Маленькое собрание у Рафаэллы. Глава из романа

Глава из романа "Троянский конь"
http://proza.ru/2022/02/12/125

МАЛЕНЬКОЕ СОБРАНИЕ У РАФАЭЛЛЫ

Если ты утаил правду, скрыл её, если ты не поднялся с места и не выступил на собрании, если выступил, не сказав всей правды, — ты изменил правде.

Джек Лондон.

«Какая все-таки поразительная вещь это мааасовое убийство», – размышляла богатая наследница Рафаэлла Биллингтон, приводя себя в порядок перед зеркалом. – «Стооолько крооови… Такое количество трууупов… А в то же время как оно решительно изменило мою жизнь и судьбу! Кто я раньше была? Бесшабашная перекати-поле! Так, гулящая девчонка несерьезная… Что только ни вытворяла, ха! А теперь солидная такая сама по себе биииизнес-леееди. Величавая и устойчивая. Рациональная и расчетливая. Твердая и… нежная-нежная-нежная, конечно же, да! … Постепенно погружаюсь в дела огромной компании… И нахожу в этом занятии для себя много увлекательного, интересного… Так захватывает по-настоящему… Да, драгоценный папа, мир его праху, со многим меня уже знакомил, кое-чему поучил, но теперь вижу, наглядно убеждаюсь, насколько это разные вещи, – становиться могущественным лидером и быть просто скромным учеником… Да и служащие на меня пока смотрят косо… Это понятно. Такой шлейф тянется за мной похождений… Эти газетчики с их сплетнями… И, увы, с их правдой тоже… Да еще этот чертов Айрвен…Но, конечно, не только это… О, если бы только это! Кто у нас главная подозреваемая в организации бойни?! Смотрите! Ву-а-ля! (Раф развела широко руки в стороны и шутливо поклонилась своему отражению). Увы-увы-увы! «Кому выгодно» во всех таких историях – веееечный проклятый вопрос. И это грязное клеймо ууубийцы, притом отвратительного убийцы, – злодейского заказчика собственной семьи, – боюсь, со мной будет доооолго… Бр-р-р! Даже если копы совершенно меня оправдают. Ну, кааак же… как же мне защитить свое доброе имя и доказать вот всем, что это… простите, не я?! … Но, друг Раф, самой нос ни в коем случае не надо вешать! Не за тем, чтобы сгибаться перед обстоятельствами, мы пришли в этот мир. Пусть щенки поджимают трусливо хвосты! А мы будем смело и мужественно идти только вперед! Еще поборемся за мое доброе имя и каааак поборемся! Пусть мои недруги и обвинители, завистники и недоверчивые видят отныне  перед собой не хрупкую барышню, а настоящего разъяренного льва! Кстати, нынешняя встреча в определенном смысле может быть полезна… Хм-хм-хм! И, конечно, забавна…» «Ну как там, все зверушки в зверинце, надеюсь, уже собрались? Попотчуем их немного собой!».

И свежая, как утренняя роса, златокудрая и сияющая, мисс Биллингтон, живое воплощение молодости и силы этого мира, своим решительным, уверенным и широким шагом направилась в устроенную еще ее отцом камерную залу для небольших совещаний, где ее уже ждали немногие особенные гости, имеющие прямое или косвенное отношение к нашей кровавой истории… 

За круглым дубовым столом, с, надо заметить, весьма скромным убранством (только газировка в бутылках с пластиковыми стаканчиками, салфетки и пепельницы) восседали в пуховых креслах всего три персоны… Прежде всего, по правую руку от председательского кресла – двоюродный дядя наследницы, лоснящийся от важности, выразительно попыхивающий трубкой Томас Биллингтон. Он то и дело ерзал и капризно морщился. Весь его недовольный вид говорил о том, что его оторвали от каких-то важных дел, и он здесь напрасно теряет время. Сидящий по левую руку от председательствующего секретарь покойного магната и временно исполняющий ту же должность при Рафаэлле, специально вызванный из отпуска Энтони Гарстон, напротив, радостно улыбался и, казалось, был очень рад этой встрече, имея здесь какой-то известный только ему интерес… Маленькие белые ручки его нервно дергались, что выдавало волнение. А номер три можно было поставить некоей скромной, неизвестной Томасу и Гарстону, бедно одетой девушке, с мелкими чертами лица и маленькими бойкими глазками. Она выглядела какой-то невыразительной и в то же время очень стеснительной. Девушка явно чувствовала себя не в своей тарелке. Как-то жалась. И время от времени тревожно посматривала на остальных, как будто опасаясь, что кто-то из них возьмет да грубо спросит: «каким ветром тебя сюда занесло?».

– О, здравствуй Раф, – первым подал голос в ответ на появление наследницы Гарстон. – Ты сегодня просто обворожительна.   

Красавица смерила собрание долгим изучающим взглядом из-под длинных ресниц. «Тэээк-с, все в сборе… Дядя, конечно, все тот же надутый индюк… Гарстон очень приветлив, но… заметно нервничает. Девчонка… как маленькая побитая птичка», – отпечаталось в ее голове.

