Прощай, одиночество!

                Наши мысли не имеют никакой власти
                над нами, пока мы не подчиним им себя.
                Л.Хэй               


                Интервью


    Вчера она интервьюировала 37-летнего врача, подающего большие надежды в области нейрохирургии. Интервьюируемый был убеждённым холостяком, что не помешало ему, впрочем, пристально присмотреться к  журналистке. На вид ей было лет тридцать, у неё были красивые бархатистые (он обрадовался, найдя такое верное определение) глаза. Брови вразлёт, русые волосы до плеч.
    «Да, она неплохо сохранилась, - подумал он, - при макияже и прочих женских штучках и на двадцать пять бы потянула».
    Он сразу отметил её высокий профессионализм и то, что у неё не было обручального кольца. Потом настроился на серьёзные ответы.
    Когда прошла серия так называемых «профессиональных» вопросов, он облегчённо вздохнул. «Ну, зачем она вам, журналистам, наша нейрохирургия? Спрашивали бы «за жизнь», а то туда же, в область непознанного вас тянет. В конце концов, каждый из нас в своей ипостаси. Но эта хоть не рисуется, как другие». Он был вынужден прервать ход своих мыслей, так как прозвучал первый вопрос «за жизнь».
    - Вадим Андреевич («ишь ты, прыткая какая, я-то вроде и не представлялся»), вы как-то обмолвились, что являетесь убеждённым холостяком. Не сложно ли при вашей занятости справляться и со служебными обязанностями, и с домашними делами одновременно?
    - Нет, не сложно, я дома мало бываю: клиника, разъезды…
    - Скажите, - вдруг выпалила она неожиданно и на миг опустила свои бархатистые глазки, - а к любви  как таковой вы как относитесь?
    Он откинулся на спинку кресла, внимательно посмотрел на неё и, стараясь быть как можно более искренним, сказал:
    - Любовь – это сложно. Дружба может длиться целую жизнь, а любовь – конечна. С друзьями, в том числе с друзьями-женщинами, я общаюсь по двадцать лет, а с любовницами – пара встреч, и всё.
    - И вы расстаётесь без сожаления, легко?
    - Напротив. Я переживаю любовные отношения довольно эмоционально. Ведь когда всё заканчивается кто-то остаётся несчастным, тогда как в дружбе обе стороны счастливы, и это надолго. Дружба сильнее любви, и это более честное чувство.
    Она долго в упор смотрела на него. Потом снова огорошила:
    - Скажите, а меня, к примеру, вы взяли бы в любовницы или в друзья?
    - Вас? – он помедлил с ответом. – Вы красивы. Мои женщины-друзья не так красивы, как вы. В то же время вы умны, прямолинейны, естественны. Пожалуй, смогли бы быть мне хорошим другом.
    - А как насчёт любви? Вы могли бы полюбить меня?
    Он опешил. Никто никогда не задавал ему такой вопрос – как говорится, не в бровь, а в глаз. Она заметила некоторую растерянность и уже готова была торжествовать в душе победу, однако победа оказалась пирровой.
    - Но я же говорил вначале, - как можно равнодушнее сказал он, - любовь – это сложно. И она, к сожалению, заканчивается, как бы ты ни любил человека, а мне не хотелось бы делать вас несчастной.
    Она поднялась. Теперь он глядел на неё снизу вверх и мог по достоинству оценить: безупречная осанка, длинные стройные ноги, тёплый взгляд бархатистых глаз. «А она хороша, даже очень. Может, стоило бы попробовать?»
    - До свидания, Вадим Андреевич. Я благодарю вас за интервью. При вашей занятости подарить мне целых сорок минут!.. Большое спасибо.
    Она повернулась и сделала несколько шагов к выходу. Он сидел и неотрывно смотрел ей вслед. Только сейчас он поймал себя на мысли, что ему не хотелось бы, чтобы она вот так просто исчезла  из его жизни навсегда, и, как бы прочтя его мысли, она повернулась и вновь подошла к нему, скользнула взглядом по напряжённому лицу.
    - Простите, я не представилась. Меня зовут Стелла. – И она протянула ему руку. Он пожал её и взял визитку, которую она вынула из сумочки. – Я подумала, что, может быть, смогу когда-нибудь быть чем-то полезной для вас.
    И только добавив эту последнюю фразу, она быстро покинула кабинет Вадима Андреевича, который продолжал машинально вертеть в руках визитку, на которой красивыми буквами было отпечатано: «Стелла Вербицкая. Журналист».
    Он положил визитку в карман, надел халат и отправился в операционный блок: через 15 минут ему предстояло провести сложную операцию.
    Там всё уже было готово. Все ждали только его и уповали только на него: оперируемый был из высших эшелонов политической власти.
    «С Богом!» - сказал он про себя, надел перчатки и взял в руки электронный скальпель. Реальный мир отступил. Сейчас в операционной было лишь двое – он, Вадим Скрябин, хирург-виртуоз, и подопытное тело, над которым он проделывал только ему известные манипуляции. Все его ассистенты – это  составные части первого.



