Не может быть

Поезд монотонно покачивался на стыках, за окном мелькала провинциальная одноэтажная застройка, утопающая в зелени садов за низкими декоративными заборами. Рассеянный взгляд мелькнул по вагону и выхватил силуэт, или лучше сказать чей-то до боли знакомый, давно не виденный образ.
- Это невозможно, она и здесь – это решительно невозможно. Судьба разлучила, развела в разные стороны, на разные континенты...
Вагон погрузился в таинственный сон, тревожные события прошлого вновь обрели очертания, стали явью.
Прозвенел звонок. Дети, игравшие на улице у здания школы, вбежали в классы, заняли свои места. Война войной, а учебный процесс по расписанию. Выводя в прописях первые в жизни слова слова рідной мовы, услышали в коридорах резкую немецкаю речь. Скорее не речь – выкрики. Ничего не понимающих детей всех возрастов под дулами автоматов выводили из здания школы и буквально запихивали в подогнанные к входу грузовики. Через десять минут все было тихо, на двери повесили замок и вывеску: «Школа закрыта». Еще через десять минут выгоны-теплушки товарного поезда увозили малолетний «товар» на работу в Германию. На берегах Днепра оставались родители, брат, вся родня и мечты, наивные мечты о светлом безоблачном будущем.
Знакомое до боли очертание не исчезло. Так нередко случается, когда люди бывают похожи, особенно когда смотришь на них со спины. Повернется и мираж рассеется, станет понятным, что это не она, не может она здесь оказаться. Поднявшись, она направилась к выходу, внутри происходила борьба – хотелось броситься следом, окликнуть прикоснуться к плечу. Сдавливая нахлынувшие чувства и воспоминания, я тоже поднялся и направился к выходу, боясь потерять ее в толпе на перроне и еще более боясь встретиться лицом к лицу с незнакомкой. Она удалялась, пришлось расталкивать идущий навстречу народ. Она почувствовала или просто заметила плечистого крепкого парня, преследующего ее по пятам. «Кто он, чего от него ожидать в этой еще совсем непонятной неизвестной стране с каторжным прошлым?» - проносилось в ее голове. Она поступила так, как, наверное, и должна была поступить донская казачка. Резко обернувшись, пронзая взглядом с выражением полной решимости, пошла в наступление и воскликнула на языке совсем не этой страны: «Чего надо? Я для тебя старая».
И тотчас отпали сомнения. Невероятно, совсем невозможно, но это она, она тысячу раз.
- Вы меня не узнаете?
Вглядываясь в лицо молодого человека, скорее молодого мужчины, она меня не узнала, да и предположить даже не могла, что здесь на краю земли меня встретит. Того, на встречу с кем надеялась долгие годы, искала повсюду, того, которого, как думала, не вернуть, если и жив, то на другом континенте... Растерянно, скорее недоуменно, почти по слогам произнося каждое слово, промолвила: «Вы говорите по-русски?»
- Уже не в силах сдерживать слез, я повторил свой вопрос: «Вы меня не узнаете, Мама? Это я – Юра».
Она всплеснула руками от неожиданности, в глазах мелькнул огонек давно затухшей надежды, все тело обмякло и она, как подкошенная рухнула на перрон, прямо посреди станции Town Hall. Я подбежал и опустившись на колени, взял ее голову в свои руки. Люди нас окружили, кто-то вызывал амбуланс, кто-то вздыхал, кто-то сдержанно выражал недовольство моим обращением с дамой, намного старшей меня.
Прибыв в Австралию сразу после войны в 1945 году, разве возможно было представить, что через пару лет и родители получат визу и осядут в Сиднее. И жили в соседних районах, кто знает, быть может, не раз в суматохе проходили мимо друг друга.
В тот день, день разлуки, мама ждала меня из школы, разогрела обед. Начала беспокоиться. Вечером вернулся папа, оставалось надеяться, что Юра пошел к дедушке с бабушкой. Дедушку, маститого протоирея Димитрия, лишенного Церкви, ввиду советского времени, в семье звали Дедуня, подобно и бабушку – Бабуня. Юра иногда уходил к ним, но так, чтоб даже не сообщить – никогда не бывало. Патрули на улицах в вечернее время заставили ждать до утра. Тревога за сына не позволяла уснуть. Школа оказалась закрыта. В редкой семье не вытирали горькие слезы.
Весь этот день и ночь мама провела в госпитале. Все живы, здоровы – папа, мама, Вадим – младший брат. Собрали всех, с кем успели перезнакомиться, как в той притче о потерянной драхме. Обретши которую хозяйка созывает друзей и соседей: «Радуйтесь ныне со мной, сын мой, Юра – Георгий, увезенный малышом-несмышленышем на заводы Германии, ныне нашелся...».

Июль 2020 г