Маленькая история

Рождение новой жизни, нового мира, нового дня, нового солнца, нового хрустально-синего неба, дремлют заботы, претворяются спящими насущные житейские проблемы и беспокойства, ещё не проснулись зависть, похотливость, алчность, соперничество и каждодневная суета.
Все окружающие меня любят, все обо мне заботятся, никто ничего от меня не требует и мой новый мир только начинает восторгаться, веселиться, ликовать, подпрыгивать и радостно быть.
Время, время, время, детство ускользает от меня, как предрассветный туман, исчезающий под ласковыми лучами утреннего солнца.
Рассыпаются мечты, меркнут сны, растворяются фантазии, не успев возникнуть рушатся надежды под ударами надвигающейся действительности, я оказываюсь в мире внешних вещей, в мире денег, каждодневных новостей, сводок, цифр, графиков, схем, проектов, отчетов, промежуточных женщин, тактических планов, рутинных дел.
А что дальше? Брак по большой любви, собственное жильё, кухня, дети, карьерная лестница, дача, телефонная переписка с любовницей, с ещё одной любовницей, жена узнаёт про мои похождения и закатывает скандалы, но я её уже не люблю.
И вот я замер на пороге старости, моя удача закончилась здесь, я взглянул в зеркало и растерянно застыл, на стене меня уже ждал ответ: «Да, это ты!»
Образы, имена, события, инциденты, минуты интенсивно сплетаются в года, годы мелькают словно мгновения, с каждым прожитым днём меня оказывается всё меньше, я блекну, тускнею, слабею, утрачиваю и естественным образом становлюсь всё менее живым и всё более мёртвым.
Вы меня спрашиваете про моё счастье? Завтра, завтра, завтра, тихими шагами ползёт скоропортящаяся жизнь к последней недописанной странице.
Легкая туманная дымка, словно полупрозрачная шаль, опускается на утомившуюся землю и растекается по влажной траве и засыпающим деревьям, принимая диковинные силуэты и загадочные формы.
Ночь гасит слабую малиновую полоску света над трепетной линией горизонта, размытый розоватый отблеск сливается в монотонную сумеречную акварель, мои друзья испуг, темнота и мрак.
Чем я провинился перед судьбой?
С последним моим выдохом приходит конец всем обязательствам, обещаниям и долгам.
«Ну всё, исход, кульминация» — с облегчением говорит смерть, «покойся с миром уставшая бренная плоть, эта разноцветная многомерность более не нуждается в тебе.»
Начало ноября, с деревьев уже слетела золотая листва, на заснувшую землю сыплются первые снежинки, пушистые, сверкающие в лунном свете девственной белизной.
Они наполнены жизнью, надеждами, ожиданиями и планами, как когда-то я.

Шримад Бхагаватам книга 7, глава 9
Счастье в бренном мире, что мираж в пустыни.
Смертные заботятся о бренном, погибающем теле, как о средстве, инструменте для удовольствий, но оно больше напоминает вместилище нечистот, сомнений и болезней.
И даже ученые мужи, властители умов, призывают смертных искать подлинное счастье там, где его нет и быть не может, в области чувственных ощущений, где всё зыбко и мимолетно.
Счастлив не тот, кто сделался рабом своих чувств, но тот, кто отверг их гнет.

Всё имеет конкретный смысл и определённую цену, всего две чаши весов, на одной жизнь, на другой смерть.
Как бы смерть не склоняла чашу весов в свою сторону, ничто не сможет сломить стремление жизни надеяться, рассчитывать, ожидать и полагаться на счастливый конец.
Отчаянно стонут колокола, молитвы шепчут свечи, звенят монеты у игрального стола, вращающееся колесо рулетки сбрасывает спешащих с дороги жизни, ветер времени рвёт в клочья остатки парусов, вгрызается в легкие и сгибает спины, судьба вставляет в камеру патрон, прокручивает барабан, палец смерти на курке, щелчок, выстрел.
Равнодушная неисчислимая неизбежность, ледяное дыхание смерти, не слышится ни пения птиц, ни звуков, ни голосов, ни музыки, ни сердцебиения, ни дуновения ветра.
Бессмертная душа выскальзывает из бездыханной плоти, словно ночь, покидающая землю с восходом солнца, одно прибавляется к другому и вот она уже снова в пути, облачённая в новоявленную одежду, бежит, бежит, бежит за своим счастьем.
Из дырявых карманов растрепанных облаков высыпаются на землю тёплые капли весеннего дождя, мир улыбается, звенит, кричит птичьими голосами, размахивает руками дней и ночей, переливается яркими красками и цветами, торопится и спешит жить.
Крошечный поток сознания торопится вместе с миром, бежит по дороге своей жизни, нанизывая на себя прожитые годы, словно хрупкие бусинки на тонкие нити, перепрыгивая через солнечные дни и вельветовые ночи, через огненные закаты и малиновые рассветы, через крутые подъемы и обрывистые спуски, через находки и потери, через встречи и разлуки, через страхи и надежды.
Голоса, звуки, музыка, встречи, влюбленности, мятная прохлада бархатной ночи, сердце её бьется расправленными крыльями о грудную клетку.
Куда она бежит? За своим счастьем, которое, словно дрожащая линия горизонта удаляется и ускользает от неё.

