Господи! Я дошла! часть 5. Мятежная душа

11 апреля 2023 год. Я – в избе! Потеряла тетрадь в пути - где-то забыла. Всё проискала, рюкзак перевернула наизнанку, не могу найти; с тетрадными листками ещё и ручка лежала. Думаю, - на дороге забыла, выложив из рюкзака, на западе, когда разгружалась, в усталости не проконтролировала и оставила – не до неё было... Пришлось оставлять часть груза, - на дереве, подвесив часть вяленой рыбы - собачий корм, их поводки с металлическими карабинами, волокушу. По мелочи, но веса оставила килограмм пять. Дальше шла на лыжах с рюкзаком. Точно, где нахожусь, не знала, и необходимо - важно сегодня дойти до избы, ибо ночёвка у костра всё же не ночлег в тепле избы, если ещё и учесть, что кругом снега лежит метр, наст может в любой момент отпустить, начаться налипание. А иду уже без полиэтилена; спальник, палатку, топор – всё оставила на ночёвке. Максимально иду облегчённой. И всё равно плечи груз рюкзака неприятно оттягивает, спина ноет. Загрузила только продукты, куртку и прочее, общим весом не менее десяти килограмм вышло, а это весьма не хило.

Поднималась к горам с ночевой по дороге. Зимой тут давно не хАживала. Сопка вроде бы – наша. Места знакомы, да не совсем. – всё в снегу и тропок нет. Нужно точно знать где сворачивать на избу, плутать чревато неприятными последствиями, да я и так уже устала. Поднималась всё в гору и в гору, таща гружёную пластиковую волокушу. Лыжи – старые, лесные деревяшки, разъезжаются во все стороны на подъёме и спусках. Очень опасно! Каждый шаг чреват травмами. Палкой не возможно полноценно тормозить на насте – на льду. С горки раскатывает даже с крошечной.

Спускаюсь исключительно траверсом. Смоление – старое, всё ободрало об наст. Камусом не подбиты. И крепление непрерывно спадывает. Натянуть руками, стоя на корточках, навьюченной рюкзаком, на обе ноги, на оба перекосившегося сапога «норд» не хватает сил. Резина и пластик влажные смерзаются, коковеют. Приходится так идти. На правое крепление, чтобы не падать запинаясь, подвернула резинки под крепление. - Неудобно. - Опять же быстро при необходимости можно лыжи снять. Наст не держит без лыж: то стою, то проваливаюсь. А с логов местами из-за крутизны приходится тащить и себя, и лыжи, и волокушу в прямом смысле на коленях. На коленях ползком меньше шанса упасть и площадь опоры больше, меньше проваливаешься в снег.

Мимо попадаются расставленные кем-то капканы. Радует, что хоть схлопнули! Постоянно боюсь за собак, чтоб не влетели в капкан, особо волчий – страшная вещь! Говорить с горе охотниками бессмысленно! Из-за денег идут на всё! Сбежки ставят низко – собаки рискуют навсегда остаться в них. Только нагло расставили уже и на нашей территории, неспрося разрешения. Неприятно! Борзости людской границ нет! Года не прошло, как муж погиб, а территорию начинают захватывать: вроде бы случайно, как в сказке, когда впустили лису в избушку погреться, а она потом и хозяев выгнала. Постоянно наблюдаю подобное явление в стане людском. Только прояви заботу, как добро оборачивается боком, да ещё каким!..

Идут в верховьях ручьёв. Понимаю, что - это наши ручьи, и тут по осени бывала, а муж тут постоянно охотился. И здесь летом его искали ребята мчеэсовцы и сын. Их донимали два медведя: выходили прямо на палатки, не опасаясь людей, собак. А теперь медведи проснулись, рыщут голодными в поисках еды. И не хочется с ними тесно общаться в столь непростой обстановке.

Пулька останавливается у капкана, расставленного кем-то уже внаглую на нашей территории. Лайка пытается от него идти в урман. Не понимаю её намерения. Постоянно не доверяю, она не обучена выводить в нужном направлении и постоянно может отвлекаться на живность, способна увести не в избу, а зверушкой, которая мне даром сейчас не нужна. Оттого тупо ползу в гору дальше, таща волокушу и себя по склону вверх, надеясь подсечь свою тропу в избу. Но дорога круто забирает всё выше и выше в гору. Собаки, увидев, что иду дальше, побежали по ней вперёд. В целик им хуже бегать, чем по следу снегохода.

