Двоеженец

«ДВОЕЖЕНЕЦ».
Автор произведения - АЛЕКСАНДРА РУДЭН. ( Раннее - Полевая Алла Владимировна). 04.07.47. пенсионерка, г. Тюмень, 2014 г.

Был конец марта. Весна пришла нежданно в северный маленький городок Кокачи, который раньше был точкой на буровой, а потом, он стал рабочим посёлком – вахтовой смены, а через некоторое время – превратился в город. Люди, зараженные «вирусом» Севера никуда не желали уезжать. Если уезжали, то рано или поздно они возвращались назад. Тут создавались семьи, тут рождались их дети и тут умирали старики. В семидесятом году люди приезжали за романтикой на Север, а некоторые - за длинным и толстым рублем. Те и другие не подозревали о том, что Север своим магнетизмом привяжет их к себе навсегда. Это же случилось и с двадцатилетним Анатолием Киржаковым. Приехал и закружилась вьюгой его северная жизнь, сначала в бараке на буровой среди тайги, а потом в поселке Кокачи. Поначалу он был Толькой, потом, его все звали Анатолием и Анатолием Петровичем он был, позднее о нем говорили, как о Киржакове, на много позже - он был просто Петровичем, кем и остался до сих пор. Какой год он встречает весну, сидя на лавке недалеко от дома, где он, Анатолий получил квартиру, даже забыл в каком это году было. Годы его летят во времени, как птицы в теплые края. Только они вернуться весной, а молодые годы Петровича уже  не вернуться никогда. Если бы он мог, то в каждую весну отмечал Новый Год, так как новая жизнь пробуждается с приходом Весны, а не в сорокаградусный мороз.
Петрович думал о том, что он уже десять лет живет в новом тысячелетие, радуется каждому новому дню. Он смотрит на бегущие ручейки в тающем снеге, которые спешат присоединиться к большой луже, так как там впадина, выбитая тяжелыми машинами в асфальте. Впадин много - никто их не ремонтировал и люди скачут через лужи или обходят стороной. Приезжий человек думает - по асфальту пройти лужу смогу и сразу ныряет ботинком в воду по щиколотку ноги, а в иных местах ботинок набирает холодную и грязную воду. Петрович смотрит на проходящих мимо людей и думает: «Ленивый народ стал. Вот уже неделя, как ярко светит солнце и температура на градусниках повышается с арифметической прогрессией, а они ходят в дубленках и меховых шапках. Потому что наступило время бездельников и непробиваемых чиновников.  И те, порождают подобия себя уже в ускоренной прогрессией. Везде чиновники и все они начальники неприступны для такого человека, как он. " А в мое молодое время было иначе.  Как только солнце повернулось лицом к весне, то кожух летел под лавку и вытаскивался свитер с безрукавкой, а от утреннего холода всегда грел сверху накинутый теплый шарф, которой можно и забыть где – то, а потом, одолжить чужой, лишь бы он весел на гвозде в вагончике. А эти люди, как будто не знают, что за зимой приходит весна. И начальство было и не было его в тайге в мои времена, так как все вопросы он сам всегда решал с рабочими на буровой.  Когда – то я сам был начальником – мастером на буровой. Бывало крикнет мне Витька с вышки: «Анатолий, ты в управление поехал?». «Да». «Возьми мне справку о моей заработной плате, а то жена в Ростове, думает о  том, что я какие – то деньги утаиваю от нее». И секретарь выдавала справку о зарплате Иванова, Коржакову и печать еще круглую ставила. А сейчас, не те времена. Болел я, так жене Оксане, никто справки не дал, сказали, пусть сам, мол, за ней придет. А она же, тоже Киржакова», - думал Петрович.
- Здорово живешь, Петрович.  Е – мое, как весна резко рванула. Если так и дальше пойдет, то она отдаст лету март месяц.
Это Колька, буровик оторвал его от раздумий.
-  Навряд ли. Климат у нас резко – континентальный. Все быстро меняется и в погоде. Завтра может и снег пойти. Здорово, Коля.
- Какой климат? Не отвечай. И сам знаю.  Не климат, а капризная баба. С утра ей подавай шубу, а к обеду кепку от солнца.  А ты чего один сидишь? Где твои женщины?
- Дома лепят пельмени.
- От, Петрович, пофартило же тебе. Не живешь в Ираке, а имеешь две жены. Скажи с кем ты договорился, что тебя еще по молодости не посадили за многоженство. И как ты ладишь с ними?
- Секрет знаю.
- Посоветуй, а то, и та мне нравиться и эта нравиться. А третья меня с ума сводит, не разрешает себя щупать.
- Баламут, ты хоть раз женись.
- Ну еще чего? Не нагулялась еще моя плоть.
- Эх, Колька. Баловство у тебя к женщинам. Я никогда не был развратником. Я дважды любил и обе женщины сейчас со мной. О подробностях не спрашивай, а то не интересно будет тебе жить.
- И все – таки, как тебе удалось соединить двух змей и самому дожить до старости.
- Иди, Колька, куда шел. У тебя все равно так не получиться.
- Почему?
- Любить ты не умеешь.
- Я на работу спешу.  Ты слыхал, у нас новый начальник головного управления – Третьяков Роман Яковлевич.
- Он у меня студентом практику проходил – толковый парень. Иди, уже . Не мешай мне думать.
- Ухожу. Но, к этому вопросу о женах, Петрович, мы еще вернемся. Больно хочется узнать, как было и что по чем было.
Колька ушел, а Петрович, как и прежде сидел на лавке и грелся на солнышке. Его мысли потянули в прошлую жизнь, где кипели страсти тогда, когда он любил.
… Он девятнадцатилетним парнем, вернулся из города, где окончил геологоразведочный техникум,  приехал в родную деревню с дипломом механика буровых установок.
Дед его, Степан пробурчал:
- На кой тебе буровые установки, лучше трактористом стал бы.
- Распределение получил на Север. В армию меня не взяли, из-за моей плоской стопы, теперь у меня одна дорога, ехать в суровые края.
- За что так тебя Бог наказал. Тут бы рыл землю и воду давал людям. И тут можно заработать деньги, а то Север…, - промолвила мама его, Анастасия.
- Поеду на Север, - упрямо сказал сын, а потом смягчился в тоне. – Там месторождений столько открыли, сколько у тебя пирогов в печке. Нефть бьет ключом из земли, а газ горит на поверхности - круглые сутки.
- Боже, какие деньжищи государство на ветер выбрасывает, а мы тут за каждый баллон платим, - сказала Анастасия.
- Толя, а ты маме этот газ как – то по почте вышли, - с усмешкой посоветовал дед Степан. – У нее все в хозяйстве пригодиться.
- Не морочь голову парню. В общим так, сынок. На Север поедешь, только женатым мужчиной, иначе я тебя не отпущу.
- Как, у меня и невесты нет.
- Не создавай проблему. Иди на танцы и выбирай себе жену. Там такие пышечки задом виляют…, - не договорил дед.
- Папа, - укоризненно сказала дочь и помахала ему пальцем, что бы он не продолжал эту тему.
