Гении маскировки

          Средний Урал – не самое лучшее место для загорания. Не зря ведь эти места иногда, в шутку, называют «край вечно зелёных помидоров». Ну или яблок, это кому как нравится. Но и в том прекрасном горном крае случаются весьма светлые, непривычно солнечные, жгучие от жары июльские дни. Такие редкие и так ценимые местными обитателями.
               
          Эти дни случаются как возврат матушкой природой долга за снег в конце сентября или в мае. Такие катаклизмы на моей памяти происходили не раз. Долг летом возвращается мирозданием за устойчивый белый покров в октябре, за изобилие снега зимой, что нас, курсантов военного училища просто бесило. Ведь кому, как не нам следовало вычищать до блеска огромную территорию, закреплённую за училищем. За случавшуюся температуру воздуха минус 40 – 45 градусов зимой. Стояние в караулах, бег на лыжах, занятия по стрельбе и вождению танков даже при минус 20 радости и жизненного оптимизма курсантам не добавляли. При этом караульная служба со всеми иными учебными занятиями шли регулярно, по расписанию и прихотям погоды совершенно не подчинялись…

          Как раз в один из знойных летних дней два неразлучных друга, курсанты Слоняра и Панкрат сбежали с занятий по самоподготовке. Удрали в самовольную отлучку, покинули alma mater, не могли ребята взять на душу грех и пропустить чудную солнечную погоду. Каким это было для всех нас наслаждением - загорать на песчаном пляже в окружении неописуемой красоты пейзажа уральских гор, окунаться в прохладу глубокого горного озера. В столице малахитового края, на Уктусе, в мощном, «древнем, славном» городе Свердловске, именуемом теперь Екатеринбургом. Командование училища обладало прекрасной осведомлённостью о такой пагубной привычке товарищей курсантов и меры принимало соответствующие. Взыскующе - карательные.

          Прозвища упомянутых друзей напрямую произошли от их фамилий. Почти все в училище носили свои вторые имена, «псевдонимы», так что курсанты Слонихин и Панкратов не были исключением. Большинство личного состава нарекалось «вторым именем» благодаря своим фамилиям. Однако встречались и те, кто обретал новый «псевдоним» в коллективе благодаря каким – то личным качествам, которые невозможно скрыть от друзей – товарищей в почти замкнутом пространстве казарменного быта. В нашем взводе стояли в строю курсанты Шайба, Ганс, Тигра, Тормоз, Баскер, Оглоед, Птиц…
 
          К примеру псевдоним «Шайба» человек обрёл за немыслимую, почти геометрически выверенную округлость огромного, щекастого лица. «Гансом» парень стал за явную схожесть черт своего лица с внешностью типичного немецкого солдата, обликом, ставшим таким привычным для всех по многочисленным фильмам о войне. «Баскер» был славен своим очень низким, почти утробным голосом. Когда он повышал тона в ругани и на разных дискуссиях, все окружавшие звуки попросту тонули в роскошном басе курсанта Бобова. Тот голос сразу же навеивал воспоминания о легендарном Шерлоке Холмсе и убиенной им собаке Баскервилей. Одним словом, у каждого была личная, неповторимая история обретения второго имени.
   
         Так вот, возвращаясь к главному. Панкрат со Слонярой растеклись по песочку и мирно нежились под недолговечным уральским солнышком. Друзья пребывали в истоме истинного наслаждения, совершенно утратив бдительность. Никого не трогали, о плохом не думали, ничего дурного не предчувствовали. Ровно до тех пор, пока Панкрат не захотел в очередной раз окунуться в водную прохладу горного озера. Но едва он оторвал от песка свою отяжелевшую голову,  всё ещё наполненную полуденной дрёмой, как сразу увидел страшную угрозу, медленно приближавшуюся к нему и его закадычному дружку Слоняре. 
 
        По пляжу шествовал училищный патруль во главе с преподавателем кафедры тактики подполковником Косаревым Александром Ивановичем. Как почти все преподаватели в училище с гордым именем Александр, Косарев носил незамысловатое прозвище Шура, а чаще всего мы называли его просто Шуриком. Несмотря на своё доброе, какое – то домашнее «второе имя», товарищ подполковник в вопросах службы и обучения проявлял редкую принципиальность. Был совершенно бескомпромиссен с разными двоечниками, лодырями, нарушителями формы одежды и воинской дисциплины. Сам при этом представлял из себя просто - таки образец строевого офицера, сиял воинской безупречностью во всех её проявлениях. От начищенной до блеска обуви до высочайшего уровня личной профессиональной подготовки. Курсантам иногда казалось, что Шуре не тактику преподавать следовало бы в чине простого подполковника, а командовать как минимум военным округом. Ну или армией на худой конец.  Так что спуску товарищ Косарев никому не давал, упрощенчеством не занимался, послаблений не делал.
 
