Инопланетянин

Белые, как снег, накрахмаленные занавесочки в спальне просвечивали прошвой. Закутавшись в лоскутное одеяло, я оперлась на подоконник и толкнула створки окна. Двор был умыт тёплым утренним дождичком, сверкал глянцевой зеленью травы и ярким оперением домашней птицы. В палисаднике кудрявые граммофоны мальвы перешептывались с пчелиной семейкой о планах на предстоящий день. От вечерних событий не осталось и следа. Удовлетворившись зрелищем, я вздохнула, возвращаясь к важным раздумьям. Конечно же, гимн людям нужен! Он абсолютно необходим для создания торжественной атмосферы в особых случаях государственного масштаба. Мне вспомнились слезы на глазах олимпийских чемпионов во время поднятия флага нашей Родины. Я загнула первый палец. Вторым шел момент, когда в Сквере Героев Революции нам повязывали красные галстуки, последним из вариантов была трансляция открытия съезда партии по телевизору. На этом все!  Но за какие такие грехи каждый день в шесть часов утра тяжёлые аккорды нарастающей волной переворачивают меня в кровати вместе с подушкой, та падает мне на голову, и я, мужественно потея, продолжаю досматривать сновидения. И почему бабушки не выключают радио на ночь? Этот вопрос оставался для меня без ответа.
Сейчас, к позднему завтраку, «передатчик» мирно ворковал об успехах хлеборобов в бескрайних кубанских степях и сталеваров в заводских цехах Сибири, перемежал выдержки из очередных постановлений ЦК с цитатами из речей Генерального Секретаря - товарища Брежнего. К обеденному времени, как будто для улучшения всеобщего пищеварения, тема сменялась на лирическую, эфир заполнялся песнями, прославляющими природные богатства нашей страны и их непосредственную связь с населением. Доверчивые хуторяне согласно подпевали голосу из репродуктора, вместе с ними я представляла себя человеком, ступающим по благодатной земле, «как хозяин необъятной Родины своей…». Казалось, именно благодаря этому посылу каждый вечер Толик (муж бабы Вариной дочки Зинки) приезжал домой на ночевку со «своим трактором».
 Первым со стороны поля за крайними домами появлялось неземное свечение. Прожектор на кабине агрегата озарял контуры соломенных крыш и пирамидальных тополей, порождая эффект движущихся театральных декораций. Мы замирали в мизансцене, как актёры в заученных позах в ожидании поднятия занавеса. Машина приближалась. Театр теней разворачивал представление. Приближающееся тарахтение выводило нас из оцепенения, и мы воробьями летели на Баб Варин двор, торопясь принять участие в спектакле. По сценарию навалившись всем телом на древние ворота вместе с ними мы откатывались по дуге, широким жестом распахивая свое гостеприимство.
– Едет! – наш крик сливался с визгом старых петель, оповещая округу о возвращении космического корабля на заскучавшую базу. Ржаво-синий раздолбанный красавец с разворота влетал на космодром и, присев, замирал как вкопанный. Нас окутывали клубы гари, мы счастливо жмурились, подставляя лица космической пыли, ждали, когда Толик заглушит двигатель, вытрет лицо засаленной кепкой и спустится с небес на Землю, потому что потом, с согласия хозяина, межпланетный корабль поступал в полное наше распоряжение.
Серёжа первым запрыгивал в кабину, – ПОЕХАЛИ! – он дерзко управлял летательным аппаратом, лавируя между астероидами и пикируя к поверхностям незнакомых планет. По его команде мы выходили в открытый космос, чтобы починить обшивку корабля и восстановить поврежденную связь с Землёй.  Серёжа был настоящим командиром. Мне же доставалась совершенно безответственная роль второго пилота.
Я мечтала о профессии тракториста, – Эх, повезло Толе, хочешь на Марс лети, хочешь на Луну!
В это время Пашка, наплевав на вселенную, увязывался за «Нашим Героем», – Толя, Толь, мы с тобой самокат сегодня делать будем?
У Толи с Зинкой пока не было своих детей, и возня с соседскими пацанами явно приносила ему удовольствие. Похлебав наскоро борща, наш астронавт шёл с Пашкой в сарай, где до самой ночи они мастерили самокат из колхозных запчастей.
– Павлуха, ты же знаешь, завтра покос!
– Ну так и что с того, мы с тобой, Толя, всё успеем. Давай хотя бы руль состругаем, я вот уже и досочку нашёл.
– Давай, только по-быстрому, – Толик знал, что говорил. Завтра на нём «висел трудовой подвиг».
Единственный законный выходной по воскресеньям в июле хуторяне посвящали заготовке сена на зиму. В такой день, на рассвете, несколько соседских семей заваливались в прицеп Толикова трактора и транспортировались к делянкам на дальних лугах. Дети вместе с родителями вповалку досыпали на стеганых одеялах, пока лязгающая машина под утренними звёздами выносила нас за деревенскую околицу прямо в космическое пространство. На этот раз перед взрослыми стояла задача сгрести деревянными граблями уже скошенную траву в валки, а затем вилами перекидать в копны. Дети были отпущены на свободный выпас. Солнце залило луг благодатным теплом и подсушило росу. Завтрак на траве готов был превратиться в долгий пикник под кустом тутовника. От вожделенных пампушек с молоком наше внимание отвлекло некое движение в травяной подстилке; там шныряли серебристые ящерки.
