Сказки синей птицы. Часть 1. Сказка о подмастерье

 За окном шумел дождь. Крупные дождевые капли ударялись о крышу и рассыпались мелкими брызгами, оседая на стекле, на листьях и траве, на деревянной скамейке, что стояла напротив. Под скамейкой сидела лягушка и смотрела на Нюту большими круглыми глазами.
— Хочешь превратить лягушку в принца? — спросил Сим.
— Нет, не хочу, — Нюта спрыгнула с подоконника.
— Хочу знать, где я буду завтра в это время.
Четвертый час шел педсовет, и это было странно для школы, где все всегда решалось быстро, практически... по щелчку. Шум дождя заглушила резкая дробь. Большой черный ворон стучал по стеклу.
— Наконец-то, — сказал Сим и открыл окно.
Ворон влетел в класс, отряхнулся и превратился в профессора Уно.
— Извините, что задержал вас, друзья, но мне необходимо было охладиться. Профессор, нахохлившись, прошелся вдоль кафедры, снял и снова надел очки.
— Я надеюсь, что вы справитесь.
Двадцать пар глаз внимательно смотрели на него. Серые, карие, синие, черные, желтые... и зеленые, похожие на крыжовник.
— Поздравляю вас с окончанием школы!
Он взмахнул рукой, и двадцать голубых конвертов легли на стол.
— Будущий год — это экзамен на мастерство. Каждый из вас получает задание, но... какое оно? Это вам придется понять самим.
— И что бы ни случилось, всегда помните главное правило нашей школы — никто не должен знать, кто вы такие.
Профессор направился к двери.
— Да, чуть не забыл, в 11 кабинете получите деньги на проезд.

***

На кровати лежало двадцать пять золотых монет и голубой конверт. «Этих денег нам с бабушкой хватило бы на целый год», — думала Нюта, опуская в полосатый носок 24 монеты. Сарафан, бабушкина фотография, джинсы, рубашки и футболки, десять пар разноцветных носков... Рюкзак был собран. Осталась куртка и кеды. И голубой конверт. В конверте лежал листок бумаги с названием города.
Нюта щелкнула пальцами. На стене появилась карта мира с океанами и морями, материками и островами. Маленькая точка на берегу моря сияла как маяк.

***

Город встретил Нюту свежим ветром и боем часов на привокзальной площади. Она купила в киоске путеводитель и местную газету, присела за столик летнего кафе. Ветер надувал занавески, превращая их в паруса, газета рвалась из рук, а путеводитель норовил завернуться в край скатерти.
— Может, пройдете внутрь? — спросил официант, подавая чай.
— Там читать было бы удобнее.
— Нет, спасибо, здесь веселее.

Через полчаса Нюта знала про город все: древний разрушенный замок (и как водится, про него рассказывали страшные истории), остатки оборонительных сооружений с ржавыми пушками (когда-то здесь высаживались пираты), старинные часы на башне, музей, две школы и колледж, больница, рынок, праздник яблочного пирога, праздник большой рыбы, улицы, дома, маяк. Рай для туристов и художников. Она просмотрела газету: сдается квартира в центре города, еще одна — на окраине, сдается дом у моря. Улица Маячная, 17. Нюта набросила рюкзак на плечо и пошла искать Маячную улицу. Маячная улица бежала над морем. — 9, 11, 13, 15, 17, — считала Нюта. На калитке 17-го дома висело объявление: «Сдается дом. Обращаться к соседям налево».

Во дворе 15-го дома старик ремонтировал лестницу.
— Здравствуйте! Я насчет объявления.
— Художница?
— Да.
— Месяц? Два?
Нюта улыбнулась: — Год.

Дом стоял в глубине сада. Две комнаты, кухня, чулан с мольбертами, коробки с книгами на чердаке. В конце сада синела калитка, а за ней, ступенька за ступенькой, спускалась длинная-длинная лестница к морю.
— И сколько будет стоить это красота? — спросила Нюта.
— Двенадцать, нет, — старик с сомнением посмотрел на нее, — десять золотых.
— Ну, с чего начнем? — спросила Нюта бабушкиным голосом и тут же ответила своим:
— С окон! Конечно, с окон!

