Господи, зa что?

                "Господи, за что?"

                Ефим Дроздов

   Сегодня пятница и пора было собираться и идти к Милочке. Марья Павловна работала приходящей домработницей и убиралась у Милочки два раза в неделю: в понедельник и в пятницу, иными словами до вохенэнда и после. Людмила или, как ее все называли "Милочка", вместе со своим партнером, а заодно и любовником Стасом держала косметический кабинет. Не столько работа, сколько светское времяпрепровождение отнимало у нее все силы, поэтому до домашнего хозяйства у Милочки просто не доходили руки. Заходя к ней в квартиру, Марья Павловна, любившая чистоту, не могла видеть творившийся там бардак. Особенно по понедельникам. Настоящее светопреставление. Зато после ее ухода квартира блестела как новенькая. Так что пятницу пo сравнению с понедельником Марья Павловна могла считать за воскресение.

   Но сегодня не было сил даже встать со стула, одеться и закрыть за собой дверь. До сих пор у бедной женщины все плыло перед глазами из-за пролитых за последние двое суток горьких слез. Уже с неделю было тревожно на сердце у матери. Денис, ее единственный сын, год тому назад призванный в армию, а после учебки проходивший службу в Украине, не давал о себе знать. Обычно, нет-нет да и позвонит по хэнди, спросит: "Как, мам, здоровье?" а теперь уже неделю ни гу-гу. И вот два дня назад, в среду, из почтового ящика в ее дрожащие от предчувствия беды руки выпало письмо в казенном конверте. Командир полка, где служил Денис, сообщал ей: "Ваш сын Денис Петрович Васильев, выполняя свой патриотический долг по защите своей Родины на территории Донецкой Народной республики, пал смертью храбрых".

   Погас свет в материнском окошке. "Зачем жить дальше?" - Думала она. Но Марья Павловна была человеком советской закваски, прожившим какое-то время в ушедшем в небытиё Советском Союзе. Для нее понятие о долге еще не утратило свой смысл. Она, превозмогая физическую боль и душевный надлом, встала, оделась и пошла на работу. Открыла дверь Милочкиной квартиры своим ключом. В нос ей ударил застоявшийся запах дамского будуара. Марья Павловна прошла на кухню. На столе среди грязной посуды стояла кастрюля с недоеденным супом. Громкое "Мяу-у-у!" заставило женщину вздрогнуть. Из угла, раздувшись как мяч и топорща шерсть, по-змеиному зашипела на нее Милочкина любимица, кошка Василиса, но которую все, почему-то, звали "Шнапс".

   То, что кошка заставила Марью Павловну непроизвольно вздрогнуть, переполнило чашу ее страданий. В ней проснулась до ныне дремавшая ненависть к Милочке, к Шнапсу, к ее убогой жизни. Это страшное чувство требовало немедленного выхода, иначе оно грозило разорвать ее саму. Бедная женщина, не помня себя, схватила со стола кастрюлю и запустила ее в невинное животное. Кошка вовремя увернулась и как ошпаренная вылетела из кухни.

   Марья Павловна, обливаясь слезами, упала на стул. "Господи, за что? - Подумала она. - Чем я Тебя прогневала? За что Ты меня караешь?"