Снегурочка

СНЕГУРОЧКА

Свое имя он не любил. Венцеслав! Хорошо хоть не Электрон или там Кукуцаполь. Но времена лириков от целины и физики давно прошли, к его рождению настало увлечение язычеством и редкими именами другого типа. Ему же от этого было ничуть не легче, и с детства его называли то Веником, то Венчиком. Той гордости имени, которой хотели его родители, оно так и не получило. Впрочем, не имя же делает человека.
Днем отец звонил в редакцию и напомнил ему, что сегодня приедут гости, так что надо было поторапливаться. Собиралось званое общество за городом в их родовой усадьбе – на дедовой даче. Крепкий дом с участком стоял уже не один десяток лет и в нем выросли и отец Венцеслава, и сам он.
Большая профессорская дача – зимний дом в тихом поселке с удобным подъездом и асфальтированными дорогами; дарован он был еще деду Венцеслава, профессору партийных наук, за большие научные достижения, а с приходом новых властей, после смерти старого хозяина тут же приватизирован наследником.
Теперь там велись разговоры совсем не коммунистические. Сын профессора после перемены политического ветра сжег свой партбилет и стал разоблачать ужасы коммунизма, говорил о необходимости дружбы с развитыми странами, ненужности армии для России, а в родовой усадьбе теперь часто бывали иностранные гости. Портреты основателей марксизма заменили модные картины, а на места стеллажей с томами основателей когда-то основной философии встали коллекции вин. Бывали там влиятельные люди, с которыми надо было встречаться, и отец упорно пытался продвигать Венцеслава с помощью этих встреч.
«Да и вообще, -подумал он, садясь в машину, -какая встреча без меня, если отец все так же не дружит с языками? Разве что Надя поможет, без нее-то сегодня никак не обойдется»
Надю, шикарную, модную брюнетку, отец явно прочил ему в невесты, приглашал ее старательно, но и она относилась к этой затее легко, и Венцеслав тоже без особого энтузиазма. Слишком мало общего было между ними, кроме нескольких ночей. А времена и нравы сейчас были совсем не те, чтобы ставить ему в вину, будто он должен жениться на ней «как честный человек». Так что желание отца породниться с влиятельным человеком через брак никак этим браком не разрешалось. И сегодня тоже можно было остаться с Надей…
Думая об этом, он улыбнулся. На светофоре зажегся красный, он тормознул и к машине тут же кинулись мальчишки с тряпками, протирать стекла и фары. Зима нынче выдалась грязной и работы им хватало. Вздохнув, Венцеслав вытащил бумажник. Денег было маловато, но что-то он им дал. Надо было бы и на заправку заехать.
На заправке деньги кончились совсем. Расплатившись, Венцеслав захлопнул пустой кошелек, опять вздохнул, сел в машину и посмотрел на часы. Время уже поджимало. Он влился в поток, плывущий из предновогодней Москвы, и, не торопясь, двинулся в нем среди огней и иностранных вывесок. Было их так много, будто это была уже не русская столица.
Где-то  уже далеко от метро он еще издали заприметил на обочине грустную девичью фигурку в голубой стеганой куртке, белой шапке и белых же колготках. С поднятой рукой она понуро стояла на краю тротуара, все машины проезжали мимо нее, пока Ауди Венцеслава не поравнялся с ней. Он все же решил тормознуть, -замёрзнет ведь, не май месяц, -открыл дверь и она сразу забралась внутрь. Было видно, как крепко замерзла девочка на декабрьском ветру – сразу сжалась калачиком, дыша в ладошки, -и Венцеслав включил печку посильней. Даже варежек у нее не было, а курточка для зимы смотрелась легковатой. Сзади уже нервно гудели, и Венцеслав быстро тронул с места. Некоторое время они ехали молча, потом он все же спросил:
-Куда?
-Прямо. -Голос ее был тих. Он быстро взглянул на нее  - действительно, совсем еще девочка.