Прежде, мои другие лайки хорошо понимали меня и всегда чётко по просьбе выводили в зимовье. А Пулька не моя – собака мужа. Поэтому не очень-то понимаем пока друг друга. Только вижу, что она порывается идти в сторону избы, но не берёт след путика, сомневается, не решает кардинально взять управление нашей компании- стаи в свои женские лапы.

Чувствую, что иду не туда и давно нужно сворачивать с дороги. Наконец решаю усилием воли остановиться и развернуться. Прошла прилично, да всё и в гору тянула себя и волокушу. А тут надо идти обратно и искать своротку. Сложно дерзнуть Такое решение всегда даётся трудно, усилием воли. Решила выходить на край сопки и её огибать, ища свой южный путик.

Лес - в снегу. Холодно. Одета легко. Подмерзаю при остановке. Солнце – яркое, поднимается всё выше и выше. Понимав, что если не определю кардинально, где нахожусь, то скверная ночёвка без сна, в холоде и в усталость непрерывного поиска дров, обеспечена под кустом. Что – копец! Неуютно даже от мысли. Давлю неуверенность, страх. Прошу Ангела и высшие силы помощи, чтобы помогли выйти на знакомые места, сориентироваться на местности максимально точно.

Останавливаюсь резко на краю ручьёв, откуда виден западный склон сопки, как думаю нашей. Оставляю на ветке дерева килограмма полтора вяленой рыбы, надеясь в случае чего, вернуться потом и забрать, если собачат нечем будет кормить. Там же оставляю тяжёлый кожаный мужнин ремень. Он с металлической пряжкой. Весит полкило. В нём просверлила отверстия приделала петли для цепляния карабинами к поясу волокуши. Довольно удачно получилось, только вес по полкило, по граммам, набегает килограммами, поэтому повесила и ремень рядом с поводками и прочими карабинами. В целом разгрузившись килограмм на шесть.

Где идти точно, - не знала. Решила ориентироваться на Пульку. Она эти места хорошо знала и ровно год назад с хозяином здесь заходила в избу в таких же условиях. Но собака не забыла трагедии и лишь недавно немного пришла в себя. Она – единственная, кто знает все подробности гибели мужа. Жуть трагедии происходила на её глазах. Она три недели одна отбивала тело погибшего хозяина от медведей, волков и прочего зверья, гоняла вОронов и пыталась разбудить, поднять хозяина. А тот не вставал, не шевелился и его заносило снегом. Сложно представить, через какую боль, жуть, ей довелось пройти. И сейчас она помнила всё - не забыла. Было видно, что беспокоится, боится и, где-то надеется, что хозяин всё еще жив и там…- в избе или под тем же кедром – и нас ждёт...

– Жалко псину! Про себя молчу. Вряд ли можно выразить словами литературы чувства мои. Мы с мужем прожили вместе сорок восемь лет. Тут, в тайге, хаживали вместе более тридцати пяти лет. Не была тут с августа 2022 года - не могла решиться. - Лес не впускал. Боль, страх, одиночество потери, перекрывала разум. А теперь предстоит идти путём, которым в последний путь шёл мой супруг- опытный таёжник, помешанный на лесе с глубокого детства, как и я. И я пошла за Пулькой…

Та поняла, что идём именно в избу и пыталась подруливать в известном только ей направлении. Но мне нужно ориентироваться на край сопки и искать путик, затёски, местность ,приемлемую для ходьбы на лыжах – деревяшках, по насту. Приходилось кружить, выбирать меж деревьев участка более безопасные, более ровные. А Пулька тянула через ручей, через долину, на противоположный борт лога Хапаяна. Наконец-то я поняла и вспомнила рассказ, что они с мужем заходили именно тут- этим путём, а не севернее, как мы искали мужа летом и в мае. Вспомнилось, что Володя говорил: не доходит до выхода профиля, сворачивает с дороги на сопку от кем-то поставленного капкана. Теперь догадалась, где они шли – Пуля уверенно вела.

Пересекла русло одного из рукавов Хапаянсовитьи. Спускалась заметно вниз по узкой долине ручья. Уклон - примечательный. Но профиля, затеси, так и не попадались. Собаки проваливались, но в целом наст их держал. Заметила, что Пуля всё тянет меня на левый борт долины. Рискнула за ней пойти и не пожалела. - Перешла заросли густые ельника пойменного с явным руслом Хапаяна. Вышла на склон сосновой гривы.