 – Здравствуйте, мои дорогие, близкие и друзья! – громко приветствовала Рафаэлла собравшихся, лучезарно им улыбаясь. – Я приглааасила вас за тем… чтобы сообщить… О,  чееерт возьми! Сколько уже, наверное, плагиата этого начала одной известной русской пьесы! А я, представьте себе, люблю русских писателей и читала мистера Ге… Э-э-э. Гегеля. Так, кажется, его зовут. В переводе, конечно, читала. Но впечатление производит. … Так вот, вопреки ему, этому Гегелю, я пригласила вас, чтобы сообщить вам всем просто прекрасное и приятнейшее известие! Хоть и прошло всего три недели, с тех пор как… Но я решила досрочно прекратить траур, перестать бесплодно лить слезы, которые просто никому не нужны и вообще ни к чему. Назло дьявольским убийцам моей семьи, которые хотели бы видеть меня постоянно удрученной, сломленной, печальной… А скорбь по погибшим будет и так всегда жить в моем сердце. В моем любящем их сердце. Поэтому я сказала вчера себе – нет унынию! Нет депрессии! Нет слезам! Буду идти вперед, буду снова улыбаться жизни! Буду щедро дарить свои улыбки окружающим людям и заражать их своим оптимизмом!  Ну, как вам?

– Правильно, Раф! – горячо приветствовал решение наследницы Энтони Гарстон. – Абсолютно тебя одобряю. Хватит этого бесконечного литья слез и горевания. Утомило и надоело. Покойников этим не вернешь, а ты нам нужна… Ты всем нужна… Возвращайся к активной жизни! Будь чаще бодрой и радостной! Вот этот твой сегодняшний светлый приподнятый вид… его бы видеть теперь почаще.

– Ну, наконец-то, – буркнул Томас Биллингтон. – А то мне говорили, что ты ходишь все время мрачнее тучи. Уныние грех, детка, грех! Что бы ни произошло, Господа мы не в праве гневить. Но траур ты, надо признать, и не носила все это время, даже на похоронах. А газетчикам сказала, что это совсем не твой стиль, а скорбь надо выражать не одеждой. И я подумал тогда, что, наверное, ты права… 

– Это замечательно, мисс Биллингтон! – подала голос неизвестная пока гостья, похожая на маленькую побитую птичку. И теперь, казалось, немного расправила крылышки и оживилась.

Приняв эти теплые приветствия, Раф церемонно поклонилась собравшимся и важно устроилась в председательском кресле. Она пока держала паузу и улыбалась каким-то собственным мыслям.    

– Ты, кстати, не представила нам свою новую знакомую, – напомнил племяннице Томас.

– Ах да, конечно! Да, дорогие мои! – Раф сверкнула веселым взглядом и протянула руку в направлении девушки. – Знакомьтесь! Это Мэри Лимминг, сводная сестра моей прекрасной задушевной подруги, нашей горничной Бриджит, так нелепо исчезнувшей. Но мы все верим, что она когда-нибудь найдется!

Мэри в ответ на это встала и, в свою очередь, всем поклонилась.

– В особняке она ни разу у нас не была и вообще нигде не светилась, поэтому вы ее и не знаете, –  продолжила наследница. – Она очень скромная. И тихая. И, как я могла убедиться в период нашего недолгого общения до этой встречи, добрая и… вообще золотой души человечек… Мэри, ты можешь сесть, хватит стоять, ты не памятник! (Мисс Лимминг послушно села на место). Я, признаюсь, хотела пригласить на наше маленькое собрание Филиппа Ланцера, дядю Бриджит… Ну, этого противного уголовника. Извините. Но… вы все знаете, что он много значил в ее жизни… Простите, значит, конечно. Мы же верим, что она жива. И они очень любили и любят друг друга. Несмотря на весь тот криминальный бэкграунд, который, как мы знаем, есть у ее дяди… Но мистер Ланцер, к сожалению, проигнорировал мое приглашение. Видимо он продолжает меня в чем-то подозревать… Как, увы, и многие другие. Но Бридж кто-то должен из родственников здесь представлять. И самого Ланцера тоже. Вот я и договорилась с этой миленькой чудесной мисс Лимминг, что она прибудет на совещание. И это счастье, что она теперь здесь!

– В свою очередь счастлива быть сегодня вместе со всеми вами, мисс Биллингтон!  – как-то по-солдатски отрапортовала со своего места только что расхваленная девушка.

– Все это, конечно, очень хорошо, – недовольно заворчал мистер Биллингтон, сунув в рот трубку. – Но зачем ты нас всех сюда позвала, Раф? Только для этого твоего объявления, что ты прекращаешь траур и больше не будешь лить слезы? Ну, поздравляю. Но я, да будет тебе известно, только для того, чтобы доставить тебе удовольствие своим присутствием, перенес одну важную деловую встречу, которая должна была состояться сегодня. Для чего я это сделал? Чтобы слушать твои излияния? Благодарю покорно.

