Василий Туба - Жизнь без трусов

В наши дни, чтобы прочитать, что ни будь пристойное надо это пристойное прежде написать, попробую.

В молодости Я частенько звонил мало знакомым красоткам и уверенно спрашивал – А не у Вас ли Я оставил свою записную книжку, размером с томик Пастернака. И, надо сказать, имел ошеломительный успех, не прочтя притом за всю жизнь ни одной его строчки – из чего совершенно ясно, что все, что должно знать  культурному человеку из Пастернака – это непосредственно «Пастернак». Мои же записные книжки интересны разве что размером, в них полно людей без фамилий – однако все они поделены согласно профессии, каким либо общим интересам или первому впечатлению, среди этих бесконечных – Коля шины – Аня зубы – Вася сидел – Мара шары – Петя 100руб. – Оля мне ее жаль… встречаются порой вполне себе приличные люди, но рассказать, то я хочу как раз о людях, записанных вокруг фамилии Иванов – так и написано: Лёха сука Иванов. Впрочем, что уж там строить из себя шоколадный набор ассорти, у всех этих людей, и Я уверен, что и у Иванова Я записан как – Вася буду. Хотя если поднять записи годков эдак 20 тому, то там вы увидите гордое – Василий Туба – эх как легко текла тогда жизнь, как упрашивали зайти, хотя б на минуточку, как доверительно совали купюры в талантливую ладошку. Как легко из этой самой ладошки перекочевывали они в кассы рюмочных и вино водочных магазинов. И как то незаметно, за каких то два – три года громкое имя переродилось в обидную кличку. А над фамилией Иванов в моей старой книжке красуется звонкое имя Жека – вот о нем эта повесть.
Глава первая.
Меня с треском выперли из оркестра, причем не уволили, не попросили и даже не выставили, а именно так – выперли ногами! Как же вы играть то станете неучи – сипло кричал Я вслед уходящему автобусу – Коля за тебя пропердит, тьфу!!!! – визжала растрепанная администраторша Зина высунувшись из окна по колготки… - За что ты там меня держишь!!! – уже не мне, много нежнее рявкала она внутрь. Потом ее втянули обратно, автобус остановился и открыл двери. Остыла - решил я и не спеша пошел садиться, …а зря. Из двери выскочил Евсеюшка, персонаж не заслуживающий ни описания ни какого ни будь мало мальского внимания –жаба с жопой короче, аккуратно положил на обочину футляр с моим инструментом , виновато посмотрел на меня – Ты типа , того – зла то не держи… -  и вдруг пнул Тубу с удивительной для такого тщедушного жополиза силой и ненавистью. Знает про Машку – подумал я… Глубоко вдохнув, я по обыкновению решил бросить курить, со всеми – «сразу – не задумываясь – может и пачку выкину – хорошо хоть май», с удовольствием закурил,  развернулся и зашагал в противоположном автобусу направлении, легко стирая из памяти Зинку, Евсеюшку, Машку и пять лет жизни – …
В городишко кой был покинут ночью автобусом я вернулся лишь к утру и ногами, навстречу мне  задорно шагал улыбающийся мужик без штанов, напевая на мотив арии доброго моряка из голубого щенка - …Но тверда моя тверда!!!... – поровнявшись со мной мужик улыбнулся и кивнул мне как старому приятелю – и я неожиданно понял, что не пропаду – не знаю как точно – но уж точно  - уж никак - не пропаду – и тогда я перелез через ограду городского парка и безмятежно заснул на скамейке(скамье). Проснулся я под едва моросящим грибным дождиком, видать где то к обеду -  впрочем на обед рассчитывать не приходилось – гонорар еще на кануне был беспощадно обменян на нынешнее плачевно привычное состояние, проверять содержимое карманов не стоило, раз часов нет – то и денег уж наверняка. Дедовы часы было несказанно жаль – я наручных часов то как таковых никогда и не носил, пока однажды, лет через десять после смерти деда, вдруг не вспомнил, что лет с трех хотел лишь одни – конкретные часы которые дед снимал с руки и клал на стол когда брился. В тот же день я бросился к бабышке и нашел их там в серванте, с тех пор и носил не снимая до вчерашнего вечера.  - вот ведь гляди – нет, что бы расскандалиться со мной еще вчера -  вот хотя бы здесь – а так пришлось пол ночи топать. Кругом меня шумно гуляли дети и их взрослые, двое белобрысых мальчишек таскали деньги из чаши фонтана, группа почтенных дядек в фетровых шляпах на затылках и сандалиях на цветастые носки, с хохотом загораживала их пиджаками от бдительной смотрительницы с веником, весело подумав о перспективе присоединиться к сбору средств, я решил что мне пора -  собрался с духом и пошел обследовать окрестности. При свете дня, пусть и накрапывающий – город мне откровенно нравился, нравился настолько что я даже вполшутки обдумывал как бы я смог здесь жить.   Уже ближе к вечеру, проходя мимо кладбища Я услыхал Бетховена - Музыканты пропасть не дадут – решил Я и двинулся между могилами на звук, несколько смутило меня то что туба то имелась в оркестрике отчетливо и к моему разочарованию звучала замечательно – причем половины инструментов нет – а вот туба мать ее – есть!