Видя, что иду за ней, Пулька увереннее побежала вперёд в сторону избы, стала забирать с долины на склон в сосняк. Подумала, что она ведёт на путик западный. Под углом, ища пологий приемлемый подъём, постепенно стала подниматься. Собака пробегала метров сто и останавливалась, поджидая, но всё настойчивее бежала вперёд. И наконец-то вывела меня в горельник. Тут с души немного камень беспокойства спал. - Я сориентировалась, где нахожусь. - Горельник находился по пути в избу и через него вёл наш западный путик. Но затеси так и не попадались - ни западного путика, ни сопочного южного.

Спешила за собакой, стараясь не терять из вида. Она настойчиво вела меня на восток. -Теоретически в правильном направлении. На душе стало спокойнее. Главное, - иду в верном направлении, хоть и точно не знаю, где нахожусь, но уже спокойнее на душе - есть шанс сегодня ночевать в избе. Гоню эту мысль. - Всякое может случиться. Прошлой весной муж шёл тут же и не дошёл до жизни, до спасительного крова всего триста метров. Он так же шёл по насту, но, вероятно, его отпустило и началось налипание, что не позволяет двигаться вперёд и на метр.

Пулька вела меня по горельнику, временами поджидая, но уже явно спешила вперёд. Она знала - куда. Места я так и не узнавала. Нужного тригопункта - развалин вышки, и затесей не попадалось. Пыталась искать. Немного паникнула. И наконец-то попалась свежая затесь, но следить не получалось. Пришлось бросить и идти на восходящее солнце, подруливая на собак и прислушиваясь интуиции. Шли вроде бы совсем знакомые места, но из-за снега точно не могла определиться, где точно нахожусь. Здесь ручей поворачивает, попадаются овражки, типа сопочек. Гололёд – жуткий! Опасно очень! Лыжи на льду наста совершенно не держат, - как корова на катке! Лишку накрутила расстояния, ища путики, выискивая более пологие места.

Наконец вышла на путик, на крутой опасный спуск. Он знаком, но нужно умудриться спуститься. Всегда тут спуск проблематичен на лыжах – круто. Деревья! Спускаюсь галсами под приемлемым уклоном, - не всегда получается. – Опасно, что разнесёт бесконтрольно, стукнет о дерево. В конце концов смогла спуститься. Дальше путик шёл к избе через болото. Места знакомые, только со спусками и подъемами. На подъемах приходится обходить с разворотами на склоне, что непросто и теряю направление. Напрямую даже на трёхметровый бугорок без камуса по льду наста не подняться. При том сносит ещё и вбок по склону. А палка уходит на метр вглубь снега, протыкая, не удерживая на насте. В целом накрутила около двух километров лишнего.

Собаки убежали ещё с горельника - пошли на крест. Крест вырезала на деревце там, где остался навсегда супруг. Лайки, как и думала, ничего не забыли и убежали к кедру, где ещё остались вещи мужа, его останки, правда занесённые снегом. Поняла, - они всё ещё надеются, что хозяин оживёт. И пошли к нему поздороваться, как всегда радовались будучи дома, приходя с прогулки или когда кто-то из нас возвращался домой после поездок. Пулька убежала первой ещё с горельника. Увидела её, когда отдыхала рядом с крестом, она вернулась из-под кедров, не найдя хозяина, но поздоровавшись. Туда не пошла- устала очень, хотя планировала. Но сейчас всё в снегу и надо спешить. Дымка убежал следом за мамашей поздороваться с хозяином. Странное ощущение!.. – Главное, что собаки не забывают хозяина… С дня гибели мужа в этом самом месте, совсем рядом с зимовьем, на тропе фактически, через пару недель исполнится ровно год.

Сильно устала. И усталость вытеснила дикую боль, тоску потери и прочие сложные чувства. Но тяжело непереносимо, не высказано. Тоска рушит красоту природы. Ни солнце, ни лес не влекут. Красота их померкла перед болью утраты – ничего не вижу, кроме тоски одиночества, боли неисправимого и физической усталость, примешанной к психологической – душевной. Прошла ещё немного к самому подножию нашей гривы. На неё подниматься – изба стоит наверху. Солнце поднимается стремительно и ослепительное, греет по-весеннему, топит, испаряет снег. Под кедром немного вытаяло. Появился мох и брусничка. Села на корень, прижавшись спиной к стволу.

