Ласточка

                Последний удар самого тяжёлого разочарования
                делает из девочки женщину. Из светлого, безза-
                ботного, безответного и свежего чувства рожда-
                ется женщина, любящая и оскорблённая.
                В.Крестовский

                Женщина лишь тогда верит слову «люблю»,
                когда оно сказано тихо и просто.
                Я.Галан


     Ей исполнилось пять месяцев, когда бабушка, пришедшая в семью сына в гости, наклонясь над кроваткой, где она лежала, увидела огромные прекрасные голубые глаза и вскрикнула от удивления: до чего же хороша была внученька!
    От избытка нахлынувших чувств она не выдержала, подняла девочку на руки и стала кружиться с нею по комнате. «Ласточка моя, ласточка! Наконец-то ты прилетела!» - приговаривала бабушка в бурном восторге, целуя пальчики девочки. София – так назвали девочку опять же по совету бабушки – улыбалась. «Мама, мама, перестань, она же тяжёлая уже! - говорил сын, отец ребёнка. – Закружишься – и плохо, не дай Бог, станет». Послушав его, бабушка села с внучкой на стул, гладила её волосики, целовала ручки и любовалась ею. Она удивлялась только тому, откуда у Софии такие голубые-голубые глаза: у сына они были карие, у невестки серо-зелёные, а у неё самой – серо-голубые. Но разрез глаз – и это бабушке сразу же бросилось в глаза – был таким же, как у неё с сыном.
    И, как бы угадав её мысли, подошедшая вторая бабушка сказала: «А цвет глаз, как и цвет волос, ещё может меняться». И она оказалась права: цвет глазок у девочки, действительно, позже сменился: он стал таким же, как у бабушки, - серо-голубым. И волосы потемнели. Но она не перестала от этого быть самым дорогим существом на свете – её Принцессой, её Ласточкой.
    А София, без преувеличения, была очень хороша собой. Излишне активная в раннем возрасте, к школе она стала тише, спокойнее, приобрела степенный вид и серьёзность. На выпуске в детском саде до чего же хороша она была в своём платье с кринолином - воистину маленькая принцесса! А на головке – модная причёска из мелких косичек, искусно уложенных мамиными руками. В своём белоснежном платье она была звёздочкой своего выпуска. Когда фотограф поставил её в этом наряде под берёзу, все присутствующие ахнули. С большим букетом цветов в руках девочка напоминала сошедшую со страниц детских книжек настоящую принцессу. «Ласточка моя, моё чудо!» - шептала бабушка, немного постаревшая за эти шесть лет.
    «Счастливой тебе дороги по жизни! Только не спотыкайся, детка! Иди прямо и неси себя с достоинством!»
    После фотографирования София подошла к родителям, потом к ней.
    - Я так люблю тебя, ба!
    - А как я тебя, Софиюшка, Ласточка моя!
    - Бабушка, я ведь большая уже, почему ты меня ласточкой называешь?
    - Для меня ты никогда не будешь большой и всегда будешь ласточкой. Разве тебе не нравится?
    - Да нет, ничего! Но я же не птичка!
    - Годы пойдут быстро, Софийка, и ты научишься летать, потому что это непременное условие всякой жизни.
    Девочка внимательно и удивлённо слушала свою мудрую бабушку.
    - Да, вот ещё что я хотела сказать тебе, внученька.
    - Да, бабуля?
    - Никогда, детка, не позволяй, чтобы тебя называли Софьей, Соней, Сонькой и другими подобными именами.
    - Но Соней меня называет моя мама!
    - Это не совсем правильно, внученька. Вот если кто-нибудь в шутку или из-за доброты назовёт тебя «Софьюшка», «Софийчик» - это допустимо. А так - старайся, чтобы все называли тебя Софией. Это имя у тебя в свидетельстве о рождении, позднее будет и в других документах.   
    - Хорошо, бабушка, я тебя поняла. Можно я побегу? Меня подружки ждут.
    - Лети, лети, моя ласточка! И счастливого тебе полёта! – чуть слышно и почему-то грустно проговорила бабушка.


