Шоу пузырей

                ШОУ  ПУЗЫРЕЙ

Как важно быть самим собой, идти по жизни без преград.
Как трудно быть самим собой, ведь рядом мир всегда другой.
Возможно, в нем ты – лучик света, другой – бездушный лед,
Третий – брызжет фейерверком, а этот – тиной засосет.
Закрой глаза – прими себя, почувствуй Божье откровенье.   
Судьбою в жизнь ты вовлечен, чтоб проживать ее мгновенья.
Исполнив множество ролей, до смысла жизни доберешься.
Познав себя, не забывай, что Человеком остаешься.

     В зале кинотеатра погас свет, людей было немного. Начинался показ  нового фильма в 3 D формате. Громкая музыка ударила по ушам. По экрану побежали рекламные сюжеты. Темнота и шум для многих стали сигналом открывания коробок с едой и напитками. По залу поплыл запах попкорна, колбасы, сладостей и алкоголя. Шуршание бумаги и фольги звучало отдельной нотой в музыкальном шлейфе кинематографа.

– Это реклама, – раздались голоса. – Давай быстрей.
– Не мое пиво. Дай другое. Еще чипсы в круглой упаковке.
– Держи.
– Больше сухарики не бери, самому мало.
– Дай, еще немного.
– Сам чего не купил?
– Мамка деньги не дала.
– Не найду штопор.
– А ты брал его? Сколько раз говорила, на сеанс покупай бутылку с винтовой крышкой.
– Забыла, как называется фильм?
– «Шоу пузырей».
– Ну и название. Фильм, наверно не очень. В курятнике полно свободных мест.
– Шевелись, наливай, уже начинается.

     Люди торопились устроиться в зале с максимальным комфортом. Время не должно было пройти даром, ибо сейчас его партнерами выступали: глаза – охочие до зрелища, желудок – жадный к пище. Вечные конкуренты или же компаньоны в жизни человека?!

      Но не все зрители участвовали в кулинарном забеге. Среди общей массы выделилось несколько человек: бабушка с недовольным внуком лет восьми, принципиально не купившая мальчику попкорн и газировку, молодая женщина, два подростка неопределенной половой принадлежности, паренек в военной форме и одна пожилая пара.

     При этом внук все время ворчал на старушку; женщина стразу уткнулась в телефон; тинэйджеры, коротко стриженые, одетые в бесформенную одежду темного цвета, периодически толкались; военнослужащий закрыл глаза, и в скорости раздалось мерное сопение. Пара – мужчина и женщина вошли в зал, осторожно поддерживая друг друга. Они так просидели весь сеанс, бережно держась за руки.

       В центре экрана появилась вращающаяся яркая точка. Ее границы стремительно росли, выбрасывая лучи пламени. Уже огненный шар несся на зрителей. Достигнув границ экрана, он лопнул. В зал полетели искры, которые создали сверкающее полотно, пролившееся звездным дождем на зрителей. Многие закрыли глаза.
        Результат необычного явления был потрясающим: каждый человек оказался накрыт сияющим пузырем. В одно мгновение простой кинозал со зрителями превратился в галактический лоток для сборки светящихся яиц.

– Вот это чехарда.
– Чуть было не ослеп.
– Внучек, бежим! Сейчас начнется пожар!
– Успокойся, бабуля. Это световые спецэффекты. Ты ведь давно не была в кино. Все телевизор смотришь.
– Давненько. Господи, как страшно. Может, уйдем?
– Успокойся. Зря попкорн не купила, сейчас бы ела и ничего не заметила. Бабуль, ты только очки не снимай. Они не простые.
 – «Волшебные», что ли?
– Типа того.
– Не расплескивай бокал, он полный.
– Вкусненько. Дорогое?
– Нет, по акции купил.
– Перестаньте разговаривать!
– Невозможно смотреть фильм.
– Вы, глухие? Орет так, что уши закладывает.

