15 глава. окончание

XV

СИЛА ДЕСЯТИ


Потребовалось нечто большее, чем красноречие или такт, требовалось настоящее
принуждение, чтобы вернуть Корри Роуз на скачки на Лонг-Айленд. Вся его
успешная работа, вся сердечность, встречавшая его повсюду, и
искушение предпринять новые завоевания не смогли преодолеть его отвращения.
Но он не мог бросить вызов Джерарду.

«Я не понимаю, как ты можешь смотреть на это место», — бросил он в
своем окончательном поражении.

"Моя дорогая Корри, я не дальше от этого здесь, чем там,"
тихо ответил Джерард.

Корри поняла и после этого молча подчинилась. И, назло себе
, его первый день практики на трассе отмел все в сторону
кроме нетерпеливого возбуждения. Он был слишком здоров для болезни,
слишком мужественен, чтобы постоянно пребывать в воспоминаниях; если бы Жерар не
был очень в этом уверен, он бы никогда не привел
туда своего подопечного. Когда Корри была за рулем, Корри была счастлива. Он ехал с трезвой
интенсивностью преданности, его страсть была серьезной, в то время как Джерард мчался
пылко и побеждал или проигрывал, смеясь.

Неподалеку от трассы, на которой встретились мотористы, стояла небольшая гостиница
. Здесь Жерар создал свою партию в течение двух недель
тренировочной работы. Он не хотел, чтобы Корри была в Нью-Йорке, хотя
Руперт был раздражен, и ему самому приходилось
часто ездить в город, что вызывало значительные неудобства.

В последний день перед гонкой он вернулся из такой поездки и
подъехал к отелю как раз в тот момент, когда Корри подъехала с титаном «Меркурий»
и остановила его напротив него.

— Уже пять часов, — объяснил водитель, заглушая ревущий мотор
и высовываясь наружу. «Все идут, чтобы приготовиться к завтрашнему дню». В этом серьезном молодом профессионале, одетом в гоночный серый «Меркурий» и с серебряной эмблемой «Меркурия» на плече

, мало что осталось от раздражительного, безвкусно одетого мальчишки, который год
назад водил розовую машину . Изгиб его рта стал тверже, его темно-синие глаза приобрели устойчивую, всеохватывающую проницательность Джерарда - взгляд всех тех мужчин, для которых несвоевременное мелькание века может означать гибель. Он был одет в свою мужественную юность, как в сияющую одежду, когда он улыбался Джерарду. — Да, отдохни, ты выйдешь на рассвете, — одобрил Жерар, подходя ближе. «Где Руперт? В чем дело, Корри? Ты выглядишь встревоженной». "Руперт вышел на углу, там сзади. Я полагаю, если я выгляжу взволнованным, то дело в нем. Он..." Корри внезапно уронил лицо на скрещенные руки, когда они лежали на руле, его плечи дрожат. — Он? Как? Он говорил с тобой? — Он точно говорил со мной, — подтвердил Корри, поднимая раскрасневшееся от смеха лицо. «Когда я думаю, что он когда-то лечил меня молчанием ! Его язык вытащил бы крахмал из китайской прачечной и заставил бы шофера такси почувствовать, что он не может водить». "Вы не позволяете ему говорить с вами, когда вы за рулем!" «О, когда я за рулем, он идеальный механик. Он не раскроет рта, если я поверну под прямым углом на скорости девяносто миль в час, и не ослушается, если я скажу ему вылезти и срезать шины с задних колес. "... Нет, это когда я официально не за рулем, он дает мне несколько замечаний для изучения. И хорошие подсказки! Мне это действительно нравится . должен помнить , что ничто не могло заставить его пожать мне руку». -- Корри... -- Я знаю... прошу прощения за то, что говорю вам об этом. Но, Джерард, -- он нагнулся, чтобы схватиться за рычаг, -- я бы взял то, что вы получили в прошлом году, я бы согласился. завтра меня вытащат мертвым из-под моей машины, если бы я мог выиграть час, чтобы стоять чистым перед вами и Джеком Рупертом. Вот и все - не думайте, что я хочу вздрогнуть, пожалуйста. Если вы будете продолжать Я уберу эту машину и вернусь к обеду через пятнадцать минут. Я вижу, что Руперт идет мне на помощь. Мы умерли от голода и некоторые устали. Кстати , Джордж крикнул мне, что он быть, как только он законсервирует "Дуплекс" на ночь, и заказать для него несколько дюжин яиц и пару жареных ветчин. Не могли бы вы заняться этим по пути? "Конечно, я бы," ответил Джерард, большая мягкость его тона странным образом сочеталась с легкими словами. — Что ты хочешь заказать для себя? «Что угодно, и много». Джерард не улыбнулся, когда вошел в здание. Он тоже многое отдал бы за то, чтобы избавить Корри Роуз от воспоминаний об ошибке того октябрьского утра . От всех наказаний, кроме той памяти, которую он укрыл его, дальнейшей помощи никто не мог оказать. Но поскольку он любил Корри, он медленно поднимался по лестнице отеля и не заметил лимузин, подъехавший к «Меркурийному Титану», и остановился. Он стоял у столика в пустой гостиной отеля, когда дверь открылась и закрылась. Думая, что вошел какой-то другой гость, он не отворачивался от писем, которые читал, и не было. То, что медленно вторгалось в его
сознание, было зовом, более тонким, чем звук, слабым,
характерным ароматом цветов, возвещавшим об одном индивидуальном присутствии.
Флавия Роуз была в комнате; он понял это еще до того, как обернулся и увидел,
что она стоит там. Шок, пробежавший по его пульсу, был не столько надеждой, сколько новой болью. "Мисс Роуз!" — воскликнул он.

Она продвинулась немного вперед. На фоне ее темного бархатного платья, под широкой
бархатной шляпой ее мягкое, серьезное лицо белело и
лучезарно, ее прекрасные глаза смотрели на него.

«Я никогда не знала», сказала она, ее чистый голос был похож на рябь воды. «Ваше
письмо в ночь перед вашим отъездом так и не пришло ко мне. Я никогда не знал, что
вы послали за мной, до прошлого месяца».

Движение, которое перенесло Джерарда через комнату, было таким же откровенно
страстным, как и бессвязная простота ее речи. — Ты никогда не знала? Флавия, ты бы пришла? -- Я бы приехал; я давно хотел приехать, пока вы были так больны...

Они ждали год на пороге этого момента; достаточно было
прикоснуться друг к другу в этой безопасности понимания. Между ними не было
сомнений, теперь, когда они увидели друг друга лицом к
лицу; весь их мир расцвел в свете и благоухании, настоящее и
будущее — одно ослепительное чудо.
Но, наконец, они слегка отстранились, глядя друг на друга с недоверием
и счастьем, обе маленькие ручки Флавии
крепко сжимали левую руку Джерарда. А потом постепенно проснулось изумление, что
они могли когда-либо разлучиться, так тесно связанные друг с другом.

«Милый мой, мой милый, ты знала, что я люблю тебя, — думал он. — Как это
случилось с нами? — Откуда мне было знать? Ты никогда этого не говорил.

«А нужно ли было? Я думал, что сами камни в фонтанной аркаде должны были
его увидеть. И я доверил письмо Руперту; он сказал, что отдал его
тебе, и даже принес ответ».
«Не вините его», - быстро защитила она. «Он сказал вам, что отдал
его мисс Роуз; он имел в виду Изабель, которая потребовала его».

"Ваша кузина? Какое мне дело до нее? Зачем я должен был написать ей
? Написал _that_, Флавия!" Слёзы подступили к ее глазам.

«Ваше письмо — Аллан, если бы я знала, что это сообщение было для меня, я бы
вернулась с Рупертом к вам в тот вечер. Но Изабель взяла его, по
какой-то причине она ожидала сообщения от вас той ночью. Я смогла
понять это, хотя я и пыталась с тех пор, как папа сказал мне
в прошлом месяце, что ты выбрала меня. Она говорила о том, что сказала
Корри. она имела в виду, что вы должны это сделать. Она была так уверена, что письмо адресовано ей, а вы ни разу не назвали меня Флавией.
«Я не имел права, я не смел. Дорогая, у меня был плохой месяц; я не
помнил, чтобы существовала какая-либо мисс Роза , кроме тебя. ...Бывали
дни, когда я больше ничего не видел. Но они были не так плохи, никогда не
было такого плохого дня, как то утро, когда Корри пришла на станцию без тебя.
Прости меня, я сделала тебе больно!

