Самсон Судья праведный

Итак.  Я ослеплен филимстимлянами. За что? За то, что я, Судья народа израильского, предав Завет Бога Всемогущего о не смешении кровей Израиля с почитателями ложных богов, был увлечен во мрак любодения с Далилой.
Филистимляне! Да будет проклят тот миг, когда вы проникли в секрет плавления металла и сталь вашего оружия сокрушает медные мечи и доспехи Израиля, как сокрушает горный камень земной орех. Но, что мне до сражений на поле боя? Я проиграл свое сражение в сердце Судьи Израиля! И мой позор в трехкратном соитии с женщиной, которая в змеином упоении отмщения моему народу за насмешки над повелителем земных богатств филистимлян, смогла остричь меня, как будто я беспамятный во сне младенец. Прощенья мне нет. И ослепление мое, мои глаза, да будут искуплением за то, что я предал Силу Бога, подаренную мне в роскошных волосах Судьи моего народа!
Ну, что ж. Да будет так. И накануне смерти я жду пришествия от Бога, Всевышнего Аданои, ангела Бога Всемогущего, который явился мне  в темницу и накануне ослепления,  напомнил мне судьбу и имена всех Судей Израиля от Гофонила, Деворы и  до Сампсона, который после той беседы хоть и потерял способность видеть земной свет, но приобрел видение вещей в свете сердца. И сердце мое среди язычества внимает Небу и ищет  Свет Бога Израиля и Волю Всевышнего. Я вспомнил в той беседе, что у Судей израильского народа не может быть свободной жизни. И даже их Смерть дается в назидание его народу. Я знаю, что за мной придут другие Судьи. Их имена мне неизвестны, но я верю в то, что Всемогущий не оставит их в неведении о судьбе Сампсона, преступного, поверженного грехом любодеяния,  но честного в суде народном и до смерти верного своему долгу. В беседе той со ангелом мне было открыто, что мой народ по своей воле откажется от справедливости правления Судей и единогласно изберет правление царей. Ради чего? Не знаю.  Но если мое сердце правильно услышало его слова, то за эрой Судей и временем правления земных царей, грядет правление Вечного Царя израильского народа. Да будет так!
Готов ли я, без созерцания земных утех быть посмешищем на празднованиях язычников и ради высшей справедливости, для низвержения предательства Судии Самсона, стать там жертвой всесожжения и искупления грехопадения Судьи с Далилой  и пагубы филистимлян? О да!  Пусть так и будет! И знаю, что от Господа они  ослеплены своей злобой ко мне так, что возвращение длинны моих волос и Сила Бога в них  сокрыто ныне от их языческих сердец, как было скрыто от прелюбодейной Далилы то мгновение Смерти, когда она вдруг захлебнулась своей злобой и пала бездыханной к ногам солдат, схвативших в тот миг бессильного Самсона. Но поделом же ей! Трехкратное  убийство и злоба темных сил несовместимы с сердцем женщины. Красивой, да! Но гнусной в своем предательстве и жажде крови невинного народа Израиля. Но суд Самсона всегда был праведен. И в троекратном ее предательстве, я все же дал ей шанс познать ростки Божественной Любви. Но все напрасно. И Далила останется в памяти людей девицей растратившей бездарно свой дар Небес, который был доступен ей от рук Самсона.
 О да! Когда же раскаленным железом лишен Самсон был левого глаза, он точно знал, что это искупление того греха. И правый глаз его пал ненапрасной жертвой, но искуплением народного презрения к смешению с филистимлянами и камнем преткновения неверия Израиля в грядущего Царя, как было мне открыто то от ангела. Но пусть знает весь Израиль, народ достоин того правления, к которому лежит его душа. И вот Самсон как шут и скоморох на праздниках врагов народа и нечистоты выливаемые на него, укусы псов, потехи толп и ненависть людей к былому, что мне до них? Я жду того мгновения, когда вернувшаяся сила и знак ангела взывая к отмщению меня введет на празднество языческого бога. Сейчас? Уже? Меня зовут? Я слышу гул толпы и визги приносимых жертв. Но я вижу Твой тайный свет, о, Аданои, Господь Израиля! Светильник ангела ведет меня к бессмертной славе! Молю Тебя, Всевышний, так укрепи меня в этот миг! Да будет смерть моя не напрасной и в назидание другим. И тот, кто верен Богу, пусть воспоет в веках мои страдания. Да будет так!