10. Ретрозаповедник

Суд

Советник Петров сдержал своё слово. Олесю вызвали в суд.

Джона переселили в более комфортную камеру с холодильником, едой и вином. Правда, вино выдавали раз в месяц, но он его не пил. Ждал Лесю.

Сказать, что он обрадовался, значит, ничего не сказать. Привилегированным узникам раз в месяц полагалась женщина из борделя, но он неизменно отказывался. Он упорно ждал. На последние остатки наличных купил через охрану свечи и огромный торт.

На время суда им предоставили комнату для свиданий.

– Наконец-то. Неужели это ты? Глазам своим не верю.

Он похудел и побледнел лицом.

– Ты где так долго была?

– Отпусти, раздавишь, – прохрипела Олеся, освобождаясь от его медвежьей хватки, – была там, откуда мы улетели. Больше ничего не скажу.

Всю ночь напролёт они были единым целым, отрываясь только затем, чтобы остудиться глотком белого вина. Джон безумствовал.

На третий день его увезли в суд.

Петров заехал за Олесей на своём бронированном автомобиле. У неё ещё не было прав, она никак не могла научиться правильно выжимать сцепление. По дороге их остановили и потребовали прижаться к обочине.

Мимо шла многолюдная демонстрация. Люди, в основном пожилые, несли плакаты и лозунги. Олесе запомнились больше всего: «Долой платных читателей!» и «Каждому писателю, по бесплатному читателю».

– Кто эти юноши? – не без ехидства вопросила Олеся.

– Так, это молодые, начинающие писатели-то.

Олесю всегда удивляло это его «то», которое как появлялось, так и неожиданно исчезало.

– А чего они требуют!

–Хотят читателей. Бесплатных. У нас, благодаря всеобщей компьютеризации, каждый может стать писателем. Ну вот, все ими и стали, – и добавил. – Все у кого интеллект выше пяти. То есть выше среднего.

– Так пусть радуются, а не протестуют.

– Ах, Олеся, Олеся. Ничего-то вы не понимаете в нашей жизни, – впервые употребил Петров частицу «то» к месту. – Ну, что такое писатель без читателя? Домашний деспот. Терроризирует домочадцев своими опусами, достаёт так, что тем, с воплями: «Только не это», приходится спасаться в сортире, что не всегда помогает, ибо продолжают читать, стоя за дверью, под шум сливного бачка. Знаю, у меня дед был такой. Из-за этого дома возникают скандалы, и друзья обходят стороной. Вот потому-то им и нужны сторонние читатели. Писателей-то больше, чем читателей. Из-за этого в писательской среде постоянные шли склоки, пока кто-то из богатых писателей не додумался приплачивать за прочтение своих творений. Это всколыхнуло писательскую общественность так, что до сих пор не может успокоиться.

– А почему же их не читают?

– Графоманы-с, сударыня.

Наконец, шествие закончилось, но Олеся никак не могла удовлетворить своё любопытство.

– А как так вышло, что писателей больше, чем читателей?

– Да всё редакторы солидных изданий. Надоело им читать всякую белиберду. Жить спокойно не давали графоманы. Что нужно редактору? Большой кабинет, покой и чашка хорошего кофе из рук хорошенькой секретарши. Ну, иногда и сама секретарша. А тут эти лезут, требуют рецензий. Читай их круглые сутки, глаза на лоб лезут из-под очков. Секретарши уходят к другим. Короче – ад. Вот и придумали, собрались на всеимперское совещание и решили, что каждый редактор создаст свой сайт для начинающих писателей. Пусть работает сливным бачком. Накладно, конечно, да спокойная жизнь дороже.

Так и появились многочисленные литературные сайты. Сначала все спецслужбы крайне озаботились. Вспомнили о писателях-диссидентах. Как, мол, так. Пиши, что вздумается, любую крамолу. Поначалу у нас при контрразведке открыли даже новый отдел из двух человек. А всех остальных обязали в свободное от работы время заглядывать в эти порталы. Мало того, налетели туда и ЦРУ, и Моссад, и МИ- 6, и даже китайские товарищи наняли переводчиков. Но тревога оказалась ложной, а мы только создавали видимость читателей, чем провоцировали авторов к активному творчеству. Гораздо опаснее, если бы они писали «в стол». Или на глиняных дощечках. Был бы шанс, что кто-то потеряет талантливую рукопись, а дощечки найдут археологи. Но при нынешней постановке дела, такие шансы, равны нулю. Миллионы писателей, топя друг друга в виртуальной макулатуре, бросились регистрироваться на сайтах, и писать, писать и ещё раз писать. Потенциальные же читатели, даже и не подозревают о таких сайтах, так глубоко их запрятали в глубинах Интернета. А случайно забредший туда однажды читатель, больше не возвращается, начитавшись до тошноты графоманских опусов.

– Неужели, среди миллионов таких писателей, нет ни одного талантливого?

