Замудин Гучев аталычество в искусстве

Интервью с исполнителем адыгской музыки на национальных музыкальных инструментах и адыгского песнопения, заслуженным работником культуры Республики Адыгея Зауром Нагоевым.

- Сегодня Вы, Заур, выдающийся черкесский исполнитель аутентичной адыгской музыки и народных песен, достойно представляющий культуру своего народа как по всей России, так и за её пределами. Ваше самобытное пение и виртуозная игра на традиционных адыгских инструментах считаются уже по праву яркой частью культурного наследия адыгского народа. Ваш профессиональный стаж доходит до 35 лет. Но у всего есть свое начало! И у всякой высокой горы есть свое подножье! Где и когда Вы начали обучаться азам аутентичного исполнительства?

З.Н.: Всё началось в Адыгейской областной школе-интернате № 1 в середине 1980-х гг. Сегодня на её месте Адыгейская республиканская гимназия и Адыгейская республиканская детская школа искусств имени Кима Тлецерука. Я учился там с первого по одиннадцатый класс. И когда я был в классе 5 или 6, к нам в школу пришёл Замудин Гучев. Он открыл студию плетения адыгской циновки. И с этого всё началось. От туда идут корни всего. В той студии-мастерской мы, подростки, проводили всё свободное время. В интернате был очень серьёзный режим. Весь день четко расписан: подъем в 8, завтрак, занятия, обед…. Но детям всегда хочется что-то делать, и то время, которое оставалось, то есть всё свое свободное время, даже если это пять минут, мы проводили в мастерской. Там всегда было открыто, и мы могли что-то мастерить. Обучение адыгскому песнопению началось там же, но не сразу.
С самого начала мы стали плести адыгские циновки. Надо сказать, что я пошел туда не самый первый. Те ребята, которые начали там обучаться, посоветовали мне пойти туда посмотреть. А сам я с детства любил мастерить, делать что-то руками. Инструменты, стружка, запахи мастерской всегда привлекали меня. Очень многие из нас тянулись к этому. Недавно Магомет Дзыбов, а он тоже учился там какое-то время, очень тепло вспоминал о студии. Так что, для нас это место было как отдушина. Жизнь в интернате была всё-таки не сладкой.

- Следовательно, в процессе обучения в школе-интернате Вы вместе с десятком других мальчишек познавали сперва прикладное искусство, а именно: плетение циновок. Когда же Вы стали узнавать, как исполнять адыгские народные песни?

З.Н.: Это произошло тогда, когда сам Замудин стал интересоваться адыгской музыкой. Надо отметить, что в студии-мастерской она звучала постоянно. С самого первого дня был включен магнитофон, и играли старые записи адыгских мелодий и песен. Это могли быть и записи историй, то есть всего того, что было связано с нашей культурой. Это было на самом деле замечательно! В студии мы всегда чем-то занимались, и всегда у нас в ушах звучала адыгская музыка, или мы слушали интересные истории. Я считаю, это было очень важно для обучения адыгскому стилю исполнения. Даже не то что бы важно, а необходимо! Это позволило нам набрать огромный объём знаний о нашей культуре.
Сейчас, к сожалению, аутентичных исполнителей, то есть именно традиционных, уже не осталось. Их последнее поколение ушло в 80-х – начале 90-х годов прошлого столетия. Благодаря Замудину мы успели захватить тех стариков. Он всегда старался, чтобы мы с ними встречались. Приезжали ли они сами в Майкоп, или мы ездили специально к ним, он старался, чтобы мы встречались со стариками, которые что-то могли нам передать. Встреча с каждым из них оставляла незабываемые впечатления. Для нас это были такие авторитеты. Среди них Асланбеч Чич, которого Замудин считает сам своим учителем. Он по-своему и наш учитель: он и приходил к нам в студию, и мы ездили к нему. Это и Аслан Меретуков. Он тоже был сильным исполнителем на шичепшине. Это и Гисса Гедуадже из Ассоколая. Он был очень интересным человеком, легким в общении, любил где-то участвовать, что-то рассказать. Нам, начинающим, он рассказывал много и охотно. Это и Байзет Уджуху из Габукая. Замудин организовывал встречи со многими, со всеми теми, кто жил тогда и был в состоянии встретиться с нами и поделиться своими познаниями и навыками. И это было очень здорово!