Но, дед не унимался, так как он себя чувствовал мужчиной, хотя был вдовцом, и было много лет ему, но ему никто не запретил посматривать на женщин – изредка.
- А, я чего. Танцплощадка открытая и круглая, смотри – не хочу. Что мне глаза закрывать, когда мимо прохожу. Славу Богу еще вижу…
Там есть Оксана. Вечно из –за нее парни дерутся. Не девка, а кровь с молоком. Тоже техникум окончила в этом году. Да не ошибись, у нее тугая коса до пояса, а иногда – две.
- А две - ниже пояса, - пошутил Толя.
- А, дед прав, лучше Оксаны тебе в нашей деревне не найти девушку. Да ты ее знаешь, в параллельном классе учились. Бухгалтер, - с уважением сказала мама о девушке. – Умеет чужие деньги считать. Значит и свои научится считать.
 Того же вечера Толя с дедом пошли к танцевальной площадке.
- Видишь?
- Вижу, кто мог подумать, что из гадкого утенка, такая красавица вырастит? Не пойду я к ней. Чего доброго, подумает, что я уже бегаю за ней.
Оксана танцевала с высоким парнем, посмотрела на Толю и отвернулась.
- Видишь, отвернулась. Значит, я не интересен ей.
- Это мы сейчас исправим. Оксана! - закричал дед.
- Чего тебе, дед Степан?
- А, мой Толя на Север уезжает. Большим человеком станет.
- А мне чего до него.
- Замуж пойдешь за него?
- Пришел Толя на пару с дедом, посмеяться надо мной и при всем народе, - дрожащим голосом сказала Оксана и оттолкнула от себя парня, с которым танцевала, выскочила из танцплощадки и побежала к себе домой.
- Толя, беги за ней.
- И не подумаю. Она в школе утенком была и отшила меня. А сейчас такая краля стала, не про меня она.
 Из танцплощадки вышел парень, с которым танцевала Оксана и ничего не говоря, ударил Толю кулаком в лицо. Дед вступился за внука. Получилась потасовка. Оба домой вернулись с синяками, а дед еще с разбитым носом.
Дед хорохорился перед дочерью.
- Наша Оксана будет. Так глазищами стрельнула, что мне самому захотелось ее догнать.
- Мели Емеля, завтра у нас неделя. Папа, о чем вы думаете? И что вам никто не помог? – спросила Настя у отца.
- Помогли, соседские сестры - близняшки за нас заступились, а потом их парни за соседок наших, мы ушли, а там еще тузятся.  Толя, Оксана будет твоя. Посмотришь.
Толя отмахнулся и пошел спать. Он вспомнил о том, как он перепутал первый класс и оттолкнул девочку с косой и с большим букетом, стал в первой шеренге на линейке. Девочка ударила его букетом и прорывалась стать в первую шеренгу, а он ее не пускал и дал сдачи портфелем. Оба расплакались. Настя уже спешила на помощь сыну.
- Толечка, ты перепутал класс. Я тебе сказала, стой за этой девочкой с косой.
- А, у нее что? Хвост собачий?
- Не за этой девочкой. Марина, извини моего сына, - сказала Настя, подбежавшей маме к дочери.
- Букет испоганили.
- Возьми наш, - сказала Настя и вырвала у сына из рук букет цветов.
- Это мой, - взвизгнул Толя.
- За все нужно платить, сынок. А ты испортил такой хорошей девочке праздник. Ты же мужчина. Что нужно сделать.
- Извини, - сказал Толя и отошел, размахивая портфелем.
 Потом, когда посетила его симпатия к Оксане в восьмом классе, то они часто вместе смеялись, вспоминали первую свою линейку.  Позже они разъехались и только встречались на каникулах. Толя уже дичился Оксаны, так как за ней бегали другие мальчики, которые остались в деревне и продолжали учебу в школе.
Сейчас Толя вспомнил о первой линейке в школе и Оксану- малявку, нежно улыбнулся и заснул.
Дед Степан засобирался куда идти.
- Папа, ты куда на ночь глядя?
- Обидели хорошую девочку. Пойду договорюсь с ее матерью о сватовстве.
Толя проснулся и увидел наклоненную над собой Оксану.
- Ты видение?
- Я явь. Дед твой вчера меня сватать за тебя приходил, сказал, что тебя так избили, что ты еле живой. Еле дождалась утра. А ты здоров.
-  Спасибо деду, защитил меня. Так ты согласна стать моей женой.
- Нравишься ты мне.
- Так в чем дело? Ты мне тоже нравишься с первого класса, - сказал Толя.
Оксана засмеялась.
Вошел дед.
- Ну, что решили?
- Да, Оксана согласна.
- Ну, если так, то беги Оксана домой и как только село все проснется, а сегодня выходной день, то скажи маме и папе, что Киржаковы придут сватать тебя.
Все закружилось во времени. Толя не помнил ни сватовства, ни день регистрации, ни саму свадьбу. Он помнил стог сена, куда они сбежали со свадебного стола от пьяных гостей и напутствие деда, как брать приступом жену, если она будет ломаться перед ним.
Оксана была его первой женщиной и он у нее был первым мужчиной. Им понравилась близость и они свою любовь перенесли в мамину спальню, а во дворе свадьба пела, плясала и пила за здоровье молодых.
Через неделю они уехали осваивать Север. Оксана быстро нашла работу бухгалтера в главном управлении, а его, не взирая на диплом, взяли рабочим на буровую. Они были счастливы, возвращаться домой с работы, на скорую руку готовили ужин, ели и бросались в постель, предавались любви, счастливые закутывались в пуховое одеяло, подаренное дедом на свадьбу. А на дворе стояли морозы, что дышать было трудно, а в комнате было тепло и уютно.  А через девять месяцев у них родился сын. Оксана оказалась хорошей матерью и хорошей женой. Толя был доволен семейной жизнью, та как Оксана складывала деньги на сберкнижку. Ездили они каждый год домой, помогали родителям, то одним, то другим, а потом, уезжали на море.  И снова возвращались на Север. Когда у них уже скопилось много денег, то они купили дом в деревне и машину «Москвич», на которой ездила по деревне Настя, мама Толи. Все у них складывалось ладно, впрочем, как у всех семьях на Севере, которые жили владу и в любви. Когда подрос их сын, Володя, то они каждый год обговаривали то, что пора вернуться домой, так как всех денег Севера они не заработают. Но, побыв месяц вдали от Севера их тянула какая – то сила к болотам, к стуже и к простым людям, к которым можно зайти на чашку чая без предупреждения и без приглашения. Анатолий стал уже Анатолием Петровичем, так как уже работал мастером на буровой вышке. Ему было около сорока лет, когда Оксана повезла сына в Киев поступать в институт. Он поступил и Оксана сняла с сберкнижки деньги, купила ему однокомнатную квартиру в старых домах Крещатика. Отремонтировала ее. Дома ее не было два месяца, а потом она дала телеграмму, что задержится еще на два месяца. В письме она объяснила мужу свою задержку, сыну она хочет подыскать невесту для совместного проживания.  Она боялась оставить Володю одного в неизвестном ему городе и боялась того, что парень может сбиться с пути, если к нему прилипнет, какая – то пройдоха. Володя был красивым мальчиком и сразу с первого курса определился в выборе невесты. Она была его однокурсницей и очень миловидной девушкой. Без регистрации Соня не хотела переходить к нему жить. Но, когда узнала, что его мама в Киеве проживает временно, согласилась.