– Конечно, есть. Не может не быть. И не один, и даже, не два, а может и гораздо больше. Закон больших чисел. Но проще выиграть в рулетку, чем попасть на такого автора. Шансов – два, три из миллиона. Мало того, если вокруг такого появляется группа читателей-поклонников, сами писатели, активно его топят, а модераторы выживают с сайта под всякими предлогами. И никакой цензуры со стороны органов не требуется. Полная свобода творчества. Поначалу писатели читали друг друга, но быстро убедившись, что все, кроме них – графоманы, бросили это дурное и напрасное занятие и переключились на читателей домашних.
За эту операцию многих редакторов наградили секретными грамотами и другими наградами.

– Так получается, что эта система хоронит таланты. А как же ваш культ разума?

– Не совсем так. При каждом сайте есть маленькая, незаметная программка отслеживания. Она фиксирует всё, что заслуживает внимания, подаёт сигнал в соответствующие инстанции, а там уже принимают решения.

«Странная, всё же, эта Империя», – подумала Олеся: «У нас не только читателей, но и писателей нет. Может оно и к лучшему».

Судья, дородный старик в седом парике и лиловой мантии, ударил в висевший над столом корабельный колокол.

– Это он в маске-то. И в парике. – Советник Петров, облачился в свой гражданский костюм и напоминал галантного кавалера их первой встречи. – Судья не должен выглядеть юношей, что не соответствует титулу «Ваше Мудрейшество». Мудрым может быть только старик, так думают в нашем обществе.

«Мудрейшество» зачитал невнятной дребезжащей скороговоркой суть дела и заявил:
– Процесс объявляю секретным. Посторонних, прошу покинуть зал. – Хотя в зале заседаний, никого, кроме Олеси, Петрова, прокурора и адвоката не было.

С улицы разносились слабые крики: «Свободу политзаключённым!» и «Долой судебный произвол!».

– Это группа поддержки, – пояснил советник Петров. – «Добровольцы в лампасах».

– Что значит, в лампасах? И почему добровольцы?

– Так называют правозащитников. Раньше они назывались «Добровольцами Донбасса», но прошло много лет и все забыли, что значит, Донбасс. А поскольку, добровольцы одеваются по праздникам в казачью форму, с красными полосами на штанах – лампасами, их так и называют: «Добровольцы в лампасах».

После оглашения сути дела, «Мудрейшество» объявил прения сторон и дал слово прокурору.

– Подсудимый нарушил Закон. Статья 454, Уголовно - Политического кодекса Великой Российско-Китайской Империи. Это установленный факт. Он прибыл из враждебного мира, якобы, развлекаться с нашими женщинами. Наши женщины должны рожать, а не развлекаться. А может он шпион? Под маской повесы.

– Что на это скажет подсудимый? – Перебил судья прокурора.

– Я не есть шпиён. Я не есть, повьеса. Я не есть, развлекьятся с вашим женщина,

– Джон не успел хорошо выучить русский язык. – Я привьёз женщина с собой.

– Вот, Ваше Мудрейшество, он брезгует нашими женщинами, – перебил прокурор.

– Я не брезговаль вашим женщина.

– Тогда почему? – прокурор полистал ворох бумаг и уткнул палец в одну из них. – Тогда почему вы шесть раз отказались от наших работниц сексуального труда?

– Я не хотель. Я Олесю любить.

– Вот, Ваше Мудрейшество. Он ещё и импотент. – И добавил. – Зачем нам, в нашей стране, импотенты?

Но тут в дело вмешался адвокат:

– Позвольте опросить свидетеля, Ваше Мудрейшество.

Мудрейшество сонно кивнул, и адвокат пригласил Олесю.

– Скажите, свидетель. Вам знаком этот мужчина?

– Более, чем.

– Он, действительно – импотент?

– Да какой же он импотент, если готов заниматься этим делом всю ночь. – И немного подумав, добавила, – и не одну.

– Вот, видите, что я вам говорил, – снова перебил прокурор. – Он – сексуальный маньяк.

От этих слов, задремавший было Мудрейшество, вздрогнул и обвёл Джона мутным взглядом.

– Да, сударь, маньякам совсем не место в нашем обществе.

– Ваше Мудрейшество, – адвокат, чувствуя, что дело принимает скверный оборот, снова обратился к судье. – Я взываю к вашему милосердию. На родине его ждёт пожизненное изнасилование.

– Хорошо, высокий суд принимает это к сведению и удаляется на совещание.

– Кофе пошёл пить, а может, что покрепче, – презрительно бросил советник.

Минут через сорок, Мудрейшество вернулся в зал и огласил решение Суда:

– Подсудимый Джон Ян Смит признан виновным по всем статьям, (статья 454), с отягчающими обстоятельствами: аморальный тип, сексуальный маньяк и импотент. Учитывая эти обстоятельства, Высокий Суд приговаривает гражданина Джона Ян Смита к депортации за свой счёт в течение суток. Приговор окончательный и обжалованью не подлежит. И ударил в корабельный колокол.

Олеся схватила стул, чтобы запустить им в Мудрейшество, но советник её удержал.


Продолжение следует: http://proza.ru/2023/05/03/782