Дойдя до церемонии я скромно остановился чуть поодаль, дабы никого не смущать и стал ждать окончания мероприятия, рассматривая скорбящих и оркестрантов. Впрочем,  первые меня интересовали мало,  а вот среди вторых неожиданно обнаружился мой утренний приятель, он то, как раз и играл на тубе, на этот раз в новых шикарных вельветовых заграничных штанах – бережет он их что ли – развесилился я.
Тем временем звонко ударили литавры и хоронящие неспешно двинулись в мою сторону, я целомудренно сложив руки перед ширинкой, склонил голову и посторонился, как вдруг первый из идущих остановился возле меня, положил руку мне на плечо и стал бормотать что то про спасибо что пришли про понимание и прочий бред по случаю. Те же ритуальные танцы с похлопываниями  и объятиями повторили все собравшиеся, одна девица звонко чмокнула в губы даже. Краем глаза я видел, что за всем этим примкнув к концу  процессии, веселясь, наблюдает обладатель вельветовых  штанов. И когда до него дошла очередь он вместо соплей уверенно протянул мне ладонь – Жека – громко представились вельветовые штаны – Василий …Буду – растерявшись сплоховал я, срочно переигрывая про себя сценарий знакомства с последующими мольбами о помощи, и попутно удивляясь его росту, утром в трусах он не показался мне высоким, а теперь – даже склонившись ко мне он один черт был оскорбительно длиннее меня.
- Ну это то как раз мы успеем, если поторопимся – прогоготал Жека – Туба - поправился я – Вижу пошли – и быстро двинулся по алее к выходу с кладбища, пожав плечами я пошел а потом и побежал за ним, прикидывая как это должно быть комично видится со стороны. Но за ворота мы не вышли – Жди  - приказал Жека и скрылся в домике администрации.  Ждать пришлось не долго – буквально через минуту выскочил Жека – Иди - и затолкал меня внутрь двумя руками.
Дверь за мной захлопнулась и я оказался перед большим сосновым столом с лысеющим мужчиной лет пятидесяти по ту сторону – гробовщики мебель колотили – решил я и замер. Мужчина смерил меня взглядом и вдруг уверенно вышел из за стола:
- Инокеньтьев  - представился он, тряся мою руку. И на нем были точь в точь такие же вельветовые штаны как и у Жеки, мне даже захотелось выйти и посмотреть – есть ли они на самом Жеке, или он их сдал, но тут я вдруг отчетливо вспомнил, что встречал эти штаны еще пару раз в городе и даже на целовавшей меня девице с похорон – кто то шьет решил Я – но почему все одинаковые и судя по тому как они сидели на Инокеньтьеве – все одного размера – нет не шьет – передумал я – вагон чешский грабанули… но тем временем не мешало бы все же узнать о чем так увлеченно тараторит  хозяин кабинета и я нехотя вернулся в реальность:
- Отнеситесь к моему предложению с пониманием, люди приходят к нам обычно не на праздник, они расстроены, им очень нужна Ваша поддержка, не скрою есть в этом и мой интерес, а то повадились наши горожане хорониться на лютеранском, чище им там… а у нас все как то по старинке, изюминки знаете ли не хватает.  Спец одежда Я вижу у Вас уже есть, Вы уж ее поберегите, в наших краях за такой костюм морду могут начистить, и снять, а потом если Вы вдруг встретите, а вы непременно встретите, городок то крошечный, свой костюм на улице, то начистят повторно, для закрепления прав на владение, так сказать. Купите себе тренировочный что ли – быстро но не громко, как будто бы себе самому, продолжал  Инокентьев видимо уже считая меня своим сотрудником, придирчиво оглядывая мой некогда шикарный наряд. – Шутите – спросил Я с издевкой. Инокентьев не ответил. – Вообще то Я музыкант – пытался Я ухватиться за соломинку. – Отлично – просиял директор кладбища – а Я все думал на какую ставку Вас оформить,  припишем Вас к оркестру, Трамбон устроит? – Лучше туба – говорю – на трамбоне Я не играю. – И Я не играю, а туба у нас как Вам известно уже есть, завтра