Счастливый номерок

      "на обратной стороне"


    Во двор заехал фургон с громкоговорителем на крыше. Заглушил мотор, замер. В окнах домов тотчас появились бледные лица испуганных жильцов. Они вглядывались с тревогой в окна фургона, но за темными стеклами не могли ничего разглядеть.
    - Свежие мертвецы, - ожил громкоговоритель. – Новые поступления. Начало выдачи, как обычно, в полдень. Занимайте очередь заранее. В этот раз мертвецов много. Не забывайте брать с собой паспорта и именные номерки.
    Тут громкоговоритель захрипел натужно, зашипел, словно пробитая труба и затих. Из фургона выскочил парень в майке с чебурашкой в крокодиловых сапогах и ударил по громкоговорителю разводным ключом. Рупор в ответ затрещал, закашлял и снова заговорил:
    - Свежие мертвецы, свежие мертвецы, свежие мертвецы…

    Уволенная в запас акушерка Анастасия Родионовна в окна фургона не вглядывалась. Она подозревала, что, если долго смотреть в катафалк, катафалк посмотрит на тебя. Спрятавшись за плотной шторой цвета чернозема, акушерка прижимала нервно к животу карточку с номером 333. Ее веки дрожали, а под усохшей от возраста грудью пульсировало сердечное землетрясение. Когда траурный фургон затих вдали, Анастасия Родионовна немного успокоилась. Заставила себя выпить чаю, умудрившись подлить «незаметно» в него немного коньяка. Чай закусила печеньем, но съесть бутерброд с колбасой заставить себя так и не смогла. Красные кружочки напоминали ей пулевые ранения и круглую физиономия главврача. Именно он – почетный член воинственного общества «Врачи за расширения границ», усомнился в ее пригодности служить в трудное время на благо родины.   Анастасия Родионовна скинула колбасу с тела белого хлеба и выкинула в мусорной ведро.
    Однажды, потомственная повитуха Анастасия увидела то ли сон, то ли видение – марширующих младенцев в железных башмаках. Это зрелище ее так поразило, что она отказалась принимать роды мальчиков. Ей больше не хотелось участвовать в рождении будущих солдат. В итоге ее даже хотели обвинить в акушерской диверсии, но учитывая прошлые заслуги – она помогла появится на свет самому молодому сенатору в истории страны, Анастасию Родионовну отправили в пенсионный запас. С припиской в личном деле – «склонна к враждебным галлюцинациям и саботажу».

    Двухэтажный морг с грязными окнами помещался на бывшем книжном складе. Над его главными воротами еще висела табличка - «Литература проложит правильный путь». А у черного хода виднелся бюст Тургенева с сигаретным окурком в глазу. Чья-то шальная рука написала на спине писателя помадой – «тут был Антон Павлович».
   В полдень у пункта выдачи покойников собралось множество народу. Очередь была похожа на серую нить, что выбилась из некогда пестрой кофты. Со временем кофта потускнела, постарела, покрылась рваными норами от моли. Былая яркость иногда пробивалась разноцветными женскими сумочками, внутри которых прятались похоронки и робкими смехом, что вызвали запрещенные, рассказанные шепотом анекдоты. За таким смехом, как правило, прятался страх.  Когда обрывки очередной веселой крамолы доходили до кладовщика в чине старшего лейтенанта он махал демонстративно кулаком, но без особой злости. Затем кричал:
    - Девочки, не давите друг друга животами. Вам еще армию рожать. Не напирайте, не ругайтесь, не деритесь. Всех обслужим, всем достанется. А если кому не достанется сегодня, достанется завтра. У нас ресурсов хватит.

    Неподалеку от здания морга, Анастасия Родионовна заметила фургон скорой помощи.
    - Кому-то опять стало плохо? – спросила она соседку Нину.
    - Это медсестра из третьего подъезда за мужем приехала, - ответил та охотно. – По слухам, его голову так и не нашли. А, впрочем, он всегда был безголовым.
    В подтверждении слов соседки, бывшие литературные грузчики вынесли с заднего хода деревянный ящик. Погрузили ее в скорую и помахали на прощание руками.
    Акушерка в запасе невольно вздрогнула и резко побледнела. В полированный бортах фургона она снова увидела марширующих младенцев.
    - За сына переживаешь? – Нина заметила бледность подруги. – Зря. У тебя же номерок счастливый. Который раз ходишь и все мимо. Пронесет и сегодня.
    - А ты зачем сюда ходишь? – поинтересовалась мрачно Анастасия Родионовна. – У тебя даже номерка нет.
    - Бог миловал, - улыбнулась соседка. – Мне переживать не за кого. Но хожу, чтобы страну поддержать в трудную минуту. Она дорого платит за будущую победу. А еще хочу посмотреть, как эта гадина Тамара с девятого этажа своего брата по частям забирать будет.
    - Увезли вчера Тамару, - акушерка вспомнила ночную суету у подъезда. – Говорят отправили на курсы повышения патриотической квалификации. Строгого режима.
    - Вот так новость, - воскликнула Нина. – Как же я ее проспала? Тогда пойду, пожалуй. Мне еще котлеты к обеду жарить.
    Акушерка посмотрела с неприязнью на подругу, но заставила себя промолчать.

    Спустя час ожидания, Анастасия Родионовна наконец протянула номерок кладовщику. Он сверился с учетной книгой и вернул номерок обратно:
    - Для вас пока ничего. Поздравляю.
    - Как же так? Вестей от моего сына уже нет два месяца, - акушерка в запасе уходить не спешила. – И командование его молчит, как после контузии.
    - Я вам в прошлый раз говорил, - улыбнулся лейтенант, - номерок у вас счастливый. Обойдется.
    - А если не обойдется?
    - Тогда милости просим. Выдадим вам героя в лучшем виде.
    Анастасия Родионовна взяла номерок дрожащими пальцами и пошла домой. По дороге она зашла в магазин за новой палкой колбасы и бутылкой дешевого коньяка. В нем хорошо тонули марширующие младенцы.