Я буду ждать на темной стороне. Книга 3. Глава 20

Копошась в шкафу, расположенном в отведенных для неё апартаментах, Евангелина долго не могла выбрать, во что ей следовало надеть после принятия душа. Никакой пижамы она с собой не брала, потому как не планировала оставаться где-то на ночь. Так что пребывая сейчас перед шкафом чужой спальни в одном платье, да ещё и без бюстгальтера, она чувствовала себя не самым лучшим образом, так и не отыскав для себя подходящего наряда, словно боясь нарваться на барахло, принадлежавшее ранее самой Эрике. 

«Что же мне делать?» — раздумывала Евангелина, рассматривая одежду, которая ей совершенно не подходила.
 
Проходить весь вечер в подобном виде перед одногруппником, не для красоты продемонстрировавшего ей накануне часть атрибутики БДСМ, она не могла. Поэтому снова и снова перебирая одежду, состоявшую сплошь из рубашек, джинсов и брюк, она уже отчаивалась найти что-то подходящее для себя, пока её взгляд не упал на одну из белых рубашек из тонкой материи, более-менее приглянувшуюся ей по фасону, однако заметив вскоре, что контуры её груди все равно будут бросаться в глаза, ещё долго не решалась надеть эту вещь, не говоря о том, чтобы выйти в таком виде на кухню, рискуя нарваться там на сумасбродного хозяина квартиры.

Тем не менее другого выбора у неё не оставалось. И не зная, как ещё выйти из создавшего положения, она была довольствоваться тем, что было, пока ей не посчастливилось наткнуться на комплект знакомого нижнего белья.

Ещё раз повертев в руках свою находку и внимательно осмотрев её по сторонам, словно стараясь убедиться, что она не сходит с ума, Евангелина убедилась, что увиденное ею не являлось обманом, и это белье когда-то действительно принадлежало ей самой. Но что оно делало в квартире Лисова, и как оно вообще сюда попало, для неё так и оставалось загадкой.

Поразмышляв на эту тему ещё какое-то время, она внезапно вспомнила, что за время переезда от Лисовых какая-то часть её одежды сталась у них, в том числе, отдельные комплекты её стринг, трусиков, включая чулки на подвязках. И надеясь вскоре обзавестись новым бельем, она не сильно горевала об оставленном комплекте в доме этих людей.

Неудивительно, что все эти вещи попали со временем в руки Лисова, который неоднократно перерывая все верх дном в её бывшей спальне, мог наверняка забрать их себе в знак памяти о ней, даже не догадываясь, что однажды они снова пригодятся своей обладательнице.   
   
Очутившись в ванной комнате и заперев за собою дверь, Евангелина почувствовала себя наконец в относительной безопасности, после чего быстро сбросив с себя оставшуюся одежду, забралась в ванную, включая душ. Сначала она хотела вымыть голову, потому как её локоны после попадания в них снега находились в неважном состоянии, а дальше можно было спокойно хватать гель для душа, и подставляя свое тело под струи теплой воды, тщательно вымыться уже самой, растягивая эту процедуру, пока хватит терпения.

Так она и сделала. И едва с принятием душа было покончено, стянув с вешалки короткое полотенце, Евангелина обмотала им свою голову, пряча под него мокрые волосы, но когда наступила очередь укутаться в полотенце ей самой, покосившись на свое нижнее белье, которое она невесть каким образом умудрилась уронить в воду, недолго думая, она тут же облачилась в захваченную с собой тонкую рубашку. Эта одежда оказалась для неё несколько великоватой, но перебирать нарядами она не могла. Поэтому ещё раз взглянув на собственное отражение в зеркале, Евангелина забрала с собой белье, и покидая в спешке ванную комнату, отправилась в свою комнату, надеясь обсушить свои волосы феном уже там, дабы не ложиться в постель с мокрой головой.

Как только с этой процедурой было покончено, выключив фен, она тут же расчесала свои локоны, неторопливо распутывая спутавшиеся пряди, после чего окончательно убрав его в шкаф, принялась за поиски за поиски нового белья, пока ей не улыбнулась удача.

Наткнувшись каким-то чудом на свои трусики, которые раньше почему-то не бросались ей в глаза, она примерила их и забралась в постель, устраиваясь на ночлег и машинально подбивая подушки. Расправив волосы и подложив слегка согнутый локоть под голову, спустя время Евангелина закрыла глаза, пытаясь уснуть, однако проворочавшись больше двадцати минут на месте, не в состоянии найти нормальной позы, была немало огорчена, найдя себя бодрствующей, несмотря на все попытки призвать к себе сон. Уж слишком много странного ей сегодня пришлось пережить, благодаря чему мысли об этих явлениях ещё долго не спешили покидать её голову, что мало способствовало приходу сну.