-Тебе домой? –она быстро кивнула и как-то отодвинулась, -Не бойся. -Она кивнула снова, не отнимая замерзших ладоней от губ, -Так куда едем -то?
Она, казалось, еще о чем-то думала, потом сжалась еще сильнее и быстро сказала, глядя прямо в стекло:
-Вы не могли бы со мной… Ну, как в «Интердевочке»… за деньги. Вы объясните только как.
Он резко нажал на тормоз, и сзади снова возмущенно загудели, взвизгнув тормозами и пронзив машину дальним светом. Ругнувшись, Венцеслав вывернул руль вправо, выехал к обочине и, перегнувшись через свою пассажирку, распахнул дверь:
-Выметайся!
Она сжалась еще сильней:
-Не надо, пожалуйста, мне деньги очень нужны!
-Вали! У меня все равно денег нет.
Он заметил, что она плачет, и злость сразу прошла.
-Тебе лет сколько?
-Пятнадцать.
-И что, тебя мать погнала?
-Нет, -она все всхлипывала, -маме зарплату не дали опять и еды уже никакой не осталось, у меня сестра еще, ей десять.… -«Вот тебе и Новый год!» -подумал Венцеслав, а девочка продолжала: -у вас правда денег нет?
-Правда. -он вздохнул, повернул ключ,-Бывает. Машина есть, а денег нет. Ладно, давай-ка, за едой хоть съездим. И знаешь, интердевочки они только в кино хорошо живут. А убивают их каждый день. Он снова перегнулся через нее и захлопнул дверь. Она вроде успокоилась, вытерла слезы и он, глядя на нее, несмотря на печаль ситуации, усмехнулся - хороша «интердевочка», ни одежды подходящей, ни косметики!
-А мы куда поедем? –спросила она неуверенно.
-К отцу моему. –пожалуй, это была хорошая идея, -Там еды хватает.
Он тронул машину, и они двинулись по проспекту. Уже стемнело. Она, наконец, согрелась и сняла шапку, - светлые волосы рассыпались по плечам. Он посмотрел на нее в зеркало: начинающаяся красота, год-другой и отбою не будет от желающих с ней познакомиться. Вроде и простая, но притягательная. Только эта дурацкая, еще совсем детская одежда. Он помотал головой. Бедность его не окружала, если не считать мальчишек, кидающихся протирать стекла на перекрестках.
-А звать то тебя как? –она ответила не сразу.
-Снежана.
А он-то думал, что мало людей с вычурными именами.
-И мама так называет? –она помолчала, но улыбнулась чуть-чуть и все же ответила:
-Нет, мама Снегурочкой.
Тут и он улыбнулся. Да, Снегурочка. Как еще можно сказать об этих светлых волосах и почти прозрачных глазах? Впрочем, чего это он? Ей же всего пятнадцать, а ему на целых восемь лет больше.
Кончился город, замелькали поселки и дачи. Кто-то ехал в Москву, кто-то из нее, кто-то уже никуда не ехал – по дороге они осторожно объехали аварию, -разбитая машина замерла на правой полосе, Скорая стояла рядом и врачи тоже никуда не торопились. Вскоре Венцеслав свернул в дачный поселок и Снежана вдруг, повернувшись к нему, взглянула тревожно своими почти прозрачными глазами:
-Может, не надо? Мне бы домой быстрей.
-Мы быстро. –заверил он ее.
Он протащил ее за руку мимо отца, быстро поздоровавшись, тот только удивленно поглядел на его спутницу и, кажется, хотел уже что-то сказать, но времени действительно не было. Вместе они прошли в его комнату, было здесь прохладно, видно, не топили, он усадил ее в кресло:
-Сиди здесь, я сейчас приду. –она только кивнула в ответ.
