Пушкин и российские императоры

Пушкин и российские императоры

Российские императоры вовсе не были злейшими врагами Пушкина, и, конечно же, не самодержавие погубило Поэта, как это старательно изображают масонствующие историки, вуалируя действительную подоплеку трагической драмы его жизни  заказными – политически обусловленными вариантами интепретаций его судьбы (классическая формула: «История – это политика, опрокинутая в прошлое» относится ко всем наукам и видам знаний, включая и т.н. литературоведение).

Александр I мог одним росчерком пера поставить крест на пути личностного и поэтического становления Пушкина, сослав его в северную глушь и лишив его жизненно необходимой общественной среды.
Напротив, благосклонное и заботливое внимание императора в ответ на вызывающее поведение и отдельные дерзкие противогосударственные произведения свелось лишь к так называемой южной ссылке, давшей юному поэту разнообразные впечатления для творчества.

Ещё более значимой в судьбе Поэта была роль следующего императора – Николая I, открывшего ему при личной встрече 18 сентября 1826 года в Чудовом монастыре подноготную заговора декабристов и русского масонства.
Графу Струтынскому Пушкин впоследствии, вспоминая об этой встрече, признавался: «Императору Николаю я обязан обращением моих мыслей на путь более правильный и разумный, которого я искал бы ещё долго и может быть тщетно, ибо смотрел на мир не непосредственно, а сквозь кристалл, придающий ложную окраску простейшим истинам, смотрел не как человек, умеющий разбираться в реальных потребностях общества, а как мальчик, студент, поэт, которому кажется хорошо всё, что его манит, что ему льстит, что его увлекает!».

Слова же сказанные Николаем I Пушкину на прощание показывают действительное значение Императора в судьбе Поэта: «Что же до тебя, Пушкин, ты свободен. Я забываю прошлое, даже уже забыл. Не вижу перед собой государственного преступника, вижу лишь человека с сердцем и талантом, вижу певца народной славы, на котором лежит высокое призвание – воспламенять души вечными добродетелями и ради великих подвигов! Теперь …можешь идти! Где бы ты ни поселился, – ибо выбор зависит от тебя, – помни, что я сказал и как с тобой поступил, служи родине мыслью, словом и пером. Пиши для современников и для потомства, пиши со всей полнотой вдохновения и совершенной свободой, ибо цензором твоим – буду я».

Могла ли благородная и благодарная Душа Пушкина не ответить приязнью на такое к себе отношению императора?
А на попытки обвинить его в «придворном лизоблюдстве» Александр Сергеевич ответил стихотворением «Друзьям», в котором писал:

Нет, я не льстец, когда царю
Хвалу свободную слагаю:
Я смело чувства выражаю,
Языком сердца говорю.
…………………………
Текла в изгнаньи жизнь моя,
Влачил я с милыми разлуку,
Но он мне царственную руку
Подал – и с вами я, друзья.
Во мне почтил он вдохновенье,
Освободил он мысль мою,
И я ль, в сердечном умиленьи,
Ему хвалу не воспою?
…………………………….
Беда стране, где раб и льстец
Одни приближены к престолу,
А небом избранный певец
Молчит, потупя очи долу.

Известно также, что после разговора с Пушкиным в Чудовом монастыре, Николай I в разговоре с Блудовым назвал поэта «умнейшим человеком в России» (П.И.Бартенев. Русский Архив. 1865г).

Таким образом, при ближайшем и непредвзятом знакомстве с фактами, которые не афишируются, а потому мало известны широкой публике, в прах рассыпается ложь официозных историков-литературоведов о том, что царизм постоянно преследовал великого поэта, отравлял ему жизнь и что в конце концов в убийстве Пушкина повинно самодержавие.

Знаменательно, что уже в 1818 году девятнадцатилетний юноша Александр Пушкин, находясь ещё в плену у вольнодумного вольтерьянства, написал на взлёте гениальной интуиции пророческие строчки:

На лире скромной, благородной
Земных богов я не хвалил
…………………………
Я не рождён царей забавить
Стыдливой музою моей.
…………………………
И неподкупный голос мой
Был эхо русского народа.

Творческая натура Пушкина не могла и не хотела превратиться в придворного, карманного пиита, но что ещё важнее – не захотела она купиться на химерические идеалы масонства, за воспевание которых он бы имел и славу, и почёт, и деньги…

Неподкупный голос Пушкина так и остался на всю его короткую жизнь неподкупным, а вот стать «эхом русского народа» ему ещё предстояло по мере роста его Духовной зрелости, по мере того, как Божественный Глагол Русской Словесности не только до слуха чуткого касался, но и проникал в его сознание, делая его Душу всё более и более Русской.

Как видно невооруженным глазом, сначала Александр I, а затем Николай I искренне сочувствовали поэту, проявляли к нему большую снисходительность, а последний император и вовсе был настоящим ангелом-хранителем Александра Сергеевича, который получал от Государя личные подарки, разрешение на работу в архивах, займы на печатание книг, дозволения на публикацию произведений и дельные замечания по некоторым из них (например, по истории пугачёвского бунта), помощь в защите от клеветнических и подлых нападок (в частности, Булгарина в «Северной пчеле»)…

Именно к императору обратился умирающий от смертельной раны Пушкин с просьбой простить его за участие в дуэли (так как обещал ему никогда не участвовать в них) и принять участие в судьбе семьи. И в последнем письме Николай I простил поэта, обещая позаботиться о семье. Он потратил сто тысяч рублей, оплатив все долги покойного, приказал выдать его семье десять тысяч рублей и назначил вдове и детям Пушкина большую пенсию.

Итак, отношение к Пушкину российских самодержцев было в течение всей его короткой жизни одним из важнейших факторов становления его как русского поэта и, в конце концов, – выразителя Русской Души.
Это последнее и послужило главной причиной для его целенаправленной травли в последние годы жизни, а в итоге для его убийства, ловко и хитро завуалированного под «неожиданную» дуэль.
Масонство, наиболее влиятельные представители которого способствовали в первой половине жизни Пушкина расцвету его огромного таланта, превратилось в его зрелые годы сначала в непримиримого врага, а затем и в безжалостного убийцу (что до этого проигралось в судьбе императора Павла1).