И мы – мы должны победить ещё и его тень!»

И еще он сказал:

«Бог умер! Бог не воскреснет! И мы его убили! Как утешимся мы, убийцы из убийц! Самое святое и могущественное Существо, какое только было в мире, истекло кровью под нашими ножами – кто смоет с нас эту кровь?»

Пожалуй, это был единственный раз во всей жизни философа, когда он оказался прав. Действительно и абсолютно.