Она молча покачала светлой головой. Успокоенный от самой горячности
чувства, охватившего их обоих, Джерард наклонился и поцеловал ее.

«Ты скоро выйдешь за меня замуж, Флавия? После этой гонки, когда Корри сможет быть
с нами? Давай не будем больше терять время врозь; я так давно, так
давно хотел тебя». Прекрасный цвет залил ее прозрачное лицо, но ее пальцы вцепились в его. — Всю дорогу домой из Испании я вспоминала, что я действительно была
обручена с тобой весь этот год, — ответила она, не отводя от него
невинной прямоты своего ясного взгляда. «До этого, прежде чем я узнал
правду, я думал, как странно было бы, если бы ты
погиб в аварии, и я прожил бы всю оставшуюся жизнь, веря, что
дал тебе обещание, тогда как на самом деле ты любил Изабель, а не меня Я
часто думал о том первом дне, когда я упал на лестнице на ипподроме
Бич, когда ты поймал меня и прижал к себе, и как
ты никогда больше не обнимешь меня. Я совершенно
уверен, что никто никогда не был нужен так сильно, как я хотел тебя. Может быть, и
неправильно говорить об этом даже тебе, но это правда. И я выйду за
тебя замуж, когда ты спроси, Аллан».

Аллан Джерард, человек практичного мира и двадцатого века, опустился
на колени на пол в гостиной отеля и спрятал лицо от ее руки.

Комната была покрыта розовыми лучами заката, когда кто-то осторожно
постучал. В ответ на приглашение Джерарда войти дверь открылась,
и на пороге появился жилистый, одетый в джерси Руперт.
Все еще грязный после недавней работы, он ловко обматывал
запястье полоской антисептической марли, пока говорил.

— Я не тот, кто приглашает коричневую Арту на встречу с АМА в
воскресенье, — недовольно начал он и прервался, увидев Флавию.