 – Да нет, дядя! Вообще засунь эти свои недовольства куда-нибудь себе подальше! – резко ответила Раф. – Хоть в жопу. Да, в жопу! (Насупившись, уверенно подтвердила она). Туда засунь. Извиняюсь, конечно, перед всеми за непарламентский сленг. Но мог бы приобрести за эти недели хоть немного больше ко мне уважения! Учитывая сколько я перенесла и сколько уже выстрадала… Конечно, не только для излияний… Для того, чтобы что-то прояснить для себя, что-то лучше понять… И чтобы как-то сплотить нас всех… в одну общую новую маленькую семью, может быть… Все мы прошли через ад этих ужасных полицейских допросов… Все побывали в шкурах подозреваемых в этом леденящем кровь, чудовищном преступлении… Ну, не присутствующая здесь Мэри, конечно, хотя и ее допрашивали. Но мы условились, что она представляет здесь Ланцера. А Филипп тоже под подозрением… И нам, конечно, есть что здесь обсудить в этой связи… И о чем-то договориться.

После этой жесткой отповеди Томас заметно стушевался. И пробормотал еле слышно: «хорошо, хорошо, Раф, извини, не психуй только, внемлю тебе, как и другие, всё в порядке…».

– Тони, – важно обратилась она к секретарю. – Я знаю, что ты, хоть и пока числишься в отпуске, старательно следишь за всем, что происходит в связи с нашим общим делом, – и по полицейским релизам для прессы, и сам поддерживаешь связь с Хансом Бруттеном, который возглавляет следственную группу. Вот и поведай нам, что там нарыли копы на сегодняшний день.

– Раф, да в общем-то ничего принципиально нового, – тускло отчитался Гарстон. – Никаких новостей о каком-то именно прорыве следствия в этом деле. Похоже, топчутся на месте. Ну, понятно, что громила Уорнер… Тот парень, которого нашли мертвым за рулем фургона… Что не один он участвовал… Его ведь и убил сообщник, который скрылся. И, наверное, не один Уорнер орудовал и в поместье… Почерк разных убийств отличается. В целом здесь была задействована целая банда. А у банды всегда есть предводитель. Или заказчик. Вот этими пока остающимися неизвестными ребятами и занят розыск. Ну, и идет обычная рутина в такой работе… Всё суммирую, что узнаЮ, и, как обычно, представляю тебе в еженедельных докладах. 

– Ну, а кто это может быть?! – Рафаэлла вопросительным взглядом обвела собравшихся и нахмурилась. – Кто главарь бандитов или заказчик? Кто эта сволочь? Кто-о-о-о? Может быть, копы на ком-то уже определенно остановились? Или есть некий субъект, который вызывает больше всего у них подозрение? Я вам даю честное слово, что это не я (Раф хихикнула). Но честное слово, как это понятно, не доказательство. 

– Не ты, не ты… – прогундел мистер Биллингтон. – Кишка у тебя для такого тонка.

– Но главный мотив все-таки у меня,  – капризно стала настаивать Раф и стукнула каблуком под столом. – Я же в итоге всё заграбастала! Сорвала банк. А кто больше всех хапнул, тот, скорее всего, и убийца. В нашем деле – заказчик. Ну, допустим, я… тааакая корыстная дрянь, холодная стерва, такая бездушная, циничная, отмороженная суууука, и тупо, ради наследства, власти, огромных денег всех заказала. Эдак надменно поджав губы, злобно и холодно сказала убийцам: «всех убить!». Всех пришить! Не щадить никого! Отца, мачеху, брата, сестру, слуг. Типа давайте, ребята, мочите всех, а я буду потом без конца купаться в деньгах и веселиться! Ха-ха-ха! На публике теперь, конечно, лью крокодиловы слезы, а внутри себя над всеми презрительно насмехаюсь. Такая тварь бессердечная. Монстр. Полагаю, полиция до сих пор так и думает. Но не может ничего доказать. Так что главная подозреваемая сегодня здесь, перед вами. (Рафаэлла привстала и насмешливо поклонилась собравшимся). Хорошо, дядя Томас убежден в моей невиновности. Но мне интересно, кто-нибудь из вас двоих оставшихся считает, что это я или нет? Если кто-то скажет, что это я, то не обижусь и пойму. Жду честного ответа. Приму любой приговор. Даже самый безжалостный. Жду!      

– Нет, ни в коем случае! – отчаянно вскрикнула Мэри. – Вы так чудесны! Зачем плести про себя такое?! 