Толя, получал от жены письма, сердился на нее, что она так надолго оставила его жить одного. Не привык он быть без ее внимания. Но, вспомнив свою маму, он думал уже иначе: «Если бы я приехал один на Север, то неизвестно, как сложилась бы моя жизнь. Сколько хороших ребят замотали одинокие женщины и пьянка. Где они сейчас? Спились. А у меня был крепкий тыл, это Оксана». Он ответил ей в письме, сколько нужно, мол, на столько и оставайся.
Оксана каждый день что – то покупала в дом сыну, делала жилье приятным для проживания. Она вернулась из магазина и выкладывала на стол из сумки тарелки и разную кухонную утварь. Кто – то позвонил в дверь, она думала, что это слесарь, пропустила мужчину в дом.
- Сифон в ванной нужно поменять. Да, не разувайтесь. Проходите.
- Вы меня приняли за кого – то другого. Я не меняю сифоны в ваннах.
- А, кто вы?
 - Я папа Сони
- Какой Сони?
 - Я так и знал. Я папа Софьи, с которой встречается ваш сын.
- Так бы и сказали, что отец Софьи. Проходите. Кушать хотите? С дороги ведь.
- Да, с дороги. Я устал на машине ехать, проезжая три квартала.
- Ничего не понимаю. Софья киевлянка?
- Да, а вы думали, что нашли дурочку из периферии? Скажу прямо, я против того, чтобы Соня переезжала к вам жить.
- Но, дети любят друг друга.
- Влюблены. Так почему им не оформить брак? Наше жилье позволяет принять вашего сына в нашу квартиру.
- Да, ради Бога, пусть женятся. Я не против. Нам было по девятнадцать лет, когда мы поженились с папой Володи и до сих пор у нас очень крепкая семья. Но, на свадьбу нужно время, а у меня уже его нет. Ну, неделю могу еще побыть здесь и надо ехать на Север.
- Все успеем сделать. Мы же коренные киевляне. Их могут и завтра расписать. А свадьбу сделаем в ресторане. И только их сокурсники на их празднике.
- А, родственники? У нас родственников…
- Пережитый век. Соглашайтесь.
- Ну, хорошо, только папа не сможет приехать на свадьбу, он вступил в должность начальника участка. Не бросит он работу, даже, ради свадьбы сына. А дети согласны?
- Да. И Володя хочет переехать к нам жить. А квартиру вашу сдадим в аренду, чтобы ребята могли этими деньгами сами распоряжаться.
Она улетала на Север и думала о том, что сын ее уже "оторванный ломоть от буханки хлеба". Она видела, как он с большим уважением относился к родителям Сони, а это значит то, что он хочет им понравиться. Но, у нее есть Толя, муж ее и жизнь продолжается дальше.
...Толя стоял на вышке и смотрел в сторону медпункта. Там работала Катя фельдшером. Она была одинокой женщиной и заводила маленькие романы с начальниками управлений, чаще, с командировочными из Москвы. Ей было тридцать лет, но она выглядела старше своего возраста. Когда – то ее привез муж на Север, он был вертолетчиком и сгинув года три назад вместе с вертолетом, неизвестно где. Так и не нашли поисковые группы ни вертолета, ни мужа Кати. В двадцать семь лет она овдовела, не долго погоревав,  она нашла ему замену. Но жить в своем жилье, в двух комнатную квартире в деревянном бараке, она никого не пускала. Три месяца назад Толя поранил палец и пошел в медпункт, чтобы Катя перевязала его.
- Анатолий Петрович, как я рада видеть вас. Конечно, здоровым.
 Она взяла его за руку, и он увидел, что у нее пухлые белые руки с красивыми ногтями, коротко стриженными. Ему стало не по себе, когда он увидел, что под его ногтем задержалась коричневая мазута. Он попытался выдернуть руку с пораненным пальцем, но Катя ее удержала.
- Не бойтесь, я вам больно не сделаю.
 Она перевязывала и говорила:
- Как же вы, такой статный мужчина, живете один. Говорят, что ваша жена поменяла вас на сына?
- Глупости говоришь. Жизнь она ему налаживает, через месяц приедет. Нет у тебя детей и поэтому ничего не смыслишь в жизни.
- Месяц, а как же вы без секса живете? Для организма это плохо. 
Хотите я вам помогу?
- Как? Таблетки выпишешь?
- Себя предложу. Я одинока и вы одиноки сейчас, почему нам не помочь друг другу.
- Без любви?
-  Я вам не любовь предлагаю.
- Я так не могу.
- А, вы попробуйте, всегда все в первый раз делается.
Он ушел из медпункта ничего ей не ответил, а когда получил он письмо от жены, что та задерживается еще на месяц, то он спросил у бригадира.
-  В каком бараке Катя фельдшер живет?
-  В четвертом, направо и третья дверь. Неужели она и тебе голову задурила. Бестия. А мне отказала, даже чаем не угостила. Нагрянем ...
- Не сегодня.
Он уехал в Кокачи, где у них была трехкомнатная квартира, так как ему с утра нужно было быть в головном управлении.
Утром в городе, купив бутылку шампанского и коробку конфет, он нашел Бориса на вышке и сказал:
- Пойди и передай Кате. Если примет, то вечером мы с тобой пойдем к ней в гости, а там будем видеть, по обстоятельству.
- Не боишься Оксаны?
- А, кто скажет?
Рядом подметал платформу Рома, студент. Он обратился к Анатолию.
- Разрешите слово сказать, Анатолий Петрович?
- Валяй.
- Зачем вам Катерина, она же старая. Лучше колеса свои подкатите к нашей поварихе, и то польза будет вам. Всегда будете с жирным куском мяса, борщ у нее отменный.
Анатолий и Борис рассмеялись до колик в животе над голодным студентом.
- Ну ты даешь, Рома. Подслушивать нельзя – это раз и свой длинный нос совать нельзя в чужие дела, это два. А в-третьих - молчок, никому ни слова.
- Понял, никому не слова, разве только Оксане Дмитриевне расскажу. Пошутил я, - сказал Рома и отошел от них.
- Не нравиться мне этот парень, все вынюхивает что – то на буровой.
- Брось, у него скоро защита диплома в институте, собирает информации. Толковый парень. Попомнишь мое слово, что он большим начальником будет.
Вот уже три месяца, как он приходит в гости к Катерине и этого не можно было скрыть от рабочих на буровой.
А сегодня приехала Оксана из Киева и Анатолий не знал, как ей сказать о том, что он ей изменил. По совету Бориса он молчал.
- Катерина давно беременная и не хочет делать аборт, - сообщил Толя Борису.
- Вот как. А хочешь я распущу слух, что я тоже к ней ходил. Да многие ребята за тебя постоят горой.
- Не знаю, что и делать. Как сказать об этом Оксане. Я не хочу с ней расставаться.
 Татьяна Николаевна, главный бухгалтер нефтяного управления вызвала к себе Оксану Дмитриевну, своего заместителя.
