Ляги и МИГи 2. Повсюду свой

Ляги и МИГи 2. Повсюду свой.
           15.1.2009.

Ну, начал работать он. С непривычки трудно было.  Потом, вскоре, ребёнок у него родился. Здоровенький. И с женой всё в порядке, слава Богу. Тут деньги, неожиданно, на новую квартиру появились. Забегался. И поехал в санаторий.
В санатории, в общем, не скучно, много разного люду.  Но таких, как я нет.
(Это он меня так хвалил.)  Вот он меня и вызвонил, и вызвал.

Добрался я до самого его номера без всяких приключений. Но, то ли договорились мы как-то не точно, то ли стал он уже таким – в номере его не было.  А сосед, случайно приоткрывший дверь напротив, сказал, что ушёл он по делам, к бабе,
и будет часа через три, к обеду.   
К сведенью молодёжи: сотовых телефонов не было ещё. (1993.)  А я особенно не расстроился. Пошёл по знакомой территории. Мимо беседок. Через висячий мост.
Вдруг, мощно утоптанная тропка сквозь густые кусты в угол забора. Я человек опытный, туда.  Не то, что дыра – целая секция забора снята.  За ней узенькое, знакомое уже шоссе.  Тропка заметно через него, прямо городской переход.
И дальше такой же проход сквозь почти такой же забор. Аэродром.
Так они между собой (санаторий и аэродром) общаются. Кругом, через ворота, не ходят.   Ну, знакомо, по-нашему.  Но деталь. Веянье нового времени.  Слева, на углу забора, почти уже на косогоре, перед самым спуском к мосту, палаточка.
Перед ней, на пятачке столики даже, а на витрине пиво баночное (русский тогда один сорт только был в банках), «Амаретто»,  сигареты не только польско-американские, но и английские, французские. Ну и колбаса, конечно.
Два мужика в годах, в незнакомой, хорошо пошитой форме за дальним, теневым столиком, не сразу и заметишь.
Продавец, деревенский парень, торговлю бросил, даже окошко не закрыл, лежит на солнцепёке.  Тут я ему солнышко-то и заслонил.  Вскакивает, улыбается, «здрасьте» говорит.  А надо вам сказать: меня, где пивом торгуют, по всей стране, там, где и не был никогда, всегда узнают.
- Мне Мартина бельгийского, что-то не пробовал ещё, двух козлов, бутылочных, из холодильника, пачку трёх пятёрок, зажигалку, арахис, сардельку зажарь, кружку или, хотя бы стакан стеклянный найдёшь, буду очень благодарен, а бумажный даже и не давай.   Да, не мечи ты, по очереди всё, по расписанию.   
А те, двое сразу на меня уставились. Всё остальное-то здесь, как я понял, до боли, до омерзения давно знакомо.  И я не прочь пообщаться.  Я общительный.
И повод никакой особенный не нужен.
- Мужики, тут у вас тенёк. Слава меня зовут.
- Садись, командир. Лёша. Саша.         
Полчаса не прошло. По кружке выпить не успели. История началась. Красочная, детальная.  И рассказчики, что надо.  Со знанием дела. Не перебивая друг друга,
поддерживая, дополняя.  Не первый раз, далеко не первый, рассказывают.  Знают, что сказать, как сказать. Профессиональный  дуэт. Да что у нас народ знает – ничего. Никогда  ничего важного не сообщают. Правило такое, государственное кредо, закон  – никогда главного не говорить.  А  лётчики наши – боги. И всегда были.  Всякое, конечно, случалось.   Ну, виноваты. Ну, бывает. При такой жизни понять – простить можно.  Так ведь и тогда, и всегда так сделают, что любо – дорого…    Вот тут, рядышком, на болотце за мостом.  Видишь, видишь – там ещё деревья поваленные. Виртуозы.  На троих (ну, два пилота  и «МИГ»)  не больше пяти  царапин.   А я, я – само внимание. Слышал уже, знаю.  Дальше, дальше.
Всё я услышал: и недоговоры, и проговоры, и приговоры.
Так (или итак) попала история ко мне. А, может быть, и в меня. Они у меня как семечки: какие  лузгаю, какие прорастают, а какие и проваливаются на самое дно карманов.  Уж и одежда давно поизносилась, а они всё там.
Занимательная история, замечательная, насыщенная предметами и людьми.
Но сразу не проросла.  Уйма действующих лиц, а кого-то не хватает.
И что это мне зимой, в городе, да ещё сейчас, в 2009 году в голову пришло,  объяснить не могу.  Лягушек, лягушек не хватает.  Понял – и запрыгали строчки.
  Продолжение следует.