жду Вас к десяти, нет к половине десятого, деньгами не обидим, вот возьмите авансом… - Инокеньтьев сунул мне как платочек купюру в карман,  вернулся за стол, поддернул штаны, сел и зарылся по локти в какие то квитанции, квиточки и листочки в клетки. Я понял что беседа окончена и вышел на крыльцо, где меня уже поджидал Жека – Отлично - констатировал он мельком взглянув на мой кармашек и слезая с перил. – Да – отозвался  Я – изюминкой у Вас Буду. Рядом с Жекой стоял толстый в парусиновом костюме – Иванов – кивнул на толстого Жека – Туба – уже не будучи безработным гордо отозвался я. - Алексей – уточнил Иванов…
-Граждане! Вася !Давайте уже прекратим раскланиваться, через 143 минуты «Поплавок» захлопнется, пойдем оправдаем твое «Буду» – решительно прервал презентацию Жека и быстро пошел в город. Иванов глянул на часы, посмотрел на меня, мгновенно снял их с руки, сунул мне в руку и рванул следом. Черт – мои!!! - но все потом – Уже Сто сорок две – донеслось из далека - и Я бросился догонять своих новых товарищей.
В «поплавок» мы стремились как бы все вместе, но получалось что по отдельности – впереди мчался Жека, далеко позади быстро шагали мы с Ивановым. Меня все подмывало спросить про часы, про то как они оказались у Иванова, про то почему мне еще с утра мне улыбался Жека, но больше всего меня интересовали штаны. По пути я насчитал еще три пары – и все по прежнему Жекиного размера. Но Иванов так шумно дышал и отплевывался, что было ясно – ему сейчас не до обьяснений. Но вот мы вдруг нырнули в полуподвал прошли через гулкий прокуренный зал со столами, поднялись по лесенке и оказались во внутреннем дворе – вниз – вверх – «поплавок»! – улыбнулся я своей догадке. Дворик был небольшой и зеленый в углу располагался грубо сколоченный сосновый бар, по периметру с десяток столиков – опять те же гробовщики – отметил я. За дальним столом под липой уже расположился Жека и загибая пальцы уверено диктовал раскрасневшейся с огромным букетом роз, до дрожи красивой официантке – после чего ткнул в меня пальцем и откинулся на стуле. Мы с Ивановым расселись и замерли в напряженном ожидании.
Принесли пиво, мы молча и быстро осушили по кружке, только сейчас я вдруг вспомнил как мне скверно после вчерашнего – и вдруг стало неспешно и хорошо.
Ну? – наконец то обратился ко мне Жека
Штаны и часы? – ответил я вопросом на вопрос – Жека и Иванов переглянулись и расхохотались, причем Иванов смеялся до слез, и даже бегал в сортир,  я смеялся вместе с ними, отсмеявшись Иванов вопросительно посмотрел на Жеку – Да давай уже - сквозь смех разрешил тот… и Иванов начал рассказ:

Штаны – со слов Иванова – слово в слово
-С часами Вась все просто – ты их вчера нам в «Варшаве» за десятку втер, и историю про дедушку плача рассказывал, ну я взял конечно, потом думаю встречу - отдам, а то не дай бог глядям каким нибудь попадут, вещь копеешная, а тебе видно дороги,  вишь как быстро свезло, не благодари, отдашь конечно. А вот про штаны послушай -Дядь Макар –Жекин, я надеюсь, ныне здравствующий папаша служил интендантом на Тихоокеанском флоте – где родился и сам Жека – что там да как не знает и он сам, известно лишь что интендант бессовестно крал, а Жекина мать гуляла со всем офицерским населением Камчатки. И так совпало, что как раз когда, она, вот повезло, путалась с каким то там красавцем адмиралом, прибыла столичная комиссия и папашу поймали за руку и сел бы он на долго, наверное и к стенке прислонить могли б, но тот самый влюбленный под самый козырек адмирал дело замял, как бы в обмен на мамашу, хоть и по морде от много младшего по званию отхватил прилично, да и ворованное вроде как так и не нашли, вроде по бумагам украл и  украл много, а следов не сыскать, списали короче на ошибку. Собрался тогда наш интендант, уволился из красной армии и вместе с десятилетним Жекой поехал к