     Атмосфера кинозала стала меняться. Жующие – прекратили есть, озорничающие – хулиганить. Время замедляло ход, сгущая воздух в нечто осязаемое. Некая заторможенность, поглощая чувства, выделила биение собственного сердца. Люди перестали что-либо понимать. Личное восприятие окружающего пространства приостановилось. Замерший мир ошеломлял своей пустотой.
 
     Явленные шары были не мыльными переливающимися пузырями, а специальными устройствами для изменения восприятия людьми окружающей среды. Автором картины был задуман эксперимент: в условиях кинематографа создать условия меняющие поведение человека. Главным персонажем данного фильма являлся зритель со своим сознанием и воображением.

       На каждом кресле имелась высокотехничная игровая приставка в форме пузыря, активированная в начале сеанса. Она помещала зрителя в одну и ту же ситуацию, но с разным восприятием среды и надлежащим стилем поведения. Это происходило путем подачи набора импульсов, порождающих различные возбуждения, связанные  с поведением человека. Далее на внутренней поверхности пузыря возникало изображение, основанное на ассоциациях человека. Специальные очки, выданные при входе в зал, разворачивали иллюзию глубины пространства и усугубляли реальность сформированной ситуации.

       В основном человеком задействованы четыре варианта восприятия  мира с соответствующими типами поведения: мягкость, безжалостность, ловкость и терпеливость (К.Кастанеда). Именно задействованная позиция восприятия определяет манеру поведения человека. В основе которого лежит узловая черта (мягкость – забота, безжалостность – отсутствие сострадания, ловкость –  выгода, терпеливость – выдержка), дающая направленность развития ситуации.

– Свят, свят! – запричитала старая атеистка Марья Яковлевна. Она прожила долгую жизнь и ни во что не верила. Твердо знала, что плачут все: и богатые, и бедные. Также удовольствия есть маленькие и большие. Ее любимые слова были: «За деньги счастье не купишь, но наслаждение приобрести можно». – Зачем с Антошей пошла? Зря на уговоры внука поддалась. Сейчас бы дома сидела и телевизор смотрела. – Она хотела было взяться за рукав куртки внука, но рядом никого не нашла. Куда же он выскочил? Наверное, в туалет. И ничего не сказал. Тут в пору самой от страха описаться, – пожилая женщина решила немного подождать. Но ей пришло в голову, что экран темный и ничего не слышно. – Видно свет отключили. Вернется Антон, пойдем домой. Интересно, деньги сразу вернут или позже. Можно будет в кондитерскую зайти.

     Время тянулось, но внук не возвращался. Тишина и мрак раздражали старушку.
– Придется самой из зала выходить, да Антона искать. Может он в фойе на что-нибудь засмотрелся. – протянув руку, надеясь на ощупь найти спинку стула, Марья Яковлевна ничего не встретила. Попинав пространство вокруг, не найдя твердой опоры, она не на шутку рассердилась. – Вот палат понастроили, то ли дома все рядом: диванчик с подушечкой, столик с конфетками и чаем. Ничего не понимаю. – женщина сделала попытку привстать, но упав в кресло, зажмурила глаза.

     Темнота пропала, и Марья Яковлевна увидела, что находится в странном светящемся пузыре. – Понятно, – засмеялась она, – это все очки. Хорошо, внук предупредил, что они специальные. Как четко видно. Вот до чего прогресс дошел, кино можно смотреть с закрытыми глазами. –  лицо расплылось в улыбке. Женщина с восхищением знакомилась с личным кинозалом.

     Поверхность пузыря была отражающей, но не зеркальной, скорее перламутровой. По ней перемещались цветные переливающиеся пятна. Казалось, что на пузырь падали лучи света, которые преломляясь, брызгали зелеными, красными, синими искрами или набегали радужными волнами.

– Как красиво. Сбывается моя детская мечта. Я внутри новогодней игрушки. – Ее охватило, давно забытое во взрослой жизни, чувство щенячьего восторга. Пожилая женщина окунулась в безмятежность. Спустя некоторое время, она встрепенулась. – Только странно. Ничего не происходит. Но, если свет отключили, то фильма не будет. – подумалось ей, – Пора глаза открывать, хватит баловства этого. Нужно Антошку искать. Как я буду выбираться отсюда? Ведь ни окон, ни дверей не видно. – Марья Яковлевна напряглась и осторожно сделала шажок вперед, готовая быстро вернуться в прежнее положение. Но нога прошла через стенку пузыря, не встретив сопротивления, и женщина, осмелев, сделала второй шаг.