"Мне не нужно представлять вас мисс Роуз," улыбнулся Джерард. «Что
ты сделал со своим запястьем? Много?» -- Поцарапал его, продев на швейной машинке; завтра можно будет сидеть в постели , -- успокоил механик, переводя проницательные черные глаза с девицы на начальника. «Я не хотел бежать в этот лагерь без сигнала. Как я уже говорил, я не из тех, кто сеет беспорядки, но внизу есть джентльмен, который отменяет нашу гонку». "_Что?_" "Мистер Роуз объясняет нашему гонщику, что он не может быть допущен на гоночную трассу. И никто не возражает против его замечаний". Джерард угадал ситуацию. — Спускайся, — умоляла Флавия, когда он повернулся к ней. «Я был эгоистичным, задержав вас здесь; я мог бы знать! Но я увидел Корри всего на мгновение, а потом отец послал меня к вам. Идите к Корри, мистер Руперт приведет меня». «Я догадываюсь, что я очень плохой почтальон», сухо признал Руперт. — Но я вряд ли спутаю дам, спускаясь вниз. Ты обязательно нужен внизу. На пустом вымощенном пространстве перед отелем по-прежнему покоился своим массивным корпусом «Меркурий Титан» с водителем на своем сиденье, его светлая голова была обнажена в розово-золотом свете, а лицо было обращено к человеку, стоявшему рядом с машиной. Ни на лице мистера Роуза, ни на лице его сына не было ни жара, ни обиды, когда пожилой мужчина подошел, чтобы пожать руку Джерарду. Корри не двигалась; его левая рука была закинута на шею огромной собаки, вставшей на дыбы рядом с машиной. — Я рад видеть, что ты так хорошо выглядишь, — кратко поприветствовал мистер Роуз. «Я разговаривал здесь с Корри, пока мы ждали тебя, Джерард, но эта штука не годится». "Что не будет делать, мистер Роуз?" — спросил Джерард, столь же прозаично. — Вы знаете, и Корри знает. Я ценю то, как вы поддерживали его , и то, как он выполнял свою работу — я горжусь этим — но это не вопрос того, что чувствует любой из нас троих. Мне жаль его обижать, но мы должны смотреть правде в глаза. Человек, который выходит из себя, не годится для определенных мест, например, для ипподрома. «Корри Роуз, которую я знаю и которая тренировалась у меня, подходит для любого места», серьезно заявил Джерард. Работа месяцев была на грани потери; он очень точно предусмотрел, чем обернется эта фраза для брата Флавии. Мистер Роуз взглянул на своего сына; если его могучее квадратное лицо было непреклонно, то без твердости. — Джерард, извини, — повторил он. -- Это похоже на то, что вы не замечаете того, что случилось с вами, и судите его снова; у него и у меня есть еще кое-что, о чем нужно подумать и за что нести ответственность. Он может мчаться годами, да, вечно; но его характер может ускользнуть от него завтра. Я знаю, что он имеет в виду "правильно", но это не может быть случайным. Я рискну увидеть, что больше мужчин не хватают, как тебя. Корри, всякий раз, когда я говорил "должен" - это было не часто - ты отвечал Я думаю, теперь вы это сделаете. Слезьте с этой машины и пойдем домой со мной, мой мальчик, мы попробуем начать все сначала, ты и я. Корри слегка пошевелилась; даже его губы были серыми, а под глазами внезапно появились темные круги. Он не пытался защищаться или возражать, но прежде чем его движение могло означать повиновение, Джерард прыгнул через разделяющее пространство и опустил левую руку на руку водителя , заставив того удержаться на своем месте. — Оставайтесь там, — коротко приказал он. «Вы мой сотрудник, и у вас есть контракт на управление моими автомобилями в этом сезоне; если вы нарушите подписанное соглашение, я представлю вас перед советом AMA и отстраню от работы за непрофессиональное поведение». Корри задохнулась, как от плеска холодной воды в лицо, грубый тоник эффективно вывел его из оцепенения привычной покорности. «Мистер Роуз, это не сантименты, а дело», продолжил Джерард своим обычным тоном. — Корри не будет завтра участвовать в гонках ни в первый , ни в пятый, ни в шестой раз в этом сезоне. мысль о страхе, что он будет среди них. Я говорю вам, между прочим, что любой другой человек на трассе может позволить своим нервам обмануть его самообладание, Корри Роуз никогда этого не сделает. Теперь я знаю его лучше, чем вы до сих пор Но, — он бросил беглый взгляд на Корри, затем убрал свою руку с руки другого и отстранился, — он не ребенок, пусть решает сам. — Корри… — начал его отец сдавленным голосом. Но Корри нашел себя. Он положил твердую руку в перчатке на любимый руль и обратил на мистера Роуза серьезное лицо и пристальные глаза новой Корри, созданной «Меркьюри». Другой рукой он прижал к себе большую голову собаки; быть может, только Аллан Джерард увидел и перевел пафос этого неосознанного жеста. "Я бы сделал что-нибудь еще, сэр," просто заявил он. "Но Жерар остался со мной в худшее время, которое у меня когда-либо будет. Я знаю - вы дали мне деньги, но он помог мне _live_. После этого я сделаю все, что вы мне скажете , теперь я не могу оставить его без водителя на дороге. канун скачек. Тем более, - его говорящий взгляд обратился к Джерарду, - тем более я должен остаться, потому что он скорее будет строго придерживаться делового контракта , чем напомнит мне, что я ему что-то должен или что это через меня что он не сам водит эту машину». Был момент абсолютной тишины. Затем послышался шорох мягкой одежды, когда Флавия быстро вышла из дверного проема, где она и Руперт были свидетелями состязания. Она подошла прямо к борту серой машины и, вцепившись своими ручонками в руку брата, возвысила к нему высокое доверие и неизменную любовь своего внимания. "Дорогой, я надеюсь, что вы выиграете, завтра," сказала она храбро и сладко. — Но поцелуй меня, Корри, а потом приходи домой. Ты нам нужен, папа, я и Аллан. «Другой парень», — поблагодарил он ее себе под нос и наклонился, чтобы погладить. Джерард и мистер Роуз смотрели друг на друга. "Вы выиграли," уступил пожилой человек, без злобы. "Надеюсь, мы не сожалеем. Приведи его в дом после того, как закончишь, завтра, я думаю, мы будем семейной вечеринкой." В ответ раздался фыркающий рев подъезжающей гоночной машины. "Эй, Рози, ты связала эти ветчины и яйца?" — беспечно крикнул водитель в маске, проверяя свою машину. -- Если нет, то завтра, когда буду проезжать мимо, я зацеплю колесо с твоей тележки. Почему ты еще не заглушил свою машину? Ой, прости меня! Восприятие Флавии. — Я связала их, Джордж, — заверила Корри. — Я сейчас войду. Руперт подошел к передней части «Меркурия». — Вы отдаете приказы, — указал он водителю. "Я заводишь?" Небольшой эпизод был подходящим моментом для аргумента Джерарда; он послал мистеру Роузу свою прекрасную холодную улыбку, чтобы указать на это.        * * * * * Фридрих Великий не пошел домой на розовую виллу. Даже Флавия не смогла отвоевать его у мастера, которого он вновь обрел. Случилось так, что когда Джерард отправился в Корри после полуночи, он обнаружил своего водителя сидящим у открытого окна в унылой, унылой гостиничной спальне, сложив руки на подоконнике и положив собачью голову ему на колено. "Корри, ты знаешь, что уже больше двенадцати часов?" — воскликнул он, намеренно властно, несмотря на ноющую жалость. «Я увидел свет над вашей дверью и вошел, чтобы дать вам то, что Руперт описывает как призыв вниз. Как вы думаете, будете ли вы бодры и готовы к гонке на рассвете? Ложитесь спать , молодой человек, туда, куда я вас отправил. два добрых часа назад». — Я иду, — ответила Корри, не оборачиваясь. "Я - все в порядке. Джерард ----" Пауза была такой длинной, что Джерард тихо подошел и положил руку на плечо другого, ожидая. «Джерард, ты помнишь, что Руперт однажды сказал в яхт-клубе, где мы кормили бродяг, о том, что я получаю ровно столько, сколько зарабатываю, и что если мне не повезет, то мои кирпичные стены смягчятся? Я хотел. Я не знал, о чем говорю, но он был прав. Я не жалуюсь, знаете ли, это справедливо. Нет, пока не отвечайте, я не это хотел сказать. " Пес беспокойно шевелился и скулил, прижимаясь ближе к любимому хозяину. Корри опустила руку на шею животного. — Мы с этим добрым старым приятелем сейчас же пойдем спать. Завтра мы должны победить ; это в последний раз. Жерар, ты когда-нибудь читал стихотворение, которое мы с Флавией любили, интересно? человек имеет десять сил, потому что его сердце было чистым? Вы верите в это, я имею в виду, что человек может выдержать больше, если он знает, что он прав внутри, чем если бы он не мог думать об этом? — Корри, да, я в это верю. Но безупречных Галахадов мало. Сила и праведность зависят не от прошлого, а от настоящего. Самая совершенная сила, которую я видел, была в людях, которые... которые... Предполагаемый вывод замер у него на губах, прежде чем он нашел слова, чтобы смягчить его изначально резкий подтекст. Корри обратила на него такой ясный взгляд, лицо, столь поразительное своей белоснежной решимостью и достоинством бесстрашной прямоты, что Джерард отпрянул с чувством упрекаемой самонадеянности. То, что он предложил в качестве утешения, вдруг превратилось в оскорбление. — Спасибо, — просто сказала Корри. — Ты ужасно добр ко мне, Джерард. Не знаю, зачем я все это сказал — я, кажется, что-то проговорился. Спокойной ночи, мы с Фредом поспим. В любом случае, ночь короткая. XVI БЕЛАЯ ДОРОГА ЧЕСТИ Красная заря, вспыхнувшая на краю востока, озарила огромное ожидающее множество. На протяжении двенадцати миль извилистой длины узкая лента трассы Кубка была обнесена стеной с обеих сторон толпами людей и бесчисленными сотнями автомобилей. Соседние штаты, большие города Нью-Йорк и Джерси, дальние и близлежащие сельские районы на сегодняшний день высадили своих автолюбителей и любителей спорта в эту полосу Лонг-Айленда. Смеясь, завтракая на пикнике, делая ставки и подготавливая оценочные карточки, толпа качалась на цыпочках от острого ожидания; в то время как вверх и вниз по курсу гоняли и толкали спешащие сотни, которые еще не нашли подходящего места. По мере того, как рассвет превращался в полный золотой октябрьский день, давка становилась все сильнее, а спешка и предвкушение становились все напряженнее. Когда хриплый рев объявлял об одном из прибывающих гонщиков, пресса открывалась, аплодируя, покидала проезд его машины и приближалась к нему с бурными комментариями и критикой. "Это была шестилетняя Атланта, Луис за рулем, не так ли, Дик?" — Протри глаза, ты еще спишь — это был Меркурий, встал. Ты что, персик от лимона не отличишь? «Ставлю десять, что выиграет иномарка». «Возьмите вас. Это будет «Блюетт» или «Меркурий». Возвращайтесь, вот