       Слоняру с Панкратом товарищ подполковник знал как облупленных, не зря же он уже два года плотно работал с нашей учебной группой. Так что незадачливым «самоходчикам», то есть военнослужащим, сбежавшим в самовольную отлучку, досталось бы на орехи крепко, если бы их заметил преподаватель. С последующим неизбежным «продолжением банкета» в ротной канцелярии перед взыскующим оком командира роты. Товарищ старший лейтенант Геращенко карал подчинённых курсантов очень строго и больно.  Чтобы посечённые крепко помнили о поротых задницах перед тем, как в очередной раз попытаться испытать судьбу на прочность, а Фортуну на изменчивость.
 
      Времени на размышление у хлопцев не было. Вернее всего, ради спасения от неминуемого гнева командирского, им следовало бы быстро зарыть головы в песок, да вот только не обладали ребятишки навыками птицы страус. Панкрат быстро опомнился от увиденного, опять опустил голову на песок, ощутимо ткнул своего дремлющего друга под бок, и сунул ничего пока не понимающему Слоняре свой журнал.  После чего встревоженным голосом тихо произнёс:
 
      - Слоняра, шухер, патруль на горизонте. Шурик Косарев начальником там. На вот журнал мой, укрой башку, не поднимая её и притворись спящим.
        Курсант Слонихин пришёл в себя быстро, угрожающую обстановку оценил мгновенно. Спросил только:
      - Ну а ты, Панкратыч, как ?
      - Да я книжкой прикроюсь, мы же взяли учебник с собой.
      - Ладно, давай. Только ты по – настоящему притворяйся спящим. Похрапи немного для видимости.
      - Ага, давай, ты тоже исполняй храпака.
 
     Сделав задуманное, укрыв головы бумажной продукцией, ребята для достоверности действительно начали серьёзно похрапывать. Ничего не видели,  ничего не хотели слышать. Молились только про себя всем богам и святым, чтобы пронесло товарища подполковника мимо них от греха подальше…
 
     Но явно не их был тот день, очень плохо легли тогда карты судьбы для нарушителей воинской дисциплины. С незадачливыми, «замаскировавшимися» курсантами, напряжённо вдыхавшими в себя песок при каждом искусственном всхрапе, поравнялся подполковник Косарев, сопровождаемый двумя субтильными юношами первокурсниками. Картину товарищ преподаватель узрел вполне комичную.
 
     Перед ним развалилось два жилистых, отлично тренированных тела с хорошо выпячивающимися бугорками мышц. Такие красивые телесные формы выдавались только в одном месте всей округи – в военном училище, где физическая подготовка стала для начальства сродни фетишу. Вроде той священной коровы для индусов.
 
     Гармонию юных тел портило только одно – синие сатиновые трусы с яркой армейской маркировкой. Они одни, без всего прочего безобразия выдавали незадачливых самовольщиков с головой и самыми что ни на есть потрохами. Да ещё журнал «Советский воин» на голове Слоняры вообще не оставлял никаких сомнений в том, кем были эти загорающие товарищи. 
 
     Ну а от вида «учебника», покрывшего голову Панкрата, подполковник Косарев вообще пришёл в совершеннейшую ярость. Потому что Боевой Устав сухопутных войск - это настольная книга  любого пехотного и танкового командира, а уж  преподавателю тактики книга эта была сродни Священному писанию, почти как Библия для попа. Любой служитель культа пришёл бы в ярость и негодование, узрев Книгу книг в таком развёрнутом виде. Кощунственно употребляемой в качестве панамки на дурной голове загорающего недоросля. Помимо всего, что очень важно, Боевой Устав относился к категории секретных документов, и это не позволяло обращаться с ним слишком вольно, без малейшего намёка на бдительность. 
 
     Товарищ преподаватель, клокоча изнутри от негодования, решил применить свой старый, излюбленный приём, который никогда не подводил его на лекциях в больших аудиториях, где курсанты очень любили спать на задних рядах. Да и то сказать – постоянные наряды, караулы, занятия, культовая физическая подготовка, ранние подъёмы на уборку огромной территории училища стали нашими вечными спутниками. Было откуда взяться вечному недосыпу молодых здоровых организмов.
 
     Косарев, не подходя слишком близко к загорающим Панкрату со Слонярой,  для начала, как он всегда это делал в таких ситуациях, негромко произнёс:
 
     - Товарищи курсанты. Кто спит…
    
     Затем добавил всей мощью своей командирской глотки:
    
     - Вста-ать !!!
 
