Внемли убо, понеже бо пришел еси во врачебницу, да

   Предположим, у вас разболелся среди ночи зуб. Нет сил терпеть боль невыносимую. Таблетки не помогают. Что делать? Можно позвонить знакомому стоматологу, но ночью он не поедет через весь город в свою клинику, чтобы помочь вам. Хотя друзья с детства, почему бы и не помочь? Не каждый же день вы друга просите о помощи. Потянулась рука к телефону.  Да не тут то было, вспомнили вы, что друг ваш отдыхает сейчас где-то на море. От такой мысли зуб ваш заболел еще сильнее. Походили, постонали. Делать нечего – надо идти в ближайший травмпункт.

Нестерпимая боль не даст вам дождаться утра, чтобы можно было избавиться от страданий в какой-нибудь приличной современной клинике. А тут, совсем рядом - в районной поликлинике есть травмпункт, куда везут со всего ночного города резаных, ломаных, битых.

И вот вы уже через несколько минут открываете заветную дверь, делаете шаг в холодный белый коридор, и … по вашим ногам хлещет мокрая половая тряпка. Хмурая санитарка с поджатыми в вечном недовольстве губами привычно ругает  вас:

- Куды прешь?! Не видишь что ли -  полы моють?! Глаза разуй (ну и так далее, в том же духе всем знакомые монологи).

От такой наглости вы на какое-то мгновение даже забыли о боли. Возмущению вашему нет предела. Вот бы сейчас сказать ей пару ласковых, да, хлопнув дверью, уйти в другое дежурное лечебное учреждение, где тебе не хамят прямо с порога. Хорошо бы, да вот беда – нет поблизости такового. Да и нет гарантии, что на другом конце города вас встретят приветливее. А боль опять вернулась и сверлит и пульсирует и не дает думать ни о чем, как только о том, как бы поскорее от нее избавиться.

Ну что, проглотили? Конечно, а куда денешься. Вы, одной рукой держась за щеку, за которой прячется развалившийся и воспаленный виновник ваших страданий, а другой рукой, прикасаясь к тому месту, где должно находиться сердце, сгибаясь в извинительном поклоне, пытаетесь проскользнуть мимо ворчливой санитарки. На цыпочках, чтобы не наследить, по мокрому полу бежите  к регистратуре, боясь, что вам вдогонку вот-вот в спину прилетит швабра.

В регистратуре вы видите молодую девушку в белом халате. Вернее ее спину, потому что она, отвернувшись от всего мира и от вас в частности, разговаривает по телефону. Пять минут, десять, пятнадцать… Конца этому не видно, и вы робко стучите в стеклянную перегородку и жалобным, стонущим голосом зовете:

- Девушка-а-а, подойдите, пожалуйста, мне очень нужно к стоматологу-у-у.

В вашем голосе слышна вся ваша мука. У любого нормального человека сердце обязательно бы откликнулось сочувствием на ваши стоны. Но здесь народ тренированный. Вот девушка из регистратуры не больше полугода в системе, а чужую боль уже разучилась слышать. А может, и не умела никогда.

Вам бы, конечно, на такое холодное равнодушие к человеческому страданию отреагировать требованием какой-нибудь жалобной книги или телефона вышестоящей организации. Нельзя спускать и потворствовать грубости и равнодушию в учреждении, где все должно быть пронизано любовью к людям, нуждающимся в помощи и сострадании. А вместо этого вы кротко и заискивающе отвечаете на дежурные вопросы регистраторши, которая, не спеша, вносит в карточку ваши анкетные данные. Потом оказалось, что вы забыли дома полис, и у вас все оборвалось внутри от леденящей мысли, что вас сегодня здесь не примут. Даже боль на мгновение притупилась. Но, к счастью, оказалось, что с острой болью можно и без полиса. Вы с облегчением вздохнули, и боль с новой силой вонзилась в вашу голову.

- Пройдите во второй кабинет, вас вызовут, - сказала девушка и задернула белую занавеску на стеклянной перегородке.