идет еще один. Они стартуют через двадцать минут. Напротив трибуны волнение было самым большим, но самым упорядоченным. Вокруг ряда ремонтных ям вбегали и выбегали мужчины, слоняясь вокруг своих машин с заботливыми последними знаками внимания и энергичными подбадриваниями улыбающихся водителей. Первая машина была уже на старте, наготове, как стрела на шнуре, ее пилот курил сигарету и лениво болтал с официальным стартером. «Вчера вечером я нарисовал для вас второе место», — напомнил Джерард своему водителю, прислонившись к «Меркурию», чтобы посмотреть на него снизу вверх. «Конечно, вы в своих номерах . Вам нужно будет встать в очередь через минуту; не хотите ли вы выйти и подвигаться сначала? Вам придется шесть или семь часов молоть». «Здесь я отдыхаю лучше всего», — спокойно ответила Корри. Он устроился поудобнее в своем кресле и начал надевать маску и капюшон, которые превращали его белокурую юность в родство с любым другим гонщиком на трассе. «Толпа довольно густая, я надеюсь, что они разойдутся». «Полиция сейчас расчищает путь. Корри…» Оглушительный голос машины из соседнего лагеря прервал речь, когда она проехала мимо них. «Удачи, Рози! Я оставлю твои задние колеса в покое», — крикнул водитель . — Пока, Аллан. «Если он сильно беспокоится о своем, я одолжу ему английскую булавку с моей талии рубашки», — протянул Руперт, развалившись и застегивая собственную маску. «Я не собираю грязь, но он сломал заднюю ось в Индианаполисе в прошлом месяце и потерял два колеса». — Корри, — продолжал Джерард, — ты должна вернуться в целости и сохранности. Я не хочу никаких побед ценой твоего крушения. Помни, что я несу ответственность за то, что ты на этой работе, и помни Флавию. «Если я разобью свою машину, не будет никакой победы», — практически ответила Корри. «Кроме того, со мной должен присматривать Руперт; если бы я совершал рывок в одиночку, я мог бы рискнуть или два. Вы никогда не отпускаете меня одного. Все в порядке. Они подают сигнал». Руперт вскочил на свое место, как резиновый мячик, упершись одной маленькой ногой в леггинсы для поддержки; не в последнюю очередь искусство гоночного механика состоит в том, чтобы всегда цепляться за свой шатающийся пост. Джерард протянул руку для прощальной застежки Корри, затем обменялся теплым пожатием с Рупертом. Между водителем и механиком, которым предстояло играть в опасную игру бок о бок, не было такого дружеского контакта. Во время той прощальной церемонии Джерард ни разу не взглянул в блуждающие фиолетово-голубые глаза третьего мужчины. «Берегите себя, — сказал он. «Прекрасное утро для прогулки», — заметил Руперт. «Не волнуйся, дорогая, мы будем пить чай». «Меркурий Титан» встал на место в ряду пылающих, тяжело дышащих машин. Водитель первой машины выбросил сигарету и сел . Наступила пауза, пока группа чиновников стояла наготове с часами в руках, люди встали, затем стартер наклонился вперед, и первая машина выскочила из очереди. Среди веселого гула музыки и возгласов Корри выжидал полминуты , глядя на счетовода и держа руку на рычаге, пока на его плечо не упал сердечный хлопок стартера со словами: «Вперед!» Со взрывным ревом «Меркурий» пронесся через линию и помчался, набирая скорость длинными прыжками, по белому курсу. Под первым арочным мостом, с глаз долой, он вспыхнул, а за ним последовал ответный рев из бесчисленных глоток тех, между плотными рядами которых он мчался. Джерард отступил на несколько шагов. Он стал довольно бледным и серьезным; его взгляд был прикован к далекой арке, за которой скрылся «Меркурий» , и он не обернулся, чтобы посмотреть, как удаляются остальные девятнадцать гонщиков. Прикосновение к его рукаву было легким, как перышко. "Я не мог остаться в стороне," умоляла Флавия, рядом с ним. — Могу я посмотреть с вами на Корри, Аллан? Он нетерпеливо развернулся, поймав ее удаляющуюся руку прежде, чем она выскользнула из его руки. — Я знаю, почему Корри называет тебя «Другой парень», — приветствовал он. «Это потому, что вы всегда знаете, как поступить правильно». Они смотрели друг на друга в утреннем свете, упиваясь новым чудом взаимного обладания. — Это причиняет тебе боль, — опечалилась она. — Я увидел вас раньше, чем вы меня, когда машины тронулись, — вы думали, что в прошлом году вы сами были бы там. Он остановил ее теплым сиянием своей улыбки. «Не от себя», — отрицал он. — Если было о чем сожалеть, как ты думаешь, я мог помнить об этом, раз уж у меня есть ты? Нет, я думал, что Корри едва исполнилось двадцать, что я обучил его и отправил туда на этой машине вопреки желанию его отца. -- на самом деле, кажется, у меня случился приступ панического раскаяния". — Ты сделал это ради Корри, — быстро утешила она. -- Неужели вы думаете, что мы с папой этого не понимаем? Вы могли бы найти уже опытных водителей для своей машины, а вместо этого потрудились взять его и сделать из него то, что он есть сейчас. Он так не похож на отчаявшегося мальчика, которого мы оставили, Аллан. Что бы там ни случилось сегодня, ты сделал все возможное для Корри. Вокруг них бурлила лихорадочная деятельность лагерей. Джерард мягко подвел девушку к тому месту, где его ждал его личный родстер, несколько в стороне от центра действия, и усадил ее на сиденье с ярко-красной подушкой. Вслед за ней прошагала собака Корри и заняла свое место рядом с ней под величавой опекой. «Здесь все видно, и тебе не так тяжело», — пояснил он. «Флавия, год назад я купил это, когда купил желтые розы в ночь перед последней поездкой. Ты позволишь мне снять твою маленькую перчатку и надеть ее тебе на палец?» С блестящими влажными ресницами Флавия наклонилась к нему, и перед лицом толпы и стана Жерар надел ей на руку свое кольцо. Мужчины перегнулись через перила, держа готовые часы открытыми. У ремонтной ямы рядом с «Меркурием» механики и дежурные сбились в группы, перешептываясь. "Машина идет!" слово вдруг перешло из уст в уста. На вершине белого холма в миле от них поднялся красный сигнальный флаг . Темная фигура метнулась вверх по склону, с невероятной быстротой скользнула вниз по склону, на мгновение исчезла за плотным углом, затем снова мелькнула в поле зрения и промчалась мимо трибуны, как жужжащий снаряд; водитель неподвижно сосредоточился на дороге перед ним, механик полуобернулся на своем сиденье, наблюдая за машинами позади. Место взорвалось шумом. "Номер два! Номер два первым!" "Меркурий ведет!" Затрубили в гудок, размахивали носовыми платками, вновь раздались аплодисменты, когда вторая машина промчалась мимо в погоне за летящим «Меркурием». "Три! Номер три!" "Ах ты, Блютт!" "Вот идет другой - вернуться!" Флавия согнулась со своего места. "Аллан, это была Корри - где машина, которая тронулась раньше него?" — Возможно, проблемы с шинами. Ты дрожишь, дорогая! Пусть мой шофер отвезет тебя домой и спокойно подождет там, пока я не привезу к тебе Корри после гонки . Она покачала головой. «Нет, пожалуйста, нет. Здесь я могу видеть его каждый круг и знать, что пока он в безопасности. Позвольте мне остаться». Две машины промчались мимо, отчаянно борясь за место. Шум возбужденных людей заглушил все разговоры и заставил влюбленных замолчать. Время от времени в суматохе звенел телефонный звонок, туда и сюда спешили посыльные в синих мундирах. Но когда проехала последняя из двадцати машин, а двадцать первая так и не появилась, наступило затишье, и люди расслабились, ожидая второго круга. Прошло пять минут, десять. Красные флаги снова поднялись; две мчащиеся фигуры преодолели подъем и скрылись из виду. "Два и три!" "Bluette - нет - Меркурий все еще ведет!" Возбуждение вспыхнуло, когда снова появились два гонщика. Но пока они мчались по прямой, механик «Меркурия» предостерегающе поднял руки над головой, машина сбавила скорость и ушла в сторону . Когда машина Bluette пронеслась мимо него, Корри остановил свою машину напротив судейской трибуны, наклонившись к чиновнику, который подскочил к нему. — «Америка» сошла со второго моста — пришлите скорую на дорогу внизу, — крикнул он, его звонкий голос пробивался сквозь более тяжелые звуки. Прежде чем его мрачное послание было правильно понято, он врезался в передачу и рванул, чтобы вернуть себе пожертвованный момент. На официальной трибуне возникла недолгая суматоха. Один мужчина схватил телефон, а другой медленно направился к лагерю потерянной машины. Новость передавалась из уст в уста. «Гарри женился на прошлой неделе», — заметил перемазанный маслом механик, касаясь своей кепкой проходившего мимо Джерарда. «Полагаю, что после этого кувырка никакого шоу не будет; Роуз мог бы с таким же успехом сэкономить свое время». «В конкурсе бывает больше одного приза», — не согласился Джерард, встретившись с благоговейным взглядом Флавии. «Корри Роуз может выиграть больше, чем золотой кубок». "Корри----?" она запнулась. «Корри отдал свое ведущее место и один из припрятанных им отрезков времени — эти скачки выигрываются или проигрываются в считаные минуты — за жалкую надежду, что его доклад может послать помощь раненым немного раньше, чем если бы эта задача была решена. оставленный напуганным свидетелям катастрофы». Маленькая головка Флавии гордо поднялась, яркие краски вспыхнули на лице, чья любящая вера никогда не подводила Корри в часы его позора. «Хотела бы я, чтобы папа увидел», — тоскливо желала она. И через мгновение: «Ты сам сделал то же самое, он сказал мне это однажды. Теперь ты научил его делать то, что ты никогда больше не сможешь делать, бедный Аллан». Любопытное выражение появилось на подвижном лице Джерарда; колебания и сомнения смешались с лучезарным сиянием какой-то внутренней мысли, вспыхнувшей, как ясное пламя. Он двигался, как будто хотел что-то сказать импульсивно, но Флавия повернулась, чтобы посмотреть на приближающуюся машину, и он промолчал. В течение следующего часа «Меркурий» пять раз проезжал мимо трибуны; иногда в одиночестве, иногда добычей бегущей группы гончих, чье пламенное дыхание было близко позади, иногда огибая какого-то более медленного соперника среди волнообразной последовательности  приветствий. На доске объявлений было видно, как Корри бежит на третьем месте, когда он обгоняет его в шестой раз, а Руперт вытягивается вдоль края машины, чтобы облегчить сведенные судорогой конечности с легкостью, которая предполагала неминуемую смерть в результате падения.
В седьмой раз Меркурий не пришел в себя. Жерар, который был
впереди, вернулся к Флавии со своей успокаивающей уверенностью.