- Заур, Вы прямо описываете мастерскую-хачещ. А когда вы стали изготовлять народные музыкальные инструменты: шичепшин, апапшин, къамыль, пхачич? И как бы Вы охарактеризовали метод наставничества Замудина Гучева?

З.Н.: После приобщения к искусству плетения циновок естественным образом перед нами встал вопрос о музыкальных инструментах. К этому времени мы уже пробовали что-то напевать, и был очень нужен аккомпанемент. Пойти в магазин и купить шичепшин (Прим.: адыгская скрипка) или къамыл (Прим.: адыгская флейта) было невозможно. Сейчас это трудно себе представить, но тогда очень мало кто, вообще, слышал о существовании этих инструментов. В то же время искусство их изготовления ещё сохранялось. Например, габукайский мастер Байзет Уджуху делал их. Кстати, первый инструмент в нашей студии сделал не Замудин, а мой одноклассник Чич Хазрет из Нешукая. Плетение циновок процесс достаточно однообразный и требующий большой усидчивости. Работа с деревом нам, подросткам, показалась более увлекательным делом, и мы все сразу переключились на изготовление шичепшин. До сих пор помню то потрясающее ощущение, когда ты смотришь на простое полено и видишь в нем что-то другое. В этом даже было что-то волшебное. Поэтому многие современные исполнители моего поколения умеют сами их изготовлять.
Если говорить о наставничестве Замудина, на мой взгляд, очень важно было то, что он не пришёл к нам с готовыми знаниями, и секреты мастерства мы познавали вместе с ним. Это очень увлекательный процесс! Поэтому наше первое поколение учеников немного отличается от остальных. С другой стороны, сегодняшние ученики, благодаря разработанной Замудином методологии, могут избежать ошибок поиска и значительно быстрее осваивать навыки игры на инструменте. Поэтому их техническое мастерство исполнения постоянно совершенствуется. К тому же очень важно, что он выводит своих юных учеников на сцену. При этом он никого не заставляет и не оказывает давления. Мы все разные. Сам я только в последнее время привык выступать. Раньше я это не очень любил. На самом деле мне нравилось играть, мне нравилось петь. А после выступлений я чувствовал себя плохо. Иногда это очень тяжело. Но сегодня я уже привык. Теперь я понимаю, насколько это необходимо для продвижения адыгской музыкальной культуры. И мы, исполнители Творческого объединения «ОШАД» это все хорошо осознаём. Наши артисты часто выступают в школах республики. Если благодаря этому хотя бы один человек проникнется нашей культурой, то это того стоит!

- По-своему, для вас, своих учеников, Замудин Гучев выступал как аталык. Он не только обучал вас всему тому, что умел сам, но и воспитывал, придерживаясь адыгских обычаев и традиций. А теперь вы, современные черкесские исполнители, привносите это, выступая на сцене или в музейных хачещах. По-вашему, можно ли сравнивать его наставничество с аталычеством?

З.Н.: Когда мы стали обучаться у Замудина, мы были уже подростками, достаточно сознательными и сами интересовались адыгскими обычаями и традициями. Воспитание даётся в семье, прежде всего, а Замудин расширял наше понимание. Лично я не могу вспомнить, чтобы он нам давал советы как именно поступать в той или иной жизненной ситуации. Может быть, такое и было, но это было незаметно, ненавязчиво, аккуратно. А так, он как человек, который знает и понимает больше, расширял наш кругозор. В этом случае, воспитательные меры становятся только лишними. На самом деле имеется много примеров из истории нашего народа, из нашей устной традиции, которые мы находим достойными, чтобы им следовать.

- В старину мастерство аталыка оценивалось успехом и подвигами его п1ур, его учеников. А какова творческая судьба тех, кто обучался у Замудина Гучева вместе с Вами? Многие из них стали известными исполнителями.