Неохотно сбросив с себя одеяло, Евангелина соскользнула с кровати, запахивая на себе не до конца застегнутую рубашку.

В ресторане она почти ничего не ела, слушая весь вечер напролет болтовню Лисова, а потом потратила немало энергии на пробежку по сугробам. Неудивительно, что теперь у неё разыгрался конкретный аппетит, который невозможно было подавить одной лишь силой воли. И как ни старалась она прогнать эти мысли как можно подальше от себя, её внимание то и дело блуждало вокруг картинок обеденного стола с различными блюдами, начиная от ароматного жаркого, и заканчивая изысканными десертами. Евангелина сожалела, что так и не смогла тогда ничего попробовать из заказанного, включая те же устрицы, которые старался открыть для неё Лисов, но обвинять кого-то в происшедшем, кроме себя самой, она не могла. Правда, стоило ей ненадолго отвлечься от посиделок в ресторане, как довольно скоро её начали донимать мысли о холоде, царившем в этой комнате.

Тонкая рубашка совершенно не спасала её от озноба. Вернувшись в постель, после безуспешных попыток призвать к себе сон ей все-таки удалось заснуть, однако проснувшись спустя пару минут от кошмара, в котором она была участницей затерянной в снегах экспедиции, потерев пальцами слегка замерзший кончик носа, Евангелина приняла решение все-таки сходить на кухню, впопыхах перехватить там что-нибудь, и только потом, одевшись потеплее, укладываться снова в постель, пусть до начала рассвета оставалось не так уже много времени.
 
«В этой комнате либо слабое отопление, либо тонкие рамы на окнах, потому и слышно, как воет ветер на улице», — подумала она, пытаясь отыскать причину царившего здесь холода.

И искренне надеясь, что за время своего пребывания на кухне ей удастся избежать там столкновения с вездесущим Лисовым, прежде чем покинуть свое убежище, она на всякий случай прислушалась к звукам извне, тщетно пытаясь расслышать его шаги.
 
Удовлетворившись тишиной, Евангелина закрыла за собой дверь спальни, и, убедившись, что по квартире никто не ходил, ринулась на кухню, стараясь передвигаться в пространстве как можно тише. Она рассчитывала набрать себе немного еды, после чего захлопнув холодильник, вернуться в свою комнату. И до последнего надеясь, что её планы не будут нарушены вторжением на кухню постороннего лица, Евангелина подошла к холодильнику, надеясь отыскать там что-нибудь съестное. Как же она была разочарована, обнаружив на его полках вместо нормальной еды кусок нарезного черствого батона, бутылку минералки и две бутылки красного вина.

«Что он вообще ест?» — изумилась она, рассматривая этикетки на бутылках.

Кроме спиртного, в холодильнике не было ничего другого. Поэтому остановив взгляд на бутылке минералки, она поспешила вытащить её из холодильника, надеясь хотя бы напиться перед сном воды. Чувство голода она, конечно, не утолит, зато, по крайней мере, отвлечет ненадолго от мыслей о еде. И вообще на основе увиденной картины у неё сложилось мнение, будто этот парень питается одним лишь воздухом и солнечной энергией. Неудивительно, что он был таким худым, будто специально следя за своей фигурой! Хотя, возможно, он ел вне дома, дабы не обременять себя лишний раз готовкой. Тогда становилось понятным, почему он не закупал впрок так много продуктов, которые рано или поздно пришлось бы выбросить на свалку из-за просрочки.

Захлопнув дверцу холодильника, Евангелина налила себе воды в прозрачный стакан, и тут же сделав первый глоток, на мгновение зажмурилась. Прохладная жидкость слегка обожгла ей горло, но частично утолила её жажду. Неплохо было бы себе ещё что-то приготовить, но поскольку в холодильнике отсутствовали главные продукты, с подобной инициативой пока что придется повременить. Во всяком случае завтра Лисова можно было отправить за ними в ближайший магазин, а уж она попробует состряпать из них какое-нибудь блюдо на двоих, проявив всю свою фантазию и смекалку.

