Находка на пресногорьковском погосте

В сентябре 1977-го года заведующий МТМ Анатолий Абрамович Золотухин вошел в электроцех, где я оказался после провала экзаменов в медицинский институт, и сообщил, что для бывшего абитуриента есть «блатная» работа – надо было выкопать могильную яму для почившей бабушки Токаревой. Так в погожий осенний день я оказался на погосте в компании с копачами Сергеем Козедубом, Володей Могучим и Славкой Ряписовым. Копалось легко, погода была теплая, с ветвей могучих тополей от стен школы летел желтый лист. На глубине около метра лом Козедуба провалился в угол ямы, одно движение - и он вывернул на поверхность большой коричневый череп. Некоторое время мы рассматривали находку, передавая ее из рук в руки. Ничего удивительного в том, что копачи наткнулись на останки неизвестного не было – на старом лежаке время от времени находили кости. К яме подошли два старика, возвращавшиеся из леса с корзинами грибов и стали вспоминать. По их словам выходило, что мы наткнулись на захоронение расстрелянного весной 1921 года священника о. Василия Преображенского, нашедшего упокоение в этом углу кладбища. Продолжили копать яму и нашли рядом небольшой череп, принадлежащий дочери, умершей от тифа через год после отца и захороненной Александрой Христофоровной Преображенской рядом с мужем. Спустя три десятка лет я изложил историю семьи Пребраженских в книге «Исход». К этому времени из копавших яму в живых остался один я. Козедуб и Могучий были убиты, а Славка, вечный мой школьный соперник в беге на 1000 метров, погиб, работая на стройке в Кургане. В 2015 году в епархии возникла идея перезахоронить останки в церковную ограду. Решили не тревожить еще раз прах замученного батюшки, а обозначить место захоронения крестом и провести обряд отпевания. 8 июля из Кустаная прибыла большая группа паломников с о. Андреем и представителями казачества, я выступил с воспоминаниями в храме и на погосте, у места захоронения священника. Василий Александрович Преображенский был выслан из Вологды в 1909 году за обнаруженную в его доме типографию одного из руководителей Шенкурского восстания крестьян, брата жены, Василия Попова (партийная кличка Темный). Темный бежал из Архангельской тюрьмы в Англию и далее в Америку, а семья священника отправилась в глухое Зауралье – станицу Пресногорьковскую под надзор полиции. Приняв приход, о. Василий развил активную деятельность – открыл «Братство», где кормили бедных, построил двухэтажную школу, местные казаки и казачки кланялись идущим в церковь батюшке и матушке за полсотни метров. В 1917 году батюшку отозвали в Омск, поручили строить большой храм. Станичники, обливаясь слезами, пешими и конными провожали священника до посёлка Камышловского и долго махали вслед картузами и платками. Однако, после прокатившегося через станицы «красного колеса» - событий гражданской войны и мятежа против советской власти, отношение изменилось. Батюшка был вызван в исполком и не вернулся. По воспоминаниям внучки Риммы Ивановны Козыриной(75 лет в 2015 году, Екатеринбург) бабушка Александра Христофоровна пошла за ним и получила ящик с разрубленными частями тела мужа. О зверской казни священника вспоминали многие жители станицы. Говорили, что его, привязанного к дереву, кололи штыками, резали кожу, привязали к лошади, которая долго таскала несчастного по степи. Говорили и о том, как гордо подняв голову, улыбаясь, шла с кладбища по улицам станицы матушка Александра, и лишь дети знали, что от горя у нее парализовало половину лица. Некоторое время я искал убийц священника. Никаких документов и приговора найти не удалось. В 2007 году в журнале «Урал» были опубликованы воспоминания Сергея Васильевича Преображенского «О прожитом». Оказалось, что сын священника в 1973 году побывал в Пресногорьковке и видел одного из палачей - старого седого ветерана. Я стал искать тех, кто партизанил в отряде ЧОН Ковалева и жил в станице в 70- годы. Круг разыскиваемых сузился до нескольких человек, но на конкретного убийцу я так и не вышел. Остались лишь предположения…События тех лет были окружены заговором молчания – будто люди, чувствуя огромную тяжесть вины за коллективное содеянное, старались не переносить ее на последующие поколения. Известный поэт Наум Коржавин, побывавший в Пресногорьковке в 70-годы, писал, что Первую мировую войну казаки помнили хорошо, а вот о событиях гражданской не спешили говорить даже внукам. Была и иная форма защиты особенно отъявленных мерзавцев, подобных П.Ермакову, убийце царской семьи. В своих публичных рассказах через многие годы после преступлений такие люди стремились представить тех, кого они зверски убили, в негативном свете. После того, что слышал от таких ветеранов молодой человек - о карточных играх, беспробудном пьянстве, разврате, мордобое и издевательствах купцов, казачьих офицеров, священников, монахинь, у него складывалось мнение, что таковых следовало немедленно уничтожить как враждебных новому светлому миру. Гнусные и лживые слухи через десятки лет имели свое продолжение. Такую систему оправданий создали чекисты для своих «подвигов». Система исправно служила долгие годы.

Примечание: В июле 2024 года деревянный крест на месте захоронения о.Василия  был заменен на каменное надгробие и отслужена панихида по невинно убиенному священнику. Прочитав мои очерки, на меня вышла жительница Санкт-Петербурга Мария Воронцова . Оказалось, что у Василия были трое братьев, которые, будучи священниками, были репрессированы в 1937-38 гг. Сын одного из них  - Георгий, командовал дивизией во время Великой Отечественной войны, Герой Советского Союза, генерал-майор.
Фото Василия Александровича  и Александры Христофоровны Преображенских.До 1909 года. Архив автора.