Гости уже собрались, слышалась иностранная речь, мелькнула Надя. Он проскочил сквозь это броуновское движение в кухню, там повара что-то рубили, месили, резали. Венцеслав поискал немного и нашел три пустых мешка, в холодильнике взял мяса, курицу, какие-то консервы, с полки набрал крупы, муки, хлеб, печенье, сок… Так он и забивал мешки, пока не услышал сзади:
- Привет, Веня! Тебя что, на малолеток потянуло? –он оглянулся, конечно это была Надя. Она была одета в синее блестящее платье и с интересом глядела на него, немного отставив ногу.
-А с чего ты взяла?
-Да твой батя пожаловался, что ты в свои апартаменты девочку привел маленькую.
-А у тебя только это на уме?
-А тебя не учили, что нехорошо отвечать вопросом на вопрос?
-Скажи папе, что дело не в этом.
-А ему сказать, что ты скоро придешь? Он вообще-то тебя ждет.
-Слушай, помоги ему с переводами сама.
-Он вообще-то не для этого тебя видеть хотел.
-Скажи, что сегодня никак.
Надя хмыкнула:
-Ну что ж, поговори с ним сам, - и удалилась, шурша платьем и стуча каблуками.
Отец не заставил себя ждать, Венцеслав только и успел, что перетащить мешки в багажник и захлопнуть крышку. Отец быстро подошел вплотную и сразу заговорил громким шепотом:
-Сын, что за шлюшку ты притащил? -у Венцеслава сразу стало холодеть внутри, как перед дракой, -Она же может что-нибудь украсть! Немедленно выгони ее и приходи, я пригласил человека, которому обязательно надо тебя представить. Ты сможешь работать за границей.
Венцеслав вздохнул:
-Папа, я сейчас уеду. С ней. Когда вернусь, тогда вернусь. Скажи этому человеку, что хочешь. Мне моя работа и моя газета вполне нравятся. Все.
Он уже прошел мимо отца, но вспомнил кое-что и вернулся:
-У тебя нет немного денег? Аванс послезавтра.
Отец гневно посмотрел на него, но отсчитал несколько бумажек.
-Спасибо. –что ж, брал он не надолго. Отец требовал, чтобы в семье все, взятое в долг, всегда возвращалось.
Снежана все также сидела в кресле, сгорбившись, сложив руки на коленях.
-Тут какие-то люди заглядывали… -начала она, но он ее сразу перебил.
-Это родственники мои, не переживай. Еда в машине. Скажешь, что гуманитарная помощь.
Они прошли вниз по лестнице, где-то сзади звучала музыка, кто-то поминал Рождество, был слышен смех Нади, звон посуды…
На улице  хлопьями валил крупный снег, как в американских фильмах о Рождестве, и царила тишина. Венцеслав подумал: «Ох, нелегко будет ехать!», вспомнил разбитую на шоссе машину, но все уже было готово. Постояли минуту, пока грелся мотор, -дворники разгоняли с засыпанного стекла снег, - и тронулись назад.
Всю дорогу она молчала. Разбитую машину уже оттащили на обочину и ехали они быстрее. Дом ее оказался не очень далеко от окраины города, и приехали они еще до десяти. Он уже хотел было поднести мешки до квартиры, но она вдруг отказалась:
-Нет, не надо, что я маме скажу?
-Ну, хоть денег возьми.
И снова она отказалась:
-Тогда мама и впрямь подумает… -и отвернулась.
Он спрятал деньги.
-Хорошая ты, Снежана. Никогда не торгуй собой.
Ему сразу стало стыдно за эти слова - неуместные, напыщенные, нравоучительные.