"Беда с шинами, без сомнения", сказал он ей. «У него должны быть некоторые; его удача избежала этого до сих пор. Он едет, чтобы победить; ни одна машина
никогда не удерживала лидерство от старта до финиша».
Флавия сложила руки на коленях, не веря себе настолько, чтобы
ответить. Джерард молча смотрел на часы, пока тикали минуты.
"Должно быть, это были две шины," рискнул он наконец. «Когда один выходит из строя
прямо на повороте, другой почти наверняка последует за ним. Конечно, у них могут быть проблемы с двигателем». Французская машина подъехала к ремонтной яме, остановилась и вдруг загорелась. Среди обслуживающего персонала началась дикая суматоха, с огнетушителями и ведрами с песком. Прежде чем опасность была
осознана, она закончилась, и механики занялись забитой
трубой, которая отправила машину в лагерь. -"Ой!" — выдохнула девушка, вставая.

Джерард остановил ее, указывая на белый холм. Рев
приближающейся машины наполнил воздух; на взгляд Флавии «Меркурий» пронесся мимо,
двигаясь безукоризненно, но с двумя запасными колесами там, где у нее было
четыре. -«Они будут в игре на следующем круге», — предсказал Джерард. «Руперт не захочет бежать только с двумя дополнительными шинами на борту, и я не думаю, что Корри его переубедит».