Она распахнула все окна, запустив в дом стайку солнечных зайчиков, достала из рюкзака полотенце и побежала к морю. Ветер срывал пену с волн, развевал подол сарафана и лохматил волосы. Резко пахло морской травой, разбросанной по камням.
На скале, омываемой прозрачной водой, летели нарисованные чайки и плыли нарисованные рыбы.

***

Два дня она потратила на музей и библиотеку. Изучила все экспонаты, прочитала все книги и подшивки местных газет. Весенние палы и августовские ливни, соревнования гарпунеров, ремонт фонтана, осенняя распродажа картин, фотографии выпускников колледжа, открытие нового магазина... и так далее, и так далее, и так далее. Ничего необычного и таинственного.
«Зачем я здесь?» — думала Нюта, сидя на разрушенной стене древнего замка.
Ответа не было. Она спрыгнула на землю и пошла в город — искать книжный магазин. В магазине было тихо. Красная стрелка направляла и вела, вела к отделу, украшенному большим красным яблоком. Яблоки было повсюду — на открытках, значках, брелоках и кружках. Яблоки и большие белые рыбы.
— Кошмар, да? — сказал кто-то рядом.
Нюта пожала плечами и потянулась за «Легендами нашего города».
— Не советую, — сказал тот же голос. — Легенды по вечерам придумывает бургомистр.
Она оглянулась. Рядом с ней стоял человек-гора, клетчатая рубашка, джинсы, седые волосы и веселые глаза.
— Правда-правда, все придумано, это я вам говорю как учитель истории. - - - -Возьмите лучше ежедневник, опишите сегодняшний день, через год прочитаете и улыбнетесь.

Из магазина Нюта вышла с альбомом для рисования, коробкой карандашей и ежедневником.

***

Из ежедневника: «Город пропах ванилью и корицей. Цветные навесы и палатки окружили площадь ярким кольцом. Цвет сегодняшнего дня — цвет красного яблока. Вкус сегодняшнего дня — вкус яблочного пирога. Пироги всех размеров — большие и маленькие, громадные и совсем малюсенькие, на один зуб.
За прилавками кондитеры, врачи, учителя, аптекари... Каждый со своими пирогами, испеченными по семейным рецептам.
Каждый — с надеждой получить главный приз. Играет духовой оркестр, в небе трепещут воздушные змеи, крутится карусель...»

***

«Карусель, — думала Нюта, прибавляя шаг. — Карусель».
Перед глазами стояли заплаканные детские лица. На лавочке, рядом с каруселью, молодая женщина вытирала мокрые щеки девчушки с розовым бантом.
— Не плачь, еще один круг — и все. Билет мы уже купили, карусель остановится, и я посажу тебя. А на кого я тебя посажу?
— На лошадку, — всхлипывая, ответила девочка.
— Хорошо, на лошадку. А на какую лошадку?
— На жел-ту-юююю.
Карусель сделала еще круг. Мелькали шарики, флажки, голые коленки, лошадки, юбки, ленты и бледные детские лица. Еще круг, еще... Недоумение сменилось испугом, испуг — плачем. Карусель не останавливалась.
— Сломалась, — выдохнул кто-то.
— Сейчас-сейчас, — Нюта вылетела на площадку и схватилась за металлические прутья ограждения.
— Сейчас,— ноги вросли в землю, на плечи навалилась страшная тяжесть.
— Сейчас...
Карусель стала замедляться, замедляться, замедляться и наконец остановилась. Нюта разжала пальцы. На траву посыпались красно-синие металлические чешуйки.

***

День следовал за днем, неделя за неделей, месяц за месяцем. Нюта гуляла у моря, училась рисовать или зарывалась в книги, принесенные с чердака. Но иногда какой-то звук, скрип, плач или возглас заставлял ее бежать, чтобы успеть, чтобы остановить, чтобы подхватить в последнюю минуту, в последнюю секунду, в последний миг.