        Если бы у нее была возможность, посмотреть на себя со стороны, то она увидела бы следующее: напряженность в теле исчезла, удивительным образом, но движения приобрели плавность. Мягкость, простирая крылья над женщиной, прокладывала дорогу милосердию. Глаза, излучая золотистые лучики, потеплели. Разум выталкивал сострадание наружу, напоминая о том, как необходимо любить и заботиться о мире, ставить чужие интересы выше собственных, всегда помнить, что люди важнее денег. Ее эмоциональный интеллект тактично руководил сознанием: никого не обижать, помогать окружающим, не создавать конфликтов.

        Марья Яковлевна оказалась в фойе, застенчиво улыбаясь, трепетно огляделась. 
– Не нужна ли кому моя помощь?
Однако ни плачущего ребенка, ни молодой мамочки с коляской, ни немощного старичка не было.
– Где же внук? Как вкусно пахнет. – ей стало неловко. – Зря попкорна не взяла. Он, наверно, обиделся. Сейчас найду Антона, куплю ведро воздушного лакомства, съедим вместе, а потом в кондитерскую пойдем. Вдруг показалось, что она видит знакомую синюю куртку и зеленые кроссовки, недавно купленные внуку. Мальчик стоял у витражей, уткнувшись в телефон. – Это же Антон. Как обычно, во что-нибудь играет. А вдруг я обозналась и кого-нибудь потревожу. "Антоша", позвала она нерешительно. – Дай-ка сразу куплю самое большое ведро кукурузы, подойду к нему уже с сюрпризом.

     Развернувшись, женщина, выбрав, продавщицу у которой было меньше покупателей, встала в очередь, которая тут же увеличилась.
– Мне, пожалуйста, большое ведро попкорна. – дружелюбно сделала заказ.
– Всего два вкуса: с сыром и морская соль. У соседних продавцов другие вкусы попкорна.
– Все равно. Какой свежий.
– Странные люди. Сейчас в кино только по выходным ходят. На неделе пусто. Как мне выбрать. Все не свежее. Аппарат давно загружался кукурузой и маслом. Вкусы – химия одна. Может сегодня всю разберут. – ворчала себе под нос, чтоб никто не слышал, продавщица. Наполнив ведро, поставила его на прилавок.
– Прогорклым маслом пахнет, – заметила Марья Яковлевна.
– Вам показалось. Брать будете?

Очередь раздраженно зашумела:
– Женщина, не задерживайте продавца.
– Давайте определяйтесь.
– У нас сеанс начинается. Быстрее.
– Мы торопимся.
– Зачем время у людей отнимать.
– Да, да. Извините. Сейчас, возьму. Мне еще лимонада, только не в пластике, в стекле.
– Его давно не завозят.
– Хорошо. Дайте любой. – торопливо расплатившись, направилась к внуку.

     Ей преградила дорогу группа подростков, спешащих в один из кинозалов. Одна из девочек, стремясь обойти пожилую женщину, нечаянно ее толкнула, и попкорн рассыпался. Ребята быстро разбежались, оставив Марью Яковлевну наедине с возникшей проблемой. Женщина застыла от недоумения. Пока соображала, что делать, несколько невнимательных человек, прошлись по кукурузе, образовав жирные дорожки на плитках пола.

– У меня упало ведро с попкорном. – вернулась к продавщице Марья Яковлевна.
– Я причем. Товар в руки взяли. Все. Убирайте. Да быстрее. Жир разнесется.
– Где найти уборщицу?
– Не знаю. Я за ней не слежу. – и сразу же завопила, – Лизка, ты где? Тут покупатель кукурузу опрокинул, а другие топчут. Иди быстрее, убери.