                Роковая случайность

    Стелла, вернувшись вечером домой, присела перед телевизором. Не включая звук, она бездумно смотрела какой-то фильм. Следить за ходом событий было бессмысленно: всё и так было известно заранее.
    Она думала о том, что сегодняшнее интервью загнало её в тупик. Как она могла согласиться с Вадимом Андреевичем в том, что любовь конечна. Он говорил о своих возлюбленных, с которыми расставался через два-три дня. Да, расставался иногда тяжело, но всё же это не было любовью. Любовь (и Стелла знала это точно) – это такая субстанция, которая может существовать двадцать, тридцать лет, но может и два-три дня. Она знала трёхдневную историю любви своей подруги, которая осталась в её сердце на всю жизнь. Подруга рассказывала о ней так убедительно, подчёркивая её искренность и честность, что Стелла ей поверила. Сила любви не зависит от количества времени, проведённого вместе, - в этом Стелла была уверена на сто процентов.
    Значит, он и не любил.
    А вот Стелла любила его уже несколько месяцев – с тех пор, как встретила. Это была любовь с первого взгляда, а она, как известно, самая сильная. Сегодняшнее её интервью с Вадимом никем не было санкционировано. «Как же он всё-таки наивен!» - подумала она, решаясь на такой шаг преднамеренно.
    Встав однажды ночью с постели, она вдруг осязаемо почувствовала, что может вовсе не встретиться с ним в толчее огромного города. А этого она допустить не могла. Поэтому своё интервью она назвала бы последним криком отчаяния.
    Стелла поняла, что Вадим Андреевич её совершенно не помнит. Но поняла также, что ей удалось пробить непроницаемую броню, в которую он заковал свою душу. Отойдя от него и вернувшись снова, она уловила тщательно скрываемый (возможно, что и от себя самого пока), ещё только зарождающийся интерес к ней.
    Поэтому вечером она накрыла столик, поставила любимый музыкальный сборник и, налив бокал вина, решила отметить свою маленькую победу. Вадим будет с ней. Это единственный мужчина, которого за десять лет она удостоила своим вниманием, если, конечно, не считать кратковременной связи с Игорем, вспоминать о которой она не любила. Да и что вспоминать-то! Им обоим было чуть за двадцать. Они оба ничего не понимали в любви, а связь их с самого начала была обречена.

    Встречу с Вадимом она отнесла бы к разряду роковых случайностей. В тот день она куда-то очень спешила. И, как назло, пробки, пробки, пробки… Наконец ей удалось вырваться из затора, и она рванула вперёд. И вдруг из-за поворота, едва не столкнувшись с ней, вылетела «тойота». Водитель затормозил, перегородив ей дорогу. Она пулей вылетела из кабины и стала жестами и мимикой, а то и крепким словцом выражать своё возмущение. Но когда из машины вышел тот, на кого она кричала, Стелла потеряла дар речи. Перед ней стоял молодой тридцатишестилетний на вид  мужчина, интеллигентный, сдержанный, чуть выше её ростом, с правильными чертами лица и чем-то необъяснимо привлекательным во взгляде, который подошёл к ней, извинился и положил на капот машины 500 рублей. «За причинённые волнения и неудобства. Очень спешил. Извините!» - «Вадим Андреевич, поедемте! Дело-то безотлагательное», и человек, на которого она остолбенело смотрела, сел в машину и уехал. А она, поставив свою на обочину, ещё долго сидела и думала о нём. Стелла поняла, что всю свою предыдущую жизнь она ждала именно такого мужчину.
    Постепенно образ его стал утрачивать реальные очертания, и Стелла стала забывать ту роковую встречу. Но однажды в какой-то частной клинике, в ожидании приёма к врачу, взяв со столика медицинский журнал, она заинтересованно стала читать в нём статью известного нейрохирурга. Статья заинтересовала её увлекательностью темы, профессионализмом и литературными достоинствами, что сразу бросилось ей, журналистке, в глаза. Перевернув страницу (статья была большая), она увидела хорошо пропечатанный портрет автора статьи и прочла: «Вадим Скрябин». Она не поверила своим глазам: со страницы журнала на неё смотрел тот самый человек, который год назад едва не столкнулся с ней на «тойоте», и сразу же флёр от той давней встречи и того мужчины окутал её какой-то своей, волнующей душу, дымкой.
     Стелла записала в блокнот фамилию и имя хирурга, его должность и место работы, которые были указаны в приложении к статье от редакции издания. После этого она стала наводить о нём справки, проведя маленькое журналистское расследование, и стала готовиться к встрече.