- С приездом, еще раз тебя. Удивлена, что так много денег получила?
- Признаться, да. Вы мне ставили рабочие дни, а мое заявление, за свой счет не пропустили. Я половину денег принесла на всякие непредвиденные ваши расходы.
- Приятно иметь дело с умной и толковой женщиной. Уйду на пенсию, буду рекомендовать тебя на свое место.
- Я привезла из Украины сало и самогонку, вечером зайдите с мужем ко мне домой. Сегодня уже ночью будет Новый Год, а я ничего не приготовила, отпустите меня домой.
-  Конечно. Непременно с Ашотиком зайду. К нам приехали его родственники из Армении. Сплошные везде гости.
Оксана забросила грязное белье в стирку и драила везде полы.
Раздался звонок в дверь. Она посмотрела на себя в зеркало и осталась довольна собой. Открыла дверь.
- Думала, что Толя с работы пришел? А это я за подарками пришла.
Нет, не в гости. А за пакетами.
- Первач из деревни привезли на свадьбу сына. Не пригодился, так как тесть Володи оказался состоятельным человеком и свадьбу справляли в ресторане. Я же звонила вам и говорила уже об этом. Я не думала, что вы так скоро придете. Да и Толи еще нет с работы.
- Вот и хорошо. Бери пакеты Ашот и жди меня в машине.
- Таня, ты обещала мне не говорить…
- Иди уже. Тоже мне, мужская солидарность.
Она вытолкала мужа за дверь.
- Приглашай меня за стол.
- Да, проходите , Татьяна Николаевна.
- Первач еще есть у тебя дома? Ну, тогда наливай, без сто грамм разговора не получиться.
- Что – то случилось у вас? – спросила Оксана.
Татьяна Николаевна выпила и спросила:
- Сколько времени тебя дома не было?
- В июле уехали с Володей, а сейчас уже конец декабря. Пять месяцев меня дома не было.
- Молодец. Сыну жизнь устроила, а свою потеряла. Ничего скрывать я не намерена. Твой Толя уже четыре месяца живет с Катькой – фельдшером.
- Мой Толя? С какой Катькой? С Екатериной Алексеевной?
- Ну, да. Ты ее в почет выставляешь? Катька, баба гулящая.
- Не верю. Толя меня любит.
- Ой ли? У тебя был, когда ни будь, любовник?
- Нет.
- Все понятно с тобой. Вверх, вниз и никакой фантазии. Все тоже, что было у меня и Ашот стал остывать ко мне. По совету Катьки я его половником побила один раз за то, что он поздно приходит и снова у нас с ним любовь, как в молодости. А Катька на выдумки мудра. То, милиционером заделается, то школьницей и танцует вечерами перед твоим Толей. Она же худая татарка, да еще маленькая к тому же. Не то, что я, жердь, не потанцую я уже перед Ашотом.
 - Ничего не пойму и это ему нравиться? Сегодня уже Новый год, а Толя позвонил и сказал мне, что у них поломка, ремонтировать будут что – то до утра.
- Вот именно, что что – то. Мне сказали, что Катька в клубе взяла костюм помещицы и батрака.  Ты бы поехала на буровую и поломала бы им весь спектакль. Я распорядилась в диспетчерской, чтобы тебе дали автобус на любое время и в любой время. Ну, я пойду. С новым годом тебя поздравляю.
Дверь закрылись за ней и Оксана продолжала сидеть на стуле, она не могла ни о чем думать, кроме того, что ей только что выложила ее начальница. Она спустилась на пол, стала на колени и продолжала драить пол. Тяжелая коса упала в ведро с грязной водой. «Толя любит мои волосы, а Катька стриженная, как мальчик. Неужели, это правда?» - подумала она и продолжала убирать в доме. Она приготовила ужин. Накрыла стол и поставила на него бутылку шампанского. Открыла гардероб и тут только заметила, что много вещей Толи в нем не было. Также не было и лакированных его туфель, которые они вместе покупали. Было еще время и Оксана пошла бесцельно гулять в городе, чтобы не ожидать Толю, мучаясь в доме. Она проходила мимо парикмахерской и в витрине увидела свою землячку, Риму. Оксана зашла в парикмахерскую.
- Хорошо, что ты сегодня работаешь.
- Оксаночка, не могу я сегодня тебе прическу соорудить. Видишь, какая очередь.
 - Мне совсем ничего, отрежь мне косу.
- Нет.
- Тогда, я дома сама отрежу и выброшу ее на помойку.
- Ты, что? Из нее шикарных два шиньона можно сделать.
- Вот и забирай.
- Иди в ванную комнату, сейчас приду.
Через несколько минут она зашла в ванную.
- Что у тебя случилось? – спросила Рима.
- Кажется от меня Толя ушел.
- Велика ли потеря, если он сам ушел. Вдумайся в мои слова.  Возможно ты права, нужно периодически менять свое лицо.
- Рима, а теперь покрась меня. В рыжий цвет, - попросила Оксана.
- Сегодня Катьку красила в черный цвет, чтобы Толя не очень заметил, что сменил женщину.
- И ты об этом знаешь…
- Все знают и крутят у виска вслед ему.
Рима предложила купить у нее сапоги, которые ей не подошли по размеру. Оксана примерила их, осталась довольной.
- Каблук высокий и устойчивый. Кисы после Нового года заберу и деньги тебе принесу за сапоги.
- Не унывай, подруга. Посмотри на себя, всего лишь сорок лет, королевой стала. Найдешь ты себе еще мужика.
- К сыну уеду.
- Ты сначала обо всем с Толей поговори, - посоветовала ей землячка.
Было уже десять часов вечера. Оксана сидела за столом одна. Она уже поняла то, что муж не придет домой, так как он в это время всегда любил посидеть и выпить, провожая старый год.
Оксана позвонила в диспетчерскую и ей сразу выделили транспорт.
- Оксана Дмитриевна, Вас и не узнать. Голливудская киноактриса. Куда поедим, - спросил ее молодой водитель.
- На буровую, к Киржакову.
К одиннадцати часов они были уже на буровой. Оксана не стала заезжать туда и сразу поехала в поселок. Ей показали дом – барак в котором жила фельдшер Катя. Она зашла в длинный коридор, дверь у всех квартир были открыты и возле умывальника стояла кучка мужиков, курила.
- Где квартира Кати? Фельдшера...
На нее с удивлением посматривали и не узнавали ее в новой прическе.
- Третья дверь, направо.
Оксана зашла. За длинным столом сидело много людей. Еще в дверях ей какой – то пьяный мужик пригласил выпить и провести старый год.
 - Наливай опоздавшей штрафную.
 Она присмотрелась к народу и среди них не было Толи, зато был Борис со своей женой.
Оксана сказала ему:
- Раньше, вы так у нас заседали, а теперь здесь? Где Толя?
- Там. Он перепил. Не ходи, Оксана, там Катя его отпаивает чаем, - сказала Проня, жена Бориса.
- Оксана казачка, что сейчас будет, бабёньки. Давайте выметайтесь в коридор, а то и нам припадет, - почти шепотом Проня обратилась к молодым женщинам.
