Палехские живописцы

В глубине России, за дремучими лесами и волжскими речными просторами стоит старинное село Палех. Несколько улиц с рублеными деревянными домами, украшенными резными наличниками окон, окружают белокаменный Крестовоздвиженский храм с высокой колокольней. Несмотря на многие километры труднопроходимых пространств, отделяющих село от обеих столиц, Палех известен во всём мире. Чем же так прославилось село? Что помогло заслужить мировое признание?

Конечно же, почти каждый сразу вспомнит многоцветные живописные изображения, украшающие, как драгоценность, чёрного цвета шкатулки, покрытые блестящим лаком. Редко кто знает секрет, что палехские шкатулки изготовлены из клееной бумаги в технике «папье-маше» и что местные жители, и стар, и млад, трудились над ними долгими зимними вечерами. Но оказывается, идея расписывать бумажные шкатулки появилась у палехцев сравнительно недавно, в послереволюционные годы.

Рассказывают, что сидел однажды в своей избе в начале 1920-х годов иконописец Иван Голиков и смотрел в окошко горницы, откуда виднелся, наискосок, белокаменный Крестовоздвиженский храм. Тяжкую думу думал молодой и крепкий палехский мужик: «Как прокормить свою немалую семью? Как поднять ребятишек мал мала меньше?»

Село Палех издавна славилось своими иконописцами, создающими тонкого письма, богато украшенные затейливыми деталями, высокохудожественные образцы иконописного искусства. Иван, под руководством старших наставников, с детства постигал все секреты иконописи и в зрелые годы считался настоящим мастером.

С приходом Советской власти, официально объявившей религию «опиумом для народа», спрос на иконы не то, чтобы упал, а практически исчез. И тогда Ивану Голикову пришла мысль – изготавливать недорогие шкатулки из доступного сырья и покрывать их росписями, в чём он был профессионал. Главное, поверхность шкатулки должна была быть идеально гладкая и прочная, чтобы краски не коробились и не осыпались, а сохранялись вечно, как на иконах. Сюжеты росписей должны были быть такими, чтобы нравились не только новой власти, но и широким слоям обычных покупателей.

Поэтому Иван Голиков и артель бывших иконописцев под его руководством рисуют на шкатулках военную технику - танки, самолёты, новую символику пятиконечных звёзд, серпа и молота, и, конечно, любимые персонажи русских народных сказок, сюжеты из произведений Крылова, Пушкина, Гоголя, Некрасова, используя ту же технику живописи и те же краски, что и для икон.

Палехские шкатулки так понравились писателю Максиму Горькому, что он даже начал брать их в свои зарубежные поездки, чтобы демонстрировать иностранцам высокий уровень русского народного искусства. Вскоре изделия Ивана Голикова имели большой успех не только на международной выставке в Париже, но, с годами, и на Всемирной выставке в Брюсселе, и за океаном, в Нью-Йорке.

Но не все бывшие иконописцы шли по этому пути. Неподалёку от дома Ивана Голикова, и в наши дни, стоит деревянный дом Павла Корина, родовое гнездо иконописцев Кориных. Его отец Дмитрий Николаевич, как и многие поколения его предков, возглавлял артель палехских мастеров. Павел Дмитриевич Корин, известный столичный художник, почти 24 года, с середины 1930-х годов, работал над удивительным живописным полотном «Реквием. Русь уходящая».

Замысел работы возник во время похорон патриарха Тихона в Донском монастыре, (а может и в дни Поместного Собора Русской Православной Церкви в 1917-18 гг., где был избран патриарх Всея Руси после двухсотлетнего Синодального периода. (1)  Все лица в эскизах работы не вымышленные, а принадлежат известным историческим личностям. Но написание этого огромного по размерам художественного произведения так и не было начато. Остался только его эскиз, удивительный по глубине и силе восприятия.

Замысел работы возник во время похорон патриарха Тихона в Донском монастыре, (а может и в дни Поместного Собора Русской Православной Церкви в 1917-18 гг., где был избран патриарх Всея Руси после двухсотлетнего Синодального периода).  Все лица в эскизах работы не вымышленные, а принадлежат известным историческим личностям. Но написание этого огромного по размерам художественного произведения так и не было начато. Остался только его эскиз, удивительный по глубине и силе восприятия.
Из записи в дневнике Павла Корина от 12 апреля 1925 года: «Донской монастырь. Отпевание Патриарха Тихона. Народа было великое множество. Был вечер перед сумерками, тихий, ясный. Народ стоял с зажженными свечами, плач, заупокойное пение. Прошел старичок-схимник. Около ограды стояли ряды нищих. В стороне сидел слепой и с ним мальчишка лет тринадцати, пели какой-то старинный стих. Помню слова: «Сердца на копья поднимем». Это же картина из Данте! Это «Страшный суд» Микеланджело, Синьорелли! Написать всё это, не дать уйти. Это – реквием!»