– Раф, зная тебя, надо быть просто сумасшедшим, чтобы считать, что это ты, что ты можешь быть в этом замешана… – отозвался Гарстон. –  Но что происходит в головах копов, я сказать не могу. Возможно, ты, как и другие, остаешься у них в числе подозреваемых. Но вот я, наверное, неплохо тебя изучил за все эти годы службы у Биллингтонов. Знаю тебя уже лет семь, наблюдал твое взросление… и все его бурные изгибы, если так можно сказать. С тех пор, как я еще двадцатипятилетним преступил порог дома Джеймса. И извини, если задеваю твое самолюбие, но, также, как и присутствующий здесь Томас, не считаю тебя способной на… столь масштабное предприятие. Во-первых, ты очень импульсивна, восприимчива, нежна и добра по природе и вовсе не стерва, тем более холодная и расчетливая. Как твоя покойная мачеха, например. В тебе слишком много страсти, чтобы быть такой стервой. Во-вторых, ты вовсе не столь корыстна, чтобы так вот взять и порешить в одночасье всех, пусть и чужими руками. Для тебя деньги никогда не были самоцелью, –  они были тебе нужны для того, чтобы их с шиком тратить, ни в чем себе не отказывать, купаться в удовольствиях, мотовать. Ты еще и творческая личность, человек искусства и в свете этого корыстью, как можно заключить, не живешь. Да, ты бываешь эгоистична, распущена, иногда конфликтна, капризна, эксцентрична даже, но вовсе не кровожадна. Да и настоящая вражда у тебя была только с мачехой. С отцом, как я понимаю, за исключением нескольких мелких стычек, у тебя было слажено в основном. С детьми ты тоже находила общий язык,   даже с мерзким Джимми… А для меня то, как человек относится к детям, важный показатель его эмпатичности. Ты же тянулась к ним в каждый свой приезд…

 – Да, да, да, Тони. – перебила его наследница. – Вот и теперь… Бывает, так хочется с ними поиграть и вдруг осознаешь в который раз, что… их теперь нет. А так желаешь эдак потрепать Аври по ее рыжим кудрям, потискать, чуть пощипать ее дружески, как любила иногда делать… А где Аври? Нет Аври. Как это все горестно и печально!

– Ну что еще можно сказать? – наморщил лоб Гарстон. – С Бридж ты дружила, с другими слугами не цапалась. Бедный Вайфилд был тебе близок с твоего самого раннего детства и, как я наблюдал, вы до последнего с ним очень мило общались. Так что вообразить тебя заказчицей, коварным и безжалостным существом, извини, не могу. Примерно то же самое я говорил и на допросах в полиции. И, надеюсь, смог их убедить в твоей непричастности ко всему этому зверству…

– Тони, тронута твоей поддержкой, и это очень ценю, – вставила реплику Рафаэлла. – Это счастье, что не все верят этим страшным, хотя и напрашивающимся подозрениям в мой адрес. Вот именно – верит тот, кто меня не знает. Я, конечно, сложная, с непростым характером, но вовсе не кровожадная тварь. 

– Хм… Скорее, я бы больше подошел для этой роли. – Тони кисло улыбнулся. – И мотивы, как ты знаешь, у меня были. Конечно, вся неприязнь у меня была в отношении твоей мачехи. Но, может быть, я такой злыдень, что решил отыграться на всех… Работая столько лет на Биллингтонов и считая свою жизнь в результате погубленной, мог и всю семью возненавидеть. И на камушки Элли польститься мог. Или украсть из компании какие-то деньги, а потом убить хозяев, чтобы не вывели на чистую воду. Ну, это если пофантазировать. Или суммировать полицейские версии. Мотивы были. 

– И у меня, – уныло согласился Томас. – Алиби в моем случае ничего не значит. Я же мог стать заказчиком. Мог вполне найти деньги, чтобы расплатиться с убийцами. У полиции все эти данные есть. За пару месяцев до трагедии как назло ограбили церковную кассу. Как глава приходского совета, я вполне имел возможность это сделать, чтобы расплатиться с убийцами без траты собственных средств, которую могли бы потом отследить. … Джеймса я ненавидел сильно, в этом чудовищно грешен, это правда. Ничего не мог поделать. Просто до последнего кипел от ненависти к нему. Он фактически убийца моего отца. И теперь, когда он скопытился… Прости, Раф. (Наследница улыбнулась). Никакого горя от его кончины, если честно, я не испытываю. Но вот его семья другое дело. Глупо думать, что на кого-то из детей Джеймса, его слуг или на Элли у меня могла подняться рука. Если представить такую фантастику, что я заказал чье-то убийство, то заказал бы только его одного. Как я мог заказать детей? Все знают, что у меня у самого четверо и пятый еще на подходе…      

– Томми, дорогой, никто тебя в этом помещении не подозревает, – Рафаэлла потянулась и участливо коснулась руки дяди. –  Если перефразировать Гарстона, надо быть сумасшедшим, чтобы думать о тебе такое.

– Спасибо, племяш. Хотя бы на этом…

– Ну, вы могли и не заказывать детей, – ядовито встрял Гарстон. – А те киллеры, которых вы наняли, поступили по-своему. Существует такое понятие. И в криминалистике тоже. Называется «эксцесс исполнителя».