- Одна татарка, а вторая казачка, гремучая смесь.
Оксана резко отворила дверь во вторую комнату. На кровати лежал Толя и возле него сидела Катя.
Она ее не узнала и сказала:
- Иди в комнату, там тебе нальют. Что не видишь, я со своим мужем отдыхаю.
- Еще не мужем.
- Оксана Дмитриевна? Не подпущу, Толя мой.
- А, это мы сейчас его спросим. Толя проснись, - стала тормошить Оксана мужа.
Тот, открыл глаза и увидев жену, заулыбался:
- Оксаночка, я проспал Новый Год? Где я? Это не наши обои.
- Поднимайся, я приехала за тобой, Толя.
- Не пущу - вопила Катя. – У нас ребенок с ним будет.
 Толя поднялся и стал искать свои туфли.
-  А, в туфлях можно.
- Хоть и босиком, мне автобус дали, а он обогреваемый.
Тут Толя заметил изменение в лице жены.
- Зачем отрезала косу, я так ее любил.
Катя стала перед Оксаной, выпучив свой живот на обозрение.
- Он не любит тебя больше, сам мне об этом сказал. Он с тобой разведется, обещал мне. Мы ждем ребенка. Уходи из моего дома.
- Толя, она правду говорит?
- Подожди, не могу прийти в себя. Замолчи, Катя, - выкрикнул Толя.
-  Если бы не было у вас стога сена, то он никогда не женился на тебе.
-  Когда был стог сена, то я уже была его женой. Ты, что об этом рассказал этой шалаве?
- Нет, я не знаю, откуда она знает, - ответил ей тихо Толя, отводя глаза в сторону.
- Ну и гад же ты, - сказала Оксана и ударила его рукой по лицу.
- Оксаночка.
 Оксана вышла из квартиры. В коридоре стояло много народа, как бывает это на митинге, все приутихли, ждали последнюю речь оратора, которым в данный момент оказалась Оксана.
Она остановилась и увидела их, сказала:
 - С наступающим вас Новым Годом, товарищи. Да не упивайтесь, а то к концу застолья перепутаете, кто чей муж.
- Оксаночка, поговорить нужно, - говорил сзади нее, идущий Толя.
- Поговорили уже и застегни ширинку, - громко сказала она.
- А, кто – то сказал, что мордобой будет. Какая она казачка…
- Культурная казачка, в самом головном управлении работает.
Оксана вышла во двор. Сзади бежал Толя в носках.
- Оксаночка, не уезжай, я тебя одну люблю.
Она остановилась.
- Иди в автобус, Толя.
Толя стоял, как вкопанный столб в землю.
- Говоришь, что до сих пор меня любишь. Полезай в автобус.
- Вещи надо собрать, до утра разнесут по комнатах.
Из барака выскочила барыня, в бордовом длинном платье с короной на голове. Это была Катя.
- Толечка, мы с тобой, - закричала Катя. – Отойди от него. Он мой муж.
- Ты тоже ее любишь? – спросила Оксана у Толи, кивая головой на Катю.
- Не знаю. Подожди меня я оденусь, и мы поедем домой.
- Мне плохо, - закричала Катя и упала на снег.
- Господи, что мне делать, Оксана? Как…
- Не знаю, что делать мне, что делать нам? Беги, бери мужиков, чтобы в дом ее занесли.
Толя побежал в дом, а Катя поднялась со снега и сказала:
- Запомни, он всегда будет на моей стороне, так как я моложе тебя на целых семнадцать  лет.
- И это ты знаешь. 
Оксана пошла в автобус и водитель сразу завел машину. Они выезжали на дорогу, сзади бежал Толя и кричал:
- Не бросай меня, Оксана.
- Жаль мужика, запутался. Может быть, остановимся?
- Останови.
Толя подбежал к автобусу, водитель открыл ему дверь.
- Запрыгивайте, Анатолий Петрович.
- Нет. Оксана, Катю еле живую принесли в дом. Я не могу ее сейчас бросить.
- Поехали.
Автобус уехал. Оксана умирала от своего горя.
- Магомет, останови автобус. Задыхаюсь я.
 Она вышла из автобуса и посмотрела на небо. Наплакавшись, она вернулась и они поехали дальше.
- Отвези меня домой.
- С Новым Годом вас, Оксана Дмитриевна.
- Уже.
- Да, не огорчайтесь так. Все еще наладиться у вас.
- Тяжело мне.
- А, я знаю, как снять тяжесть с вас и грусть.
- Как?
- Переспать с другим мужчиной.
Оксана улыбнулась.
- Я всегда так делаю и мне помогает, - сказал Магомет.
- Я в таком отчаяние, что согласна. Но, где взять такого мужчину, чтобы молчал бы.
- Нет на свете такого мужчины, как я, который не говорит никому о женщинах своих.
- Молод ты еще.
- Так, во всем и прелесть.
Оксана задумалась. Они подъезжали к дому.
- Ну, что же, поднимайся со мной Магомет, тем более что ужин ночной уже стоит на столе.
Оксана проснулась утром и посмотрела на молодого, яркого парня. Он был красив. Она вздохнула и поднялась с кровати.
Магомет задержал ее руку.
- Скажи, я тебе понравился немного?
- Да, - сказала она и присела на кровать. - Спасибо тебе. Если меня пожелал такой красивый парень, значит у меня еще есть шансы встретить мужчину, с которым я доживу до старости.
- Я же говорил. Плохо, когда человек чувствует себя униженным.
Я никому не скажу. Поверьте, мне.
- Ты где живешь?
- В бараках. Я не такой уж молодой. Двадцать шесть лет мне. Женат я и сын у меня растет.
- Они здесь?
- Да. Не переживайте, мусульманская женщина не спросит, где был муж. Пришел здоровым и хвала Аллаху.
- А в бараке, что имеешь?
- Девять квадратов, комната, я доволен, что смог жену с ребенком привезти.
- За все нужно платить. Я помогу тебе получить в бараке квартиру. Обещаю.
- Значит понравился и появился у меня еще один шанс заглянуть на огонек к вам.
- Нет, встреч таких не будет. Хочу тебя отблагодарить, что спас меня от тоски. Вроде и я виновата и не только Толя. К тому же ты второй мой мужчина в моей жизни.
- Мне не подходить к вам?
- Обязательно подходи, поговорим о том о сем, а том, как я тебе квартиру сделаю - молчи.
Так случилось, что они на всю жизнь остались друзьями. Между ними была тайна и никто ее выпустил на обсуждение.
 Магомет ей здорово помог и она как ни в чем не бывало вышла на работу после Нового года. Все знали о том, что она рассталась с мужем, но никто при ней вслух ничего не говорил. Оксана подала на развод и знакомый судья их развел, не взирая на то, что Толя не явился на суд. Она очень много работала и часто замещала Татьяну Николаевну, которая болела и собиралась уже уходить на пенсию. После Нового Года, она ни разу с Толей не виделась. Как – то ей соседка сказала при встрече.
- Зря ты, Оксана с Толей разошлась. Часто вижу, что он возле тех берез стоит и смотрит на твои окна.
- Как часто он там стоит? - спросила Оксана и сердце ее сильно забилось, она поняла, что любит своего Толечку до сих пор.