Её недовольство почти сошло на нет, (ведь если бы не его предприимчивость, она бы стояла сейчас где-нибудь на остановке, окончательно превратившись в снеговика), но если уж он планировал пригласить её к себе гостей, то мог бы по такому случаю затариться едой и купить продукты. Пригубив ещё немного воды, Евангелина поставила стакан на стол, однако стоило ей снова подойти к холодильнику, чтобы вернуть бутылку минералки на место, как со стороны входной двери на кухню раздались чьи-то вкрадчивые шаги.

В том, что это мог быть Лисов, она больше ни капли не сомневалась. С другой стороны, что он мог здесь забыть? Да ещё в такой час?! Она думала, он уже давным-давно спит…

Резко захлопнув холодильник, Евангелина бросилась к столу, усаживаясь на табурет и поплотнее запахивая рубашку, чтобы постороннему взгляду не было видно ничего лишнего.

Прислонившись к дверному косяку, Артем заметил её присутствие, и намеренно напустив на себя рассеянный вид, отвел в сторону свой взгляд, пытаясь скрыть от неё ликующий блеск в глазах, который мог бы запросто выдать его намерения.

Было заметно, что он только что вернулся из душа, о чем свидетельствовала все ещё влажная челка и отсутствие одежды на его теле, не считая, конечно, же, полотенца на бедрах. Смерив парня смущенным взглядом, Евангелина забилась в самый дальний угол стола.
 
«Небось, опять задумал какую-то пакость», — промелькнуло в её голове. В противном случае он бы вряд ли решился сюда заглянуть. 

— Что ты здесь делаешь? — спросил он у неё, подступаясь к столу так, чтобы не спугнуть гостью своей напористостью и нахрапистостью. — Тоже не спиться?!

Вспыхнув, Евангелина потянулась за стаканом с недопитой водой, намереваясь скрыть за этим жестом свое неподдельное замешательство. 
 
— Лучше скажи, зачем пришел сюда ты, — тихо отозвалась она, скользнув против воли любопытным взглядом по его полуобнаженному телу. 

— Включить елку, — быстро нашел он выход из создавшегося положения, подмигнув в сторону искусственного хвойного дерева, которое имело риск застояться там до начала марта, если не позже. И чтобы его слова не расходились с делом, подойдя к нему, Лисов тотчас поправил на одной из его веток гирлянду, когда почувствовав на себе пристальный взгляд гостьи, внезапно обернулся. 

— Чего это ты уставилась на меня? — удивился он, не замечая за ней ранее столь сильной заинтересованности в его персоне.

— Просто интересно за тобой наблюдать, — мимоходом обронила Евангелина, чувствуя себя застигнутой врасплох.

— «Интересно»?!

Опустившись на колени, он пошарил по полу рукой, пытаясь найти провод и включить гирлянду, когда отвлекшись от своего незамысловатого занятия, он одарил вдруг гостью таким ехидным взглядом, что на мгновение ей стало не по себе.

— Смотрю, ты вроде ничего не имеешь против моей затеи с огоньками, но сама, небось, сидишь сейчас за столом и ждешь, когда меня убьет током, я прав?!

Невольно нахмурившись, Евангелина перевела взгляд на холодильник. Ей в жизни не приходилось видеть человека, который столь цинично бы отзывался о самом себе. Однако не совсем понимая, зачем понадобилось ему заваливаться на кухню в начале третьего ночи, она проигнорировала его замечание, сделав вид, будто любуется елью. Но сам Лисов, похоже, не спешил оставлять её в покое, будучи в курсе, какого мнения о нем была эта девушка на самом деле, лишь прикидываясь невинной зайкой.

— Ты только что поперхнулась водой. Значит я прав, — торжественно заявил он, слегка к ней оборачиваясь.

— Просто вода оказалась холодной, — поспешно выдала Евангелина, приуныв от мысли,  что он так быстро раскусил её вранье. 

— Это неправильный ответ. Я всего лишь подтвердил твои слова, а ты до сих пор боишься мне в этом признаться.

Все эти его ненавязчивые намеки и расхаживание по кухне не нравились ей. Зачем он вообще сюда пришел? Чтобы действительно зажечь ель, или эта ненавязчивая «процедура» заботы об искусственном дереве была необходима ему лишь в качестве предлога, чтобы в очередной раз заглянув на кухню, нарваться там на куда более интересный объект?! И если это действительно было так, тогда почему он решил зажечь это дерево только сейчас, а не раньше?