    После проведённого интервью с Вадимом Стелла только уверилась в своём чувстве к нему.


                Стелла


    Cтелла была успешной журналисткой. Молодая, энергичная, обаятельная, она без труда вступала в контакты с людьми и могла «раскрутить» при желании любое дело, за которое другие журналисты боялись браться. То ли были они менее талантливы, то ли усердия не хватало, а возможно не доставало прозорливости. Во всяком случае, Стелле в редакции поручали самые актуальные репортажи, она интервьюировала известных людей города, делая это с присущей ей коммуникабельностью, доброжелательством и каким-то особым профессиональным изяществом. Вопросы решались ею всегда быстро, она позитивно мыслила и адекватно воспринимала всё, что творилось сейчас в окружающем её непростом мире.
    Но вот  уже несколько дней Стелла ходила сама не своя. Она не знала, как найти пути подхода к Вадиму Андреевичу, хотя она чувствовала, что он тоже одинок, что любовницы, о которых он говорил, никак не могут удовлетворить такую мощную натуру, как он. Физически может как-то и могут, а в духовном, интеллектуальном плане? Кроме того, будучи хорошим физиономистом, Стелла сумела разглядеть за внешне напускной беспристрастной маской человека уязвимого, нуждающегося в любви, заботе и нежности. Да, он смотрел как-то недоверчиво. Возможно, в его жизни была уже какая-то драма, и, возможно, шлейф её всё ещё тянется за ним. «О чём это я? Не я ли себя учила, что надо гнать прочь мысли, которые нас тревожат, делают нас несчастными, приземляют парение духа?.. Смело вперёд! Мне надо увидеть Вадима, и я его увижу! Он мне интересен и как личность, и как мужчина. Да что там интересен? Полюбив его с первого взгляда, я по-прежнему люблю его. Поэтому он должен стать моим».
     И, подчинив себя всем своим предыдущим мыслям, она почувствовала, как они взяли власть над нею, решили действовать. И сразу же Стеллу осенило. Она вспомнила, что в квартире напротив живёт женщина лет шестидесяти пяти, которая страдает от боли в спине. Есть повод связаться с Вадимом. Недолго думая, Стелла постучалась в дверь соседки. Та долго не отпирала, разглядывая визитёра в глазок. Потом дверь распахнулась – и Стелла вихрем влетела в квартиру Людмилы Павловны.
    - Людмила Павловна, голубушка, как вы себя чувствуете? Леонид навещает вас?
    - А как же? Заезжает Лёнечка, продукты привозит. А чувствую себя я, Стеллочка, всё хуже, и таблетки, похоже, уже не помогают.
     - Людмила Павловна, я, кажется, нашла для вас хорошего врача, нейрохирурга. Уверена, что вам просто необходимо проконсультироваться у него. Ну, как, вы согласны?
    - Большое спасибо за заботу, Стеллочка. Конечно, я согласна.
    - Тогда я сейчас пойду и позвоню ему, а завтра с утра доложу о результате. Держитесь!
    - Спасибо, миленькая, буду ждать.
    Вернувшись домой, Стелла набрала номер клиники. На вопрос, может ли она поговорить с Вадимом Андреевичем, ей ответили положительно. Он закончил дела в стационаре и как раз сейчас находится в своём кабинете. Ей даже дали номер телефона кабинета.
    Когда в трубке раздался его голос, Стелла испытала какое-то особое чувство, название которому пока трудно было определить.
    - Здравствуйте, Вадим Андреевич, с вами говорит Стелла Вербицкая, помните интервью месяц назад?
    - Конечно, помню. Я даже хотел сам позвонить вам и поблагодарить вас за столь профессиональную работу: публикацией я доволен на все сто.
    - Спасибо. Но я звоню не для того, чтобы напомнить о том, что уже было…