 Вечером она потушила в комнате свет и зажгла в кухне. Увидела знакомый силуэт, который прислонился к березе. Она вышла из подъезда, а Толя уже уходил.
- Толя? - позвала она его.
Он вернулся и упал на колени перед ней.
- Прости меня, Оксаночка.
- Как ты живешь, Толя? Да поднимись ты с колен, в луже стоишь ими.
- Живу я не важно. Катя оказалась плохим человеком, не хочу ни о чем рассказывать тебе. Прости меня, какой – то туман в голове был, да и был я так одинок.
- Ну, простила я тебя, а дальше, что, Толя?
- Как только родит Катя ребенка, пустишь меня домой?
- Как? Я не готова тебе сейчас ответить, мне нужно все обдумать. До свидание, Толя. И не стой, как мальчишка у меня под окнами. Я замки не меняла в квартире, а у тебя есть ключ. Когда захочешь, тогда и приходи.
Прошли недели и одна сотрудница из технического отдела ворвалась в ее кабинет.
- Оксана Дмитриевна. На участке Киржакова взорвался газ, бригада Бориса пострадала.
- А, Толя?
- Еще не знаем. Скорая, пожарники и милиция - все там.
Диспетчер ей ответил:
- Нет свободных машин, все укатили на буровую, там такое твориться, не приведи Господь.
Оксана выскочила из кабинета и побежала на дорогу. Мимо проезжала скорая помощь, она махала рукой, приказывая им остановиться. Скорая промчалась мимо нее в сторону буровой.  Остановилась машина. Грузовик.
- Дмитриевна, на буровую?
- Да. Все там. Не слышал, Толя жив?
- Не знаю, только ленивый не едет туда. Садись.
Оксана выскочила из машины и сразу увидела своего Толю. Она подбежала к нему.
- Жив, цел.
- Меня не было на буровой, Катя погнала меня в город за апельсинами. Приехал, а тут все уже горит.
Недалеко кричала с обожжёнными волосами женщина.
Оксана подошла к скорой.
- Кто это?
- Катя фельдшер рожать собралась. Не знаю, как ее на носилки положить, кричит все время, боюсь, что позвоночник поврежден. взрывной волной ее скинуло с платформы.
Водитель скорой помощи привел с собой двух мужиков и они под дикий крик Кати, уложили ее на носилки. Катя в машине родила маленькую девочку и скорая помощь умчалась в город.
Оксана подошла к Толе.
 - Борис погиб и Катя родила девочку.
- Жаль Бориса. Ты езжай, ничем мне не поможешь сейчас.
- Крепись, Толя.
 Оксана больше трех месяцев не видела Толю, он не приезжал. Она знала, что он забрал Катю с маленькой дочерью домой. Состоялся суд, его сняли с работы и дали три года условного срока. Знала и то, что он работает сторожем на буровой.
Повариха Люська сообщила ей.
- Пьет ваш Киржаков, жалко дядьку.
Прошел еще месяц и Оксана больше не могла мучиться поехала на буровую. Там, Толю не нашла и поехала она в поселок. Она зашла в квартиру Кати, дверь была открыта. Везде была грязь и на столе стояли пустые бутылки. В спальне плакал ребенок и Оксана постучав, зашла. На грязной кровати лежала Катя, с шрамами на лице.
-Ты?
-Где Толя?
- Пьет собака у соседа. Пора Настю кормить, подай мне ребенка.
Оксана осторожно взяла ребенка из коляски.
- Умыть ее надо. Глаза у девочки закисшие.
- А, кто ее умоет. Толя пьет и бьет меня.
- Бьет калеку?
- Это мне наказание, что я Толю от тебя увела. Забери ребенка, прямо сейчас и отдай ее в приют. С нами она погибнет.
Оксана завернула в простынь девочку и вышла. Она на следующий день наняла няню и стала собирать документы на приют. За это короткое время она привыкла к девочке, а та ей отвечала за заботу доверчивой улыбкой. И Оксана, засомневалась в решении Кати. Она забрала документы из социальной опеки.  Насте было уже семь месяцев, когда приехал сын с беременной женой на зимние каникулы.
- Я все знаю, мама, мне одноклассница написала, какие страсти – мордасти у вас происходят.
- Так получилось, сын.
- Это у папы получилось так, а при чем здесь ты, что нянчишь и возишься с его ребенком.
- Так получилось.
- Мы с Соней решили, коль мы живем с родителями и нас это устраивает, то однокомнатная квартира свободна в Киеве. Мы приехали за тобой, мама.
- Поздравь меня сынок, я уже стала главным бухгалтером в управлении.
- О чем ты говоришь? Ты меня слышишь?
- Слышу тебя. Отец твой пьет, а он такой несчастный, даже к дочери не приезжает. Съезди к нему. Настя, твоя сестра по отцу. Полюби ее.
- Вы святая, - сказала Соня. – я бы так не смогла.
- Смогла, если любишь моего сына.
На следующий день Соня и Володя забрали Настю от няньки. Оксана на кухне готовила ужин. Раздался звонок в дверь.
- Открой дверь, сынок.
- Мама, там милиция пришла.
Оксана вышла в коридор.
- Что – то случилось?
- Уже четыре месяца лежит заявление от гражданки Васюковой о том, что у нее похищен ребенок.
- Кто эта Васюкова? – спросил у мамы Володя.
- Это Катя, мать Насти. Ребенок у меня. Она сама мне ее отдала.
- Поедемте в милицию и оформим все документально.
- Хорошо.
 - Я с тобой, мама.
- Что ты сынок, береги Соню и Настю. Я скоро вернусь.
Среди ночи вернулась мама и Володя пошел к ней на встречу.
- Как ты живешь с такими нервами? Почему так долго держали тебя в милиции?
- Они привезли Толю и Катю в коляске. Катя настаивала на том, что у нее украли ребенка и она не знала кто, а теперь знает. Толя увидел мои заплаканные глаза и сказал милиции, что он сам отдал ребенка, бывшей своей жене, мол, Катя, после аварии стала психически не уравновешенной и поэтому забыла о ребенке. Он попросил милицию, ее освидетельствовать, так как она все время говорит о том, что убьет меня. Вот такие дела. Завтра папа положит ее в больницу, а сам приедет к нам.
Они сидели втроем на кухне.
- Я сто раз прошу у твоей  мамы прощения. Что я могу изменить? Катя сирота и некому ее пристроить. Я согласен платить алименты, лишь бы ее никогда больше не видеть. Это исчадие ада.
- Папа, вернись к маме.
- А, Катю, куда я дену?
- Возвращайся, тут растет твоя дочь, что - то придумаем вместе, - сказала Оксана.
- Спасибо, мои родные, завтра и перееду.
Оксана поговорила с врачом психиатром, который лечил Катю.
Выслушав ее, врач сказал:
- Она не больна, а циничная дрянь. Еще много хлопот она вам предоставит. Будьте уверены в этом.
- Проверьте ее позвоночник, мне кажется, что она симулирует.
- Не думаю, главный врач поставил ей диагноз.