Шримад Бхагаватам книга 7, глава 7
Душа или сознание вечно, незыблемо, непорочно, неделимо и неизменно.
Как пространство пронизывает предметы, так сознание пронизывает вещество, поле его наблюдения и деятельности.
Сознание самодостаточно, самостоятельно и самоочевидно, оно есть причина зримого мира, ибо мир покоится в сознании.
Знающий качества сознания не обременён ложными понятиями «Я» и «Моё», источниками бесконечных тревог.
Сознание не принадлежит окружающей действительности и ничто в окружающем мире не принадлежит сознанию.
Именно сознание делает тело живым, оно приводит мёртвую плоть в движение и наблюдает за его взаимодействием с окружающим миром.
В тисках мёртвой плоти вечно живая душа терзается страхом смерти и разорвать эту цепь перерождений она может узами любви к Непостижимому и вечно Живому.
Любовь дарует душе пристанище у стоп Того, кто недостижим для силы и ума.

Ты думаешь, что будешь жить вечно?
Оптимистическая несостоятельность и ненадёжность, время уже затянуло петлю на шее твоей жизни, а ты всё ещё надеешься найти, поймать и удержать неуловимое счастье.
Ты вчерашний день, заключённый в камеру смертников, с кричащей мишенью на спине и уже нет никакой дистанции между тобой и не тобой.
Неуловимая и неопределимая черта, отделяющая мир ещё живых от мира уже мёртвых.
Что там в слепой зоне, на другой стороне неосязаемого экрана?
Неустойчивое равновесие нарушается, боль, отчаяние, безысходность, оцепенение, запланированная смерть, твоя мульти-вселенная неудержимо умирает, сжимаясь в невесомую точку, название которой бестелесная «душа».
У тебя нет лица, тела, имени, возраста, положения, родственных взаимоотношений, половой принадлежности, места проживания, ты уже никто и место твоё нигде.
Шаг в неизвестность, в абсолютную равнодушную пренебрежительную пустоту, всё теряется, отслаивается, отваливается, распадается и исчезает.
Разверзшаяся пропасть, из которой всплывают размытыми рисунками недописанные строки, забытые голоса, потерянные лица, непрощённые обиды, волнующие события.
Вечная частичка сознания выбирается из распадающегося савана поверженной плоти и бежит всё дальше и дальше в бесконечную неопределённость, новое рождение, новая жизнь, новое солнце, новый воздух, новое бездонное небо, новые расплывчатые перспективы и открывающиеся возможности, незапланированное и неконтролируемое будущее.
Не обязательно счастливое и прекрасное, но всё же новое, но всё же будущее, но всё же ещё одна жизнь.

Шримад Бхагаватам книга 8, глава 9
Так и человек, трудится днем и ночью, дабы приумножить свои богатства или приумножить свою плоть, и не жалеет для этого ни телесных, ни умственных сил.
Некоторые, кто осознал тщетность такой затеи направляют свои усилия на благо родичей и соплеменников.
Однако, в этой тяжбе за вечность, человеку достается горький яд смерти, а Божественному времени — сладкий нектар бессмертия.
Служа бренному, невозможно стяжать вечность, не отдавшись душою Всевышнему, сущей Причине бытия, нельзя испить бессмертия, как не орошая корень дерева, нельзя напоить его жизнью.

Поздняя осень, что-то схожее с прощальным взглядом, дождь за окном нежно трогает замерзшие листья, рассвет просыпается, открывает глаза, цепляясь за убегающий горизонт осколками исчезающих мгновений, прикрываясь осенней грустью ко мне подкрадывается флегматичная непритязательная старость.
Мне уже пора, настал тот самый час, закрываю дверь в комнату безрезультатных ожиданий и покидаю сцену, бросая грустный взгляд на звенящий, спешащий, играющий мир, ещё мгновение назад принадлежавший мне.
Приговор уже вынесен, лжесвидетели опрошены, свидетельство о смерти подписано, апелляция отвергнута, курок взведен, пуля томится в стволе, зрачок прицела упирается в мишень, в моё сердце, которое всё ещё стучит и надеется, выстрел.   
Осталось только сжечь или положить в гроб то, что вчера было мной.

Шримад Бхагаватвам книга 4, глава 25
Царь Бархишат жил в суетных заботах пока однажды его не посетил Нарада, который из сострадания дал царю мудрый совет.
Нарада сказал: «Государь, счастлив ли ты в тяжких трудах своих?
Добился ли желаемого, властвуя над людьми и пользуясь их уважением?»
Царь ответил: «О добрая душа, я тружусь на благо своих близких и подданных, я сковал себя узами долга и лишился покоя, я отнял у себя свободу, чтобы добиться благополучия.
Неужели наше счастье в том, чтобы, заведя семью и потомство, копить богатства, которые достанутся другим?
Если мы вечны, зачем трудиться ради бренного, а если после смерти ничего нет, зачем работать ради других?»