Вместо хоккейного репортажа, или о настоящем копе

За Детройт 1993-2002, пусть и подсознательно, я болел не только по причине, у которой много имён – Скатти Боумэн, Русская Пятёрка и все-все-все. Red Wings играли в красной форме и ласкали слух названием «Красные Крылья Детройта». Более нелепое и не менее любимое звучало так: «Крылья Советов» (Самара). Если вдуматься в смыслы, получится тавтология. Отчего крылья в Детройте – красные? Что и кому они советуют в Самаре?

Это неважно. Устойчивое словосочетание. Пароль родства.

И, само собой, наши могли играть только в красном и белом цветах. Так, в лице одной команды, я болел за Детройт и вечный Спартак.

«Крылья Советов», как и сейчас Рейнджерс, носят светло-синие майки. Ассоциация немедленно отсылала меня к Динамо, за которое я болел раз в жизни, в сезоне 1984/85, когда советская милиция бросила прямой вызов советской армии (ЦСКА), едва не выиграв чемпионат СССР по хоккею.

Рейнджерс и сегодня легко назвать командой-побратимом Динамо. Не утруждая себя длинным названием, в НХЛ их обзывают копами. На что я всегда обижался, давая классический ответ человека в белом пальто: вы не понимаете, это другое!


******


Впрочем, альтернативная форма рейнджеров чёрного цвета со Статуей Свободы выглядела совсем ужасно. Лучше было бы изредка играть в футболках с Чаком Норрисом (всем рейнджерам – рейнджер) или с Расселом Кроу в роли полицейского Ричи Робертса из картины «Гангстер». В 70-е Робертс взял в спецотдел по борьбе с наркотиками, который подчинялся только ФБР, колоритных помощников: там были бабник, игроман, меломан и нонконформист, который из последних сил сдерживает себя, чтобы не начать хипповать с гитарой на лужайке Централ-парка. Все эти пороки перевешивала одна добродетель: парни были равнодушны к деньгам и на дух не переносили коррумпированных копов, а также людей в дорогих костюмах, торгующих смертью.

Спецотдел с такими кадрами почти вдвое сократил продажи наркоты в Нью-Йорке, упрятав за решётку главного наркобосса Фрэнка Лукаса.

Те рейнджеры, от хоккея до спецотдела полиции, были настоящими. Кто-то меня поправит: та Америка была более настоящей. А Нью-Йорк – городом, откуда, как написал Довлатов, можно сбежать только на Луну. Но и там не лучше.

В наш век, в этом смысле, мало что изменилось: и сегодня бежать некуда, если вести речь о профессиональной самореализации. Потому что в заповедные места России мы едем ради созерцания и перезагрузки. Это – будущее, которое никуда не исчезнет до старости. А здесь, в Нью-Йорке, счёт идёт на месяцы.

Если не на часы – теперь, после 0:4 в решающем матче в Нью-Джерси. Всё закончилось так, а не иначе, и я уже не удивлюсь, если провалившего Кубок Стэнли Панарина обменяют в другой клуб.

Потому что это провал, дорогой Бро. Как и детективу Ричи Робертсу, тебе дали двух лучших помощников, которых ты только мог попросить. Будут проблемы – дай нам знать. Создадим лучшие условия. Задача ясна.


******


Моя любимая сцена из «Гангстера» – там, где детектив Робертс в одежде из секонд-хенда и в кедах арестовывает у дверей церкви Лукаса. Наркробосс очень религиозен, и каждое воскресенье он в храме, а не на каком-нибудь спортивном матче для плебса.

Проходят годы, лучшие спортсмены сегодня получают в разы больше любых теневых дилеров, но после скверной игры, смазавшей весь сезон, вполне могут произнести фразу известного питерского мыслителя – «ваши ожидания – ваши проблемы».

Ричи Робертс говорил Фрэнку Лукасу нечто иное. – Хочешь поквитаться со мной? Встань в очередь. Она тянется на милю и огибает квартал.

Он мог и не выполнить своё предназначение. В жизни нет гарантий. Заболел, пристрелили, притормозили дело наверху или фигурант сбежал.

Но чего он точно не мог – бездарно и с сухим счётом проиграть главное расследование в своей жизни. Потому я всегда и говорил: лучшее время, куда готов отправиться – в кедах, секонд-хенде и без смартфона – 70-е.

А нынешние тепличные мальчики из Нью-Йорка сейчас вызывают аллергию. Она пройдёт, конечно. Но осадок – останется.   


На фото: парни из отдела полиции Нью-Джерси через пару секунд спросят «закурить» у копа из Нью-Йорка.