Обдумывая его действия, Евангелина тщетно пыталась постичь их суть. Так что чем на самом деле руководствовался Лисов, явившись на кухню со своей ненавязчивой просьбой, было известно только ему одному. Увы, стоило ей собраться с духом, чтобы выдать вслух новую реплику, как отыскав среди спутавшихся проводов штекер, он тут же воткнул его в розетку, принявшись любоваться загоревшейся гирляндой. 

— Угадай, Евангелина, загадку. Специально готовил для тебя, — спустя время отозвался Лисов, оставляя в покое несчастную ель.

И хотя у его гостьи совсем не было настроя угадывать какие-то его загадки, тем не менее, остановить шутившего над ней во всю парня она не могла.

— Что это такое: зимой и летом — одним цветом? — проронил вслух Лисов, надеясь дождаться от неё ответа, даже если тот будет неправильным.

— Будто сам не знаешь… — не глядя на него, буркнула Евангелина.

— Думаешь, елка? — хмыкнул он, вставая с пола. 

— А что ж ещё?!

Парень отрицательно кивнул. Евангелина вопросительно на него посмотрела. Если следовать заложенному в этой загадке смыслу, то её версия вполне могла оказаться верной, но у Лисова на все существовали собственные ответы, поэтому угодить ему в подобном плане было непросто. И подумав, что он скажет сейчас какую-то пошлость, красиво замаскированную под адекватный ответ, она была удивлена, услышав от него что-то иное.

— Правильный ответ: твое выражение лица, — выдал он, предвкушая очередной всплеск её гнева, однако вжавшись в стол так, будто пребывая в ожидании какой-то беды, Евангелина, на удивление, вела себя тихо. И поскольку время шло, а она отказывалась реагировать на его шутки должным образом, расправив на ветке  одну из гирлянд, Лисов невольно добавил:

— Судя по затянувшейся сейчас минуте молчания, юмор получился у меня очень «тонким», не правда ли?!

Опустив стакан на стол, Евангелина хотела покинуть данное помещение, пока её одногруппник возился с огоньками, однако вовремя вспомнив, что она находится в чужой квартире, а не у себя дома, и Лисов мог в любой момент выставить её на улицу за дерзкое поведение, закусив удила, была вынуждена остаться на месте, одаряя его хмурым взглядом в ответ.
 
— Действительно, куда мне с моим юмором… — неправильно истолковав её намек, продолжил Лисов, отворачиваясь от неё.

— Вот только все твои загадки почему-то завязаны на оскорблении людей, — прокомментировала его поступок Евангелина.

— Я просто сделал намек на твое сегодняшнее поведение, когда слушая мой рассказ, ты просидела весь вечер за столом, не спуская с меня убийственного взгляда, и не совсем понимая, что происходит с тобой, и почему ты так строго ко мне относишься, я и устроил тот дебош, «отыгравшись» на бедолаге, которого чуть не убил тогда в коридоре.

— Теперь я начинаю догадываться о причине твоего поступка, — пробормотала она, неохотно поднимая на него глаза.

Огоньки на ели к тому времени разгорелись вовсю, и, полюбовавшись этим зрелищем ещё какое-то время, Лисов сделал шаг в сторону двери, будто действительно собирался покинуть кухню, когда поймав на себе упрекающий взгляд гостьи, привыкшей видеть в любых его действиях злобный умысел, остановился на полпути, и, шагнув к ней, тотчас одарил её фигуру многозначительным взглядом.

— Глаза сломаешь... — предостерегающе отозвалась Евангелина, устраиваясь за столом так, чтобы не сильно было видно угадывающиеся под материей рубашки контуры её груди.

Знай она заранее, что он тоже зайдет на кухню, облачилась бы во что-то поплотней. Можно же было, в конце концов, замотаться в полотенце или какую-нибудь накидку, тогда бы ей не пришлось заливаться перед ним краской стыда, а теперь уже поздно было что-либо предпринимать. Откупорив бутылку красного вина, он плеснул себе в бокал немного спиртного, налив столько же своей гостье, после чего подняв его в воздух, произнес вслух тост, не спуская с неё многозначительного взгляда. 

— Я хочу пожелать, чтобы в эту ночь... Исполнились твои самые сокровенные эротические желания, — заговорщически подмигнув Евангелине, он протянул вперед бокал, слегка чокаясь с ней и пробуя спиртное.

— Вот как? — хмыкнула она, недоверчиво принимая из его рук емкость с вином, будто он мог накануне туда что-то подсыпать. — И на ком я должна для начала потренироваться для их исполнения?