Вы подходите к кабинету №2 и с ужасом видите, что вы тут не один страждущий и чающий спасения. Перед вами сидит человек с разбитой головой и видно, что ему тоже не совсем хорошо. Вы садитесь на скамейку и начинаете ждать. Потому что вы уже ничего не можете изменить или ускорить. Сейчас на свете существуете только вы и ваша зубная боль. Если бы вы не зажмурили глаза, потому что так делаю все, когда им больно, то увидели бы грязный пол, с остатками вышарканного линолеума, который был постелен здесь лет тридцать назад. Перекошенные полуразвалившиеся стулья, которым годов еще поболее. Стены с облупившейся многослойной известкой, на сколах которой как на геологических окаменелостях можно сосчитать сколько раз белились эти стены и в какой цвет. Можно увидеть и филенчатую дверь кабинета №2, которая потеряла свои первоначальные очертания от наплывов многих и многих слоев белой масляной краски, которой красили ее при каждом ремонте. Действительно, лучше зажмуриться и не видеть такого убожества.

Но вот и ваша очередь подошла. Вы входите в кабинет, садитесь в кресло и с тревогой осматриваете разложенный на столике блестящий хромом инструментарий. Подходит доктор, просит вас открыть рот. Вы обреченно делаете, что вам говорят; доктор наклоняется к вам, и вы видите, что он не только не брит, но еще  и не трезв. Вы совсем падаете духом. Вы даже пытаетесь встать и уйти, но… Вы понимаете, что деваться некуда, что вам все равно придется испить чашу этого страдания до последней капли. Одна надежда – что все скоро кончится.  И действительно, после укола боль стала утихать. Потом вы видите в руках доктора страшные щипцы, которыми он тянется к вашему рту. Вы зажмуриваетесь, готовясь к долгому и мучительному истязанию. Но все кончается неожиданно быстро. Вырванный зуб звонко падает в металлическую ванночку.

Все – боли нет. Дело сделано. Вы встаете с кресла, слушаете инструкции, бормочете слова благодарности. Сердце ваше наполняется ликованием, что все ваши мучения закончились. Вы смотрите на доктора, который что-то записывает, и на вас уже не обращает внимания. Да и вовсе он не пьяный, а видно, что просто сильно уставший. Отработал с утра на приеме в поликлинике, а теперь еще ночь в травмпункте. Потому и не брит. Правда пахнуло от него алкоголем, но при таких нагрузках маленько можно и принять. Зато как ловко он с зубом справился. Даже испугаться не успел, а он уже его выдрал. Профи!

Вы идете по коридору мимо регистратуры; девушка за стеклянной перегородкой опять разговаривает по телефону. А что, время молодое, совсем еще беззаботное. Пусть себе болтает вдоволь с мальчиком своим или с подружкой. Вот и санитарочка, уже помыв пол, укладывает выжатую тряпку у входной двери. И совсем она не злая, а тоже очень уставшая.

- До свидания, хозяюшка, - вы блаженно улыбаетесь и выходите.

 

Представьте себе, что вам взбрела в голову такая странная идея – сходить ночью в травмпункт и посмотреть как оно там. Без нужды, без боли, а так – ради здорового любопытства. Вы даже догадываетесь приблизительно, что там увидите. Мол, интересно, а какие у нас такие в 21-м  веке районные травмпункты.  Идете смотреть с таким уже прищуренным глазом, зная заранее, а в глубине души где-то даже надеясь, увидеть там нечто неприглядное, недостойное и не отвечающее вашим представлениям о том, как оно там должно все быть.

Результат такой ревизии очевиден. Возмущение, жалобы, упреки, насмешки, ирония и обличение. При определенных навыках можно даже фельетончик написать и поместить его где-нибудь на  ****. Ru. Пускай народ потешится, позубоскалит.

 

Не таково ли отношение современного обывателя к нашей Церкви? Не холодным ли оценивающим прищуренным глазом смотрит он на Ее устройство и жизнь, на Ее проблемы и недостатки, которых действительно очень много. Но это глаз здорового, самодовольного и самодостаточного человека с крепко спящей, а может быть уже и давно умершей совестью.

Люди же, у которых  томится и страждет, ищет исцеления и избавления от мучительного греха душа, спешат в храмы Божии, в первую очередь, за выздоровлением, а не за эстетическими  переживаниями, внешним благолепием и святыми церковно- и священнослужителями.