«Картина моя – на похоронный мотив «Святой Боже». Удары колокола. Мрачно, безнадежно… Торжественный трагизм». Корин хотел показать «последний парад православия». Но получилось по-другому. Почему? В конце жизни художник скажет: «Писал я людей большой веры и убеждений, а не фанатиков». Значит, Корин, спеша запечатлеть Русь, безвозвратно, как казалось многим уходящую, внутренне преклонялся перед ней.

«3 апреля 1935. Вечер. Колонный зал. «Реквием» Берлиоза. Помни «День гнева», какое величие! Вот так бы написать картину. «День гнева, день суда, который превратит весь мир в пепел». Какая музыка! Этот пафос и стон должен быть в моей картине. Гром, медные трубы и басы. Этот почерк должен быть».

Работа над картиной шла в период дружбы с писателем А.М. Горьким, который посоветовал добавить к названию «Реквием» уточняющий штрих - "Русь уходящая", как позволяющий жить картине. Но после того как Горький умер в 1936 г., вскоре был направлен, куда следует, донос на художника по поводу именно этой работы:

«Секретарю ЦК ВКП (б) – т. Сталину И.В. т. Андрееву А.А.
Подготовка П. Корина к основной картине выражается в сотне эскизов, натурщиками для которых служат махровые изуверы, сохранившиеся в Москве, обломки духовенства, аристократических фамилий, бывшего купечества и пр. Он утверждает, но весьма неуверенно, что вся эта коллекция мракобесов собрана им для того, чтобы показать их обреченность. Между тем никакого впечатления обреченности, судя по эскизам, он не создает. Мастерски выписанные фанатики и темные личности явно превращаются в героев, христиан-мучеников, гонимых, но не сдающихся поборников религии. Наши попытки доказать ему ложность взятой им темы пока не имели успеха, так как он находил поддержку у некоторых авторитетных товарищей. Прошу Вашего указания по этому вопросу. Зам. Зав. Культпросветотдела ЦК ВКП (б): А. Ангаров. 8.XII. 36». (2)

Газета «Известия» в апреле 1937 года опубликовала подряд две статьи о Корине, где говорилось, что он «отгородился от советской художественной общественности», «работает над антисоветским произведением» и даже что в его мастерской «троцкистско-фашистская нечисть создала… лабораторию мракобесия». Но дальше этого дело не пошло. Тем не менее, дальнейшая работа над этюдами прекратилась. Небольшой акварельный эскиз картины за все 24 года работы над ним (с 1935 по 1959-й) пополнился лишь несколькими фигурами, оставшись практически без изменений в композиции.
 
В 1942 году Павел Корин руководил бригадой реставраторов, восстанавливающих плафон и фойе Большого театра, пострадавшие от бомбардировок немецкой авиации. После войны Павел Дмитриевич руководил грандиозной по объёму работой по реставрации полотен Дрезденской картинной галереи, повреждённых при бомбардировке Дрездена в 1945 году англо-американской авиацией. П.Д. Корин лично восстанавливал росписи В.М. Васнецова и М.В. Нестерова во Владимирском соборе Киева, оформлял вестибюль строящегося Главного Здания МГУ, а в 1965 году проводил свою персональную выставку в Нью-Йорке.
 
Всенародную любовь заслужили живописные мозаичные плафоны П.Д. Корина на ст. метро Комсомольская-кольцевая, где художником, в технике цветной смальты, изображены выдающиеся военачальники – Александр Невский, Дмитрий Донской, Александр Суворов, Михаил Кутузов. Долгие годы украшают столицу созданные Павлом Дмитриевичем Кориным декоративные цветные витражи на ст. метро Новослободская, мозаики на станциях метро Смоленская и Павелецкая.


Источники.

(1) - В 1916 г. Павел Корин выполнял заказ великой княгини Елизаветы Фёдоровны по росписи подземного храма-усыпальницы в основанной ею Марфо-Мариинской обители.

(2) - https://simeonn.livejournal.com/7105.html