— Я ни на что не намекаю, но перед тобой сейчас находится человек, который был бы не прочь оказать тебе в этом деле определенную помощь, — уклончиво отозвался Лисов.

Слегка поджав губы, Евангелина отвела от него свой задумчивый взгляд. Кто о чем, а этот снова об эротике, умудрившись использовать эту тему даже в момент произношения тоста. Почти догадываясь, к чему он клонит, однако уверенная, что эта ночь пройдет далеко не по его правилам, поначалу Евангелина хотела было и вовсе отказаться от выпивки, но посчитав, что ничего страшного после одного выпитого бокала вина с ней не случится, перехватывая торжествующий взгляд одногруппника, она поднесла стеклянную емкость к своим губам, соизволив пригубить быстро опьянившую её жидкость.

Слегка раскрасневшись от выпитого и понимая, что на сегодня ей уже хватит, она намекнула об этом Лисову, однако не собираясь сегодня ей ни в чем отказывать, тот снова и снова подливал ей вина, словно преследуя цель напоить её до беспамятства.

— Стоп, а это что за аромат? Какой-то знакомый парфюм...— принюхавшись к чему-то, он подозрительно на неё покосился.

— Обычный гель для душа я не нашла, поэтому пришлось воспользоваться твоим, — объяснила Евангелина, быстро выкрутившись из неудобного положения.

— Молодец! — саркастическим тоном отметил он, возвращая свой недопитый бокал вина на стол. — Теперь на протяжении всего вечера и следующего дня ты будешь пахнуть мною. 

— А что в этом плохого?

— Ничего, — запротестовал он, найдя её выходку довольно пикантной. — Просто смешавшись с запахом твоего тела, этот аромат приобрел новый и интересный оттенок…   

— То есть, по-твоему, я должна была выбраться в тот момент из ванной, и, притопав в твою спальню в обнаженном виде, попросить тебя съездить за другим гелем, когда все дороги замело?!

Вместо ответа он подсел к ней за стол, с невозмутимым видом выслушивая от неё критику в свой адрес. Слегка смутившись столь решительного жеста, Евангелина попыталась от него отодвинуться, однако как ни старалась она дистанцироваться от этого парня, каждый раз подсаживаясь к ней все ближе и ближе, в один прекрасный момент он ухитрился расположиться  так близко от неё, что лишившись всякой возможности избежать его общества, Евангелина была вынуждена какое-то время терпеть его присутствие на столь непозволительном расстоянии. И сделав вид, будто он внимает её каждому слову, преследуя цель произвести на неё впечатление, он то и дело прикасался к её руке своими пальцами, пока и вовсе не накрыл её кисть своей ладонью.

Покончив с собственной тирадой, Евангелина потянулась за бокалом, чтобы допить остатки спиртного, однако стоило ей поднести его к своим губам, как подкравшись к ней поближе, Лисов в два счета выхватил у неё из эту емкость, пусть и сам был инициатором распития этой бутылки вина. Теперь же он почему-то запрещал ей это делать, будто она и вправду могла переборщить с выпивкой. Будучи заворожена его поведением, Евангелина застыла напротив стола, боясь сдвинуться с места, — так влияло на неё присутствие этого человека, его энергетика. 

— Вредно столько пить на ночь, — украдкой проронил Лисов, отбирая у неё бокал и останавливая свой взгляд на месте, где открывался прекрасный вид на её шею поверх плохо застегнутой рубашки. — Утром у тебя будет осунувшийся вид.

С удивлением на него покосившись, Евангелина попробовала забрать свой бокал, однако уловив момент, когда покидая свое место за столом, эта девушка вновь оказалась уязвимой, в два счета обхватив её за талию, он прижался к её телу, касаясь ладонью её бедра.

— Отпусти меня немедленно! И дай мне пройти! — сквозь зубы проронила Евангелина, не понимая, почему от его ненавязчивых прикосновений её снова бросает в жар.

Маловероятно, чтобы так влияло на неё так спиртное. Тогда что это за чувство? Обычная страсть? Влечение? Кажется, она должна была ненавидеть этого парня, но её тело реагировало на происходящее совсем по-другому.

— Я готов исправиться, но с условием, что ты простишь мою выходку, — прошептал Лисов, робко касаясь ладонью  её локонов. Вздрогнув, Евангелина устремила на него свой горящий взор.

— И каким образом ты собрался это сделать? — еле слышно уточнила она, тщетно пытаясь унять стук собственного сердца.