З.Н.: Да, очень многие стали музыкантами, работают в учреждениях культуры. Опять же, кого считать учениками Замудина Гучева? Тех, кого он обучал и воспитывал с детства, или тех, на кого он серьёзно повлиял? Я знаю людей, которые не были с ним даже знакомы, но чью жизнь он перевернул. И таких много. Например, музыканты из Нальчика, ансамбль Jrpjej (Прим.: «Джэрпэджэж» с адыгского «эхо»). Раньше они вообще не занимались адыгской культурой. Они исполняли музыку в стиле black metal, а национальную музыку считали чем-то «кривым» или «хромым». Но когда они познакомились с Замудином, они начали изучать адыгскую музыку и увлеклись ею. Сегодня это известная группа. И это только один пример из многих. На самом деле, тех, кто считает себя учеником Замудина Гучева, много, и все они по-своему успешны на своем поприще. Есть и те, кто не считает себя его учеником, но если бы не Замудин, то они бы не выбрали бы творческий путь, а работали бы в другой сфере. Благодаря ему многие приобщились к адыгской культуре.
Впрочем, за это время и представления об адыгской музыкальной культуре изменились. Люди особо не задумываются об этом, если они не культурологи. Но когда ты с самого начала находишься с таким человеком, как Замудин Гучев, ты понимаешь, насколько серьёзно он влияет на национальную культуру. Лично я по влиянию на адыгскую культуру поставил бы его в один ряд с великими адыгскими просветителями. И это за столетие, когда мы можем более или менее судить о культуре, о её восстановлении и развитии, то есть с начала XX-го века по сегодняшний день (Прим.: по апрель 2023 г.). Таким же выдающимся был и Якуб Коблев, но в другой сфере. И таких личностей у адыгов можно пока по пальцам посчитать. Возможно, для большинства влияние Замудина на национальную культуру не явное, но для меня оно явное. Волна, которую он поднял десятилетия назад, сейчас уже как снежный ком. Он «спускается», на него налипает, и он становится всё больше и больше. А результат мы увидим только в будущем.

- После Вас, Заур, появилась целая плеяда виртуозных исполнителей, при этом все они разного возраста. И, в результате, Замудином Гучевым были созданы уникальные ансамбли адыгского аутентичного исполнительства, это «Жъыу» и «Тыжьын», в которые входили не только парни-исполнители, но и девушки. Он организовывал и межрегиональные фестивали аутентичного исполнительства на шичепшине и къамыле, делал концерты-хачещ, в которых участвовали почти все его известные ученики. А сегодня у него уже новые обучающиеся, и они, благодаря его наставничеству и поддержке, смело выступают на одной площадке наряду с такими мэтрами-героями, как Вы, Заур. И все вы между собой относитесь друг к другу с уважением и пониманием. Этому тоже обучал Ваш наставник, или это «негласное правило» учеников-последователей Замудина Гучева? Или это простое проявление адыгского менталитета: быть внимательными друг к другу?

З.Н.: Можно сказать, и то, и другое, и третье! Да и на детей всегда приятно смотреть. Они очень стараются. Мы в их возрасте еще ничего не умели, тем более не выступали.

- Как уже состоявшийся и успешный исполнитель аутентичной адыгской музыки и народных песен, Заур, какие полезные советы для обучения Вы дали бы юным ученикам Вашего наставника, аталыка в искусстве?

З.Н.: Что можно посоветовать? Не знаю. Если человек этим занимается, и его никто не заставляет, значит, это ему нравится. А когда нравится, то человек очень старается. Но важно ещё слушать архивные записи. Когда мы обучались аутентичному исполнительству, мы слушали много. Замудин всегда требовал, и, по-моему, он очень правильно делал, чтобы мы копировали манеру исполнителя. Он считал, что надо имитировать всё, включая диалект. Тогда я не совсем понимал зачем, сейчас я вижу, что это очень полезно. Некоторые вместо того, чтобы слушать и дотошно изучать ценные архивные записи, при желании их можно взять у Замудина, начинают копировать, к примеру, меня, вернее, мою манеру исполнительства. На самом деле, эти записи доступны. Сам я выработал свой стиль, именно слушая старые записи. И эта моя рекомендация всем тем, кто хотел бы обучаться аутентичному исполнительству.

- Заур, благодарим Вас за интересное интервью!