В городке живёт народ задом наперёд

В городке живёт народ задом наперёд

В пятницу вечером в моей квартире раздался телефонный звонок. Мне хотелось отдохнуть после трудной недели, поэтому я терпеливо ждал, когда телефон замолчит. Телефон замолчал, но выдыхать было рано, и я остался у аппарата. Последовал второй звонок. Зная, что в такое время и так настойчиво могут звонить только с работы, я взял трубку, прощаясь с выходными до лучших времён.
– Сергей Степанович, дорогой, – голос заведующего клиникой психологической помощи звучал виновато, – прости, что так нежданно-негаданно. Выходные придётся отложить.

Я было начал упираться, но начальник же сразу пресёк мою попытку отделаться от него:

– Серёжа, не ворчи и не возражай, – сказал он твёрдо, – долг есть долг. И не волнуйся – выходные я тебе возмещу. И ещё сверху накину. – Тут он перешёл к делу: – Сейчас мне позвонил мэр соседнего городка и встревоженно сообщил о чрезвычайном положении. Из всей его сбивчивой речи я понял, что положение у них и впрямь аховое. Люди там один за другим сходят с ума. Ещё немного, говорит он, и помешательство затронет всё население. Мер обзвонил все областные клиники. Так что, Сергей Степанович, не обессудь, надо помочь.

Как бы ни было мне жаль пропавшие выходные, но начальник прав: долг есть долг. Надо выручать людей из беды, каковой бы эта пока таинственная беда ни была.

До Крайново, маленького городка на тысячу с небольшим жителей, добрался я на такси к полуночи. И уже в такси начались странности. Шофёр отказался заезжать в город и, извинившись, высадил меня на въезде, после чего без объяснений развернулся и уехал. Я, удивлённый, но ещё больше расстроенный такой неожиданностью, собрался уже звонить Павлу Семёновичу, мэру Крайново, как неподалёку тут же на дороге увидел машину с включёнными фарами. Из машины вышел человек и засеменил в мою сторону.

– Прошу прощения! Стеблов Сергей Степанович?

В свете придорожного фонаря было хорошо видно, как плотный, невысокого роста человек неловко оправлял помятый костюм. Я кивнул в ответ, и человек, как мне показалось, не первый раз за сегодняшний день пояснил, опережая мой вопрос:

– Да, вот об этом я и говорю. У нас творится что-то невообразимое. Да вы сами всё завтра увидите. А пока прошу в машину. Все в сборе, ждём только вас.

Приехали мы скоро, но вопреки ожиданиям не в гостиницу и даже не в администрацию, а на квартиру градоначальника. Он провёл меня в просторную комнату с притушенным светом. Там нас и дожидались знакомые мне по научным собраниям коллеги. На низком столике уютно, по-домашнему, сгрудилось всё, что нужно для бессонной ночи: большой кофейник, початая бутылка коньяка, чашки и пара тарелок с бутербродами.

– Господа! Вот все и в сборе. Вы меня простите, дело у нас действительно серьёзное и срочное, поэтому с корабля сразу на бал. Но вы должны понять…

Все понимали. Пока Павел Семёнович думал, как бы начать, каждый наливал себе напиток, ожидая долгую речь.

– Дела у нас плохи. Настолько плохи, что ещё немного, и всё происходящее здесь выйдет за пределы города. И помешательство людей, взявшее здесь разгон, устремится дальше. А это трагедия! Давайте я начну с причины и подведу к проблеме. Всё началось с одной телепередачи. Выступал на ней почётный житель города, художник. Ну, как водится, рассказывал о картинах. Но суть не в том, о чём он говорил, а в таком, знаете, как будто ненавязчивом, то ли шутливом, то ли нет посыле. Ему принесли чай, и ведущий обратил внимание на то, как гость размешивал сахар в чашке, – против часовой стрелки. Вот вы наверняка не задумывались над тем, в какую сторону вы размешиваете чай. Уверен, как и все, по часовой. Так вот, ведущий на это и обратил внимание гостя. И тот пояснил, что так его научила бабушка. Дескать, по часовой ты время подгоняешь, а против не только замедляешь, но если мешать подольше, то пускаешь его вспять.