    - У вас проблемы? Надеюсь, я буду в состоянии их решить, ведь я ваш должник.
    - Проблемы есть, причём по вашей линии, но не у меня, а у одного очень хорошего человека. – И Стелла рассказала ему о мучениях Людмилы Павловны.
    Вадим отреагировал с некоторым даже облегчением:
    - А я, когда вы заговорили о «хорошем человеке», признаться, подумал о каком-нибудь симпатичном молодом мужчине.
    Стелла уловила его интонацию, но продолжила разговор в прежнем деловом ключе:
    - Скажите, Вадим Андреевич, а вы не смогли бы принять её сегодня, если вас не затруднит. Не будет ли это поздно? Сын моей соседки, разумеется, оплатит вам не только стоимость визита, но и то, что принято называть сверхурочными.
    - Я смог бы принять вашу протеже прямо сейчас, но только если сопровождать её будет не сын, а лично вы.
  Стелла, с трудом скрывая торжество, весьма сдержанно согласилась:
   - Тогда я заказываю такси и бегу к соседке.
   - Не стоит. Я сам подъеду. Называйте адрес. – Услышав ответ, он добавил, что будет максимум через полчаса, если не помешают пробки.
    Стелла заметалась по квартире. За эти 30 минут она не только навела порядок в своём жилище, но и обновила макияж. Она надела любимое бирюзовое платье и стала ждать. Вскоре раздался звонок в дверь. На пороге стоял он.
    - Ну, так где же ваша подопечная, Стелла? – Он немного изменился внешне, но выражение глаз стало приветливее и даже ласковее, чем месяц назад на интервью.
    И тут случилось непредвиденное. Мысли, тревоги, ожидание, нервное напряжение последних дней, возможность видеть его в собственной квартире, наконец, - всё это вкупе, видимо, сказалось, и силы покинули Стеллу. Она медленно, на глазах ошеломлённого Вадима Андреевича начала сползать на пол.
   - Стеллочка, что с вами? – Он отнёс её на диван, пощупал пульс, дал каких-то капель из своего чемоданчика. – «Похоже на нервное истощение. То ли перетрудилась у себя в газете, то ли переволновалась из-за чего-то». Он не подозревал, как близок к истине был в последнем предположении.
    Когда Стелле стало получше, она отвела Вадима к Людмиле Павловне. Осмотрев соседку, он убедился в том, что опасения относительно её здоровья были небезосновательными. Он тут же вызвал неотложку, чтобы доставить Людмилу Павловну в свою клинику, потом позвонил своему дежурному врачу и тоном фронтового командарма отдал все распоряжения по приёму новой пациентки в стационаре – вплоть до номера палаты.
    - Посмотрим на результаты обследований и анализов. Потом будем готовить к операции. Дальше - длительное лечение и реабилитация. А вы, Стелла, молодец. Вовремя проявили инициативу и попали в нужное время в нужное место. И вообще, я рад нашей встрече, несмотря на столь печальный повод к ней. Теперь о вас - а вы сами-то как? Ехал к одному пациенту, а попал сразу к двум.
    - Спасибо, уже хорошо.
    - Что ж, завтра после работы я буду обязан заехать к вам, проверить ваше состояние.
    Стела была на седьмом небе от счастья, но виду не подала. А Вадим Андреевич ехал домой улыбаясь. Он был очень рад встрече с женщиной, которая не так уж давно произвела на него весьма сильное впечатление. Сначала он силился сопротивляться нахлынувшим на него чувствам, но потом понял: бесполезно.
    А Стелла, чувствуя лёгкую слабость, пошла в поликлинику и взяла больничный. Ей нужно было навести порядок в доме, разобраться в себе и подготовиться к завтрашней встрече. Сердце её ликовало.