Она молча кивнула, подхватила тяжелые мешки и скрылась за дверью парадной. Он же так и стоял у машины – теплого островка среди стужи и кружащего снега. Кто-то вдали пьяным голосом кричал нараспев:
-Сне-гу-ро-чка,  Сне-гу-ро-чка,  Сне-гу-ро-чка…
***
Прошло три года. Он дал себе слово не бывать больше в том дворе, но иногда, проезжая мимо, надеялся снова увидеть Снегурочку. Жизнь вертелась своим чередом, жесткие репортажи его все чаще печатались и редактор уже называл его полным именем, зарплата подросла, да и машину он тоже сменил. Все вроде было хорошо лично у него, хотя в стране будто шла постоянная гражданская война. Раз прокатилось и по Москве, и он с фотографом бегал среди выстрелов, видел убитых. Тот репортаж печатали прямо с колес.
Работа поглотила, репортажи были все четче и ярче, однажды его вызвал редактор и сообщил, что газета получила награду за счет его работы. Кубок был красив, вместе они пили дорогой коньяк и в тот раз Венцеслав получил начальственное напутствие «Так держать!» и первую прибавку к зарплате. Итак, все было хорошо.
***
В этот день редактор снова вызвал его, посадил в кресло, налил коньяк, только все никак не начинал разговора. После рюмки ему, видимо, стало полегче, хотя молчание уже затянулось. Наконец он решился:
-Венцеслав, ты отличный журналист, здорово пишешь. –он опять замолчал, а Венцеслав не стал его торопить. –В общем, пойми, твой последний репортаж о Бахрумове мы в печать не отправим.
Вот значит что…
-А почему?
-Понимаешь, -редактор встал, подошел к нему, оперся на ручку кресла, наклонясь, посмотрел в лицо, -он, конечно, бандит, но он уже неделю, как наш акционер. Не стоит его так задевать.
-Понимаю. –Венцеслав понюхал рюмку и поставил на столик, -Что-то коньяк твой клопами пахнет.
-Слушай, я не только о себе,  о тебе же забочусь. Ты же сам подумай, что с тобой будет!
-Я сам и подумаю. Ты-то о себе уже подумал.
-Не надо так, -редактор подтащил кресло, сел напротив, участливо заглянул в глаза, -пиши о чем-нибудь другом, о Чечне, например.
-Ехать туда? А ты добрый.
Впрочем, чтобы написать репортаж о Чечне, ехать туда было незачем. Соседский сын уже вернулся оттуда без руки и с совершенно бешеными глазами. По ночам он просыпался и кричал, а днями все рассказывал и рассказывал, быстро, не прерываясь, будто боялся, что не успеет выговориться. Родители его опасались, что как только он выговорится, то покончит с собой. Его рассказов хватило бы не на репортаж, на целую книгу.
-Хорошо, хорошо… -продолжал редактор, -давай тогда я тебе денег дам, как бы гонорар за этот репортаж.
И тут Венцеслав снова вспомнил слова, сказанные зимой девочке три года назад, и произнес их про себя:
-Никогда не торгуй собой.
-Что? –спросил редактор. Значит все же вслух.
-Никогда не торгуй собой. -громче повторил Венцеслав, редактор смотрел на него удивленно и, вставая из кресла, завершил, -Не беспокойся, это не тебе.
Уволился он без отработки, больше делать здесь было нечего.
***
Без работы он сидеть не привык, да и зависеть от кого-то не хотелось. Подрабатывал на машине, были у него и переводы, но редко. Журналисты требовались не так часто. К тому же, хотелось отмыться от последнего разговора с редактором.
Так постепенно и пришла мысль, которая оформилась окончательно к лету. Машину он продал; все равно неизвестно, чем это кончится, договорился с соседкой о сдаче квартиры и летним днем пришел в военкомат. В военном билете у него значилось «младший лейтенант мотопехоты». Неважно, что в институте это было довольно формально, но повышало шансы.
Народу в военкомате было полно и когда Венцеслав, наконец, пробился через толпу женщин, военком устало глянул на него:
-Что, повестка?
-Нет, товарищ полковник, -он протянул билет, -в Чечню надо.
Военком взял билет, посмотрел.