     Тут же, повинуясь этому почти звериному рыку рассерженного товарища подполковника, вскочило всё окружающее пляжное пространство. Ещё бы не повиноваться, когда такой стройный, по полной форме одетый командир в портупее, с красной повязкой на рукаве, так громко и красиво командует. Мало ли что, какой катаклизм приключился, пока они тут пуза свои на песке грели. Может тревога объявлена, война началась. Генетическая память поколений опять же мгновенно проснулась у людей, невольно проявилась готовность подчиняться грозным людям в форме…
         
     Панкрат со Слонярой взмыли вверх и с молниеносной быстротой приняли стойку «смирно». Команду они выполнили инстинктивно, потому что хорошо были дрессированы за два года учёбы и службы. Будто бы собаки Павлова повиновались уже сформировавшимся  условным рефлексам, привитым военной службой.
 
     Косарев сначала быстро успокоил всех окружающих гражданских лиц, объяснил им, что всё происходящее их никоим образом не касается, войну нам не объявляли, а просто идёт обычная служба, в рамках которой обнаружены двое нерадивых курсантов. Так что загорайте, граждане спокойно, имеете полное право, а родная армия всегда на страже вашего мирного труда.
 
     Объяснившись с отдыхающими, товарищ Косарев с ног до головы оглядел иезуитским взором попавшихся горе – друзей. В серьёзный оборот вляпались горемыки. Перепуганный Панкрат не придумал ничего лучшего, как с ходу, делано бодрым голосом выдавить из себя:
 
     - Здравия желаем товарищ  подполковник !
     - Ну и Вам большой привет, курсант Панкратов. Вы, Слонихин, не желаете ли поприветствовать Вашего преподавателя ?
     - Здравия желаю, - еле пропищал перепуганный Слоняра, смахивая прилипший к лицу песок.
     - Эх, Слонихин, Панкратов. Кто же вас, недоделанных учил да недоучил ? Моя вина прямая тут есть, не до конца объяснил на занятиях главные принципы маскировки. Ну куда столько демаскирующих признаков то допустили, двоечники ? Трусы военные со штемпелями складскими, армейский журнал на башке рядом с секретным документом. Но про Устав позже поговорим, отдельно разбираться будем. Опять же сапоги с обмундированием под кустом валяются, ничем не прикрытые, всем взорам доступные. Ну а украдут если военное и народное имущество ?
     - Виноваты, товарищ подполковник, не подумали, - со вздохом и обречённостью приговорённого в голосе ответил Панкрат.
     - О чём не подумали ? Не научили разве за  два года вас, дармоедов, что наказывают в армии не того, кто чего – то нарушил, а тех, которые по дури или недогляду своему попались. Ну вот и вы теперь крепко вляпались, горемычные. Уход с самоподготовки по тактике – это раз, самовольная отлучка за пределы училища – два, вынос секретного документа из расположения, что само по себе на грани воинского преступления – три. Про утрату бдительности и отсутствие наблюдения за обстановкой на пляже я вообще не говорю.
     - Виноватыы, не ду-умали мы, что па-атруль здесь окажется, - простонал чуть не плача Слоняра, гнусаво растягивая при этом свою покаянную, такую незамысловатую речь.
     - Виноватых бьют, товарищи курсанты. Иногда, как в вашем случае – очень больно. Ну а думать вам, будущим офицерам следует всегда. Причём и за себя, и за того парня. Военные билеты мне сдать немедленно !
   
     «Залётчики» выполнили команду беспрекословно, быстро достали документы, вручили их Косареву.

     - Значит так, бойцы, - подвёл итог товарищ подполковник, держа военные билеты в правой руке и нервно похлопывая ими по ладони левой, - сейчас бегом выдвигаетесь в расположение роты, докладываете своим командирам о произошедшем. Документы верну ему лично в руки. Да, и про Боевой Устав по пути не забудьте, сдайте его куда следует. Разумеется, не упускайте из памяти, что у нас скоро экзамен годовой по моему предмету. Готовьтесь хорошо, не как сегодня, теперь в нарядах у вас много времени будет. Полагаю, у командира роты нарядов тех на вас хватит. Особенно налегайте на вопросы маскировки, это ваше слабое место, как оказалось. Ну и запомните крепко, что тактика не тот предмет, коим можно так нагло пренебрегать.

     Последнюю фразу Косарев произнёс с нескрываемой личной обидой в голосе...

     Всё произошедшее впоследствии было почти ожидаемым и прозаичным. Экзекуция от командира роты вышла знатная. Как «самоходчики» и злостные нарушители режима секретности друзья получили вне очереди по пять нарядов по роте. Выражаясь курсантским языком – «ушли на орбиту», подружились на ближайшие несколько суток с мётлами, швабрами, вёдрами и стоянием «на тумбочке» возле телефона при входе в расположение подразделения.   