– Тони, ну как тебе не стыдно! Скажешь же такое!  – сотворила недовольную рожицу Раф. Но было видно, что она в то же время не слишком сердится на секретаря на его, надо признать, хамскую реплику.

– Как, как говоришь, «эксцесс исполнителя»? У тех, кому я… заказал? Интересно… – оживился Томас. В его голосе почувствовались крайне раздраженные нотки. 

– Извини, Раффи, но ты же сама просила еще перед началом этой встречи без утайки высказывать все возможные мнения и версии, – напомнил Гарстон. – Дело не в Томасе персонально. Просто хотел напомнить о таком варианте. Что заказчик необязательно может быть так кровожаден, как мы думаем. Допустим, он посылает громил выкрасть камушки или кончить (прости!) только твоего папу и мачеху, а те, кого он нанял, тупо истребляют вообще всех, кто в особняке. Чтобы иметь больше времени для отхода. Хотя могли бы еще застрелить только охранников, а остальных просто связать под угрозой оружия. И сами при этом быть в масках, чтобы не опознали. Но убийцы оказываются лютые звери, чего наниматель и не учел. Вот это и есть эксцесс исполнителя или исполнителей. И отмазка «ах, у меня же есть малые дети, четверо или пятеро, и еще шестой на подходе, как же я мог заказать убийства детей?» в виду этой возможности, увы, не работает. 

– Принимается, – согласно кивнула головой Рафаэлла. – Тони, какой же ты умный.

– Ну, дурака бы твой папа в таких помощниках не держал,  – кокетливо заметил Гарстон.

– Ох, Тони, не обольщайся… А я тебе скажу на это вот что… Ты дурак, Тони, ты жалкий пошлый дурак! Прими это как факт и диагноз. Джеймс и мог держать при себе только такого глупого напыщенного лакея, как ты. Да, у тебя в голове какие-то цифорки вертятся, но умным тебя это вовсе не делает. И если бы не присутствие здесь Рафаэллы, моей дорогой племянницы и прекрасной хозяйки этого дома… и еще одной прелестной и очень милой юной особы… я за твои чудовищные инсинуации в мой адрес выдал бы тебе от души по твоей противной самодовольной морде… –  грубо и обиженно высказался мистер Биллингтон.  –  Хотя, конечно, это стало бы грехом с моей стороны. Такие, как ты, вводят в искушение даже набожных и правильных. Не понимаю, что Элли в тебе такого нашла, что таскала тебя к себе в постель. Может быть, всего лишь ту штучку, которая там у тебя иногда работает? У Джимми были с ней, как я понимаю, проблемы.   

– Я не понимаю, Раф, мне что, прямо сейчас уйти? – смущенно обратился Гарстон к наследнице. – Уйми своего дядю. Иначе за себя не ручаюсь. Это просто невыносимо…

– Мальчики, не ссорьтесь, – примирительно сказала Рафаэлла и как-то некстати широко заулыбалась. – Тони, я тебя настоятельно прошу остаться, не уходить. А ты, дядя Томми, пожалуйста, держи себя в руках. Ведь ты же обычно такой… сдержанный, воспитанный светский человек, образцовый джентльмен, ну что на тебя вдруг сегодня нашло? Просто не узнаю тебя. Уверяю тебя, Тони просто так неудачно сформулировал мысль. Да, с его стороны это было… несколько бестактно, соглашусь. Но, думаю, он уже сожалеет об этом. Так ведь, Тони?

– Да, меня что-то в сторону занесло, – Гарстон внезапно как-то мальчишески покраснел. – Томас, пожалуйста… примите мои извинения. Конечно, не следовало вас брать как пример… в своем рассуждении. Я просто увлекся. Получилось бестактно и грубо.      

– Томас? – обратилась Раф на этот раз к дяде.

– Да, я признаю, что сегодня как с катушек слетел, – мистер Биллингтгон снова заерзал в кресле. Видимо, ему стало стыдно за свою внезапную вспышку гнева. – Наверное, жара на меня действует так. Вы тоже простите меня, дорогой Гарстон, что чуть не обматерил вас. Конечно, я не думаю, что вы дурак… Нервы вдруг сдали… Извини и ты меня, Раф. Мы все в напряжении постоянном и не отошли вполне от той страшной трагедии…   

Гарстон молча кивнул головой, что означало, что извинения приняты. 

– Ах, как это прекрасно! – Наследница громко хлопнула в ладоши. – Рафаэлла Биллингтон – миротворец! Рафаэлла Биллингтон гасит войну! Такое стоит отпраздновать! И, я считаю, что мы и не должны впредь ссориться, так как мы одна команда, в которую нас сплотило это общее несчастие. Ну, а теперь, чтобы окончательно закрепить примирение, пожмите прямо здесь при мне, за этим столом, друг другу руки! Я настаиваю!   

И недавно конфликтовавшие стороны выполнили требование Раф.

– А можно м… м… мы… мы… мыне сказать? – пришлая девушка подняла словно школьница руку.