                ***


        Прошло три года. Две девочки девяти-десяти лет шли из школы по каштановой аллее. Они были наряднее многих опережавших их девочек: они закончили третий класс и несли домой табеля с отличными оценками.
    - Эй, вы, отличницы-зубрилки! – дёрнул обеих за косички пробегавший мимо мальчишка чуть постарше.
    - Да ну тебя, Максимка! Вечно пристаёшь! – прореагировала та, что постарше. Это была Карина, подруга Софии. Софии было девять с половиной лет, а Карине на год больше.
    - Ты куда сейчас? Может, поедем с моим папой к морю? Он мне обещал, – спросила Карина.
    - Я бы с удовольствием, - ответила София, - но меня просила приехать бабушка. Она уезжает в санаторий, и мне надо с ней попрощаться. К тому же она испекла пирог и купила мне подарок. А вечером с родителями мы в Оперу пойдём.
    - Ну, счастливо тебе, веселись. Я тоже постараюсь не отстать от тебя. Может быть, в кино пойду с одним мальчиком из пятого «б», он билеты уже купил.
    - Ой, с мальчиком! – прыснула София.
    - А что тут такого! Он мой сосед, к тому же мы дружим с ним почти с яслей.
    - Правильно, идите. Потом мне расскажешь про фильм и стоит ли мне его смотреть. Хорошо?
    - Да, договорились.
    София помогла бабушке собрать сумки, и после того, как управились с делами, обе сели чаёвничать. Бабушка испекла её любимый слоёный пирог с черникой. Варенье бабушка всегда варила кисло-сладкое, так Софии нравилось больше, и бабушка всегда старалась угодить своей любимице.
    После чая они сели изучать принесённый Софией табель. Он пестрел девятками, попадались и десятки, а по немецкому и спорту – всего лишь «восемь».
    - Ну, мне пора! – сказала бабушка и вызвала такси. Через пятнадцать минут машина увозила бабушку на вокзал, а София махала ей вслед с троллейбусной остановки.
    А вечером она с мамой и папой сидела в партере Национальной Оперы и смотрела балет «Щелкунчик». Она впервые была в этом театре, поэтому смотрела на всё широко раскрытыми глазами. Ей очень понравился спектакль. Раньше она бывала только в кукольном театре и много раз в цирке, а тут всё совсем по-другому. И музыка такая классная! И сказка интересная. Надо взять  у бабушки этого Гофмана и прочитать, когда она вернётся.
    - Надо чаще водить Софию в театры, это здорово развивает, по себе знаю, - сказал папа.
    - Возражений нет! – согласилась мама, - сегодня же пошарю по билетным сайтам, посмотрю что-нибудь подходящее.
   
    Быстро, ох, как быстро летят школьные годы. И вот София, превратившаяся в довольно высокую статную девушку с серо-голубыми глазами, маленьким ротиком и густыми каштановыми волосами, сидит на почётном месте за большим столом в гостиной, а перед нею стоит огромный торт с шестнадцатью свечками, которые ей придётся задуть одним махом. Она уже тренировалась, но сомневается, что получится в один заход.
    За столом сидят родители, две бабушки и одиннадцать подруг и друзей. «Какое интересное совпадение – за столом столько же людей, сколько и свечек!» - думает именинница. А бабушка наклоняется к сыну и шепчет:
    - Слаба я стала, сынок. Но очень рада, что дожила до такой даты у моей Ласточки.
    - Ну что ты, мама, ты ещё молодцом!
    - Нет, нет, сынок, я-то знаю… Такого участия в девочке я уже не принимаю, но мне ещё всё интересно.
    - Ну, что вы, мы очень благодарны вам за всё что вы делали и делаете для внучки! – поддержала их беседу мама, - София скоро школу закончит. Полтора года осталось – и экзамены. А потом начало взрослой жизни. Всё – не за горами.
    - Вот тут-то вам с Женей надо быть очень внимательными. Сколько соблазнов будет на её пути! Надо оградить девочку от всего этого, поэтому не расслабляйтесь.
    - Мы знаем это мама, не тревожься! Софию соблазнам не сдадим! – громко заявил уже подвыпивший папа.


