Аварский язык

   Смотрел я, как-то урывками фильм «9 рота», случайно увидел фрагмент, где капитан ВДВ в исполнении А.Серебрякова рассказывает молодым солдатикам про тонкости афганско-исламского образа жизни. В частности, что в своем кишлаке, даже «неверный» это дорогой гость, которого следует убить, как только иноземец покинет селение.
 
   И тут я почувствовал приступ Дежавю. Я точно знаю, что все это слышал, но где, когда? Через короткое время вспоминаю, мне это рассказывал мой Дед, только вместо кишлака был аул, а вместо Афганистана - Кавказ. А рассказывал мне все это Дед еще в 60-е годы прошлого века. Вот так временнОй мостик, вернее мост или прорыв через слои времени!

   Дед мой окончил медицинский факультет МГУ. Причем поступал туда учиться при Николае II, а окончил университет уже при Советской власти. По распределению был отправлен врачевать на Кавказ. Там он близко познакомился с порядками и нравами жителей гор, научился ездить верхом на коне, иначе никак было не добраться до отдаленных аулов.

   Дед не очень любил вспоминать те времена, но я часто разглядывал каслинскую копию скульптуры Е.Лансере «Джигитовка лезгин», которая стояла на подоконнике, и задавал вопросы. Скульптуру Деду  подарили в 50-е годы, коллеги по военному госпиталю, зная кавказский период его биографии. Так вот, я любил рассматривать чугунную композицию, коней, джигитов, их оружие, а Дед, понемногу рассказывал мне о тех временах.

   Особенно мне запомнилась одна история. Работая участковым врачом, или как теперь принято говорить врачом общей практики, Дед познакомился с одним из своих коллег, назовем его М., а затем и сдружился с ним.  По прошествии некоторого времени, М поведал Деду свою одиссею.

   Детство свое М провел на Кавказе, поэтому хорошо изучил правила и повадки мусульман, хотя сам был христианином. Затем семья М уехала с Кавказа. М получил медицинское образование и занимался врачеванием.

   Во время гражданской войны его принудительно мобилизовали в белую армию, заставили служить в госпитале. Очень похоже на биографию Михаила Булгакова. Как и будущему писателю, М служба в армии была не по душе. Он был сугубо штатским человеком, и через некоторое время дезертировал. Решил пробираться домой не через равнинные деникинские тылы, а через горный Кавказ.

   Так постепенно брел он к себе домой, выдавая себя за аварца, зная, что вблизи его пути аварских селений нет.
 
   Но в одном ауле М. понял, что ему не поверили, разгадали в нем «неверного» и, что после ухода из селения его убьют. М настаивал, что он правоверный мусульманин, аварец, знает свой «родной» язык, и готов продемонстрировать это знание.

   Тогда в ауле собрали местных аксакалов, которым М должен был показать свое знание аварского языка, и доказать, что он «свой», правоверный. На сход явились несколько стариков, которые, рассевшись, и поглаживая свои седые реденькие бороды, повелели:

- Ну, поговори с нами на аварском...-

   И тогда М стал рассказывать им свою одиссею на... древнегреческом, «мертвом» языке. С выражением, жестикуляцией, уж очень большой выигрыш для М стоял на кону - его собственная жизнь.

  Старцы слушали, слушали... Конечно же, аварского они не знали, равно, как и древнегреческого, но признаться в незнании было невозможно. Ведь они аксакалы - авторитеты!

   Пошушукавшись между собой, старцы предложили М прочитать им суры Корана на аварском. И М стал читать старцам «Илиаду» Гомера, опять таки на древнегреческом. Благо, когда-то еще в царской гимназии, учеников заставляли зазубривать поэму.
Красота стиха великого слепого поэта произвела на аксакалов сильное впечатление, они удовлетворенно и дружно закивали:

- Да! Это настоящий аварский язык! –

   М был с миром отпущен, и продолжил свой нелегкий путь домой.

   Так «мертвый» древнегреческий язык спас человеческую жизнь.

   Интересно, что Дед, рассказывая мне об этом «экзамене», сам цитировал «Иллиаду», которую помнил, несмотря на свои 65 лет.
 
   А скульптура Лансере теперь стоит у меня дома…