      Расстроенная старушка озиралась вокруг. Ее лицо озарилось смущенной улыбкой, когда к ней, вооруженный веником, ведром и шваброй, подплыл айсберг. Громадного роста, бесформенная служащая была одета в белый халат, на котором ярким пятном выделялся крошечный передник синего цвета. Было совершенно не понятна эта деталь униформы, пока уборщица не достала из кармана фартучка очки.

– Кто свинство развел? Опять детвора бросалась? – прогромыхал голос.
– Нет, они не виноваты. Это я. Не досмотрела. Меня нечаянно толкнули. – стала оправдываться Марья Яковлевна.
– Только присела, чаек попить. Тут вы свалились. Ходить разучились? Зыркаете  по сторонам. А мне море грязи убирать. Смотрите, сколько кукурузы растоптали? Жир по всему залу, как отмывать? Зарплата крошечная, а работы невпроворот.
 – Давайте, я вам помогу, – робко предложила пожилая женщина, беря веник.

       В зале появился администратор и сразу направился к ним.
– Елизавета Сергеевна, почему у посетительницы наш инвентарь?
– Она схватила. Стала убирать. Я ни при чем.
– Да, я сама взяла. Хочу помочь. Ведь это общественное место. Его нужно быстрее убрать, чтобы никто не поскользнулся, тем более это произошло из-за меня, – отбивало тревогу в женщине чувство общественного долга.
– Елизавета Сергеевна, немедленно начинайте уборку.
– Я доставила столько неудобств и неприятностей окружающим, – продолжала конфузиться старушка. – Давайте доплачу.
–Супер. Это будет моя премия. – обрадовалась уборщица. – Давно не давали. 
– Елизавета Сергеевна, не позорьте коллектив. Отойдем в сторону, – потянул за локоть молодой человек Марью Яковлевну. – Вы посмотрели фильм?
– Да. Вернее, нет, – тихо добавила. – Мы ушли с сеанса. Нам так захотелось. Я найду внука, и пойдем домой.
– Приношу извинения за неудобства. Всегда ждем на просмотр! –  служащий приторно улыбался, подталкивая ее к выходу.


     Марья Яковлевна очнулась в кресле зрительского зала.
– Что ж я сижу. Света нет. Нужно Антона искать. Как выбраться отсюда? Нет ни окон, ни дверей в этой хижине зверей, – хладнокровно шагнула вперед. Не встретив сопротивления, скривила губы. – Размякла, игрушки новогодние вспомнила, старею. Внуку трепку задам, как посмел без разрешения уйти. – Безжалостность осваивала тело и сознание женщины: льдинками брызнули глаза, уголки рта слегка приподнялись, мышцы подобрались, холодное спокойствие овладело ею. Что-то звериное проявлялось в разуме, отбрасывая лоск цивилизации. Это из недр сознания выскальзывала неспособность к сочувствию. Бездушный расчет, овладевая женщиной, осваивал эмоциональный интеллект и жалил сознание: «Все равно. Но у меня есть право напасть».

        Марья Яковлевна, оказавшись в фойе, равнодушно оглядела людей и помещение.
– Вонь какая. То ли туалетом, то ли старым маслом пахнет. Антисанитарию развели. – гримаса брезгливости исказила лицо. – Цветы да фонтанчик воздух бы освежили. Нужно будет жалобу в прокуратуру написать. Внука не видно, совершенно от рук отбился. Накажу его. В кондитерскую одна пойду и праздник себе устрою.

      Вдруг показалось, что она видит яркую синеву куртки и ядовитую зелень кроссовок мальчика. Он стоял, уткнувшись в телефон.
– Антон, куда ушел? –  безжизненный голос заставил вздрогнуть, стоящую рядом, продавщицу. 
– Фу, напугала. Вид у старушки самый обычный, – торговка вернулась к своим мыслям. – Почему у соседок очередь? Мне сегодня не везет. Что за напасть?
 "Женщина, купите попкорна и газировки. Еще пицца есть. Я быстро разогрею", обратилась она к Марье Яковлевне.

