8. Ретрозаповедник

Назад в прошлое


На майданчике, что возле Сельрады, разгорался скандал. Скандалы в Старых Поворотах – явление обыденное. Скандалят соседи. Скандалят родственники. Скандалят жёны с мужьями. Поводов предостаточно на каждый день. То соседские куры забредут в чужой двор. То сосед соседу выбросит мусор под забор. То муж напьётся в стельку и забредёт к куме. А какие скандалы, если в чужой огород забредёт коза! Но этот скандал, был грандиозным. Да таким, что выли псы, и в панике, будто на пожаре, носились галки и орали истеричными голосами. Прям совсем, как Параська по кличке – Дылда. Но громче всех, басом орал её малюк ползункового возраста.

– Не дам дитё, хоть убейте, хоть розгами забейте. Моё дитё. – Визжала Дылда, уперев руки в боки, стараясь выглядеть ещё больше, чем она есть на самом деле.

– Угомонись, Прасковья, – напрасно увещевал её Батюшка. – Бог тебя накажет. Корова сдохнет. Всех кур утащит лиса, а сама ты покроешься коростой. И дом твой сгорит.

– Пошёл к черту, и ты и твой Бог, – не унималась Дылда. – Моё дитё, не Бог его делал, не Бог рожал.

– Не Бог. Богу нечего делать, как таких дур, как ты трахать. Не Бог, но ангел – сын божий. Значит твой малюк – внук божий. Бог из него будет ангела делать. Ты, что не хочешь, чтобы твоё дитё стало ангелом? – увещевал Батюшка.

– Моё дитё от меня, не от ангела. Сам ты, ангел, старый козёл, всех девок перепортил, – брызгая слюной, несла околесицу Параська.

– Да как же не от ангела? Ты когда рожала? – Батюшка заглянул в толстую книгу, – вот, в январе. Откинь девять месяцев, будет аккурат на Пасху, когда ангелы гуляют.

– Не дам!

Пора объяснить читателю причину скандала. Каждого первенца, согласно сельскому уставу, отдавали Богу, чтобы он растил из них ангелов. На самом же деле, отправляли в метрополию, для продажи гомосексуальным семьям. Или же, если ребёнок был исключительно здоров, его растили на органы для представителей самой богатой элиты. Но такое происходило нечасто, поскольку Старые Повороты, относились к «сектору развлечений». Для снабжения же человеческими органами существовал другой сектор – «сектор запчастей». Это был очень доходный бизнес.

Неизвестно, чем бы всё кончилось, если бы Батюшка не забежал в Сельраду и не вернулся с небольшим мешочком, развязал, вынул оттуда три большие жёлтые монеты и протянул Параське со словами: «А свою порцию розог, ты получишь, за злостное богохульство и не почитание старших».

– Что ж ты голову морочил. – Глаза у Дылды заблестели нездоровым блеском, будто бы не услышала она слово «розги». – Нет бы сразу так.

А вот, Батюшка, был искренне огорчён. Ещё бы, потерять три гривны от своей доли: «Ну и всыплю же я ей», – подумал злорадно. – «Другим неповадно будет».

Петрик с Ивасиком присутствовали на скандале в качестве зевак. После того, как они купили девку на час на двоих, они оба разом повзрослели. У Ивасика даже прорезались маленькие, белёсые, под цвет волос, усики. Надо заметить, что погодки отличались друг от друга не только по характеру, но и по цвету глаз и волос. Ивасик, белобрысый, веснушчатый с бледно-голубыми глазами. Петрик, чернявый, смуглый, с темно-карими глазами. Батька всегда этим упрекал мамку, когда приходил от кумы пьяным, и мамка устраивала скандал. Ивасик был непоседлив, задирист, а Петрик, степенным и рассудочным. Сейчас они спорили, кому завтра пасти и доить коз, а кому убирать навоз и чистить свинарник.

– Тебе говно убирать, твоя очередь, – ломаным подростковым фальцетом верещал Ивасик.

– А ты забыл, что мне проспорил? – степенным баритоном возражал Петрик.

И как только Ивасик открыл рот, чтобы всё отрицать, к ним подошла Олеся.

– О чём спор, горячие эстонские парни?