                ***


    И вот позади уже  экзамены и выпускной бал, прощание с любимыми учителями, школой. Впереди новая учёба - подготовка к вузу. София решила, сама, поступать на юридический факультет университета. Аттестат у неё на высоте, знаний тоже немало. Начитанность, эрудиция, интеллект – всё при ней. Но конкурс тоже большой, причём русской девочке в Латвии это вдвойне тяжело – учёба-то не по-русски! Но выдержала, сдала и в конкурсе была одной из первых.
    Учась на первом курсе, она с ноября готовилась не только к первой сессии, но и к новогоднему балу. Готовилась очень тщательно, примеряя разные наряды. Наконец она остановила свой выбор на длинном вечернем платье цвета морской волны, купленном вместе с мамой в каком-то модном бутике. Посмотрев на себя в зеркало, она осталась довольна.
    Когда они с однокурсницей переступили порог Большого зала Латвийского университета, они услышали восторженные возгласы. Они были адресованы в основном ей, Софии, хотя кое-что перепадало и симпатичной подруге. Виктория была ростом пониже, шатенка с карими глазами. Она могла бы быть красавицей, если бы её немного не портила форма носа.
    Девушки постоянно танцевали. Вокруг них вились студенты старших курсов, постоянно приглашая на танец или в кафе. Официанты подносили бокалы с шампанским. София танцевала грациозно. Она напрочь забыла о бабушкином совете не слишком привлекать к себе внимание. Ох, если бы её могли сейчас видеть школьные подруги, родители, бабушка! Она то весело порхала под какую-нибудь весёлую мелодию, то взмывала ввысь, подбрасываемая каким-нибудь опытным партнёром в конкурсе экзотических танцев. У неё захватывало дух, она летала по залу. Сейчас София действительно была похожа на прекрасную ласточку в поднебесье.
    - Кто это? – спросил сравнительно молодой преподаватель у своего друга. – Ты знаешь её?
    - По-моему, да. Эта девушка с первого курса юридического. Русская. Если мне память не изменяет, я как-то замещал заболевшего лектора в их группе, её зовут София. Да, точно, София. Она ещё поразила меня на одном семинаре и знанием материала, и умением вести дискуссию, и красотой, конечно.
    - Представь меня ей, Олаф, - попросил Геннадий Васильевич своего коллегу-приятеля. Он не на шутку заинтересовался звездой бала. Она пробуждала в нём давно дремавшие чувства. Ему было 37 лет, он был женат, но года три как развёлся с женой, «простой бабёнкой», как неустанно повторяла его мать, потомок старого русско-немецкого рода, случайно сохранившегося в этом бывшем имперском городе. «Хорошо ещё, что детей у вас с ней нет. Найди же, наконец, что-нибудь приличное, а с этой разведись!» Но пока Геннадий Васильевич сделал только второе – развёлся. А вот теперь он стоял на пороге первого.
    Когда Олаф познакомил их, София с удивлением посмотрела на высокого интеллигентного мужчину в дорогом костюме и очках. Ей показалось, что он намного старше её. И, как бы отвечая на её мысли, он сказал:
    - Пусть вас это не смущает, София. Я буду очень бережно относиться к вам. Вы будете окружены заботой и ни в чём не будете нуждаться.
    Мать Геннадия Васильевича в своё время была примой нескольких ведущих оперных театров Советского Союза, а почивший в Бозе отец – крупным чиновником, которому удалось хорошо вписаться и в новые реалии постсоветской жизни в новоиспечённом (или, как здесь принято говорить, восстановленном) государстве.
    София, всё ещё витавшая в облаках, удивлённо улыбалась: мужчина, который стоял перед ней и что-то говорил, ей понравился…