Ничего не ответив, он вдруг перехватив её руки, и заведя их ей за спину, склонился к её лицу. Едва расстояние до её губ оказалось ничтожным, он коснулся их своими. Сначала действуя аккуратно, словно спрашивая её разрешения на проявление большей настойчивости, но ощутив, что она отвечает ему почти так же, прижался к ней сильнее, впиваясь в её губы уже более требовательным поцелуем, чем можно было себе представить.

С трудом сдержав стон, Евангелина попыталась от него отстраниться, (уж слишком стремительными показались ей его действия), однако заранее предугадав этот её маневр, раскрывая её рот, он проскользнул внутрь языком, не давая ей возможности сомкнуть губы. В какой-то момент ей показалось, будто она сходит с ума… Затуманившийся разум начал её подводить, благодаря чему ей было уже трудно противостоять натиску его поцелуев, становившихся все более смелыми и неконтролируемыми, пока это не превратилось в какое-то неистовство. Будто он до последнего не верил тому, что она находилась рядом с ним, в его объятиях, прежде всегда такая недосягаемая, и далекая словно мечта. И теперь он хотел запечатлеть эти минуты навсегда в своей памяти, продлевая их, как это делали опьяненные страстью люди.

«Да что это со мной? Почему я отвечаю ему?!» — закрыв глаза, Евангелина злилась на саму себя, не в состоянии остановиться.

Почему она вообще столь бурно реагировала на его прикосновения, когда должна была оттолкнуть его и уйти в свою комнату, заперевшись там изнутри. Таких «почему» было много, но сегодня её сознание почему-то отказывалось работать, впитывая комплименты, произнесенные в её адрес обволакивающе нежным голосом этого парня, который словно специально преследовал цель её околдовать и окончательно подчинить себе её тело.

И пока она, предавшись собственным мыслями, пыталась разобраться с собой, придерживая одной рукой её за талию, и поглаживая одновременно бедро, вторую Лисов переместил ей на бок, ближе к животу, аккуратно нащупывая её грудь. Смущенная его напористостью, Евангелина попыталась было воспрепятствовать его действиям, но небрежно отбросив в сторону её руку, он лишь покрепче сжал её грудь, продолжая сминать её губы своими.

Каких-то пару минут назад ей было холодно, теперь же она сгорала от переполнявшего её жара. Близость тела этого парня действовала на неё обескураживающим образом. И если бы он позволил себе за наглость забраться рукой ей под рубашку, где наткнувшись на тонкую преграду в виде ажурной ткани нижнего белья, сделать пальцами пару движений, касаясь её интимного места, вцепившись ему в плечи, она бы испытала острейший экстаз в своей жизни, — настолько сильно было возбуждено в тот момент её тело, которому не хватало обычных ласк и хотелось большего.

— Признайся, ты до сих пор вожделеешь Сильвестра? — не удержавшись, внезапно поинтересовался у неё Лисов, выдыхая имя своего соперника ей в горло.

Почувствовав его дыхание, Евангелина ответила не сразу. От возбуждения у неё подкашивались ноги. Этот вопрос до такой степени застал её врасплох, что понятия не имея, как ему ответить, чтобы не вызвать у него новых подозрений и волну ревности, она посчитала за нужное промолчать, однако истолковал её мнимое молчание на свой лад, Лисов проронил вслух  следующее: 

— Ты так ничего мне не ответила. А это значит, что он по-прежнему тебе небезразличен, и все его ухаживания для тебя — совсем не пустой звук.

— Я никого не люблю, и потом… — вырвалось у неё раньше, чем она успела прикусить себе язык, и тут же прижав её к себе, он коснулся губами её шеи, так и не дав ей возможности завершить свою начатую фразу.

Сверкнувший в его глаза блеск заставил её слегка насторожиться, однако не собираясь сегодня выпускать из своих рук столь роскошную «дичь», ухватив свою гостью за талию, со словами: «Пойдем, я сейчас устрою тебе такую процедуру согревания, что ты её ввек не забудешь!», Лисов перебросил её через плечо, и, не обращая внимания на задравшийся край её рубахи, обнаживший перед ним вид на одно из её бедер, на котором ему хотелось оставить отметину своих зубов, он устремился вместе с ней в свою спальню, уверенный, что эта девушка не будет иметь ничего против «развлечься» как следует перед сном, тем самым вознаградив его собой за проделанную им сегодня работу.

Книга 3. Глава 21

http://proza.ru/2023/05/03/778