– Ах! – вспомнив сказки Бажова, надеясь на чудо, я сделала резкий бросок и накрыла одну из беглянок ладонью. Затем, держа ее двумя пальцами за мягкий животик, попыталась заглянуть в глаза Хозяйке Медной Горы. Но ящерица не стала расцветать изумрудами, не захотела встречаться со мной взглядом, и ей нечего было мне сказать. Она извивалась всем тельцем, била хвостом, пытаясь от меня отделаться, и демонстрировала явную неприязнь к своему почитателю. Отсутствие эмпатии у рептилии вызвало моё недоверие к фантазиям  сказочника.
¬ Между прочим, ящерицы умеют сбрасывать и отращивать хвосты! – надо мной повисла голова Павлика. Он разглядывал животное из-за моего плеча, примеряясь к размерам хвоста, как к возможному трофею.
– Паша, я её хвост точно есть не стану! – мой голодный желудок выдвинул протест однократным сокращением, я икнула.
– Простите!
– Не волнуйся, речь идет о регенерации органов, – умный Паша пересказал нам очередную главу из своей энциклопедии, –Следовательно, человечеству просто необходимо изучить данный феномен.
– Зачем нам может понадобиться этот феномен? - Серёжа покрутил пальцем у виска, намекая на отсутствие у человечества хвостов.
– Смейся, смейся. Вот пойдешь ты, Серёжа, на войну, оторвет тебе снарядом руку, другой заплачет, а мы тебе помажем рану лекарством из ящеричного хвоста, и вырастет у тебя новая конечность, вот тогда ты совсем по другому запоешь!
– Раз так, с этим я согласен! Только для начала надо проверить, не врет ли твоя энциклопедия. Братья ударили по рукам.
Начался новый проект. Мы ловили ящериц в траве, прижимали их хвосты пальцами к земле и маленький шнурок оставался в наших руках, тем временем беглянки «со всех ног» бежали отращивать новый. Решено было через неделю вернуться на покос и проверить, как идёт процесс регенерации.
Урчание в животах напомнило нам о незавершенном завтраке и охладило охотничий азарт. Мы сложили добычу в пустую консервную банку, решив вечером начать эксперимент, скормив ее курице со сломанным пальцем на лапе.
Употребив необходимое космонавтам число калорий, команда отправилась в межпланетное путешествие. По уговору копны представлялись нам планетами Солнечной системы, за её пределами мы рассчитывали на встречу с неземной цивилизацией. Пролетев пару миллиардов километров, добравшись до Нептуна, наша троица опустилась на дно высохшего моря. Развалившись на сенной подстилке в тени гигантского кратера, мы размечтались о будущем, высвободив заскучавшую фантазию на свободу. Идеям не было конца. Невозможное становилось реальным, стоило только протянуть руку. Лица поднялись к небу. Сквозь перламутровую паутину перьевых облаков засверкало полуденное солнце. Мы вслушивались в звуки вселенной, боясь пропустить первые позывные братьев по разуму. Наконец, легкое бормотание появилось в эфире, начало нарастать и вдруг возникло из-за ближайшего куста вместе с красавцем инопланетянином. Я никогда не видела таких существ. Огромный птеродактиль с бородой над клювом, продвигаясь вперёд, распускал крылья и разговаривал сам с собой. Увидев нас, он замер. Пока отряд космонавтов переваривал явление, Зинин голос, словно выстрел, пронесся над лугом и вывел нас из оцепенения: "Гляньте-ка, люди добрые, це ж наш индюк!"
А, точно, я таких, как он, на картинке в учебнике природоведения видела. От сердца отлегло, но мне все еще был непонятен посыл к вопросу о собственности: "Зина, где хутор, а где индюк? Как «наш» индюк мог оказаться на покосе?
– Тю-ю…! Це ж наша птицефабрика! – махнула рукой в сторону горизонта трусившая к нам Зина. – Она наша? Наша! Значит, и индюк наш!"
Остальные косари вдогонку дружно закивали головами. Встав в положение сотрудников предприятия, пораскинув мозгами, я отыскала логику в предложенной цепочке причинно-следственных связей.
Астероид, запущенный крепкой Зинаидиной рукой, завершил прения.
Вечером у нас на подворье за выстланными домоткаными скатертями столами собрались соседи. Тушеная с черносливом индюшатина удалась на славу. Взрослые возбужденно обсуждали счастливый случай, рассказывали байки из прошлой жизни, подкрепляя свои эмоции тостами «За понимание!».
Вечер затянулся. На смену смеху и частушкам пришли хоровые переливы малороссийских песен под звон цикад и стук падающих в темноте душной ночи разогретых яблок. Звёздное небо накрыло нас своим одеялом. Было тепло и уютно на бабушкиной Родине.