История любви, глава 10. Вместе

    Время от времени они сбегали с работы пораньше в их любимую гостиницу.   
   
    В другие дни они встречались хоть на минутку. А когда было больше времени ехали под их эвкалипт. Это было тихое место на улице Майз-Кресцент, огибающей Институт молекулярной биологии Сиднейского университета. Эрвин припарковывал машину под раскидистым эвкалиптом, росшим у здания института, так что переднее и часть бокового стекла оказывались закрытыми от взоров редких прохожих. Он пересаживался к ней на заднее сиденье, брал ее руки в свои и целовал пальцы и они разговаривали. Эрвину никогда не было так хорошо рядом с женщиной и беседовать. Он чувствовал такое душевное тепло, словно это была его родная кровинка. Он любил называть ее своей любимой сестренкой, милым другом. Они не замечали времени. Когда спускались сумерки и снаружи ничего не было видно, Эрвин целовал ее губы их глубоким поцелуем, ощущая языком сладость ее неба и нежность ткани у основания языка.

    В холодные июльские вечера она укрывалась своей коротенькой шубкой, клала голову ему на плечо и он целовал и посасывал ее пальчики и они тихо разговаривали и он угощал ее ломтиками мандарина или раскалывал грецкие орехи и она брала зерна губами с его ладони и было так спокойно и хорошо.

    Иногда они затрагивали серьезные темы и философствовали. Эрвин сильно отставал от нее, но в следующий раз, прочтя то, что читала она, а это были философы-основоположники, у него было больше аргументов. Эрвин осваивал новую для себя сферу - он впервые общался с женщиной - другом, которая была гораздо выше его. И в то же время он видел, как легко он ее нагоняет и как хорошо у него укладываются философские категории и как они согласуются с его представлениями. Он мог бы разговаривать с ней так и в те далекие времена, если бы не потерял голову. У них тогда так много было времени.

    И однажды Эрвин спросил: "Ната, что было с тобой в конце марта 1973 года? У меня был какой-то странный сон, будто тебе очень плохо и ты меня зовешь. Тогда я чуть было не полетел к тебе в Сидней, но утром не поверил себе".

    После долгого молчания Натали ответила: "Эрик, у меня на руках была месячная дочь, а муж от бытовых проблем сбежал к матери, оставил меня без помощи. Я маму не могла расстраивать, помогали соседи. Муж вскоре вернулся, но какая это жизнь".

    Они помолчали, прижавшись друг к другу. Обоим было ясно, что душа болит о родной душе и чувствует ее, невзирая на огромные расстояния.

    Так прошла зима. Ночи стали более теплыми. В воздухе была разлита свежесть от только что прошедшего дождя, смешанная с бодрящим йодистым океанским дыханием. Эрвин остановился и стал наблюдать, как комки слежавшихся листьев не давали свободу ручейку и вода скапливалась у небольшой плотинки. Его заинтересовало то, что рядом в такой же ситуации оказался еще один ручеек. Он с удовольствием наблюдал, как весенний дождь быстро подтачивает края плотинки с той и с другой стороны. Вот, наконец, правый край обвалился, и ручеек быстро побежал вниз по тротуару, следом размыло и оставшуюся часть плотинки, и другой ручеек вырвался на свободу. Они тут же слились вместе и уже бежали быстро и весело, огибая крупные препятствия и сметая небольшие мягкие комки листьев.

    Эрвин постоял еще немного и с радостью, предвкушая вновь услышать любимый голос, направился к телефону-автомату звонить Натали.

    Продолжение:  http://proza.ru/2023/05/01/1218