     Кроме того, старший лейтенант Геращенко, разбирая такое злостное нарушение дисциплины, публично, перед строем роты, запретил командиру взвода включать Панкрата со Слонярой в списки на увольнение в город. Аж до Нового года лишил парней радости общения с подругами. Можно сказать, обрёк молодую мужскую плоть на суровый, почти полугодовый телесный пост. То было как удар ниже пояса, наотмашь, по самым что ни на есть тестикулам. Наряды – это что, быстро пролетят, а вот куковать все выходные и праздники в тесном помещении казармы... Курсантский коллектив очень сочувствовал незадачливым друзьям – «залётчикам».

     Вскоре своим чередом последовал экзамен по тактике. Подполковник Косарев, выслушивая ответы на вопросы из экзаменационных билетов, был хмур, весьма внимателен к излагаемому и очень сосредоточен.  После полученных им более – менее удовлетворительных ответов на основные вопросы из билетов, произошла беда, которая заранее, инстинктивно предчувствовалась Панкратом со Слонярой. Случилось то, чего они очень боялись. У преподавателя возникло огромное желание покопать  экзаменуемых на всю глубину их тактических знаний…

      Пошли от Косарева вопросы дополнительные, посыпались они в избытке, и касалось спрашиваемое исключительно искусства маскировки. Интересующие товарища подполковника сведения по - настоящему потрясли испытуемых бедолаг. Откуда им было ведать, например, о размерах лоскутков на маскировочных сетях вероятного противника ? Или кто бы им рассказал про химический состав смеси, употребляемой нашими танками для установки дымовых завес. Да много чего ещё хотел выудить преподаватель из скудных недр тактических познаний Панкрата и Слоняры...

      Экзамен, разумеется, был полностью провален. Подводя итоги, товарищ подполковник молвил речь, очень неутешительную для  «залётчиков»:

      - Да, товарищи курсанты, плохо, очень плохо учил я вас искусству маскировки. Предупреждал же ведь тогда, на озере, подсказывал, а вы не вняли. Придётся теперь поработать немного над темой. Пять дней вам для подготовки хватит, надеюсь. Понадобятся дополнительные консультации – я весь к вашим услугам…
 
      Друзьям не помогло ничего. Ни слёзные мольбы и уговоры в деле смягчения чёрствого сердца преподавателя, ни даже предъявленные ему авиационные билеты на послезавтрашние рейсы в родные края. На каплю малую не смягчилась  душа товарища подполковника. Зато у него нашлись ёмкие возражения для бьющих челом товарищей курсантов:
 
     - Ну так и что, что билеты ? Их в кассе поменять можно. Ничего страшного нет.  Подумаешь, на пару дней позже баб своих начнёте тискать дома. Это при условии, конечно, если экзамен сдадите. Зато темой такой важной овладеете, столько новых знаний почерпнёте. На всю жизнь они вам пригодятся, знания те, причём не только в военном деле. Жизнь она такая, из разных изломов состоит. Часто заставляет прибегать к искусству маскировки. Уж поверьте мне.
 
     - Так ведь, товарищ подполковник, два раза за одно и то же не наказывают. Ни по уставу, ни по общим понятиям. Ротный и так нас на орбиту запустил, увольнений на полгода вперёд лишил. Уже дважды покараны. За что же Вы  то нас так ?  В третий раз уже получается наказали, - с надрывом в голосе выдвинул Слоняра свой последний и такой неубиенный, как ему казалось, аргумент.
     - Так кто же вас наказывает, Слонихин ? - ответил удивлённый Косарев, - нет у меня над вами дисциплинарной власти и права как – то карать. Но, будучи преподавателем, я имею определённые полномочия строго в рамках учебного процесса. Для того, чтобы хоть немного заполнить нужными знаниями ваши светлые, но пока ещё пустые головы. Так что кругом и шагом марш в расположение. Командиру роты доложите о дате пересдачи экзамена.
 
     Такой вот ценой достался друзьям тот дежурный в общем то, давно ставший привычным  «культпоход» на пляж горного уктусского озера. Их горький пример стал хорошей наукой другим ротным любителями пляжного отдыха. Научил товарищей курсантов хорошо прятаться и постоянно оглядываться.
 
     Курсантам Слонихину и Панкратову всё же надо отдать должное. Экзамен они успешно пересдали, всё же при всей своей строгости Косарев не был лютым зверем. После чего сделали хлопцы верные для себя выводы из такого горького случая «залёта». Нет, друзья вовсе не перестали «безобразить дисциплину» впредь, не той из породы они оказались слеплены. Вольный воздух большого города неизбывно манил их, был пуще всех возможных пОрок в будущем. Просто урок очень хороший парни извлекли и более до самого выпуска не попадались на начальственный кукан. Замечательно ребята овладели искусством маскировки, оглядки и предусмотрительности.