сестре в Кишенев. А так как формально Жекин родитель считался образцовым советским военным пенсионером и по прежнему, предусмотрительно женатым, то ему еще и квартиру дали в нашем городе - трехкомнатную, куда он с сыном и перебрался, устроился снабженцем на местный  заводец, остепенился и занялся воспитанием Жеки,  а уж позже и сестра его приехала, выменяла себе за комнату в Кишеневе крошечный домик у реки и пошла работать в торговлю. О смотри кА водочку несут – давай те кА - Папашка Жекин мужчина был мощный, пьющий, увлекающийся, при деньгах  – зацепился с буфетчицей скорого поезда на Ташкент, с ней в вагоне ресторане и укатил, пока Жека в армии в оркестре маршировал. Из квартиры выписался по почте. И больше никогда не объявлялся. А тетка Жекина приехала как то к нему на служебном транспорте и выгрузила посреди кухни целую гору мешков. Сказала, что за Макара под суд идти не желает и облегченно укатила на курорт. Нашлось то бишь краденое советское добро. Сунулся Жека в мешки – а там 500 пар американских вельветовых порток и каждые в вакуумной упаковке – и как раз ведь глядь его и папиного размера!!! Вот он их десять лет и носит – Я ему говорил еще тогда  – давай продадим их к херам – машину купишь или там мебель какую – а он только на хер меня посылает и смеется – наследство говорит папашкино, дорого мне. Вот собственно про штаны – Иванов налил только себе и выпил.
- А как – спрашиваю Я Жеку в люди то штаны попадают, если ты их не торгуешь – даришь что ли? – Жека лениво махнул рукой в сторону Иванова
- А я тебе глядь расскажу как – раскрасневшийся Иванов чуть ли не подпрыгнул на стуле – да бабник он, каких свет не видывал – Потише бы ты Леша – попросил Жека – Хорошо – продолжал Иванов сбавив тон до доверительного – так вот, этот ухарь видите ли любвеобильный прям как папа его, ухаживает как Михаил Боярский,  и его с завидным постоянством ловят прямо в процессе мужья и спутники обожаемых им девиц, а бить его страшно, но он и здесь молодец – делает вид что весьма смущен, даже слегка напуган и выскакивает без штанов, а олень вроде как в наваре. Вот и ходят по городу памятники Жекиных побед.
- И сколько ж их у тебя теперь - и Инокеньтьев? – удивился я
- Нет – Инокеньтьеву – это подарок – а так  - триста тридцать семь - улыбнулся Жека
- Ого – восторгнулся я
- Ага, я сколько тебя просил – а дружим то вроде класса с пятого? – опять шумел Иванов
- С четвертого – поправил Жека – я с Фомой и Копейкой за тебя дрался, и сто раз тебе говорил, и теперь повторю – похудеешь – Я тебе хоть пол сотни выдам,… Давай уж Вась познакомимся, ты то где живешь?
-На пролетарской
- Смотри кА, и я на пролетарской - соседи значит
-Я в Питере на пролетарской
-О!  Я ближе – у меня пока остановишься, и к названию привыкать не придется, завсегда пьяным доставят. А там поглядим. Парень ты я смотрю не маленький, штаны тебе дам  - разливая улыбнулся Иванову Жека. Улыбался Жека хорошо – по доброму, широко, без тени насмешки. Мне нравилось и я почувствовал, что плыву, вспомнил что со вчерашнего ничего не ел, а аппетита после уже выпитого не было, я сложил руки на столе и уткнулся ухом в дедовы часы. Иванов и Жека продолжали выпивать, тихий Жекин баритон сменял звонкий Иванов и обратно –  Не части – рекомендовал Жека - А что ты Галке врал когда в Васю пальцем тыкал? – интересовался Иванов. – Правду конечно, Я сказал что он русский итальянец, живет в Ленинграде, играет в Гостелерадио и знаком с Челентано, Инокеньтьеву, кстати я сказал то же самое – а про Ленинград то как угадал? – Да он же сам вчера рассказывал пока ты сволочь часы его примерял -  оба расхохотались – а на хера он нам  - не унимался Иванов. – Ох Дурак ты Лешка, не он нам, а мы ему нужны. - Кто то тряс меня за плечо – уже из сна я услышал спокойное Жекино - Оставь, меня накрыли пиджаком - тик так тик так тик так.