Оксана подумав обо всем, решила, что им с Толей никогда не избавиться от Кати и поэтому надо срочно принимать меры, чтобы она жила неподалёку от них, чтобы они могли ухаживать за ней. Она пришла к своей соседке старушке и объяснив ей, зачем нужна ее однокомнатная квартира, сказала:
- Я вам сделаю в центре квартиру. Только, дайте согласие, иначе, я буду ходить по дому и возможно кто – то согласиться поменять на центр.
- Я бы не против, там и поликлиника рядом. Да кто мне там крючочки все повесит?
- Толя повесит, обещаю вам.
- Тогда я согласна, если перевезете меня туда.
- Перевезем.
- Спрошу тебя. Оксана, зачем тебе такой груз, как Катя, а вдруг Толя будет бегать к ней?
- Не будет. По натуре он трусливый человек и не захочет повторения и я уже не та, второго раза не прощу ему.
Дома она сказала Анатолию.
-  Часть наших денег я потратила на однокомнатную квартиру в центре города. Завтра подадим заявление в загс.
- Я сам тебе хотел это предложить. Кто мог подумать, что с нами такое произойдет.
- Прорвемся.
 Из больницы Оксана привезла Катю уже в новую квартиру.
- Осваивайся. Толя нанял тебе сиделку, а если что будет нужно, то постучишь в стенку, мы живем рядом.
- А Толя где?
- Он вернулся в семью. Настю, когда захочешь, тогда и увидишь, а подрастет она, то будет часто самостоятельно к тебе приходить.
Катя насупилась и молчала, а потом спросила:
 - Чья это квартира?
- Толя купил ее тебе и Насте.
- Когда придет сиделка?
Казалось, Катя смирилась со своей участью и больше молчала, ни с кем не разговаривая, даже с маленькой Настей.  К ней приезжали подруги из поселка и завидовали, что та имеет уже две квартиры. Подруги помогли ей сдать квартиру в поселке.      И привозили ей ежемесячно дополнительные деньги.
Шли годы, Настя уже пошла в первый класс. Оксана была занята на работе и ее отвел отец в школу. Настя называла Оксану мамой, а Катю – мамой Катей. Весной, летом и осенью Оксана вместе с Настей каждый вечер вывозили Катю на прогулку. Толя не участвовал ни в чем, что касалось жизни Екатерины.  Он ни разу не переступил порог ее квартиры, даже не смотрел на дверь, за которой жила мать его Насти.
Толя несколько раз ездил к сыну, проведывать внучек, которые родились друг за другом, а они были почти одногодки Насте, чуть моложе. Ездил он и с Настей, чтобы  дети поближе познакомились.
Как – то Настя сказала о том, что школьные подруги, смеются над мамой Катей, над ее шрамами на лице. Стал вопрос сделать Кате пластическую операцию. Оксана решила поговорить с Екатериной.
- В Киеве тебе сделают операцию и обследуют позвоночник специалисты.
- На операцию я согласна, но позвоночник мой не трогайте, я боюсь
- Хорошо. Вопрос стал на счет денег. Ты получаешь с квартиры деньги. Прячешь их, а я могла положить их в банк под проценты. Мне нужны деньги, чтобы я послала сыну и он мог заплатить профессору за операцию.
- Пусть Толя заплатит.
- Толя получает в два раза меньше меня. Он и так все деньги мне отдает. Я же трачу на твое содержание, массажистку, квартиру, еду. Настю мы растим.
- Деньги я не дам. Значит, заплатишь ты, если у меня мужа отобрала.
 - Ты не знаешь, почему к тебе ни разу не пришел Толя? – спросила Оксана.
- Ждет, когда ты операцию сделаешь мне, чтобы снова любоваться моим молодым лицом и телом. А ты постарела, Оксана.
Оксана ушла, ничего ей не ответила.
К ней, вечером пришла Рима, парикмахер, землячка ее.
- Забежала к тебе в управление, а ты уже ушла домой. Чего такая не веселая? Катька снова, что – то сотворила?
- Устала я. Порой Толю прибила бы за его поступок, а порой думаю, что я во всем виновата, носилась с сыном, как курица. А  благодарность не имею от него, он пишет редко нам. Зато часто звонит Соня.
- Мужики. Не огорчайся.
- И Толя не хочет мне помогать. Говорит, что видеть ее не может спокойно. Рима, может быть, у него чувства остались к Кате, и он своим безразличием прикрывается? Как ты думаешь?
- Не городи глупости. Это женщины могут в себе что - то таить, а мужики – нет, подавай им сразу все, на завтра они не откладывают.
- Порой мне кажется, что она издевается надо мной.
- Хочешь, я поговорю с ней.
- Она же калека, не надо.
- Надо и даже очень надо. Я ей прическу сделаю и маникюр.
- Бери ключи, скажешь, что я тебя послала, а то снова будет надеяться на Толю.
Оксана увозила в Киев Катю. После разговора Римы с Катей, а та кричала на все горло, что сама ее отдаст в интернат, но не позволит ей мучить Оксану, Катя притихла. И когда ее положили в больницу, Катя сказала:
- Деньги в подушке. Возьми их и погаси за мое лечение.
- Посмотрим. Тебя Володя мой домой привезет.
 Кате сделали операцию, убрали рубцы с лица и Володя ее привез в Кокачи.
Он сказал отцу и матери.
- Обманным путем пришлось ее показывать хирургам, делать новые снимки. Нет у нее перелома в позвоночнике.
- А, почему она не ходит? – спросил сына Толя. – Притворяется, она это умеет.
- Нет, есть такой синдром, забыл, как он называется. При падении она испугалась за свой позвоночник и там произошло защемление. Неправильно я говорю. Мозг дал команду всему организму, что позвоночник пострадал. И эту команду приняла нервная система, и сразу у нее отказали ноги и все, что ниже пояса.
- Что ты имеешь ввиду? – спросила Оксана.
- Какой у нее стул?
- Никакой, ходит по большому, раз в неделю, - ответила Оксана.
- Вот. Сами разбирайтесь.
 Оксана еще раз показала Катю главному врачу.
- Профессура, да они деньги гребут. Придумали какой - то синдром. Не будет ходить Катя, так как там уже образовалась грыжа.
Настя заканчивала восемь классов и стал вопрос, куда ей поступать.
Володя предложил отцу забрать Настю жить к себе, так как его старшая дочь, которая была на погода моложе Кати будет поступать в техникум гостиничного хозяйства. Сразу он туда двоих и устроит.
- Иди, поговори с ее матерью, а то снова заявит в милицию на тебя.
Катя была не против того, чтобы Настя переезжала жить к брату в Киев.
Остались они жить без детей. Толе и Оксане было уже по пятьдесят пять лет и Оксана могла уйти на пенсию еще в пятьдесят лет, но она продолжала работать. Кате недавно исполнилось сорок пять лет.
 Все, которые Оксана зарабатывала деньги, она высылала сыну на содержание Насти и на текучие нужды в их семье. Все труднее и труднее было Оксане справляться с коляской по подъёму на этаж. Толя категорически отказывался ей помогать. Помогали ей чужие люди. Соседка, что жила ниже Кати, сказала ей.
- Что за танцы вы там устраиваете над головой.