– Ну, конечно! Ты же для этого здесь. И у тебя равные права здесь со всеми. И вообще прекрати стесняться, ну что это такое! – наставительно сказала  ей Рафаэлла. – Что ты как девчонка сопливая? Мнешься, как-то куксишься… И что ты мямлешь. «Мы-мы-мы… Мыне сказать…». Тьфу! Давай потверже. Вытри сопли! Пора входить во взрослую жизнь!

– Спасибо! Я вот считаю, что… – Мэри приободрилась. – Что Филипп Ланцер… Ну, который дядя Бриджит… Вот он… Он вполне мог стоять за этим гнусным преступлением. Видела его несколько раз… Довольно неприятный криминальный тип… Головорез вообще по виду. Глазки такие злющие… Прямо впиваются… Взъерошенный как дикобраз. Смотрит исподлобья. И дергает головой как-то странно. Такие могут идти на всё. Все знают, что он много лет сидел в тюрьме… И на Бридж, я считаю, после этой отсидки он очень плохо влиял… Он делал ее какой-то циничной, что ли. Под его влиянием она такие гадкие вещи стала говорить, что я несколько раз ее затыкала. Словечки в лексиконе ее появились такие… Что здесь невозможно сказать. Но в причастность Бридж я не верю. Она не такая. Скорее, дядя использовал ее втемную. Ведь она была болтушка просто пипец! Вот ему и проболталась про драгоценности, и где стерва-хозяйка… простите, Элеонора Биллингтон их прятала. А потом, после всего этого ужаса, убедил Бриджит скрыться, запугав ее тем, что ее посадят, как соучастницу, на много лет в тюрьму… Дал ей деньги и новые документы. Мне кажется, это самая правдоподобная версия. Я уже ее изложила в полиции. Но копы почему-то в нее не слишком верят. Ланцер до сих пор разгуливает на свободе. Но я верю, что когда Бридж найдут, ее показания помогут прижать… негодяя этого. Извините.   

– Спасибо тебе, дорогая Мэри, за твое честное и непредвзятое мнение. – Рафаэлла удовлетворенно кивнула. – Я все же думаю, что эти кровожадные гады, которые были связаны с тем громилой или над ним стоят, не принадлежат к узкому кругу нашей семьи и особо доверенных слуг. Это кто-то со стороны. Поэтому исключаю лично для себя не только Бриджит, – о ней вообще абсурдно такое думать, зная, каким чистым и прекрасным созданием она является, – но и Филиппа Ланцера из числа подозреваемых. И ты, сладкий мальчик Тони, такой вздор на себя не наговаривай. (Игриво погрозила она Гарстону пальчиком). Что ты якобы мог быть причастен… Даже гипотетически – не надо, чтобы ты нес такой ерунды. В моих глазах ты совершенно чист. Не забывай об этом. А информацию о месте хранения шкатулки Элли, скорее всего, слил бандитам Барт Айрвен. Также о плане дома, распорядке дня обитателей, приезжающих к нам машинах доставки… Не забудем, что он раньше работал в доме, и его единственного пощадили в бойне. Да, копы признали его невиновным пока что. Все-таки бывший коллега… Но как знать, – может быть, мы еще увидим нашего славного старину Барта на скамье подсудимых?      

– Да, Айрвен больше подходит на роль информатора шайки, – согласился Гарстон, вытерев лысую, как бильядный шар, голову платком. – Я и раньше чувствовал в нем… что-то зверское и пугающее. И он сдал мою злосчастную связь с Элли копам, о которой, оказывается, знал весь последний год. Знал и молчал. А теперь, видите ли, меня заложил, как только случилось несчастье. Это уже говорит о его ненадежности и нелояльности. И ты тысячу раз права, Раф, что прогнала его со службы. (Наследница одобрительно кивнула секретарю). Если он и не замешан, то все равно мерзкий тип, скользкий, грубый и вероломный. Но представить себе его главарем банды или заказчиком преступления я не могу. Также заказчик или главарь вряд ли стал бы лично мокрушничать, так зверски убивая Уорнера. Обычно такие типы держатся в тени, а потом загребают награбленное. Собирают плоды, так сказать. Итак, есть, по крайней мере, еще парочка негодяев, которая связана с этим делом и пока не поймана.

– Увы, увы, увы… – грустно протянула Рафаэлла. – Это только в детективных романах быстро и успешно все раскрывается, и вскоре нам на блюдечке принесут убийцу, а в жизни это может занять многие месяцы или даже годы… Надеюсь, все-таки копы установили за Айрвеном слежку. И если он причастен, во что я все-таки верю, попадется на чем-нибудь и проколется. А от него потянется ниточка к другим членам банды… А я вот должна вам сообщить, что, не вполне доверяя копам, сама наняла частного детектива, и он теперь занимается слежкой за Айрвеном! Ну, деликатно так… Чтобы тот не заметил… Аппаратура в нужных местах… Наблюдение издали… Всё, что полагается… Как знать, может это даст, в конце концов, результат?   