                Мужчина и женщина


     Вечером следующего дня, как и обещал, Вадим Андреевич стоял на пороге квартиры Стеллы. Хозяйка в чём-то воздушно-розоватом с серебристыми нитями широко распахнула дверь и приветливо улыбнулась гостю. Впрочем, сейчас вся она была соткана из улыбки: улыбались её глаза, красивый чётко очерченный рот, улыбалось всё её лицо, на взгляд Вадима Андреевича, безупречной красоты. Он тоже улыбнулся и, войдя в переднюю, протянул ей букет белых роз.
    - Ну, как мы себя чувствуем? – и, не дожидаясь ответа, добавил, – впрочем, я и сам вижу – всё в полном порядке.
    Стелла пригласила его к столу. Там уже стояла ваза с принесёнными розами, горели свечи. Изящная сервировка стола, ужин на двоих, хорошее вино, тихая романтическая музыка – Стелла предусмотрела всё. Когда отужинали, хозяйка приготовила коктейли. Удобно расположившись в мягких креслах, они продолжали наслаждаться музыкой со стаканами в руках. Отставив в сторону свой, Вадим Андреевич пригласил Стеллу пройтись с ним в танце, приглашение было безоговорочно принято. Он крепко прижал её к себе, поцеловал ароматные волосы  и сказал:
    - Я благодарен вам за всё, Стелла.
    - Не за что, - пыталась она возразить, но её губы были перехвачены. Вадим целовал Стеллу, понимая, что она влюблена в него, но и сам он чувствовал к этой женщине всё возрастающую нежность. Это передалось и Стелле, и она, под влиянием его ласк, затрепетала в его руках, как голубка, не в силах больше скрывать овладевшую ею страсть. Вадим, не переставая ласкать и целовать её, стал сбрасывать с себя одежду, одним движением раскрыв и длинную молнию на её спине. Платье соскользнуло на ковёр. До дивана был всего один шаг, и они, уже ни о чём не думая и ничему не сопротивляясь, рухнули на него.
    Вадиму было невыносимо приятно чувствовать под собой влюблённую в него женщину, тем более такую прекрасную. Его руки коснулись тёплых упругих грудей. Он стащил с них чашечки бюстгалтера и впился губами и зубами в это полное и упругое чудо с двумя набухшими розовыми сосками на вершине. Он был готов пронзить её  - мужественный, красивый и сильный самец. Они оба знали, что он в состоянии боевой готовности. Однако Вадим не спешил, желая продлить сладость подготовки к первой близости.
    Он целовал её бархатистые глаза, мочки ушей, нашёптывая в них ласковые слова. Стелла пыталась ему соответствовать, но она устала, и в этот миг она хотела лишь одного – боли, которая пронзила бы её и вывела из состоянии расслабленности и неги. Он ощутил этот момент, и в следующую секунду эта столь желанная боль обрушилась на неё, неожиданно оглушив. Стелла на мгновение потеряла дар речи, но вслед за первой нахлынули вторая и третья волны, и она, не выдержав, громко застонала, приподнялась, нашла губы Вадима и с жадностью приникла к ним как к своим спасителям, которые отвлекали её от того, что происходило в это время с их телами.
    А их тела, давно уже не испытывавшие ничего подобного, существовали как бы сами по себе, ублажая и даря друг другу несказанную радость соития.
    Птицы страсти, витавшие над ними, пели песни о том, как прекрасны эти женщина и мужчина, о том, как они страстно желают друг друга, но и сильно любят.
    Когда всё закончилось, они тихо лежали, боясь спугнуть то чудо, которое свершилось между ними.
    - Милая, хорошая моя Звёздочка. Прости, что я не удержал тебя тогда, в день интервью. Я просто не сразу догадался, что ты пришла не случайно. Но что-то всё же уже тогда заинтересовало, даже заинтриговало меня в тебе.   
    - Я давно люблю тебя, Вадим. С тех пор, как мы чуть не столкнулись год назад на автостраде.
    - Так это была ты! Я не узнал тебя в клинике, прости. Но что-то всё-таки напоминало мне о чём-то неуловимом, и теперь я вспомнил: твои бархатистые глаза, дорогая. Таких нет ни у кого.
Ты уникальна.
    Они рассмеялись и начали играть друг с другом, как два насытившихся существа. Потом всё снова стихло. Теперь первой нарушила молчание Стелла.
    - Послушай, дорогой, тебе не кажется, что наше тело всё время беседует с нами, но далеко не всегда мы находим время для беседы с ним. А жаль. Ведь каждая клеточка тела реагирует на каждую нашу мысль и каждое сказанное слово.
    - Ты так считаешь?
    - Давай проверим.
    - Стелла, я снова хочу тебя. И что же на это ответят клеточки твоего тела?
    - Они советуются, спорят. Одни говорят – не слишком ли быстро. А другие говорят, что уже скучают по твоей любви и не прочь начать всё сначала.
    - Вот же  какие они молодцы! – воскликнул Вадим, мягко раздвинув ей ноги.
    Мужчина и женщина вновь были единым организмом, и с каждым мигом им становилось всё лучше и лучше…
    Похоже, сегодня, а, может быть, и навсегда, они решили больше не расставаться. Клеточки их тел посчитали, что они не должны быть более одинокими. Одиночество противопоказано таким людям. Они созданы не для одиночества, а для любви.
    Так что прощай, одиночество!