Мы с коллегами переглянулись.

– Вы, что же, вызвали нас посреди ночи, решив, что в голову вам пришла удачная шутка? – поднимаясь, сказал мой сосед справа. – И решили с нами поделиться ею?

– Никакая это не шутка, и вы, как специалист, должны знать, что почти любое безумие начинается с лёгкого помешательства. Я продолжу и подведу к сути, а завтра вы собственными глазами всё увидите.

– Хорошо, продолжайте, – сосед опустился в кресло, – но если это шутка…

Когда мой коллега сел на своё место и, облокотившись на спинку кресла, принялся помешивать кофе, я невольно пригляделся. И вправду ложечкой он орудовал по часовой стрелке. Я проверил на себе и не смог понять, в какую сторону мне удобно размешивать.

– Передачу посмотрели все, в том числе и я, и его посыл, его наущение откликнулось в сознании горожан, в том числе и моём. – Павел Семёнович, показательно или нет, навёл себе кофе, посластил и начал помешивать против часовой стрелки. – Люди у нас простодушные, – продолжал он, – доверчивые, и, я бы даже сказал, легковерные. И начал я замечать сначала в своей семье, потом и везде, куда бы ни пришёл в гости – все стали отматывать себе ложечкой время. Но вот в чём беда: народ у нас не просто легковерный, но и увлекающийся. Крайне увлекающийся. Людям оказалось мало одного способа. Им надо чтоб наверняка. Вот тут всё и пошло наперекосяк. Горожане ухватили суть – делать всё наоборот. Я не о том, что левши стали правшами, а правши левшами. И не о том, что обед теперь начинался с десерта. И, конечно, никто не пересел со стульев на столы. Время идёт только вперёд! Вот простая и всем доступная мысль! И, если человек, как и время, тоже идёт вперёд, значит, он приближает свою смерть. Какой вывод? Правильно! Нужно двигаться назад. Но не думайте, что все тут же кинулись воплощать этот замысел. Каждый, как мне кажется, у себя дома изобрёл и испытывал свой способ.

В комнату вошла молодая женщина, и Павел Семёнович представил нам свою жену. В возникшей паузе, пока хозяйка меняла кофейник, хозяин прошёлся туда-сюда по комнате, взял стоявший на большом столе будильник, взглянул на время.

– Да, значит вот, – продолжил он, когда его жена вышла, – мысль эта пришла одному старику. Видать, от безделья. Как-то он показался на улице в необычном виде. Нет, с одеждой и вообще с его внешностью всё было в порядке. Только вот он шёл задом наперёд. Шёл медленно, видно было, что даётся ему такая ходьба тяжело. Ступал он неуверенно, но с ясным сознанием скорейшего успеха в омоложении.

– Да уж! Вот где надо было бы пресекать распространение, – догадываясь, к чему ведёт хозяин, сказал коллега по левую мою руку.

– Да, да, да! Согласен полностью. Но знать бы, где упадёшь!.. И всё же подражателей у старика нашлось немного. Всё только друзья его. Его сверстники. Кто больше всего, так сказать, нуждался в результате. И всё бы ничего, да вот поди ж ты! Стали друзья его замечать, что метода-то помогает. Бодрячком дедуля сделался. Если раньше он и обыкновенно еле ковылял, а стал по-рачьи колесить на своих кривых, так, знаете, прямо разрезвился. Да и на лицо похорошел, порозовел. Это ведь не только товарищи его приметили, но скоро и все в этом убедились. До этого горожане делились друг с другом какими-то невинными способами крутить время своё назад, теперь же хлынула волна обратно ходящих.

– Прямо, ералаш! – с удивлением и как бы до конца не веря, вставил слово другой мой коллега.