- Вот, Володя я и пришла к тебе!.. - Не ожидал, не ждал?.. Не думал, что так тебя в реальности всегда любила… А ссорились по одной причине: не переношу водку и всё что с ней связано. - Это единственное, что вставало между нами, между нашим счастьем. - Всегда мешало жить…

В голове, словно услышала голос – ласковый и его:
- Танюшка! - зачем так рисковать?!.. – не надо!..
- Где ты?..
- Не знаю..
- Ты в раю? в аду?..
- Не знаю где. - Не понятно.
- Что случилось, почему не дошёл?..
- Не знаю сам.. – не понял…

И опять - тишина. Достала пластиковую бутылку с остатками ледяного чая, а крышку на предыдущей остановке плохо закрыла, и почти всё вытекло. Сделала глоток, второй вылила под кедр мужу. Достала куртку из рюкзака. Сложила комом под кедром. Она весит полтора килограмма. На ней сломался замок. А нужно дойти путь, который муж год назад не смог преодолеть. Всего-то осталось – ничего, каких-то метров четыреста, при нормальной обстановке десять минут не спеша. Только увидела, что снег на лыжах, на солнце, катастрофично превратился за минуты в капли воды. Поняла, что началось налипание! И у меня минуты, чтобы добежать до избы, иначе ждать тут под кедром до утра похолодания. Вот так и супруг, видя избу, остановился, и упал замертво.
Рванула из остатка сил, сбивая дыхание. Сердце дико забилось, только сейчас не до него. Речь идёт о выживании, и минуты решают: жить или не жить. Уже выискивая не только пологий подъём, но и теневые пяточки, спешно забираю в гору. А синих пятен тени - не много! Яркое солнце вскочило в зенит, развернулось на полдень, на юг и скатывает в запад, прогревает гриву сильнее, чем низину болота. Там холод немного держался, а наверху теплее на порядок. Температура на гриве заметно выше и наст катастрофично отпускает, а свежий снег превращается в сырую губку. Похоже, именно в такое дерьмо и попал муж. И пришлось ему останавливаться, когда изба уже была видна.

Последние силы махом снег высосал. Началось самое скверное- налипание. Прилипла на нашем бугре фактически там же, где навсегда остался Володя год назад. Следов путика из-за снега -нет. А налипание катастрофично с подъёмом на гриву усиливается. Лыжи подмокли и собирают снег, как магниты. Приходится каждый шаг обколачивать. Оставались метры до верха, а подняться негде, и крутизна увеличивается. Там- тропа. Давлю панику. Последний рывок! – поднялась. Дошла на последнем.

Наверху совсем тепло, - совсем невозможно двигаться. И тропы нет – засыпано, даже десять метров кругов чреваты. Блуждаю. А это - секунды, минуты. В целик и ста метров не пройти без лыж. Наконец-то увидела приметную полянку, где раньше стояла старая изба, но однажды сгорела. Увидела меж сосен издали и рванула к ней напрямую. Только напрямую не получается из-за налипания - солнечно. Выискиваю тень, где чуть ещё держится ноль и меньше липнет а лыжи. Осталось сто метров до избы – вижу в просвет деревьев окно! А дыхание вышло, сердце шкалит. Понимаю, что если сейчас не смогу за секунды добраться до избы, а она… - вот стоит! То пешком без лыж на час растяну.
Пошла напрямую не по тропе, точно так поступил и муж – он сокращал поворот по тропе, шёл напрямую, на подъём, сокращал метры, но сердце отказало – не выдержало нагрузки. Упав, крепко держа левой рукой палку, пытался встать. Лыжи наперекрест. Но сил не хватило, так и умер с палкой, зажатой костями пальцев – в кулак, прочно, навсегда!

И вот - край! - Стол в сугробе, где костровище. Остановилась перед сенками. Сняла лыжи, спустилась с сугроба в сенки. Лыжи – сырые, неподъёмные бросила. Главное, - успела! Речь шла на минуты. Открываю дверь избушки: «Господи! Я дома!». «Господи! – я дошла!».

Анонс: Дневник отшельника. Путешествие в весеннюю тайгу по следам гибели мужа- таёжника.

Ключевые слова: апрель, весна, дорога, Тулпаремшан, тайга, Крайний Север, Хмао-Югра, северная тайга, путешествие, трагедия, гибель мужа, лайка, Пуля, лыжи деревяшки, наст, солнце, налипание, избушка, путик, тропа, горы, капкан, лес, солнце, ориентирование, снег, горельник, изба, зимовье, тоска, душевная боль, усталость.

Фото автора. На фото северная тайга, Крайний Север, Югра.

Господи! Я –дошла!