Барды нашей голубинки

    
  В середине апреля в Усть-Сыровске  хоть и солнечно, но еще прохладно, неуютно.  Не пробились даже зеленые ростки на проталинах городских дворов.  Снег, грязный, слежавшийся,  горбится среди показавшейся прошлогодней листы.
   Дамир задумчиво шагает вниз по  улочке к реке.  Почерневший лед еще покрывает большую часть русла, лишь у берега подтаяло. Смотреть  не на что, но ноги сами  сюда ведут. 
   Новый городской журнал, что организовали к выборам, предложил написать о нем небольшую статью. Дамир отказался.  Глубоко внутри он чувствовал обиду за такое позднее признание.  Как-никак в этом году у него   юбилей, исполняется шестьдесят.
   Недавно, на московском конкурсе городского романса,  Дамир попал в число лауреатов. Было  приятно. Художнику мало надо,  - пару теплых слов… Увы, в родном городке событие осталось незамеченным.  Ни местное телевидение, ни новостная газета не упомянули словцом.  Не позвонил и горотдел культуры…
     Он смотрел на речной лед, пытаясь разбавить душевную горечь воспоминаниями. 
    
     Дамира Буслаева  привезли  родители в Усть-Сыровск в четырехлетнем возрасте. То был советский 1962 год, когда многие  уезжали на заработки,  кто поднимать целину, кто валить сосны на Север. Из мордовских, чувашских, марийских   деревушек   приезжала молодежь испытать себя и помочь Родине.
     Дамир  закончил  школу, а после армии  устроился наладчиком станков  в лесной комбинат. Начал слагать стихи.  Тогда же стали появляться его первые песни под гитару.
     Многие тогда пели.  Незабываемые советские ВИА…  В  80-е   свет идеалов начал тускнеть. Точнее, просели не ценности, а возможность людей им соответствовать.  Выше головы не прыгнешь. Идеи одно, а человек – слаб, живет для себя…И общечеловеческое – доброта, труд, желание быть полезным – медленно запрятывалось куда-то вглубь души…
     Дамир ухитрялся писать на работе, в цеху. Дома, к тому времени, уже требовал внимания ребенок.  Посещал  кружок авторской песни, издал  брошюрку стихов. Конечно, хотелось петь на больших сценах, с оркестром.  Не хватало мастерства. Обычный рабочий, без музыкального образования.
    Во-вторых, пришли 90-е, запросы  изменились. Так, во всяком случае, утверждал  Его Величество Телевизор. Бандитский передел, разгул ресторанной пены, попса и шансон. Простые, человечные песни Дамира   оказались не востребованы новой эпохой. Вскоре родился второй ребенок и нужно было зарабатывать на семью…
    Усть-Сыровск,  к тому времени,  испытывал трудности, как и многие городки российской глубинки.  В прошлом это было скромное поселение, окруженное тайгой и болотами.  Позже в крае нашли нефть, и  город сделали административным центром. С эпохой рынка нефть стали качать безбожно. Но весь барыш уходил в Москву.  Усть-Сыровску достался лишь новый банк и несколько особняков «новых русских».
    Понятие «провинциальный город»  теперь определяют  не по уровню культуры. Интернет всех уравнял.  Всем стали рулить  деньги. Усть-Сыровск так и остался   бедным  городком  большого, сытого государства. 
     Молодые тут скучали, но зрелые горожане  устраивались.  И  прогуливались после работы по зеленым улицам.  Пятьсот метров от мэрии - и ты на берегу  Сырой, где можно посидеть с удочкой  на  месте бывшего причала.
    Когда-то сюда ссылали бунтовщиков и раскольников. Были здесь и пленные французы  войска наполеонова. Выделили им два барака у реки, дали зимнюю одежду. А через два года и вовсе отпустили домой.  Поросли те места борщевиком.  Сейчас там деревянные избы утопают в овражной грязи.  А местечко, иронизируя на своей жизнью,  усть-сыровцы назвали «Парижем»…
   