– И я бы с удовольствием посмеялся, – ответил Павел Семёнович без всякой улыбки, – только дальше-то хуже. Это по началу народ наш так забавлялся. Время от времени. И то не все. Здравомыслящих всё же оставалось большинство. Но как только один профессор местного НИИ физиологии написал работу, где не только подтверждал, но и научно обосновывал справедливость метода, тут уж кони понесли.
 
Заметив общее недоверие, хозяин заметил:

– Понимаю ваше сомнение. Но уж увольте, мужики, для вашего блага его теорию я не стану здесь приводить. И не улыбайтесь. Так всё гладко там, что и я сперва решил – а почему бы не попробовать. Как, друзья мои, работает самовнушение! Особенно подкреплённое чужой уверенностью. Так и не последние жители городка, у которых на лбу гвозди не гнули, так и те туда же. И предшественник мой… Да-а-а. Меня ведь всего несколько дней назад народ выдвинул. Вернее, те, кто остался ещё при своём уме.

– Много вас таких осталось? – поинтересовался я.

– Мало, очень мало. Это нездоровое стремление омолодиться не только не утихает, но и набирает обороты. Нужны срочные меры, резкие тормоза. Сами посмотрите, что было дальше, и рассудите. После этого проклятого доклада научного, провались его кадык, безумием заразились почти все. И старые, желающие отсрочить смерть, и молодые, мечтающие продлить молодость. И все остальные с ними. Вот эти вот безумцы после профессорской статьи решили себе, что любой шаг вперёд будет означать откат. И, чтобы труды не пропали даром, люди вместо того, чтобы сходить с ума тихо у себя дома и в свободное время, вздумали ходить спиной вперёд всегда и везде. И на работе. И на работе! Весь рабочий порядок рухнул. Я себе задавал вопрос: «А дальше что?», полагая, что дальше некуда. Как бы не так! Появились негодяи, готовые нажиться на нашей беде. Понаехали к нам из ближайших мест находчивые люди, прознав о наших печальных событиях. Да чего говорить! И среди местных жителей, среди тех немногих, кто остался в здравом рассудке, нашлись деловые люди. Один за другим стали открываться гаражи, на каждом углу начали появляться ремонтные мастерские и просто закутки по переделке велосипедов и самокатов. И тут же, по соседству, запестрели вывески школ, где предлагалось пройти курсы по управлению всем этим переделанным добром. Живейшие умы вместо того, чтобы применить свои таланты на что-то полезное, напридумали всяких прибамбасов для удобной езды задом наперёд. Молодёжь кинулась в мастерские, на курсы. Ещё бы! Это ведь необычно, интересно, ново, а главное полезно. Помните про самовнушение?

Павел Семёнович допил остывший кофе, отдышался и, как мне показалось, приготовился поразить нас окончательно.

– И главное, – подтвердил он мою догадку, – на этом предприимчивые и увлечённые люди не остановились. Затем я вас и позвал, решив, что медлить больше нельзя. Ещё чуть-чуть, и произойдёт непоправимое. Вчера я узнал, что на днях открывается мастерская, где будут заниматься и моторной техникой. Вы понимаете! Не могу сказать ничего о мотоциклах, но машины точно собрались задом наперёд пускать. Уже и чертежи якобы готовы. Не знаю всех подробностей, но кое-что слышал. Вместо лобового стекла собираются поставить зеркало как-то под углом, чтобы не мешало собственное отражение. Вы можете себе представить! Да к нам уже, как вы заметили, таксисты заезжать боятся. Так ведь всё сообщение с большим миром прекратится. Впору город закрывать. Вот такие дела, мужики.

Павел Семёнович замолчал. Молчали и мы. Все думали, как исправить положение.

– Нужна массовая терапия, – первым взял слово коллега справа от меня. – Если заниматься каждым отдельным случаем, уйдут месяцы.

– Согласен, – подхватил мой сосед слева. – Нужно выступить по радио. А лучше на телевидении. Отснять видео для той же программы, с которой всё началось. Или устроить прямую передачу, где один из нас объяснит людям, что вся их затея просто заблуждение.

