Фугура

                «Фугура»
- Иди, встречай гостей, – входя  в дом, сказала жена мужу и направилась мыть руки. Она занималась чем-то там, у дома в палисаднике.
- Каких гостей? – спросил тот, не поняв её. – Мы вроде никого не приглашали, – и направился к двери.
В открытую дверь сеней он увидел знакомых мужиков. Один из них был Владимир, сосед по старой квартире, полевых дел мастер, как он себя называл. Он был тракторист-машинист широкого профиля и любил, чтобы его величали Владимиром Ильичом. Подчёркивая тем самым  важность его имени и отчества, связывая это с вождём мирового пролетариата. На широком, смуглом, с азиатскими чертами лице у него цвела улыбка, а в лёгком прищуре весело горели два огонька хитроватых, темных, цвета спелой сливы глаз. В другом Генка сразу признал Сашку. Тот был чуть ниже ростом, темноволосый, худощавый, с прямым правильной формы носом, под которым аккуратно расположились небольшие подвижные усики. Немного впалые щёки румянились, а глаза смотрели на Генку изучающе. Сашка по профессии был агроном.
Поздоровавшись, придерживая оттопыривающийся карман, разговор начал Владимир.
- Вот шли мимо с Александром Ивановичем, он теперь мой начальник. Я ему и говорю, давай зайдём к моему бывшему соседу, квартиру новую посмотрим.
Генка давно понял, что мужики на лёгком взводе, в хорошем настроении, и, не зная подлинного настроя жены, он  всё же решил поддержать их.
- Ну что, давайте проходите, смотрите. Конечно, со старой не сравнишь. Как ни говори, три комнаты. Удобства. Вот обживаем потихоньку, – дружелюбно сказал Геннадий, вводя мужиков в квартиру, и уловил внимательный взгляд жены. 
Осмотр квартиры завершили на кухне. Владимир, доставая из кармана подарок, бутылку водки, сказал:
- Очень хорошо, рад за тебя, сосед. Не быстро, но получил.   
Они расположились за столом. Генкина жена начала движения по кухне, подавая на стол закуску.
Александр иногда бросал в её сторону изучающий взгляд.
Владимир начал вспоминать, как они жили вместе в старом деревянном, дореволюционной постройки, доме.
Выпили по одной, и разговор оживился. Генкина жена наотрез отказалась участвовать в обмывке новой квартиры. 
- Да, сосед, квартира у тебе хорошая, но такого огорода, как на старой, не будет. Ни яблонек, ни смородинки, ни клубнички. А этот дом зачем рядом воткнули? – рассуждал Владимир, глядя в окно кухни.      
- А ты забыл что ли, что блат выше Совнаркома?
Кто участвовал в кухонном мужском застолье, знает, как разнообразны темы обсуждений и слова. Всегда при этом  оказывается мало вина, и обязательно появляется новая бутылка. Разговоров вскоре становится недостаточно, и широкая русская душа требует песни. Александр оказался разговорчивым и компанейским. Выяснилось, что Владимир и Александр танкисты. Совсем родственные души, и кроме полевых просторов они ещё осваивали и просторы танкодромов.  И тут, как взрыв снаряда, грянула песня со словами, «По полю танки грохотали»…
  Кошка, Генкина любимица,  с перепугу кинулась к двери и, ударившись в мягкий её обивку, отлетела назад. Потом бросилась в зал и забилась под диван, и целый вечер не вылезала оттуда. 
Неожиданно младший сын Геннадия, игравший на улице, прибежал домой и с любопытством заглянул на кухню.
Между всем этим, Александр успевал встречать оценивающим взглядом жену Геннадия, временами появлявшуюся на кухню, и восклицал, произнося одно слово: «Фугура!»
Через какое-то время, а точнее вечером, процесс обмывки квартиры завершился, и гости, распрощавшись с хозяевами, растворились в темноте, готовящейся ко сну улицы. После их ухода остались неубранная посуда и  масса воспоминаний. И конечно новое слово - «фугура». В общем-то это простое слово фигура, но в определённой обстановке оно звучало как-то по-особому.  Теперь Геннадий к месту, а порой и не к месту произносил его. Иногда, сидя  у телевизора, он на всю квартиру начинал кричать жене:
- Иди, иди, смотри быстрее!
И она, бросив свои дела, спешила к нему.
- Ну, чево ты? Чево случилось? Чево орёшь?
- Смотри, – говорил Геннадий, показывая на экран, где двигались полуобнажённые тела артистов  или спортсменов. – Какие фу-гу-ры! А-а-а?
Взглянув на телевизор, она поворачивалась к мужу и громко, в сердцах говорила:
- Тебе чо, делать нечего?  Да?
И тут начиналось. Следовал длинный список дел, которые должен был давным-давно сделать Геннадий, и ещё длиннее – предстоящих ему дел. Вот чем оборачивалось для него восхищение «фугурами».
Геннадий не особо любил политическую информацию, но смотрел разные там новости, чтобы быть, как он говорил, в «курсах». Будучи работягой, он представлял политику частью жизненного театра, где у каждого своя роль и место.
- А эти-то, эти фугуры-то куда лезут? Им по делу-то детей рожать надо, похлёбку варить, мужиков обихаживать, а они в политику. Да в какие должности-то! Глава государства! Министр обороны! Ей, милой, чай мужика-то некогда обнять, приголубить. Чирикают-то складно… А им, бабам-то, только дай волю, они покажут тебе «фугуру», – бормотал он и не вольно, оглядывался на дверь.   
 Но особенно он любил говорить это слово жене тогда, когда кто-то бросал на неё внимательные взгляды. 
- Как мужики-то на твою фугуру-то смотрят, а?! – говорил он, улыбаясь, и делая этим ей комплемент.
На что она, скрывая разные там чувства, произносила:
- Ну, что ты привязался к этому слову?
- А чо? Фугурально выражаясь, может с твоей фугуры скульптуру или картину писать скоро будут, а ты позировать, – не унимался он.
- Успокойся, будут, будут, а я позировать буду.
- А ещё возможно, для музея, для Парижу, вылепят, но это уже вообще будет фугура высшего пилотажу, – не успокаивался Геннадий. В его словах слышалась ирония, но на самом деле он таким образом старался показать добрые чувства к жене. Можно сказать делал ей комплементы.  Как умел…