Он пошел вперед, чтобы дать несколько указаний, чтобы подготовиться к летнему визиту, Флавия смотрела. Она не требовала внимания, не выдавала женской робости, чтобы помешать этому мужскому миру, в который она попала. Мужчины с любопытством смотрели на хрупкую, серьезную девушку, которая так тихо сидела в лагере Меркьюри, но постепенно просочилась информация, что она сестра Розы и невеста Джерарда, так что это удивление превратилось в простое восхищение.
Как и ожидалось, «Меркурий» остановился перед ремонтной ямой на
следующем круге. -«Дела», — коротко скомандовал Руперт со своего места перед остановкой. «Двигайтесь быстрее! Кто сейчас прибил быстро?»
Пятно было незаслуженным; ожидающие шины были наброшены и закреплены
торопливыми руками. — Выпей, — приказал Джерард, протягивая чашку Корри, когда молодой водитель устало откинулся назад. — Мне все равно, хочешь ты этого или нет.

— Это люди, — объяснил Корри, его голубые глаза искали взгляд Джерарда
сквозь защитные очки. «Я не возражаю ни на что другое. Они закончили курс,
так что вы не можете видеть вперед. Джим сбил женщину на заднем участке, когда мы
проезжали».
Он поднёс тяжёлую фарфоровую чашку к губам, но с грохотом уронил её и схватился за
рычаги, когда Руперт прыгнул рядом с ним. «Прикажите убрать людей», — попросил он через плечо, направляя свою машину вперед. Джерард подошёл к судейской трибуне.

Корри Роуз была не первым и не единственным водителем, который жаловался на загруженность трассы. Едва «Меркурий» отбыл, как подъехала машина «Марафон»,
опытный и стальной пилот которой был на грани нервного срыва.
«Я не буду водить машину, если толпа не будет убрана с дороги», — бросил он вызов своему менеджеру. «Я убил там женщину, ты слышишь? Женщину! Там женщины и дети прямо против колес на самых крутых поворотах. Убери их !»

Марафонцы в ужасе столпились вокруг него, в то время как его
менеджер побежал к судьям, а владелец машины умолял и умолял
непокорного водителя продолжать движение, не теряя времени. Но
именно Жерар спас ситуацию для своего соперника.

— Все в порядке, Джим, — крикнул он, выходя с официальной трибуны
и осознавая тупиковую ситуацию. — Ты только ногу сломал —
пришел телефонный отчет. Иди, все с тобой, дружище!

Механик «Марафона», хорошо осведомленный о своем пилоте, в этот
момент наклонился и сунул Джиму в губы зажженную сигару.
— Встряхнись! Мы проигрываем, — грубо сказал он. Зубы возницы угрюмо стиснули крепкий табак; он яростно включил передачу и швырнул свою машину по курсу,
прежде чем испуганный лагерь осознал свою победу. Остановка длилась
ровно три минуты, но стоила марафонцам надежд на гонку.
Утро наступало, приобретая позолоченную солнцем красоту. В течение следующего часа четыре гонщика были сняты с соревнований, трое из-за технических проблем,
один в результате аварии, в результате которой и водитель, и механик попали
в больницу. «Меркурий» продолжал двигаться стабильно и равномерно,
сохраняя постоянный темп.
"Сколько еще?" – однажды с тревогой спросила Флавия. — Думаешь,
все может остаться до самого конца, Аллан? Джерард положил свою теплую левую руку на ее холодную руку, лежащую на подушках, его любящие глаза ласкали ее.

"Еще два часа, моя Флавия. Я уверен, что все может остаться
в порядке, почему бы и нет? Помнишь, Корри наслаждается этим. Сейчас он счастливее, чем когда он, как мы называем, в покое. и внутреннее озарение поднялось на его лицо, "если бы я был сделан сам и полностью излечен, это не изменило бы положение Корри
в глазах Корри. Я не могу помочь ему в этой трудной части, но я дал
ему способ забыться для какое-то время."
Ее мягкий рот горестно скривился; Внимание Флавии было эффективно
отвлечено от созерцания телесной опасности ее брата.

Джерард отвернулся. Он слышал сообщения об одной аварии
за другой, он видел, как водитель за водителем с седыми губами и свирепо мчались
по людной дорожке, и он знал то, чего
не знала Флавия, — что это оказалось самым катастрофическим. Дело, когда-либо состоявшееся на Кубке.
«Я не прочь рискнуть собственной шеей, я к этому привык», — прохрипел
Джерарду старый товарищ во время паузы для заправки баков. "Это
люди под ногами! ---- они! Неужели они ничего не смыслят? Марафонец Джима
сбил человека десять минут назад; он все еще ведет машину, полусумасшедший,
потому что не может остановиться. Черт побери, сельская полиция!" "Роза----?"
«Роуз меняет шины на повороте в Вестбери. Я пошел».
Эта новость сэкономила четверть часа тем двоим, кто любил Корри.
Джерард был в передней части лагеря, наблюдая за своей машиной, когда почувствовал, что рука легла ему на плечо. — Какой-то гонщик только что съехал с магистрали в кювет, — сообщил ему приглушенный голос мистера Роуза. — Где Корри?
«Безопасно, меняйте шины по эту сторону магистрали», — быстро заверил Джерард. "Это не он. Но это был плохой день, я не удивлен, что вы не смогли держаться подальше отсюда." — Я не мог удержаться, — тяжело согласился мистер Роуз. Он вытащил свой
носовой платок и провел им по лбу, влажному под линией
рыжевато-седых волос, резким жестом,
тоже привычкой сына, распахнул шинель. «У меня был адский час там, где я
был, Джерард. Сегодня утром я получил письмо от моей племянницы Изабель. Кажется,
она замужем, и ее муж заставил ее написать его».

Двое мужчин внимательно посмотрели друг на друга; какое-то свойство выражения лица Томаса Роуза сообщало свое белое отражение изменившемуся лицу Джерарда.

— Он никогда этого не делал — я имею в виду Корри. Джерард, Изабель Роуз бросила гаечный ключ, который ударил тебя и разбил твою машину в прошлом году. Он защищал
ее. Боже, как я вонзила его в мальчика! Рядом с ними была высокая куча запасных шин; на нее положил руку Джерард, пытаясь совладать с шоком, который был не столько удивлением, сколько горьким самоупреком за то, что ему не удалось разгадать эту открытую загадку. В этот момент окончательного понимания он понял, что сотни раз видел, как жалкая правда поднималась на поверхность голубых глаз Корри, и оставлял ее мольбу умирать без ответа.
Далеко по трассе послышался аплодисменты, приближаясь волной
нарастающей громкости. Из-за поворота вылетела серая полоса,
побежала к лагерям, оказалась напротив и мимо. «Меркурий» вырвался на волю
и выследил потерянное лидерство на самой высокой скорости дня.

Мистер Роуз перевел взгляд с его полета на взгляд Джерарда.
«Вы помните, как Изабель уговаривала его прокатить ее по гоночной трассе
на своей розовой машине», — напомнил он. -- Я запретил это и больше не думал
об этом. Ну, она достала его одного -- вы, наверное, знаете, что он обезумел
от мальчишеской почти любви к ней и позволил бы ей вытащить сердце
из своего тела... - и она получила его обещание прокатить ее один раз. Она
разработала план до конца: Корри отправился без своего механика, и она
ждала его в миле дальше по трассе, одетая в свою амазонку,
мужскую кепку и мотор- Она полагала, что никто не заметит
ее на дороге, и Корри может высадить ее после того, как сделает
круг, как раз перед тем, как он доберется до лагерей, так что он придет
один, когда отправится в путь, и никто не узнает об этом. Они были просто
парой дураков, которые забавлялись».

Желтая машина с ревом остановилась рядом с ними, громко прерывая их.
Со своего места его механик скорее упал, чем шагнул.

«Он сломал себе запястье, проворачивая ее», — возмущался водитель. "Кто-нибудь
еще - быстро!" На освободившееся место бросился заводской механик в синем,
с непокрытой головой, без пальто и маски. "Вот мой шанс!" он ликовал. "Давай, я это". Машина выскочила, не теряя ни секунды на переговоры. Мужчины подобрали
раненого механика и поспешно увезли его. Мистер Роуз смотрел, как будто на
театральную сцену, которая его не интересовала, и тупо продолжал свой рассказ.