Прошел год. На холодильнике под красным магнитным яблоком висел листок.
День отъезда:
1. Вымыть окна и пол.
2. Постирать занавески.
3. Испечь пирог.

— Пахнет просто волшебно, — сказал профессор, открывая дверь. — Пирог года?
— Да нет, — сказала Нюта, наливая чай, — пирог года — это работа мастера, а я лишь подмастерье.

Темнота вползла в дом и разлеглась по углам. За окном шелестели листья невидимого сада и тонко звенели комары. Они пили чай и вспоминали школу.
— Ну вот, — сказал профессор, отодвигая кружку, — пора заняться делом.
— Во-первых, хочу поблагодарить тебя за отличную работу.
— Но я ничего не сделала, не...
— Не летала на драконах, не отгадывала древние тайны, не сражалась с чудовищами, не спасала мир?
— Да.
— Все это так. Драконы, тайны и чудовища достались другим, но мир ты спасала.
— Посмотри сюда, — профессор щелкнул пальцами, и на стене засверкала карта мира с океанами и морями, континентами и островами — и маленькой точкой на берегу моря.
— Что скажешь?
— Это карта, которую знает каждый школьник.
— А теперь? Профессор дунул, и по карте пошла рябь — как по морю в ветреную погоду.
Сдвинулись материки и океаны, чуть-чуть изменилась береговая линия, удлинились реки и съежились озера. Изменения были маленькими и почти незаметными, но это уже был другой мир. Профессор посмотрел на Нюту.
— Видишь? Вот эта карта — настоящая. А первая, та, которую знает каждый школьник, это... ее исправленная версия.
Нюта охватила взглядом весь мир, с юга на север, с запада на восток.
— Середина...
— Да, середина нашего мира. И любое, самое незначительное происшествие здесь нарушает его равновесие.
— Я не знала!
— Ты и не могла это знать, эта тайна не для учеников. Обычно мы за городом просто присматриваем, но в этом году было решено отправить в город выпускника нашей школы.
— Зачем?
— Чтобы удержать мир в равновесии, пока мы занимаемся переговорами на севере. Ты помогла нам закончить войну, которая шла почти пятьдесят лет. И я рад, что смог убедить совет, что это место предназначено для тебя.
— Почему именно для меня?
— Во-первых, ты лучшая ученица.
— А во-вторых?
— А во-вторых, я знал, что ты постараешься действовать, не привлекая лишнего внимания. Как в истории с сержантом.

***

Сержант стоял на ящике как на постаменте.
—...весь мир перед вами... что вы сидите в своем городишке? ...подвиги ...слава ...сколько можно держаться за мамкины юбки? — доносились фразы.
Нюта подошла поближе.
— Рекрутов набирает, — сказал кто-то.
— Три года назад десять человек ушли, и никто из них не вернулся.
— Может, записаться? — услышала она за спиной.
— Я вот кто? — продолжил тот же голос. — Ученик пекаря, потом стану пекарем. И все. Жизнь пройдет, а я так ничего и не увижу.
Пора было вмешаться.
— Вот вы говорили про подвиги, — громко сказала Нюта. — Подвигов и здесь хватает.
— И где это? — насмешливо спросил сержант.
— Например, на рыбалке.
— На рыбалке? Ха-ха!
— У нас завтра сезон начинается, рыбаки в море выйдут, сходите с ними, посмотрите.
— Я? На рыбалку?
— А может, он моря боится? — сказал кто-то тихо.
— Или его укачивает?
— Я боюсь?! — сержант оглянулся.
— Говорите, куда приходить и во сколько.
Толпа рассеялась, осталась только Нюта.
— А что, зеленоглазая, может, расскажешь, что это за рыбалка такая, о которой здесь говорили? Если честно, я вообще не понимаю этих, которые с удочками часами сидят. Вот охота — это да, — сержант подмигнул рыжим нахальным глазом,— настоящее мужское дело. Погоня, стрельба, азарт. А рыбалка? Так, для старичков-пенсионеров.
— Старичков-пенсионеров? Им здешняя рыба уже не под силу. Вот, видите арку над входом на рынок?
— Вижу, знатная арка, — сержант прищурился, — фуры четыре, думаю, пройдут.
— Пройдут, еще и место останется.
— А причем тут арка?
— А при том, что сделана она из челюсти рыбы. И, насколько я знаю, это был не самый большой экземпляр. Надеюсь, что завтра вам повезет встретить рыбу покрупнее.
Сказала и пошла, не оглядываясь. А что оглядываться-то? Смотреть, как сержант, подхватив свою сумку, торопится на вокзал?