– Было, – отрезал хозяин. – С этого мы и начали. И психолог выступал, и видных, рассудительных горожан приглашали. И приходского батюшку звали, думали, что он вразумит, добудится до совести. Нет, всё одно. Слушайте! А мне мысль пришла. А если попробовать гипноз?

– Исключается, – тут же парировал коллега напротив, как будто эта мысль приходила и ему, – если гипноз и поможет, то всё равно он будет иметь временный характер. Но мысль с телевидением, мне кажется, надо развивать. Пригласим тех, кто уже выступал, выступим и мы, но действовать будем не давлением, что, как мы видим, вызывает у людей сопротивление, а устроим дебаты – в споре рождается истина.

– И получим тот же результат, – вступил я в спор и начал определять истину. – Вы же видите, что никакие авторитетные мнения не действуют. Здесь, скорее, подойдёт другая поговорка: клин клином вышибают. Скажите, – обратился я к Павлу Семёновичу, – где сейчас наш дорогой зачинщик, научивший всех размешивать чай в «правильную» сторону?

– У себя дома. Закрылся и не показывается на людях. Я не так давно разговаривал с ним через дверь, уговаривал выступить на передаче, когда ни здравый смысл, ни проповедь не помогли. Мне казалось, выступи он с опровержением, народ бы ему поверил. Он со мной не согласился. Он убеждён, что это не подействует. Я после догадался, почему он так думает. Если стыд и чувство вины так подорвали его веру в себя, то куда ему переубеждать людей.

– Напрасно вы так думаете. Он один нам и поможет. И людям, конечно. Только от него нужны не уговоры и не убеждения. Всё должно быть написано у него на лице. Мы пойдём на хитрость.

Я озвучил свою простую мысль, и все согласились со мной. После хозяин разместил нас по комнатам, и мы, уставшие, но воодушевлённые надеждой на успех, отправились спать.

Наутро, спешно позавтракав, мы с коллегами высыпали на улицу. Было любопытно взглянуть на странных людей. В этот ранний час народу на улице было мало, но все они действительно двигались задом наперёд. Кто-то спотыкался и падал, но потом все равно упорно продолжал пятиться. Некоторые, напротив, шагали довольно ловко, как будто их приучили к этому с детства. Нам даже попадались бегуны, и головой они вращали, как показалось мне, не привыкшему к такому зрелищу, на триста шестьдесят градусов. Потом мы встретили его – человека на велосипеде. Что это был за аппарат! Хозяин сего чуда охотно рассказал нам, как велосипед работает теперь.

– Штука, конечно, не совсем удобная, но это с непривычки. И я думаю, что цель оправдывает средства. Конструкция, как видно, сильно изменилась. Во-первых, для устойчивости по бокам добавили два небольших колеса, как на детском велосипеде. Ведущим теперь стало переднее колесо, точнее, теперь оно заднее, если смотреть по ходу движения. Педали крутятся назад, но здесь есть стремена, в общем, удобно. Руль остался таким же, только добавили большой шарнир внизу, который свободно вращается в гнезде за счёт того, что руль сдвинут чуть на себя и вес человека теперь приходится на седло с широкой спинкой. Седло крепится к раме двумя втулками по бокам, чтобы освободить центральную ось, потому что она должна вращаться. На руле, видите, большая шестерня, от которой идёт цепной привод к шестерне на седельной оси. Под этой шестернёй ещё одна, от которой идёт такой же привод к задней оси. Задняя ось и крутит колесо. Привод разделён на две части, чтобы не провисал. И если надо повернуть направо по ходу движения, то и руль поворачивается вправо. И наоборот. Единственно, что не продумано, так это громоздкое зеркало. Настоящее трюмо. Но это временное неудобство. В мастерской сказали, что скоро будет готов шлем с камерой на затылке. Она будет подавать изображение на забрало. Думаю, будет здорово.