«Это работало хорошо, Джерард, пока они не встретили тебя на заднем отрезке, и
ты не бросил вызов Корри. Он не хотел, когда она была с ней, но
она уговорила его продолжать, и он это сделал. Я могу это догадаться. Он вскружил ему голову,
когда она была рядом с ним. Когда вы начали подрезать Корри, чтобы он не мог
пройти мимо, он правильно уловил шутку. Она говорит, что он смеялся, когда
начал швырять в вашу машину какие-то винты и болты... он
ни на мгновение не рассердился , а просто играл, как ты. Но она была вся взволнована
проигрышем, и когда она увидела, что обе его руки заняты, а ты снова заставляешь их
вернуться, она выхватила что-то из открытой коробки, которую Корри принесла ей.
болты и сама бросила его в тебя. Она не знала, что
бросила или сделала, пока не увидела, как ты, оглушенный, упал на
руль, а твоя машина рухнула с дороги».

"Я мог бы знать," сказал Джерард, и повернулся лицом к курсу он не видел.

"_Вы_ могли знать!" — вспыхнул мистер Роуз. «Что случилось со
мной_? Разве я не жил с Корвином Б. Роузом с тех пор, как он родился, и никогда не видел, чтобы он жульничал или фолил, выигрывал или проигрывал? Он всегда был
честным, говорить - он никогда не боялся высказаться
и лизнуть. О да, я принадлежу к грубому простонародью,
а Корри не воспитывался моральными убеждениями;
до четырнадцати лет он не раз порвался, и мы позвонили он мужчина. И он никогда не
лгал, чтобы уклониться от одного. Я отомстила ему, а он никогда не сделал мне».
Веселый гомон взволнованной толпы стоял у них в ушах,
музыка оркестра явно усиливала возбуждение. С гудящим мурлыканьем
и спешкой автомобиль «Меркурий» снова пронесся мимо, сопровождаемый долгим шквалом аплодисментов. «Мы опережаем на полторы минуты», — торжествовал один из людей Джерарда, пробегая мимо по какому-то делу. — Ах ты, Рози!
— Он остановил свою машину, как только смог, и вырубил Изабель, —
мрачно продолжил мистер Роуз. «Она сама говорит, что была напугана до смерти и
умоляла его спасти ее. Я могу догадаться об этом. Во всяком случае, он сказал ей идти домой и ничего не говорить, что он позаботится о ней.
если бы вы защищали его в то утро, он мог бы оказаться
в государственной тюрьме Я не думаю, что она когда-либо оправдала бы его, если бы не влюбилась в одного из тех правда, когда он сделал предложение, на днях.Он
посадил ее в коляску, подъехал к ближайшему священнику и
тут же женил ее, потом дал ей бумагу и ручку и заставил написать
мне всю историю.Он джентльмен Он поддержит ее за все, что
она сделала, но он не потерпит, чтобы она бросила Корри нести ее вину.
— Флавия знает? — спросил Джерард. — Я передал ей письмо Изабеллы по дороге к вам.
Флавия сидела в машине, зажав мокрый носовой платок в
сложенных руках, ее вуаль была натянута на безмолвное красивое лицо. Когда
Джерард подошел, она наклонилась к нему.
— Корри, — выдохнула она. «Корри, сделать это! Я горжусь, рад и
смирен. Как он мог, как он мог?» «У него больше мужества, чем у меня», серьезно признал Джерард. «Я не мог этого сделать. Величайшая глупость, несправедливая к себе и к нам. Он мог бы спокойно довериться своему отцу или мне и доверить Изабель нашему попечению». «Аллан, она дала ему обещание никому ничего не говорить, и она заставила его сдержаться. Она была больна и истерична от ужаса
стыда ; трус." «Она нашла в себе силы смотреть, как Корри подвергается пыткам неделю за неделей», — возразил он, и его золотисто-карие глаза стали агатовыми. «Если бы меня убили под моей машиной, Флавия, понимаешь ли ты, что Руперт поставил бы твоего брата лицом к лицу на электрический стул? А Корри закрыл бы рот и все это терпел. Не проси меня жалеть Изабель Роуз, я прожил этот год с ее жертвой. Дрожа под контролем, навязанным самой себе, Флавия вложила свою руку в его. «Я знаю, Аллан, знаю. И все же она страдала, видя его страдания. В своем письме она говорит, что Корри пришла к ней на рассвете, в последнее утро, когда мы все были дома, и позвала ее в пустой зал, чтобы проси у нее разрешения сказать тебе. В ту ночь он вообще не ложился в постель. Она никогда потом не забывала его отчаянного, изможденного лица, и это воспоминание в конце концов заставило ее признаться. Но она отказала ему. Тогда он действительно сломался , и мелькнуло на нее, что он должен и сказал бы вам правду, когда ушел от нее. Конечно, он этого не сделал. Аллан, она заявляет, что он тогда сказал вам, что она знает это, потому что вы написали ей в тот вечер о вашем несчастный случай и сказал, что ты позаботишься о Корри, что бы ни случилось. "Я!" «Ваше письмо ко мне. Она весь день обезумела от страха, веря, что Корри выполнит свою угрозу и расскажет вам о своей невиновности, и когда пришел Руперт, она увидела только подтверждение этой мысли. Она не знала об отношениях между вами и мной. только от себя». Джерард посмотрел на нее, не находя слов; Вскоре он сел на край машины у ее ног, и они продолжали молчать, взявшись за руки. Мистер Роуз нашел складное кресло в тени стены и сидел, наблюдая за скачками в мрачном молчании. Когда наступил последний час соревнований, было отмечено, что автомобиль «Меркурий» внезапно замедлил ход. Разница в скорости была невелика; машина ехала без нареканий, но сохраняла более медленную походку. Мужчины в лагере «Меркурий» собрались вместе, ожидая и обсуждая. На следующем круге машина развернулась, но состояние почти не улучшилось. Руперт не смотрел сзади и не был занят своими обычными обязанностями, а сидел прямо на своем сиденье, одной рукой обняв Корри за плечи и, по-видимому, говоря на ухо водителю, склонив голову к голове. Ни один из них не взглянул на ряд ремонтных ям или на трибуну, проходя между ними и исчезая из поля зрения. Брови Джерарда резко нахмурились; он извинился перед Флавией и пошел вперед. — Мортон тоже сдается, — доверительно сообщил управляющий соседним лагерем , присоединяясь к нему. «Дорожное полотно прогнило, говорят мужчины. За один поворот оно обвалилось на десять футов. Жаль!» «Роуз не спала прошлой ночью», — кратко извинился Джерард за своего водителя. «Боже, как я вонзил это в мальчика», — сказал отец Корри; и Джерард мог бы повторить этот крик, оглядываясь на то, что он имел в виду под добротой. Мгновения тянулись, следующие скудные четверть часа тянулись долго. Но вот, приближаясь , по белой дороге прокатился звонкий голос Меркурия . До ее лагеря машина промчалась и остановилась. Перед остановкой Руперт сорвал с водителя удушающую маску, склонившись над ним. «Нефть, газ», — обычно требовал он. "Быстрее, прыгай к этим бакам. Вот, Роза..." Обнажая бледное, изможденное от усталости лицо на свежем ветру, Корри попытался заговорить , но вместо этого уронил голову вперед на руку, покоившуюся на рулевом колесе. -колесо. "Роуз, ты низкопробный лодырь, шофер-панк!" Руперт бросился на него. -- Вы собираетесь бросить выигранный забег? Вы балаболите -- -- Вода, ребята, -- неужели вы даже не можете дождаться настоящего мужчину? Вот, Роза, вы просто фальшивка! Он осторожно плеснул водой на мальчишеский лоб, потеки грязи заструились по ним обоим. «Заполните баки», — выдохнула Корри, бездействуя под грубым обращением. "Я готов продолжать - скажите мне, когда." Джерард был рядом с машиной. — Корри, — начал он. Руперт неожиданно бросился на него через распростертую фигуру: «Оставь его в покое! Он не Сандоу, и вождение — ад. Но у Джерарда было лучшее тонизирующее средство, чем холодная вода или ядовитые оскорбления. Взглядом он заставил механика замолчать и положил руку на руку Корри. — Корри, твой кузен сказал нам правду, — сказал он. «Теперь мы знаем, кто стал причиной крушения моей машины в прошлом году». Корри вздрогнул так сильно, что опрокинул кувшин в руке Руперта и выплеснул его содержимое на них обоих, его жадные голубые глаза широко сверкнули на Джерарда. "Изабель----?" «Изабель рассказала нам, что ваш компаньон бросил гаечный ключ, который ударил меня, и почему вы взяли на себя обвинение. Вы чисты». Корри медленно выпрямился в кресле, стряхнул слезы с глаз и откинул назад мокрые пучки светлых волос. Не столько цвет, сколько жизненная жизнь вливались в его лицо, он машинально потянулся к своей маске. — Спасибо, — ответил он. — Теперь я могу водить. «Резервуары полны», — прокричали десятки голосов. Мужчины рассыпались вокруг колес машины в ожидании старта, Жерар отступил назад. Но Корри повернулся на своем месте и протянул руку безмолвному Руперту. "Вы слышали - теперь сделайте это," потребовал он. Все еще немой, механик стянул с себя перчатку и дал к финишу гонки рукопожатие, от которого отказал перед ее началом. «Меркурий» вылетел из своего лагеря с ревом высвобожденной силы и жажды скорости. Автомобиль и водитель — прекрасные товарищи, они мчались с пульсирующей энергией по своей белой дорожке, залитой солнцем. В остальное время люди стояли на сиденьях и в автомобилях, наблюдая за титаном «Меркурий». Никогда прежде они не были свидетелями такой езды , никогда больше сам водитель не мог сравниться с этим вдохновенным полетом. Всего за шестьдесят девять секунд до своего ближайшего соперника Корри Роуз пересек линию на своей машине. Когда он остановил «Меркурий» перед судьями, люди вырвались на дистанцию и захлестнули победителей. Музыка, щелканье фотоаппаратов, возгласы аплодисментов и поздравления — поток веселья закружился вокруг победившего гонщика. Первым за руку Корри схватился официальный стартер, выславший его за шесть часов до этого, вторым был гонщик едва проигравшего марафона. После этого запись была невозможна. Прошло некоторое время, прежде чем Корри и Руперт удалось спасти от восторженной толпы поклонников. Когда наконец «Меркурий» пришел в свой лагерь, Жерар первым смог привести Флавию к ее брату. Жесткий, усталый и взлохмаченный, Корри вышел из машины, нетерпеливо спотыкаясь о цветы, которые кто-то положил в нее. В нежности, с которой он целовал Флавию, была какая-то небрежность, так как он с беспокойной поспешностью принял нынешние овации. Теперь он обратил свои искренние глаза к Джерарду, обнажая свою сокровенную потребность тому, кто всегда понимал. «Мне нужен мой отец», — сказала Корри Роуз. Очень нежно Жерар обнял за худые плечи и отвел своего шофера в палатку за ремонтной ямой, оставил его одного и вернулся к Флавии. «Я положил двенадцать бутербродов с ветчиной и свое завещание в шкафчик, — сладко объяснял Руперт девушке. - Я догадывался, что к этому времени мне пригодится и то, и другое. И, похоже, я угадал . Я, — он послал Джерарду угрюмый интеллигентный взгляд, — я в последнее время очень устал, пытаясь продолжать ненавидеть Роуз. — Аллан, ты думал, что мы идем домой? — спросила Флавия, подняв счастливое лицо к возлюбленному, когда он стоял над ней. "_Home_; папа и Корри, и ты и я, которые были так далеко друг от друга." «Я думал, что ты наденешь то кружевное платье, которое ты носил в последний вечер, когда я видел тебя там, только на этот раз ты придешь туда, где я смогу прикоснуться к тебе. Сказать тебе, как ты выглядела той ночью? Ты была золотой розой. в снежном покрове, совершенно вне досягаемости. И ты играл свою изящную музыку так спокойно и плавно, а я был в огне и видел розовый цвет, когда я слушал рассказы твоего отца. Я был похож на бедного Сирано де Бержерака: я так долго смотрел на твою солнечную головку, что, когда я отвел взгляд, мои ослепленные глаза все еще видели золото». Ее красный рот изогнулся в мягком озорстве и дерзости. "Рассказать ли вам, что я видел, пока играл, Аллан? Я смотрел на вас из-под ресниц - вот так - и мне было интересно, выглядит ли кто-нибудь еще так мило, даже сзади, и, и на что это было бы похоже коснуться твоих кудрявых волос пальцем». "Сделай это сейчас!" Она отказалась красноречивым жестом. Вокруг их ограждения огромные толпы людей стекались обратно в Нью-Йорк, трасса была заполнена от края до края сплошным шествием самонаводящихся автомобилей всех типов и возрастов. Среди шума, давки и веселья гости Лонг-Айленда выходили толпами. Но в ряду ям воцарилась относительная тишина, когда через полчаса мистер Роуз и Корри небрежно подошли к ним, чтобы присоединиться к двум другим членам группы. -- Я не знаю, как долго вы собираетесь здесь оставаться, -- снисходительно заметил старший . «Ленуар ждет с лимузином, и мы поняли, что пора отправляться домой». — К тому же дует холодный ветер, — предположил Корри, засунув руки в карманы своего длинного серого плаща. «Представьте себе, что Ленуар до сих пор таскает это мое старое пальто в машине, Товарищ. Удивительно, как его еще не съели бабочки — я имею в виду мотыльки». Жерар и Флавия обменялись взглядами бесконечно нежного понимания этих двоих. «Сначала я хочу вам всем кое-что показать», — задержал их Джерард. «Мы не хотим нести домой какие-либо заботы, которые можем оставить здесь. Дай мне тот моток изоленты, который ты положил сегодня утром в карман, Корри». Удивленная, Корри повиновалась. — Привет, Руперт! Джерард послал свой ясный голос туда, где черноглазый механик прислонился к титану «Меркурий», в сотне футов от него. "Ловить!" Руперт тут же повернулся. Импровизированный шар в его пальцах, Джерард медленно поднял обе руки над головой в старом грациозном жесте, его блестящие янтарные глаза улыбались его спутникам, затем метнул шар прямо в цель. Не Флавия обнаружила, что перенапряженные нервы дают сбой. "Джерард! _Gerard!