– Вы с ума сошли. – пустые глаза смотрели на продавщицу. – Я такое не употребляю. – однако желание наказать внука приняло форму покупки попкорна. Пожилая женщина тут же представила, как стоит перед Антоном, хрустя лакомством, на его глазах съедает все ведерко. – Хорошо. Вам повезло. Дайте самое маленькое.
– У меня попкорн обычный без всяких вкусов. – уточнила продавщица, наполняя ведро и, по непонятной для нее причине, покрываясь гусиной кожей.
– Чем это пахнет? – удивилась Марья Яковлевна.
– Вам показалось. Брать будете?
   Но тут старушка увидела на витрине любимые сладости Антона - шоколадные батончики.
– Еще две шоколадки и лимонад, – расплатившись, с безучастным видом направилась к внуку.

     Внезапно ей преградила дорогу группа подростков, спешащих в один из кинозалов. Одна из девочек, стремясь обойти старую женщину, нечаянно ее толкнула, и ведро с попкорном упало. Но Марья Яковлевна не растерялась: в одно мгновение схватила проказницу за ворот куртки, отстранившись и слегка наклонив голову, тихо сказала:
– Ты зачем пихнула меня?

      Слова, сказанные монотонным шепотом, вселили страх в девушку и она запищала:
– Мне больно, отпустите. – но старушка усилила хватку. В холодном взгляде проскальзывало удивление. Женщина изучала лицо, глаза, полные слез. – Притворяется. Неужели больно? Не понятно. Почему? – на шее девочки стала проступать царапина. – Похоже, молния от курточки ранит ее. Ничего с ней не станется. Ладно. – ослабила хватку пожилая женщина и тут же скомандовала. – Пойдем, купишь попкорна, я тебя отпущу. – брезгливо переступив через рассыпанную кукурузу, потащила девчонку к продавцу. Но компания друзей, обступив их, освободила подругу.

     Марью Яковлевну этот вариант совершенно не огорчил. Она, с безучастным видом, достала телефон и сделала несколько снимков убегающих подростков. 
– Прекрасный материал для газеты или полиции. –  холодные глаза ожили, в них  появилось недоброе пламя. Она тут же задумалась над названием. – «Куда смотрит школа и родители?» или «Кинематограф – арена боя или как выжить пожилому человеку?» Интересно, после публикации этот кинотеатр накажут штрафом маленьким или большим? – Марья Яковлевна погрузилась в море размышлений о возможных наказаниях.

     Кто-то из посетителей вскрикнул, поскользнувшись на жирном полу. Двое малышей упали. Их мама, увидев, что чистые комбинезоны, украсились жирными пятнами, подняла крик.
 – Немедленно уберите. Уборщица! Где администратор? – в зале началась обычная суета.

 – Как хорошо, что дети упали, это мне на руку. Я и забыла про кукурузную кучу. –  черствое сердце Марьи Яковлевны попыталось выразить сочувствие, но выдавленная гримаса доброжелательства выглядела фальшивой. – Кстати нужно поспешить и сфотографировать грязь на полу и жирные дорожки, пока уборщица не убрала. – бесцеремонно толкая людей, она стала выискивать удобные места для съемки. Ей наступили на ногу и больно пнули, но старушка, движимая выполнением своего дела, ничего не почувствовала.

 
     Марья Яковлевна оказалась в кресле зрительского зала.
– Что со мной? Света нет. Антон куда-то ушел. Сам вернется. Уже большой, не потеряется. Я ведь внутри игрушки. Какая красота и легкость! – Марья Яковлевна сладко потянулась. Ничего не хрустнуло и не заболело. – Мне, кажется, я молодею. – она заерзала и сделала пару взмахов. Тело молчало. – Нужно будет еще раз на этот фильм сходить. Может морщин на лице станет меньше. – пожилая женщина блаженствовала. – Внука до сих пор нет. Придется сеанс омолаживания прервать. Только нет ни окон, ни дверей  в барокамере моей. – старушка легко шагнула вперед. – Какая я молодец, что с Антоном согласилась пойти в кинотеатр. – Женщина слегка наклонила голову, глаза,  наблюдая, смотрели на мир по-новому. Ловкость овладевала и сознанием, и телом. В сердце проявлялся калькулятор, просчитывающий выгоды от ситуации. Поджатое тело выражало готовность к любым действиям. В эмоциональном интеллекте зрела сильная личная заинтересованность.