    … Так вошла наша героиня в аристократический дом, где царили надменность, жёсткость в отношениях, а вместе с тем, и комфорт, тишина, покой, где раздавались звуки живого рояля, на котором мать её гражданского мужа музицировала в определённые часы.
    Сам Геннадий работал много. Он был из породы трудоголиков. София продолжала учиться.
    Её бабушка тем временем стала совсем старенькой. Ей наняли сиделку, так как из дома она почти не выходила. Родители Софии категорически не советовали девушке оформлять отношения с человеком, который был на 20 лет старше её. Они и сосуществовали как бы в двух параллельных мирах. Мало ли ещё встретит и полюбит кого?
    Ей неинтересно было с мужем, мало бывавшим дома и приходившим к ней в спальню поздно вечером. Его интересовал только секс, хотя сам по себе Геннадий был чрезвычайно умён и всегда мог найти интересную тему для беседы со своей подругой. Но молоденькая женя вызывала в нём гамму чувств, далёких от интеллектуальной сферы. Он был неутолим в своей страсти. Сама София в таком однообразии не видела ничего хорошего. И в одно прекрасное утро она ушла от него.
    Как же переживал Геннадий Васильевич эту потерю! Но через несколько месяцев утешился с молодой вдовой.


                ***


    София продолжала учиться, перешла на третий курс. Однажды она шла по улице и услышала окрик:
    - Ласточка! – и к ней подбежал симпатичный молодой человек примерно её возраста.
    Она с удивлением посмотрела на него.
    - Да ты что, София, не узнаёшь меня, что ли? Мы же до девятого класса вместе учились. На экскурсии ездили, в конкурсе бальных танцев участвовали. И жили в одном дворе.
   - Максим, что ли?
   - А то кто же, София? Он и есть! Вот из армии только что вернулся. Пока отдыхаю. Завтра у нас вечеринка по поводу моего дембеля. Придёшь?
    Она пришла. Позже она и сама не заметила, как осталась с Максимом наедине. Он целовал её, нашёптывал нежные слова… В общем, получилось так, что она осталась. До утра. Потом ушла домой, но он пришёл вечером и, буквально ползая на коленях, просил вернуться. Мамы с папой не было дома: они были в каком-то круизе. Посоветоваться не с кем. И она вернулась к Максиму, который очень быстро ввёл её в свою разношёрстную компанию. Кафешки, дискотеки, клубы, бары, игральные автоматы – такова была сфера жизни Макса и иже с ним. Софию закрутил этот водоворот. Вырваться из цепких рук Максима и закончить третий курс ей удалось с большим трудом.
    «Всё, - сказала она себе, - никаких «любовей» мне больше не надо!» София заперлась дома и погрузилась в учебники. Экстерном «взяла» четвёртый курс и сразу перешла в магистратуру.
    И вот уже показалась финишная прямая, в конце которой виднелся заветный магистерский сертификат, но на одной научной конференции она встретила человека, поразившего её воображение.  София влюбилась. Она стала ловить его взгляды, тонуть в них, бывать в тех местах, где бывал он. Она не знала, что играет с самым опытным ловеласом университета.
    Он был поляк по отцу, но потомственный рижанин. Звали его Кристапс – по паспорту, хотя он любил, когда его именовали Кшиштоф, постоянно подчёркивая своё шляхетское происхождение. Заметив её интерес к своей персоне, Кшиштоф, конечно же, не преминул воспользоваться этим. Его приятно удивило, что София была опытной девушкой и с ней не надо было долго возиться.
    Жизнь с Кшиштофом – они прожили полтора года – внешне была похожа на сказочный фейерверк. Ему было тридцать лет, он был неподдельно красив, атлетически сложён и очень сексуален. София, безоглядно влюблённая в него, не замечала его частых отлучек, поздних возвращений, тем более, что он вёл какой-то весьма напряжённый бизнес, продолжая заочно учиться в университете. Уже заканчивая шестой курс, она отложила в долгий ящик «замороженную» дипломную работу. Её волновала только одна забота – уход за Кшиштофом и выход с ним в «свет».
   Кшиштоф ввёл её в общество прожжённых циников и прожигателей жизни. Обладая всё теми же достоинствами: грацией, изяществом, шармом и острым умом – София мгновенно обратила на себя внимание этой тусовки. Ей уже грозила реальная опасность уподобиться женщинам из этой компании, но выручил случай.