 – Вы очень правильно поступили, мисс Биллингтон! – поддержала Мэри наследницу. – Хорошо бы такое же наблюдение установить и за Ланцером! Мне кажется, вы зря ему доверяете…

– Раф, позволь я скажу, – Томас Биллингтон уставился на наследницу тяжелым недобрым взглядом. – На правах дяди и человека, который тебя мудрее и старше. Предоставь это дело профессионалам. Не строй из себя частного детектива и сыщика этого своего отзови. Поверь, копам виднее, что им делать во всей этой истории. И не надо, так сказать, дублировать их работу. Или путаться у них под ногами. Я слышал немного о Хансе Бруттене, который возглавляет следствие. Конечно, звезд с неба он не хватает, но это исключительно способный, кропотливый, внимательный, скрупулезный и трудолюбивый служака. Из тех, что землю роют, как кроты. Может быть, они это делают не спеша, медленно, – куда медленнее, чем нам, допустим, хотелось, – а мы все хотим, чтобы негодяев как можно скорее вывели на чистую воду, – но, в конце концов, дорываются до преступников. А тебя я знаю: ты хоть и корчишь из себя теперь железную леди, но очень порывистая, наивная, увлекающаяся, романтичная девушка! Да, трагедия заметно изменила тебя к лучшему, заставила отказаться от ряда прежних мерзких привычек, от твоего просто чудовищного образа жизни… Во власти греха, тьмы и похоти… Но должной основательности в тебе по-прежнему нет. Такая приобретается только годами упорного труда над собой. А всеми следственными процедурами должны заниматься люди основательные, специально подготовленные, компетентные в своих служебных задачах, поверь уж в этом мне… Я боюсь, что ты со своим пылом, со своим энтузиазмом, можешь только так навредить, чем реально помочь следствию. Твой частный детектив где-то проколется, Айрвен заметит слежку, испугается, заляжет на дно и может вообще бежать из страны… Это просто говорю тебе для примера. Чтоб ты не лезла в чужие дела. Я не думаю, в отличие от тебя и Тони, что Барт причастен. Это хорошо проверенный полицейский, пусть и бывший. Скорее всего, это сладкая парочка, они  наворотили всех этих делов, – твоя задушевная подружка, горничная Бриджит (а очень неосмотрительно было заводить с ней дружбу) и этот ее мерзкий дядя, уголовник Ланцер. Они и составили заговор. А если копнуть, и их соучастников найдут потом.  Поэтому Ланцера не арестовывают пока. Копы пасут его, чтобы он вывел на остальных участников банды. Такие преступники равно или поздно прокалываются. Надо только запастись терпением и подождать. Или Бридж отыщется и его сдаст. Вот почему ты до сих пор так веришь ей, я совершенно не понимаю!

Рафаэлла нервно рассмеялась, когда дядя, наконец, закончил свою тираду.

– Томас, ты по-прежнему меня поражаешь! – заговорила она. – Да ты просто великолепен! Такой поток нравоучения на мою златокудрую бедовую голову блудницы и такое безграничное доверие официальным лицам. Какая неисправимая ты, прости меня, зануда. Но вот скажи все-таки, такой старший и мудрый: почему мы, здесь собравшиеся, законопослушные, честные граждане, уважающие работу полиции, не можем сами попытаться хоть в чем-то оказать ей посильную помощь? Как это может помешать официальному расследованию? Немало случаев, когда полицейское следствие по каким-то причинам заходило в тупик. И как раз добровольные помощники вдруг помогали ему продвинуться, вывести из этого тупика. Вот я сделала недавно объявление – назначила за голову любого неизвестного пока члена банды, сообщника Уорнера или организатора преступления, награду в два миллиона долларов!  Думаешь, не поможет? А вдруг кореша сдадут такого, соблазнившись этой наградой? Почему бы нет?

Мисс Биллингтон выразительно пожала плечами. 

– И еще это твое обычное ханжеское занудство святоши, – раздражительно добавила она. – Во власти грехааа, тьмыыы и пооохоти… Тьфу! Какой противный пафос. Мне что, предоставить тебе список всех своих любовников за все годы? Он очень длинный, уверяю тебя, замучаешься же  читать. Там, кстати, есть и почтенные отцы семейств. Твои святые чувства будут оскорблены. Я просто делала то, что было для меня приятным. Ну, я признаю, конечно, что была плохой девочкой… С точки зрения всякой обычной морали. (Раф шкодливо заулыбалась). Но… согласна с тобой вместе с тем, что пришла пора мне остепениться. И ты знаешь, что мое поведение изменилось очень серьезно. Нимфомания, дурь и прочее твердо в прошлом. Одно дело гуляющий принц, а другое – король.

– Раф, я думаю, что ты права, – согласился с наследницей Гарстон. – Каждый из нас, если что-то вспомнит, узнает, заметит, обязан сообщить об этом в полицию. Но и мы можем сами что-то нарыть… И Раф со своей стороны тоже может нарыть… Как говорят, одна голова хорошо, а две лучше. А если несколько голов, то лучше если их станет больше, так ведь? Так что если Раф подошлет к кому-то частных детективов со своей стороны, и если те хорошие спецы и будут действовать аккуратно, то это вряд ли затормозит расследование, а вот помочь ему может. И присутствующая здесь Мэри права – Ланцер тоже под подозрением.   