        Марья Яковлевна пружинистым шагом оказалась в фойе. Прищуренный взгляд, кинжальные искры в глазах помогли в одно мгновение оценить обстановку в помещении.
– Внука не видно. Сильно пахнет едой. Возможно, мне было выгоднее купить Антону кукурузу и газировку? Ведь этим можно его заставить учить уроки самостоятельно, а не сидеть рядом. Да и посуду сам бы помыл, а я бы к соседке на чаек заглянула. Как раз  к приходу дочери с зятем, и уроки готовы, и дома порядок. А проверять, пускай сами. Не догадалась сразу. Сейчас найду Антона, куплю ведерко попкорна и сладкой воды, и тут же договоримся. Вдруг ей показалось, что она видит знакомую одежду в сине-зеленых тонах. Мальчик, стоя у колонны, глядел в телефон.

– Антон! Иди сюда, купим попкорна. –  женщина, покрутившись, заняла очередь одновременно к нескольким продавцам и постоянно переходила от одного к другому. Ей было не понятно, где быстрее движется народ. Наконец-то Марья Яковлевна, нарочито вздыхая, сделала заказ:
 – Ведро попкорна с соленым вкусом.
 – У меня готовые упаковки. Остался только шоколадный. Будете брать?
 – Да, – куда-то в сторону бросила: «Антон, только сладкий!» – Еще грушевый напиток. –  старушка довольно улыбнулась, покупка оказывалась выгодной для нее. Дело в том, что Марья Яковлевна заметила, внук обожал именно соленую кукурузу, которую съедал сам до последнего зернышка. А сладкую – делил со всеми, съедая только  половину. В хорошем настроении, быстро расплатившись, она поспешила к Антону. – Как замечательно все устроилось: в гости пойду с кукурузой, Антоновна любит ее.

     Внезапно ей преградила дорогу группа подростков, спешащих на сеанс. Одна из девочек, стремясь обойти пожилую женщину, толкнула ее, и попкорн просыпался. Ребята стали разбегаться, но Марье Яковлевне удалось схватить одного из них за руку. Взгляд хитрых буравчиков, просверлив широко раскрытые глаза подростка, пробежался по его одежде.   
– Бабушка, это ни я вас толкнул.
– Зови свою подругу, а то не отпущу и в полицию тебя сдам. – В голове закрутился калькулятор. –  Мальчишка одет чисто и дорого. Значит деньги, наверняка, у него есть, нужно потребовать компенсацию.
– Не надо. Сашка, Настя, идите сюда.

     Марью Яковлевну окружила толпа подростков. Но девочки, ее толкнувшей, не было.
– Тетенька, – вежливо улыбаясь, вперед выступил паренек в очках. – Вас толкнули ни из нашей компании. Отпустите Стасика.
– Ничего не знаю. Сейчас позову охранника, будем разбираться, – ни тени ответной улыбки не было на лице старушки. – Но можем договориться. С вас моральный ущерб в виде двойной покупки: ведро сладкого и ведро соленого попкорна, и я отпускаю вашего друга.

      Внимательно, вглядываясь в женщину, подросток надеялся найти хоть какое-то сочувствие. Но сжатые губы и сощуренные глаза сделали лицо похожим на маску.
– Хорошо, – он развернулся к друзьям. – У кого остались деньги? – насчитав, необходимую сумму, парламентер отправился за кукурузой. 
    Довольная Марья Яковлевна легкой походкой, подойдя к одной из продавщиц, слащаво сказала:
– Уборщицу, позовите. В зале по кукурузе топчутся. – и тут же испарилась.

