1812. Управление хаосом. Александр I, Милорадович

В хаосе есть гармония, им можно управлять.
И вообще, многие жизненные процессы внешне хаотичны, особенно для стороннего наблюдателя. Например, поди-ка разберись, что происходит на поле сражения перед сражением, а, тем более, во время его,  или в литейном цехе, где как в сражении, все искрится, кипит, гудит, ухает, стреляет... Людей, которые к подобным картинам привыкают - много, но которые могут органично, без дискомфорта, ступора и возбуждения управлять этим хаосом (псевдохаосом) очень мало. Девяноста процентам лиц, которые управляют большой гибридной системой (государство, регион, отрасль, завод...) кажется, дело движется благодаря их личным качествам и усилиям, которые в реальности на показатели успеха почти не влияют...

Умение читать хаос и управлять им. К таким редким людям – а эпоха 1812 по каким-то особым стечениям обстоятельств породила их десятками, заполнив квоты на века вперед - относятся все начальники успешных арьергардов генерал-майор Петр Петрович Пален (сын Палена-заговорщика), генерал от инфантерии Милорадович, полковник Крейц... Генерал-лейтенант Коновницын тоже очень удачно провел арьергардные мероприятия при отходе армии от Дорогобужа до Колоцкого монастыря и лишь 24 августа "свалился" вместе с противником на основную армию.

Хаос сражения детально прочитывали командующий 2 Западной армии генерал от инфантерии Багратион, генерал-квартирмейстер полковник Толь, начальник штаба 1 Западной армии генерал-майор Ермолов и, конечно, же сам Кутузов.
Багратион, возможно, лучше других чувствовал секунду хаоса – это качество ярко выражалось у Наполеона и отдельных его маршалов (Ланн, Мюрат, Ней)– но протянуть лаги на мгновения, секунды, минуты, часы вперед он не умел. Это не радикальный недостаток, дальновидение мешает интуитивному видению (провидению) на малых и средних дистанциях. В какие-то моменты оно мешало Кутузову (не в Бородинском сражении – тут у него абсолютный баланс).

Не очень проницательный военный историк начала XX века К. Баивов (1913), проникнутый духом очередного великого скачка в русском военном искусстве (де, все поражения и недостатки учли, и ошибок не повторим, и успехов в последние месяцы и годы достигли необычайных, и никакие нам теперь не авторитеты тусклые тени кумиров прошлых лет), традиционно иронически отозвался о эпохе последних наполеоновских войн и одном из их предводителей Александре I. "Внук великой Екатерины и сын больного душой Павла; воспитанник Лагарпа и выученик гатчинской школы; товарищ Чарторыйского, Новосильцева и Долгорукова и неизменный друг Аракчеева; постоянный собеседник баронессы Крюденер и приверженец шпицрутенов; поклонник Сперанского и покровитель Рунича и Магницкого; Монарх, сказавший, что он не положит оружия, пока хотя бы один вооруженный неприятель останется на русской земле, и в тоже время два года проливавший кровь за интересы чуждых народов вопреки интересам народа русского; государь, давший Конституцию Финляндии и Польше и у себя насадивший военные поселения, - таковы противоречивые данные, под влиянием которых сформировался кормчий русского корабля, верховный вождь русской армии в первую четверть XIX столетия, Император Александр I.
Образовавшийся при таких условиях характер вершителя судеб России в указанный период делал то, что и в развитии исторической жизни последней в различных ее сторонах трудно подметить устойчивость, определенность, господство одной идеи, одного направления, одного руководящего начала и стремления к ясно сознаваемой цели" [1]

То, в чем Баивов пеняет Александру I, и есть дар управления хаосом. Александр прошел маршрутами своей эпохи почти безукоризненно. Все другие варианты были ошибочны или явно хуже. В т. ч. и шаблонные сетования, что решился продолжать войну вне российской территории, до взятия Парижа, что не дал России конституцию, что поддерживал Магницкого... – не более, чем фигура примитивного исторического суждения,  без понимания эпохи, общего процесса, контекста конкретного случая. Например, если бы Наполеона не зажали в 1813-14 в границах Западной Европы, он пришел бы в Россию повторно,  для реванша; конституция в стране, где 95% неграмотные, не имеет вообще никакого значения и применения – а может являться лишь предметом пустого представительства и хвастовства (можно поерничать: демократическая по европейским экспертизам Сталинская конституция 1936 – много она добавила к демократии в стране и правам человека?); Аракчеев и Магницкий были полезны стране гораздо более, нежели деятели с хорошими манерами и красивыми лицами – государственный менеджмент это не подиум,  где должны быть приятны "и лицо, и одежда, и душа, и мысли".

Ерничать и критиковать можно сколько угодно. Но в последующей российской истории с хаосом умели управляться только Ленин и Сталин (не зависимо от морального фактора деятельности) – редкое явление: два человека подряд в высшем истеблишменте, и больше на 200 лет вокруг никого. И даже если взять уже: ни в государственном, ни в экономическом, ни в военном, ни в культурном, ни в социальном секторах - никого. Военное же управление и военная мысль угрожают стать национальным бедствием – настолько тут на протяжении многих лет плохо.

Феномен Милорадовича не понят и не изучен. Все свидетельствующие о его манере распоряжаться и держаться в деле акцентируют на спонтанности, случайности, курьезности, везении. Везение раз или два – это везение, но дальше – это система. И надо внимательно приглядеться и разобраться. Но - куда там! Ох как прост наш оценочный загашник, как примитивны оценочные средства.  А казалось бы, Клондайк для нынешних типажей высшей военной сферы: и успех вроде бы из ничего... и субъект-перецедент такой же, не слишком образованный, мало читающий, несоразмерно живущий, видавший и столицы, и гарнизоны, любитель женщин и застолий...


_________________________________

[1]   Баивов. Курс истории русского военного искусства. Вып. VII. Эпоха императора Александра I. СПБ. 1913, с. 473