– Ну, как знаете, как знаете… – уныло пробурчал Томас Биллингтон. Весь его вид говорил, что он ни на йоту не изменил своей позиции. – Вы все тут такие умники, а я, выходит, только один здесь затесался дурак…   

– О, Тони, спасибо тебе, друг! – Раф радостно заулыбалось. – Рада встретить у тебя понимание. ОК, последим и за Ланцером! (Чтобы подтвердить весомость своего решения, наследница хлопнула ладошкой по столу). Но Бридж мой драгоценный друг, она остается им, я верю ей как себе и в обиду не дам. Черт возьми, кааак я скучаю по ней! Но вот то, что Фил мог использовать ее, бедняжку, втемную, а потом запутать, застращать и уговорить на побег, – вот это ценная идея у тебя, Мэри, и в голову она мне не приходила! Могло быть так. Бридж ему однажды случайно проговорилась, а старый злобный лис сплел целый злодейский план…

– Всегда рада помочь, дорогая мисс Биллингтон! – воскликнула девушка напротив.

– Слушай, называй меня просто Раф, а? – наследница приятно посмотрела на девушку. – А мы когда-нибудь с тобой еще отпразднуем возвращение нашей беглой Бриджит, я в это верю. И будет картина: возвращение блудной подруги! Или – возвращение блудной сестры! Это будет нечто на тему Рембрандта!

– Кого? – поинтересовалась Мэри.

– Да неважно!

– Это был художник такой, – тихим голосом сообщил Гарстон.

– А-а-а. Надо запомнить – Рембринг. Ведь мисс Биллингтон сама художница, как я слышала… 

– Прости, Раф, что я снова вмешиваюсь, – не желающий прощаться со своим амплуа зануды опять вклинился Томас Биллингтон, – но тогда получается, что Бриджит «случайно» проболталась дяде и о многих других вещах. Например, о системе охраны, о сигнальных кнопках, плане дома во всех подробностях, о распорядке дня обитателей поместья в утренние часы, о машинах доставки, одной из которых воспользовались преступники… Слишком о многом она тогда проболталась…

– Томас, все могло быть иначе, – поспешил уточнить Гарстон. – Бридж проболталась о тайнике, а Ланцер, зная, что Бридж хорошая девушка и на предательство не пойдет, нашел себе другого осведомителя. Того же Айрвена, например. Еще у нас там несколько дней трудились рабочие, – перестраивали теплицу. Среди них мог быть человек Ланцера, который все, что надо, разнюхал.

– Вот именно, Тони! Молодец! – громко одобрила Раффи секретаря. – Бридж никогда бы не пошла на предательство! Я ее знаю!

– Ой, ребята, ну это как-то уже слишком сложно… – Недовольно скривился дядя Томас и запальчиво укусил кончик трубки. – Всё проще. Не надо надумывать лишней ерунды. Тесно спаянная, шустрая парочка «дядя-племяшка» сработала вместе. Думаю, и копы склоняются к этому же. Ведь неслучайно Бридж не вышла в день Х на работу, как должна была, сказавшись больной. Ее дни были как раз воскресенье и понедельник. Последовала замена горничной. И за нее в результате сложила голову бедняжка Лайза. Вы как-то забыли об этой подробности. А Айрвен? Что-то не видно по его образу жизни, что он как-то разбогател…

–  Но ведь и про Ланцера тоже такого не скажешь,  – заметил Тони.  – Разумнее всего предположить, что преступники, кто бы они ни были, не спешат пока тратить средства и притворяются теми же, что прежде. Их расчет понятен. Пока они, возможно, под наблюдением. Но когда пройдет достаточно времени, следствие зайдет в тупик, скроются, а потом возникнут на новом месте – уже с капитальцем и собственным делом. Скорее, и камушки Элли пока не реализованы. Это сделать, как можно судить, непросто…

Мэри Лимминг вдруг выразительно и громко зевнула и тут же покраснела от неловкости.

– Мэри, не спи! – хихикнула Раф. – Я сегодня тебе еще покажу альбом Рембринга.

– Ну, я думаю, нам пора уже… – Томас не закончил фразы, но намек был ясен. 

– А теперь, мои дорогие гости, я прошу вас всех пройти в соседнюю залу – в столовую,  – встав, празднично объявила Рафаэлла. Она вся цвела довольством и видимо считала свое маленькое собрание удавшимся. – Там уже накрыты столы. Вы, наверное, думали, что я вас отпущу сегодня без угощения. А вот как бы не так!


ПРИМЕЧАНИЕ АВТОРА:
Кому  в свете прочтения этой главы стал интересен сам роман, прошу перейти по ссылке http://proza.ru/2022/02/12/125