Олеся, иногда выражалась странно. Вот и сейчас они не знали, что такое «эстонские», но спрашивать не стали, так как у обоих разом, зачесалось в штанах.

– Он не хочет за свиньями говно убирать, – Петрик указал пальцем на Ивасика. – Проспорил и не хочет. Говорит, что не было спора.

– А вы у Бога спросите, он всё знает.

– Как?

– А вот у меня в руке две соломинки. Одна длинная, другая короткая. Загадайте, чья из них чья.

– Моя длинная, – не задумываясь, выпалил Ивасик. – У кого длинная, тому и говно убирать. – И вытащил длинную.

– Врёт всё ваш Бог, – Ивасик бросил соломинку, едва сдерживал слёзы.

– А, что если вы сделаете так, – Олеся выдержала паузу. – Вы оба встанете пораньше, быстренько уберёте говно и вместе пойдёте пасти коз. И я туда приду и кое-что покажу. Знаете, где на болоте много камыша? Вот туда я и приду.

По дороге домой, притихшие хлопцы, молчали. Каждый думал о том, что же им покажет Олеся.

«Не уж то»?… – думал Ивасик, и облизывал пересохшие губы.

Болото местные избегали, дурная слава у него была. Немало там утонуло сельчан и говорили, что ровно в полночь, в новолуние, оттуда доносятся стоны утопленников, а в Вальпургиеву Ночь собираются все ведьмы из окрестных сёл. Но братья не боялись. Мало того, в густых зарослях тростника прятался небольшой остров, и они знали тропинку, ведущую прямо к этому острову. Знала и Олеся, видела сверху, когда летела из-за стены.

Олеся явилась ближе к полудню.

– Ну, что, справились с говном? – вместо приветствия, спросила Олеся. – Ведите на остров.

– А откуда вы знаете, тётя Олеся? – Петрик был крайне удивлён. – Про остров?

– Я ещё много чего знаю, чего вам и не снилось.

Остров представлял собой вытянутую дугу, явно рукотворного происхождения. Вероятно забытую дамбу речки, которая много лет, если не веков, тому назад поменяла своё русло.
Присели на почерневшем от времени бревне.

– Клянитесь самыми страшными клятвами, что никому, никогда, ни под какими розгами не расскажете то, что увидите и услышите, – заговорила Олеся жутким, замогильным голосом.

– Что б никогда нам девок не видать, – в один голос произнесли хлопчики.

– Что б у нас корова здохла, – добавил Петрик.

– Что б у нас дом сгорел, – вторил Ивасик.

– Что бы наш тато ушёл к куме.

– Что бы Батюшка отрезал нам языки.

– Ну, хватит. Верю. – И Олеся запустила руку за пазуху…

Но вместо того, что ждали хлопцы, она достала оттуда плоскую коробочку, похожую на «чёртову табакерку», в которой Батюшка хранил свои цигарки…

– Это интереснее того, чего вы ожидали, – уловив разочарованные взгляды, молвила Олеся. – Поверьте. – И нажала на какую-то маленькую пуговичку.
Портсигар засветился голубоватым огоньком.

– Хотите увидеть, где мы?

На портсигаре, среди зелёного цвета обозначился вытянутый серп, чёрная палочка и три белые букашки на ней.

– А показать вам вашу хату?

У пацанов вытянулись лица и заблестели глаза, а у Ивасика потекла слюна по подбородку.

– А хотите увидеть, что за стеной?

На портсигаре возникло огромное село, за день не обойти, с гигантскими, поставленными одна на другую хатами.

– А вот вам ещё. – На крышке табакерки появились маленькие хатки на колёсах, они ехали в разные стороны по гладкой поверхности. Такой бывает их речка рано утром, когда нет ветра или зимой, скованная льдом. Только чёрного цвета.

– Это что? Тоже черти?

– Нет, смотрите дальше. И она прикоснулась к табакерке и будто раздвинула. Один из чертей, увеличился в размерах, и стало видно, что в нём сидят то ли ангелы, то ли люди.

– Похоже на крытый воз нашего Батюшки, – догадался Ивасик. – Только, где же волы?

– Там, за стеной, давно научились ездить без волов, – пояснила Олеся.

– Говорил же я тебе, Ивасик, что всё это враки… – Петрик не смог сдержать торжество.


Продолжение следует: http://proza.ru/2023/05/01/601