     Марья Яковлевна очнулась в кресле зрительского зала.
– Света нет. Антон куда-то запропастился. Сейчас придет. Он уже большой мальчик, справится сам. Отдохну. Устала. Она прикрыла глаза и вздрогнула. Ее окружало непонятное пространство и пряный запах. – Странно. Сияние этих стен ни на что не походит. – она хотела потереть виски, но рука наткнулась на дужки очков. – Я и забыла про них. Хорошо, хоть не сняла. Наверное, это и есть представление: ароматерапия с релаксацией. Как хорошо. Марья Яковлевна задремала. Ее разбудил мочевой пузырь, заявивший о своем существовании.
– Мне нужно выйти. Как раз Антона поищу. – женщина невозмутимо шагнула вперед.

        Терпеливость – неспешно покоряло сознание и тело. Мышцы слегка подобрались, в уголках рта возникла доброжелательная улыбка. Сердце подсказывало: для решения вопросов нужно терпение. Разум пестовал спокойствие и выдержку. Он вместе с волей принуждал сдерживать свое недружелюбие и выносить чужое. Эти двое вырабатывали умение в трудной ситуации поступать адекватно, не ущемляя своих интересов. Эмоциональный интеллект напоминал о деликатности и дипломатичности.

        Марья Яковлевна, оказалась в фойе. Спокойствие отражалась в мыслях, чувствах и поведении. Она, легко улыбаясь, невозмутимо оглядела людей и помещение.
– Хорошо. Чистенько. Едой вкусно пахнет. Вначале здоровье. Потом поищу Антона. А вот и табличка туалетной комнаты.
        Вдруг ей показалось, что она видит яркую одежду своего внука. Мальчик стоял, уткнувшись в телефон.
– Антон уже взрослый, никуда не денется.

     Спустя некоторое время, Марья Яковлевна вновь появилась в фойе. 
– Кукуруза, пицца, сладости! – неслось со всех сторон.
– Поговорю с внуком о вреде фастфуда. Хотя немного попкорна для поднятия настроения можно. – старушка засомневалась. У нее были сложные отношения с внуком. И сейчас ей не хотелось давить на мальчика. – Куплю. Но позже обязательно поговорим. Антон должен знать о пользе и вреде продуктов. Разговор, он всегда полезен, высказанное слово не остановишь, осмысленное – не отберешь

     Прокручивая в голове будущий разговор с внуком, она механически купила попкорна. Убедившись, что мальчик стоит на месте, направилась к нему. Внезапно старушке преградила дорогу группа подростков, спешащих на сеанс. Одна из девочек толкнула пожилую женщину, и попкорн просыпался. Марья Яковлевна улыбнулась и девочка, которая хотела убежать, остановилась.
– Извините, я нечаянно.
– Ничего. Ты постой, чтобы не растоптали, я позову уборщицу, – теплый взгляд прищуренных глаз женщины, старался проникнуть в сознание подростка. Терпение, используя дружественную улыбку, спокойный голос, дипломатично подбирало ключик к сердцу девушки.

       Испуг в глазах озорницы перерос в серьезность. Невесть откуда появились веник и совок. Подростки стали дружно убирать. Кто-то из них встал в очередь за попкорном. Когда Марья Яковлевна подошла с уборщицей, на полу не было ни зернышка, только жирное пятно напоминало о происшедшем. 
– Какие вы молодцы!
– Это вам. Возьмите. – девочка протянула пожилой женшине ведро попкорна и лимонад.

     Время сеанса подошло к концу. Прозвучали финальные аккорды, побежали титры, экран погас и в зале загорелся свет. Люди в недоумении глядели на не съеденные бутерброды, не выпитые напитки. Марья Яковлевна удивилась внуку.

– Ты пришел. Я не заметила. Где ты был?
– Ты чего, бабушка, я никуда не уходил. Знаешь, сейчас привиделось, что я в школе оказался. Мы с Петькой играли. Было так здорово.

     Кусочек жизни, воспринятый по-разному, остался в памяти у людей. Мир восприятия, полный чудес и парадоксов, раскрывается перед людьми ситуацией, в которой человек проявляется всей своей многоликой натурой: мыслями, чувствами, поступками.