                ***


     Однажды в эту компанию случайно затесался Геннадий Васильевич со своим племянником. Он к этому времени уже был женат и воспитывал сына, но никогда не забывал и о Софии, ласточке, которая выпорхнула из его неплотно закрытого окна. Племянника из провинции он, как говорится, «вывел в свет», но сразу же почувствовал: попали не туда. Фальшь, неискренность, неприкрытый разврат – это было не для них.
    - Надо уходить отсюда, Сеня, - сказал он, - женщины здесь отвратны, а само общество напоминает стаю хищных птиц.
   - А это кто, дядя? – Арсений увидел прекрасную женщину, стоявшую за колонной с бокалом и ревниво следящую за тем, как её кавалер кокетничает с какой-то кричаще одетой персоной женского пола. Дамочка была предельно обнажена. Поговорив с ней, он оглянулся по сторонам и, не заметив Софии, повёл собеседницу в одну из соседних комнат. София резко побледнела. Все чувства в ней были обострены до предела: любящая женщина была прилюдно оскорблена самым жестоким образом.   
    - Как, это же Ласточка! – воскликнул ошеломлённый Геннадий Васильевич, тоже заметивший Софию. – Как она очутилась в этой стае хищных птиц? Впрочем, какая разница? Наша задача – поскорее увести её отсюда.
    Они с Арсением подошли к Софии. Она с вымученной улыбкой протянула руку Геннадию Васильевичу, и, почувствовав при пожатии, что он окольцован, обрадовалась.
    - София, мы немедленно уходим отсюда. А вы знаете, куда и с кем пошёл сейчас ваш друг?
    - Догадываюсь, а детали меня не интересуют.
    - Я удивлён, София, тому, как подвела вас интуиция! Я наслышан об этом человеке. Как говорится, «раб своих страстей – низший из рабов». Свои низменные чувства нужно уметь обуздывать. Вы согласны со мной, София?
    Она молча кивнула.
    По дороге он познакомил Софию с Арсением. Тот учился на четвёртом курсе инъяза и жил у дяди, а мама Геннадия Васильевича переехала в загородный дом.

    София в очередной раз вернулась к родителям, устроилась на работу юрисконсультом, взялась за подготовку дипломной работы к защите и стала встречаться с Арсением. Они были одногодки, только он не сразу выбрал вуз, а потом не сразу и поступил.
    Геннадию Васильевичу исполнялся 41 год. Он отмечал день рождения дома. В пяти комнатах было где развернуться. Все гости были довольны роскошным приёмом. София уже собиралась уходить, когда именинник подошёл к ней и, поцеловав в лоб, сказал:
    - София, оставайся, ты не гостья здесь. Арсений любит тебя. Чувствуй себя, как дома.
    Через некоторое время подошёл Арсений.
    - С вашего позволения я оставляю вас. Меня ждёт Лола, - откланялся Геннадий, а Арсений притянул к себе Софию.
    - Ласточка, не улетай от меня. Пожалуйста! – и очень тихо добавил: - Я люблю тебя.
    Такое простое и робкое признание тронуло сердце Софии,  она протянула Арсению руку. Они взялись за руки и пошли в его комнату.
    Так Ласточка всё же свила себе гнездо. Могла бы, правда, и пораньше. Но, как говорится, лучше поздно, чем никогда.