    При всем уважении к городу,  Дамир  испытывал к нему долю иронии. Но горожан уважал. Часто бродил по городским улицам с фотоаппаратом.  На  его  снимках  проявлялись солнечные пятна на  стенах домов,  тени дерев на снегу, уголки дворов. Но, по сути, получался обобщенный образ  небольшого  северного городка. Жителей таких городов назвали в Кремле «глубинным» народом.  Ну, а интернет-шутники тут же переделали народ в «голубиный».
    Честно говоря, Дамир завидовал поэтам. Им для самовыражения требовалось лишь перо с бумагой.  Музыканту сложней.  Бардовская песня под простенькую гитару уже потеряла  популярность. А современной песне нужны инструменты, студия записи. Нужны красивые аранжировки. Где все добыть на свою зарплату?
    Лишь к пятидесяти годам, экономя на  всем, удалось ему довести несколько песен до «товарного вида». Разместил в интернете. Но сомнения  не отпускали. Его песни о доброте,  труде, о родных полях и лесах  собирали мало просмотров. В то же время, Черный  Туз, барный репер Усть-Сыровска,  имел успех.  Дамир посмотрел пару роликов этого «менестреля». Дорогостоящие, яркие клипы… Но – содержание?
    Вот  отрывки из песен Дамира:
       …Рассекает небо тонкая полоска,
        заколдует север красотой неброской.
        Где, поскольку наперед бедой оплачено,
        по-людски нам жить, ушедшими назначено»
или так:
        «Послушна пряжа, невесома, как дымок.
         Дымок родного очага в рассветный час.
         В нем запах пажити проселочных дорог,
         в нем запах Родины мне слышится сейчас…»
       «Черный Туз», кавказский осетин,  приехал в Усть-Сыровск помогать местным шашлычникам. Рыночная экономика  набирала вес, как и помутнение духа российского.  Туз окреп, познакомился с местными завсегдатаями ночного бара «Расслабон». А потом и сам вышел на сцену со своим криминальным рэпом.
   Разгоряченным алкоголем парням это нравилось. Ди-джеи поддержали. Туз построил свой  мрачный сценический образ   – небритый мужик в черном плаще с капюшоном. С черепом в руке. Тексты – уголовщина, пацанский хип-хоп, матерщина. Тематика – лагерная, бандитская.
             «Усть-Сыровск, тайга-град, мы одиноки,
              колючая проволока, зоны, остроги…»
   Еще  – так:
              «Северный мрак, город вонючего дыма,
               впорол мухомор, черным маслом картина…»
    Или  так:
              «Крутые терки, партаки, наколки,
               овраги, сугробы, кровавые волки,
               была не была, бомбим того осла,
               местный гоп-стоп, такие дела…»
        Казалось бы, разница  в подходе к песне огромная. У Дамира – красивая музыка, замечательные слова, исполнители, участие в конкурсах. К примеру, на фестивале патриотической песни Дамир стал обладателем  приза «За одухотворенность и лиризм».
    У Черного Туза – пьяные слушатели бара, низкий утробный голос, невыразительная музыка и грубые "текстЫ"… Словом, нельзя и сравнивать. Тем не менее, количество подписчиков Туза в Контакте  достигло 300 тысяч. У Дамира в тысячу раз меньше! Всего 290 подписчиков, 170 друзей. Почему так?
    В своем единственном интервью местной газете Дамир признался: «Строго отношусь к своему творчеству. Хочу, чтобы родным, друзьям не было за меня стыдно».
     Беседовал с корреспондентом и Черный Туз.  «Ни к чему не призываю. Мои тексты – историческая хроника.  Ведь сажали раньше? А мрачность… Мне нравится негатив. Говорю о темном в жизни.  Запретное притягивает. Но  выбор пусть делает сам  слушатель…»
      В какой-то мере Туз прав. Закон не нарушает, прямой пропаганды его тексты не несут.  Пить, колоться, слушать ту или иную музыку – свободный выбор… Все равно, что продавать водку в магазинах. Захотел черный рэпер площадку побольше. Пришел в мэрию. Только вот не поняли его в Усть-Сыровске. Не дали концертный зал.  Потому и укатил Черный Туз  на Урал, где, говорят, больше бунтарского духа.
     Кстати, оказалось, осетин был женат и даже имел детей.  В том же интервью он признавался: «Я употреблял наркотики. Бросил. И в процессе воспитания сына смотрю на его окружение. Это важно…» Выходит, о своих детях  он думает. А о чужих? Тех, кто смотрит и лайкает его мерзкие видео?
     Обычная душонка торгаша. Такой и водку продаст ребенку, и наркоту подросткам. Моральная сторона вопроса не для него. Он делает бизнес.
     Кстати,  Усть-Сыровск  - город  вовсе не криминальный.  И разве виноваты его жители, что советские спецслужбы соорудили здесь лагерь? Сам местный народ скромен, трудолюбив.  И людям обидно, что про них поют такое.  Усть-Сыровск и медаль имеет за труд.  Но Туза это не интересовало.
     Получается, дело  не в том, что его творчество – не искусство.  Даже как развлекательный контент такие песни чужды Северу.  Грубый развязный мачо в черных очках ему не органичен.  Здесь живут другие люди.  Да, сюда ссылали.  Но  современный Север стыдится этого и  жалеет о жертвах.
     Север – это труд, взаимовыручка, сильный характер. Черный Туз уехал из Усть-Сыровска, не принявшего его тюремных творений.  А Дамир Буслаев остался. Он тоже приезжий, но уже  свой.   Его песни слушают нормальные люди.  Сеять доброе, вечное – нелегко. Поднимать человека, поддерживать его – гораздо трудней,  чем служить низкому в душе. 
      
      Дамир часто приходит  на берег.   До поздней осени  бродит со  своим старым спиннингом.  И те несколько рыбех, что попадаются на блесну,  отдает рыбакам, оставшимся без улова.
     Иногда размышляет о реке, как о символе, образе времени, которое, как известно, «течет, изменяясь». Вспоминает и публикацию  о магии реки, как субстанции, используемой волшебниками в качестве природной силы.
     К примеру, надо остановиться  на середине моста спиной к потоку воды. И смотря вслед  течению, отпустить пережитое. То есть, представить, что все негативное из тебя уносит вода.  Потом развернуться навстречу потоку и, встречая его взглядом, призвать новое и необходимое душе.
    «Попробовать, что ли?» Пройдет лед по реке и снова наведут понтонный мост к Заречью. Настоящий мост Усть-Сыровск пока не заслужил. Нет денег, говорят. Хотя, за ту нефть, что выкачали для Москвы,  можно было и выстроить приличный мост.  А в Заречье построить джаз-клуб, на сцене которого дадут пять минут и бардовскому исполнителю.