***

Нюта улыбнулась, вспомнив бегство сержанта из города.
— Возьми,— сказал профессор, протягивая Нюте маленькую коробочку, — она твоя.
В коробочке лежала звезда. Хрупкая как снежинка и яркая как радуга. Нюта осторожно положила ее на ладонь. Пальцы обожгло ледяным холодом, и все вокруг стало выцветать, истончаться и таять.

Она была всем и была ничем. Она летела сквозь тьму, а рядом цветные огоньки собирались в блестящие облака, скручивались в спирали и взрывались, и исчезали, и появлялись вновь. И вокруг были звезды, и она была звездой, а потом, превратившись в невесомую песчинку, долго-долго падала в темноту. И где-то там, в темноте, родился звук. Скрип-скрип, скрип-скрип, качались старые деревянные качели, скрип-скрип, и маленькая девочка в белом платье в красный горошек разбегалась и взлетала прямо к звездам. Раз за разом, все выше и выше. Красные горошки и серебряные звезды... Серебряные звезды и красные горошки... И далекий голос: «Ню-та! До-мой!»

Нюта вздохнула и открыла глаза. Желтый огонек дрожал над столом, отражался в окне и множился, и дробился в гранях блестящего чайника, в белой сахарнице, в синей кружке и очках профессора Уно.
— С возвращением... мастер.

Она оглянулась. Все стало четким и ясным. Обрело смысл, края и границы, осветилось светом и наполнилось содержанием.
— Все хорошо?
— Все хорошо.
— Тогда мне пора, — сказал профессор, подымаясь из-за стола.
— И подумай о новом имени, из старого ты уже выросла.

Дверь бесшумно открылась и закрылась, не скрипнула ступенька, не стукнула калитка, только черная тень мелькнула за окном.

***

Утро застало Нюту на берегу. Над нарисованными чайками синело и переливалось небо, под нарисованными рыбами плескалось и шумело море.
— Прощайте, — сказала Нюта.
Рыбы скользнули в воду, чайки взлетели на скалу, огляделись и полетели за горизонт.

***

Сосед сидел на лавочке около дома.
— Уезжаешь? — Да, вот пришла попрощаться и отдать ключи.
— Что ж, прощай. А картины?
— Полный рюкзак зарисовок, картины буду писать дома.
— Ну да, конечно. Знаешь, я тут недавно подумал, какой хороший был этот год. Не горела весной трава, не выходило море из берегов, не сдувал ветер крыши с домов...
— Да, мне повезло.
— А еще я подумал, что, может быть, рядом со мной весь год жила фея?
— Фея? — Она рассмеялась. — Разве я похожа на фею?
Кеды, джинсы с заплаткой на колене, оранжевая футболка, россыпь золотистых веснушек на курносом носу и зеленые крыжовенные глаза.
— Не знаю, может быть, и похожа...
Нюта улыбнулась:
— Феи бывают только в сказках. Прощайте.
Поправила ремень рюкзака и пошла на станцию.

***

С утра зарядил дождь. Мир стал похож на старинную гравюру, серый и плоский. Старик стоял у окна и смотрел на мокрую блестящую крышу соседнего дома.
«Хороший был год, — думал он. — Не горела весной трава, не выходило море из берегов, не сдувал ветер крыши с домов, и дождь… дождь шел только по ночам».