_" раздался крик Корри; он опустился на походный стул и закрыл лицо. Встревоженный и раскаявшийся Джерард бросился к нему. — Корри, не принимай это так! Все в порядке, я боролся за это десять месяцев по приказу французского хирурга. "Ты никогда не говорил мне. О, Джерард, Джерард!" «Я не хотел говорить вам, пока не убедился, что лекарство реально и навсегда. И я не был уверен, пока вчера не встретился с хирургом в Нью-Йорке ». "Вы могли бы сказать мне прошлой ночью. Я мог быть убит сегодня и _никогда_ не знал." Джерард обменялся с мистером Роузом взглядами с очень грустным пониманием, обоюдным признанием взаимной ошибки. — Стал бы ты сегодня водить «Меркурий» вопреки воле твоего отца, если бы знал, что в следующем году я смогу водить собственную машину? Думаю, нет. вам взять с собой память об этой гонке вместо унижения ухода . И я полагал, что имею дело с неуравновешенным мальчишкой, которому нужен острый тонус работы и опасности — ах, Корри, прости меня! — вместо самого сильного в выносливости человека, которого я когда-либо знал. Но я бы никому не сказал, пока не сделал бы это с тобой, хотя, — обратился он к сияющей девушке, — хотя было трудно не протянуть обе руки Флавии . рядом с ней навсегда . «Руперт знал, — догадалась Корри, когда ничуть не удивленный механик направился к ним. — Да, Руперт знал, — подтвердил Джерард. — Он помогал мне проходить лечение каждый день. Одна из причин, по которой я не рассказал вам, чем мы занимались, заключалась в том, что этот процесс был не очень приятным и на какое-то время оставлял меня довольно расстроенным и больным — вы слишком быстро поймали меня после этого в то утро, когда подписали контракты. Не вздрагивайте; Ты не имел никакого отношения к моему разгрому. — Но я всегда винил себя ! туда, и я поставил голову на озорство, бросая в вас болты. Она не могла сказать, что это
было весело. Я... я предпочел бы знать, что ты выздоровеешь, Джерард, чем знать, что меня оправдали. — возразил Джерард. Сдержанная, Корри оглядела троих с простодушным изумлением новой точки зрения. — Винить вас, люди? — удивился он . , Раньше мне хотелось поблагодарить тебя за то, что ты остался со мной в одной комнате. Я... Ну, я думаю, пора идти домой, не так ли? Я оставлю вас, чтобы начать. — Оставьте нас? — воскликнула Флавия. — Вы выстроитесь в очередь за лимузином прямо сейчас, Корвин Б., — произнес мистер Роуз со знакомым легким мастерством, которое было лаской. Сын, смеясь, покачал белокурой головой. -- Нет, спасибо, сэр. Я собираюсь отвезти «Меркурий Титан» домой и поставить его в гараж. Если только, — он оглянулся через плечо, — если Руперт не боится довериться поездке с панковским шофером и бесклассовой фальшивкой? — Сегодня я не очень нервничаю, — любезно протянул механик. Я не думаю, что ты имеешь право на шоферские права, Роуз. XVII КОНЕЦ ДОРОГИ В золотом послеполуденном солнечном свете, когда длинные и бархатистые тени деревьев ложатся на лужайки и террасы мистера Роуза. В парке, среди смешанных ароматов и мягких красок октября, Корри Роуз вернулась домой. В конце концов, именно Джек Руперт поставил «Меркурий Титан» в гараже напротив дома; Корри уступил место своему механику. позвольте вам взять ее вокруг; Я хочу поехать со своими людьми, — объяснил водитель. — Вы могли бы и здесь обосноваться, знаете ли, раз уж вы собираетесь остаться на какое-то время. Я, — так давно никто не видел этого дразнящего озорства, сверкающего в безоблачных глазах Корри, — я так привык к твоим нежным, обаятельным манерам, что не знаю, как обойтись без тебя, Руперт . " Я питаю больше уважения к вашей морали, чем раньше, Роза, и меньше к вашему здравому смыслу", - произнес он окончательное суждение сквозь шум мотора, прежде чем послать - Еще раз, - согласился Корри. Он повернулся и посмотрел на дом. Трое из лимузина ждали его на веранде с колоннами . Корри, победительница того дня и многих дней, поднялась к ним по широким розовым ступеням. Нечего было сказать, будь они демонстративной семьей, а то и речи не шло. У двери Корри остановился, обратив свой яркий, ясный взгляд на отца, а Томас Роуз положил руку на плечо сына, так что они вместе переступили порог. Джерард задержал Флавию в шаге позади. — Когда я увижу тебя в кружевном платье, я тебя поцелую, — твердо заявил он. «Мне все равно, сколько людей здесь и где они находятся. Так что вам лучше спуститься пораньше к аркаде фонтанов, где я представлял вас чаще, чем вы когда-либо себе представляете. Не так ли, цветочница?» "Возможно," она сомневалась. "Если я думаю об этом." "Ужасно думать," сказал Джерард, и поцеловал ее губы с ямочками. Через несколько минут на лестнице Корри догнал сестру и поймал ее на руки. -- Мне нужна ванна, свежие тряпки и -- ну, все, -- засмеялся он. "Я не в состоянии прикасаться - вы не возражаете?" Она обвила руками его шею, прижавшись нежной щекой к грубой, грязной ткани его водительского костюма. — Я люблю тебя! Ах, мой милый, мой милый, если бы мама была жива, этого года не могло бы быть! Ни тебе, ни мне. Он смотрел в ее обращенное кверху лицо, осознавая вместе с ней ту разницу, которая могла быть произведена проницательной нежностью матери и связью понимания жены между ее мужем и ее детьми. Нет, без этого недостатка в хозяйстве год обмана не выдержал бы . Если бы цепь Роз не была однажды разорвана, она не могла бы подойти так близко к этому более позднему разрушению. — Флавия, ты знаешь, я чувствую, как они были добры ко мне? Ты знаешь, какой вздор это было для Аллана — он сказал мне, что я не могу называть своего брата Джерардом — что за вздор с его стороны было предлагать что я когда-либо мог винить кого угодно, кроме себя, за то, что мне пришлось вынести?» — Я знаю, ты так чувствуешь, Корри. «Тогда я хочу сказать, что был только ты, Другой Товарищ, который _никогда_ не делал больно и не усложнял». "Даже - Аллан?" «Я думаю, что никогда не было человека столь щедрого, как Аллан, но только вы. Я, — он вздохнул с невыразимым удовлетворением, — я вижу впереди хулиганскую хорошую жизнь, но я не вижу в ней никакой женщины, если только я не найду такую, как ты. И из того, что я подслушала, Аллан сказал, что только что, когда я встретил вас обоих в нише, он нашел единственную идеальную девушку-ангел...» Смеясь, она вспыхнула, она положила руку на его губы. Но именно в тот вечер, в сияющем богатстве и спокойствии столовой на вилле из розового мрамора, теперь вновь обретенной достоинством дома, была затронута суть недавней ситуации. Еще раз Аллан Джерард был сосредоточен на изучении юной красоты Флавии, когда она сидела рядом с ним в кружевном платье, на этот раз с его кольцом, демонстрирующим завоевание на ее хрупкой руке. Мистер Роуз откинулся на спинку кресла и лениво смотрел, как тает лед в его стакане, когда Корри прервал паузу , положил руки на стол и поднял веселое, веселое лицо к человеку, сидящему за его стулом: - Уберите эти устрицы, Перкинс! Я хочу, чтобы мой суп был немедленно, и много . Воспоминаний о том последнем совместном ужине было слишком много. Мистер Роуз осторожно поставил стакан, сжав сильные челюсти. Большие удивленные глаза Флавии вспыхнули, когда они посмотрели на ее брата. "Корри, Корри, я могу понять, как вы начали," импульсивно вырвалось у Джерарда. "Но как вы могли продолжать это месяц за месяцем?" Румянец залил Корри лоб, он трезво посмотрел на стол. «Мне не потребовалось много времени, чтобы увидеть, что я сделал ужасную путаницу», — признался он, наполовину застенчивый и нерешительный. — И становилось все хуже и хуже, когда я увидел , что сделал с вами, люди. И все же я дал слово. Я думаю, вы поймете гораздо больше, чем я могу сказать; как и Аллан, теперь поймет, почему я не мог Не могу не сбить с ног этого бродягу, который хотел денег, потому что мне место в тюрьме , а меня там не было ! плуг не снимает? Я говорил это себе, когда... ну, ночью, например. Я, может быть, и был болваном, но мне казалось, что нужно продолжать дело, которое я начал, и -- и не дрогнуть». «Дорогой, если бы ты только жалела себя, что могла», — опечалилась Флавия. — Ты мог бы хотя бы сказать, что это был несчастный случай, что ты никогда не хотел причинить Аллану вреда. Фиолетово-голубые глаза Корри смеялись над своим затмением и искали отца. "Не так много, Другой Товарищ! Никаких фокусов для меня; я должен был сказать только правду или заткнуться. Нет, сэр, как бы он ни выглядел, Корри Роуз должен был пропахать прямую борозду". — Прямые борозды ведут домой, — сказал Аллан Джерард не сентенциозно, а задумчиво. Он также посмотрел на мистера Роуза, и старший медленно кивнул, соглашаясь. — Да, Джерард. И иногда мы получаем больше, чем имеем право ожидать от всего, что мы даем. Там, где мы провели это лето, Флавия и я любили людей. То, что мы сделали для них, не стоило нам многого. ; мы не рассчитывали на какую-либо прибыль. Но новость об этом каким-то образом просочилась и была телеграфирована в Нью-Йорк за несколько дней до нашего прибытия сюда. Один из журналов получил эту историю и подготовил воскресную статью о том, что сделал один американский миллионер . сделано для Валь де Росас, и взял интервью у некоего Луиса Карденаса и его жены Эльвиры, которых свела Флавия — кажется, они счастливы и преуспевают, моя девочка, — и напечатал все это вместе с фотографией Корри в его гоночная одежда, как мой сын. Нью-йоркские газеты повсюду. Южанин, в которого была влюблена Изабель , принес ей эту статью о ее семье в качестве предлога для раннего звонка в то утро, когда он предложил ей выйти за него замуж. Она говорит , она сама, именно фотография Корри в автомобильном платье, которое она в последний раз видела на нем в день аварии, так ее сломила, и когда ее возлюбленный сделал предложение, она рассказала ему всю правду. Если бы я не заплатил налоги за Валь-де-Росас, Корри еще предъявили бы ложное обвинение. Молчание было наполнено многими мыслями; молчание прервал сам Корри. - Завтра мы напишем веселую записку Изабель. , - подтвердил он удовлетворенно. - Ей не о чем беспокоиться в медовый месяц, бедняжка; она распрямилась . Кажется, никому не о чем беспокоиться, пока они пытаются держаться прямо, так как схема, как вы знаете, является честной сделкой .
Двое пожилых мужчин обменялись взглядами- нам нужно больше, чем честная сделка,
Корвин Б., — заявил его отец. — Но все в порядке; мы тоже это понимаем."
*
КОНЕЦ.