- Наверное коляска так стучит. Простите.
- Дуру с меня делаете, - сказала с обидой она.
  Толя с Оксаной ушли на пенсию в один день. Оксана предложила ему, разрушить стенку между квартирами.
- Еще чего.
- Толя, у нас только пенсия, мы не можем нанять ей сиделку. Надо смириться. Что поделаешь. Я уже привыкла к ней за эти годы, мне жаль ее. Чего-то хорохориться, требует и не хочет понять, что она стала нам обузой и за нее мы уже лет пятнадцать не ездим в отпуск. Ты хоть в деревню ездишь, всех похоронил стариков, своих и моих, а я ее не могу оставить ни на день. Пожалей меня и давай уже вдвоем выгуливать Катю.
 Она позвонила своему знакомому Магомету, которому, когда – то сделала квартиру в городе и попросила у него помощи.
Он приехал с бригадой и сделал проем в стене, сразу ребята поставили дверь, не обращая на истерику Кати, которая швыряла в рабочих все, что находилось под ее руками.
- Вы мою жизнь хотите укоротить. Беру вас в свидетели.  Квартира моя и я не разрешаю вам ломать перегородку. Я буду судиться с вами и подруги мне помогут.
 Магомет не выдержал ее визга, подошел к ней.
- Помнишь меня?
- Нет.
- Короткая память у тебя. Будешь изводить Оксану Дмитриевну, я тебя лично отвезу в интернат. Поняла?
- Поняла.
Инцидент был исчерпан и Катя смирилась, тем облегчила жизнь Толе и Оксане. Теперь они завтракали, обедали и ужинали вместе, разговаривали о программах телевидения и о прочей дребедени.  А на ночь, расходились по своим койкам. Через год, совместного проживания они даже шутили друг с другом. А днем, в любую погоду Толя и Оксана вывозили Катю на прогулку и пошла молва по городку, что у Петровича две жены имеется.
...Сегодня утром, Оксана спросила:
- Может быть, пельмени сварим?
- Лепите сами, а я пойду на солнышке погреюсь.
- Иди, мы справимся. Лепить пельмени, это не мужское дело, - сказала Оксана мужу.
 Петрович ушел, а Оксана замесила и раскатала тесто.
В комнате Кати зазвенел колокольчик.
Оксана вытерла руки и пошла к ней.
- Я уже привела себя в порядок. Помоги мне сесть в коляску. А Толя, где?
- Пошел с солнышком поговорить. Заказал он нам на сегодня пельмени. Поехали, будешь мне помогать.
Они слепили сто пельменей.
- Еще пятьдесят и будет норма.
- Не хочу я больше лепить их.
- Отдыхай, я сама закончу работу, - сказала Оксана.
 Катя из теста сделала шарик и запустила им в Оксану.
- Что с тобой? – удивленно спросила Оксана.
- Со мной, ничего.
Оксана продолжала лепить пельмени, изредка поглядывая на Катю. Та, взяла бананы со стола и стала их уплетать, а шкурки разбрасывать на пол.
- Катя, ты знаешь, что бананы для Толи, так как у него недавно болел желудок.
- Желудок, а тяжелые пельмени заказал. Перебьется он. Ах, я нечаянно разбросала шкурки на пол.
- Ты желаешь поссориться со мной? Зачем? Успокойся, я шкурки подниму.
- Знаешь, Оксана, ты мне всю жизнь поломала.
- Я?
- Ну да, ты.
- Я помогла тебе выжить и дочь твою подняла на ноги, - сказала Оксана.
- А, кто тебя об этом просил?  Да, ты за мной ухаживала, спасибо. Зачем стену поломала. Мне и без вас хорошо жилось. Когда вы были на работе, ко мне приходил любовник. А сейчас он не приходит, так как вы сломали стену и сами сидите дома круглые сутки.
- Почему не сказала мне об этом. Я бы порадовалась за тебя, что у тебя есть мужчина, который может заботиться о тебе. А я с Толей, уехали бы домой, в деревню, в Украину.
- Бросили бы меня?
- Успокойся, Катя. Я же не виновата в том, что ты в тяжелом положении полезла на вышку, зачем?
- Хотела погнать Толю, не помню, зачем. За апельсинами.
 Оксана поднялась.
- Куда ты?
- Пойду за Толей.
- Нет, мы не договорили.
Катя встала с коляски и подошла к столу.
Она взяла в руки нож.
Оксана с ужасом смотрела на нож.
- Ты ходишь? Значит, сидром? Как, заключение главного врача.
- Не знаю, что было, но главврач написал то, что я захотела. Когда – то я его любовницей была. Думаю, что меня вылечил мой любовник.
- Ты хочешь меня убить?
- Конечно. Придёт твой Толя, а ты мертвая лежишь, и вся вина ляжет на него.
- Отпечатки твои.
- Вымою нож и положу в шкаф.
- Успокойся, Катя. В милиции не дураки работают.
- А, я снова сяду в коляску.
- Зачем.
- Пятнадцать  лет я тебя в мыслях убивала, не за то, что к тебе вернулся Толя, он оказался слюнтяем. А за то, что ты вся из себя, а я на инвалидном кресле.
- Ты сумасшедшая.
Оксана кинулась к двери, за ней уже бежала Катя.
 Ключ не проворачивался в замке. Потом она услышала грохот и повернулась. Катя лежала на полу и из головы у нее текла кровь. «Банановая корка, она спасла меня», - подумала Оксана и долго смотрела на влажный след  крови на полу. Катя ударилась виском в угол комода. Оксана накинула плащ и подошла к Кате, на руке пощупала пульс, он не бился. Она вышла на улицу, а потом побежала к Толе, который сидел на лавочке, грелся на солнце.
- Толя, Толечка, - кричала Оксана.
 Петрович поднялся и пошел ей на встречу. Она кинулась в его объятия.
- Катя умерла. Поскользнулась на банановой корке.
- Она же не ходит…
- Оказывается, ходит уже полгода.
- Ну и слава Богу. Отмучились мы с тобой, за мое шаловство.
 - Пошли домой.
- Нет. Посидим на лавке. Недавно мне один мужик рассказал, что ее подруги смеются над тобой, что ты ей жопу моешь, мол, а Катька уже ходит. Ты была в комнате, а она в кухне. Я ей сказал, что если это правда, то сам ее задавлю за унижение твое.
- Хоть бы всплакнул, любил же ее, когда – то.
- Не любил, если вернулся к тебе. А потом, я порылся в ее комнате вчера, когда вы тут отдыхали. Нашел в ее чемоданчике письма, адресованные из Рязани от ее сестер. Так, что она не была сиротой.
- Зачем? Зачем ей надо было жить с нами? Могла бы уехать к сестрам, а мы помогали бы…
- Она мстительная была. Бог с ней, пусть лежит она на полу. Оксана, возьми меня за руку.
 Оксана обняла одной рукой Толю, а другой сжала ему руку.
- Пошли, не бойся, я с тобой буду всегда.
 Два старика поплелись к той, которая их ненавидела еще при своей жизни, не желая думать о пострадавшей ни плохого ннм хорошего. Заботясь о ней это были вычеркнутые годы из их жизни.