Мы не стали больше отвлекать человека от велопрогулки и лишь глядели вслед, дивились изобретательности людей и упрямству в стремлении к цели. Пусть и сумасбродной. Пока мы глядели на ловкого велосипедиста, навстречу нам ехал парень на самокате. Задом наперёд, конечно. Человек, наверное, спешил. От этого и не остановился на нашу просьбу. И всё же в общих чертах я разглядел аппарат. Незнакомый мне умелец так же поворотным сделал заднее колесо. Думаю, поворачивается оно с помощью каких-нибудь тросиков, спрятанных в рулевой втулке. С виду самокат как самокат, только сбоку приделана узкая площадка, вроде беговой дорожки. И парень, как я заметил, отталкивался не от земли, а от площадки. Скорее всего, это подвижное полотно и есть привод, соединённый с колёсами. Отталкиваешься вперёд, полотно крутится назад и вращает колёсики, отчего самокат тоже едет назад. Зеркала вот только не было, и парень то и дело вертел головой. Наверняка он тоже ждёт не дождётся, когда обзорный шлем запустят в производство.
Мы пошли дальше. Я заметил, что коллеги чего-то ищут, оглядываясь по сторонам. Чего-нибудь эдакого, что ещё больше нас удивит. И один из нас вдруг озвучил общую мысль:

– Интересно взглянуть, как они на роликах катаются.

– Таких, к счастью, немного, – отозвался Павел Семёнович, – а катаются они так же необычно. Освоились и катаются. Не будем терять время, а лучше поспешим, – нетерпеливо произнёс он. И мы поспешили.

Звонок не работает – прочли мы на маленькой картонке под кнопкой звонка. Тогда Павел Семёнович постучал в дверь. Основательно постучал. Дверь, обитая дерматином, требовала того. Стук наделал много шуму, и у меня возникло опасение, как бы хозяин не подумал чего такого и не испугался. И сперва мне показалось, что опасение подтвердилось. Всё же хозяин вскоре отозвался.

– Кто там? – встревоженным голосом спросил он.

– Андрей Степанович! Андрей! Это я, Павел Семёнович. – Губы градоначальника почти касались двери. – И со мной, – тут он задумался, как бы нас представить, – и со мной люди, которые нашли способ, как всё уладить. Открой дверь.

– Не открою, – ответил Андрей Степанович уже не взволнованно, но как-то утомлённо. – Разве такое уладишь? Это же безумие какое-то! Уходите, пожалуйста.
 
– Андрей, не говори глупостей. Я же сказал – есть способ. Я убеждён, мы все убеждены, что это поможет. Открой дверь.

Уверенность Павла Семёновича пробудила в хозяине квартиры надежду и убедила нам довериться. Дверь отворилась, и нам предстал, что называется, нулевой пациент. Поглядев на него, мы поняли, что задачу будет выполнить проще, чем казалось сперва. А задача заключалась вот в чём: если люди не отзываются на уговоры, не слышат голос рассудка и совесть их молчит, надо показать людям их заблуждение наглядно. Буквально наглядно. И хитрость наша, в общем-то незаурядная, заключалась в том, чтобы на лицо Андрея Степановича наложить грим. Состарить его. Тогда бы люди одумались.

Между тем грим и не понадобился. Такое колоссальное несовпадение было между внешностью, описанной Павлом Семёновичем, и той гримасой, что открылась нам в ту минуту. Жизнь затворника, чувство вины, стыда и страха поработали над лицом получше всякого гримёра.

Андрей Степанович выслушал нас и затею нашу одобрил. Он, конечно, не помолодел, но груз ответственности за свой неосторожный совет, не дававший ему покоя, освободил его чувствительную душу.

На этом моя задача и задача моих коллег была выполнена, и мы, распрощавшись, благополучно убыли по своим клиникам, чтобы и дальше выполнять свой долг.

Неделю спустя Павел Семёнович связался со мной. Сказал, что всё вернулось на свои места. Благодарил. Приглашал в гости.

Отдыхая в свои заслуженные выходные, я всё же определился: размешивать сахар мне удобней по часовой стрелке.

2023