-А-а, ну ладно, только назад уже не проситесь. Контрактник будете.
Отец был в гневе:
-Немедленно откажись! Подумай, в какое положение ты ставишь меня. Я член комитета по умиротворению, мои друзья - правозащитники, что я им теперь скажу!
Мать рыдала, пила лекарства и заявляла, что он желает ее смерти.
Но все уже было решено.
***
Подошла осень. В сентябре поезд с ротой Венцеслава вышел в путь; кто-то сидел прямо в машинах на платформах, кто-то в вагонах. На каждой станции надо было проверять, не сбежал ли кто, не отстал, не пропало ли оружие… Рутина.
Вскоре за Москвой на десять-пятнадцать минут поезд опять встал, пропуская кого-то, и солдаты ссыпались с платформ поразмять ноги, да прикупить чего. Было еще не холодно, разве что ночью уже туманы плыли над полями. Венцеслав тоже вышел из вагона – солдаты же как дети - глаз да глаз.
На платформе вместе с бабушками и женщинами с солениями, вареньями, ягодами, яблоками и грибами, сидела девушка с корзинкой, полной пирожков: видно, до этих мест не докатилась борьба с мелкой торговлей. Венцеслав сначала просто шел вдоль ряда торговок, глядя на их товар и отнекиваясь, а потом пригляделся и шаг его стал быстрым, сердце забилось сильней, и он позвал:
-Снежана.
Девушка с пирожками подняла голову, да – это была она, тихо ахнула, прикрыв рот рукой, вскочила и подбежала к нему, сразу забыв про свои пирожки.
-Вот, Снегурочка, и встретились, как ты?
Она плакала и улыбалась
-Ну, -он взял ее за плечи, -Снегурочка, не тай. -Она кивнула, вытерла слезы и все же ответила:
-Я у тети сейчас в деревне, мы картошку растим, куры у нас. Мы с сестрой тут до сентября были, сейчас она в город, в школу уехала. Спасибо вам.
-Тебе спасибо. –А ведь она и впрямь стала красавицей.
Она оглядела его:
-А вы что, солдат теперь?
-Офицер. –поправил он.
-И куда едете?
Он вдруг не захотел ей отвечать.
-На место службы.
-Тайна?
-Тайна.
-Скажите, а вам писать можно будет?
-Можно. –он быстро написал ей адрес, она сжала бумажку в руке. И тут он заметил  Абабова – тот все еще бегал со своим Поляроидом и щелкал всех налево и  направо.
-Абабов! –крикнул Венцеслав,
-Я, товарищ лейтенант, -немедленно отозвался солдат.
-Ко мне.
-Есть. –Абабов подошел, уже ожидая взыскания.
-Сделайте нам две фотографии.
-Есть! –радостно заулыбался солдат.
Снежана пригладила волосы, встала рядом, и Венцеслав вдруг понял, как она подросла за это время.
-Портрет делай.
-Хорошо, -ответил Абабов, блеснула вспышка и  почти тут же выехала фотография. –Еще минуточку. –опять вспышка и еще одна фотография, - готово. Последняя, товарищ лейтенант. Кончилась кассета.
-Не плачь, Абабов, новые тебе подарю. Молодец, иди.
Времени уже почти не осталось, Снежана держала еще влажные фотографии за краешки. Он подошел к ней, взял за плечи:
-Пора  ехать.
Она протянула ему одну фотографию и внезапно посмотрела прямо в глаза:
-Вы ведь вернетесь.
И он понял, что не знает ответа.
Рявкнул протяжно тепловоз, солдаты закричали с платформы, зовя его, а он все не знал, что сказать… Внезапно она обхватила его за шею и быстро поцеловала в губы, сразу отстранившись и отвернувшись. Только сказала еле слышно:
-Возвращайтесь.
С платформы он видел, как скрылась вдалеке станция, как пропала светлая женская фигурка. Под стук колес незаметно наступала ночь.