Остров Преображения

2023
      
        – Так, даже не думай провожать меня в Приозерск! – смеялась Анита, обнимая на Финляндском вокзале Пашку. – Достаточно того, что ты поднял свою сладкую тушку в такую рань, – лукаво говорила она, теребя его темные курчавые волосы,  словно стремясь запомнить каждую его черту. На сердце было тревожно, но она старалась не показывать этого. Впервые она уезжала куда-то надолго одна, без него, и в груди гнездилась странная грусть.
        – Ты сама захотела так, – отвечал ей Павел снисходительно. – Только надо было все-таки выбрать Ферму, там побольше удобств.
        Несколько дней до этого между ними происходила настоящая борьба, Павел противился ее выбору места для проживания, а она проявляла поразительную настойчивость, так не свойственную ей в последнее время. Да и вообще, надо сказать, что вся эта затея была для ее жизни чем-то из ряда вон выходящим, как будто бы чья-то воля настойчиво и неотступно повела ее туда, и даже несколько лет работы в американской компании не остановили ее. В какой-то момент она вдруг поняла, что дальше так жить нельзя, и написала заявление. Ей было совестно перед Пашей, который устроил ее на эту работу, благодаря которой они объездили половину Европы, но идти против себя уже становилось невыносимым.
        Десять лет назад она приехала покорять Северную столицу, девочка из южной провинции, влюбленная в литературу. И делала блестящие успехи, проводя лучшие студенческие годы на филологическом факультете. Там у нее появилась подруга Полли, очень чуткая и отзывчивая девушка, всегда готовая придти на помощь. И после окончания университета они продолжали дружить, они всегда искренне дружили и всегда по-настоящему ссорились. Поначалу она не одобрила Пашку, даже в какой-то мере ревновала к нему, потому что он отнимал у нее подругу. «Никого не хотелось назвать сестрой, а ты – была», – говорила она. Через время ситуация наладилась, и когда однажды Паша сильно заболел, Полли помогала им и была рядом.
        Анита не помнила себя от счастья - быть с таким человеком, как Паша, она просто грезила им во сне и наяву. Всегда мечтала об этом, но не ожидала, что такое может случиться в реальности. Они познакомились однажды  летом в походе в горах, и сразу влюбились друг в друга. Паша родился в Москве, выучился на юриста по семейному праву, но не был лишен изящных вкусов, вообще его интересы были крайне разносторонние, а сам он очень развит внешне и душевно, что всегда привлекало Аниту, и она тосковала на расстоянии по таким ребятам, ведь они никогда не дружили с ней близко. А на седьмой день похода, когда они стояли на горе и дождь хлестал им в лицо, Анита вдруг решилась, со свойственной ей прямотой, спросить: «Скажи мне, я должна знать, между нами что-то происходит?»
        Полгода страстных свиданий пролетели как сон, всё это было для нее новым и захватывающим. Его увлечение сноубордом и помощь фонду для больных онкологией детей, морские черепахи в Индонезии и подруга Даша, открывшая ему Америку. Анита всегда знала об этой девушке, и сходила с ума от ревности, понимая, что Паша не с ней только потому, что Даша этого не хочет. Однажды Анита и Даша встретились. «Я для него как Бог, – сказала Даша. – А с Богом ничего нельзя сделать. Он просто есть».
        Проблемы у них начались, когда Паша стал жить на два города, и в семье у родителей отношения окончательно разладились. Нужны были деньги на жизнь, Анита планировала поступать в аспирантуру, но понимала, что кафедра не будет кормить их, поэтому выбрала хорошо оплачиваемую работу. Со временем чувства потеряли былую остроту, зато приобрели камерную надёжность и доверие. Они жили в своем собственном мире, и многое могли позволить себе. Интересные путешествия, другие страны, различные тусовки. Так продолжалось несколько лет, и однажды летом, сидя за белым офисным столом, Анита неожиданно наткнулась на статью в интернете…

***

        Электричка в Приозерск ехала около трёх часов. Анита сидела у окна, ела бургер и держала в руке термос с горячим чаем. Рядом стоял черный чемодан, в котором было вещей на три недели. Нужны были длинные юбки, платки, теплые кофты, ветровка и пуховик. Ладога даже ранней осенью могла преподнести немало сюрпризов. Все это Анита собирала, почти не глядя, не заботясь о сочетании и вкусе вещей. «Мыло, зубная щетка, туалетная бумага», – напоследок проверяла она, застегивая чемодан.
        Вскоре индустриальные верхушки заводов сменились стройными силуэтами северных лесов, мелькающих в окне. Группа людей, сидевшая на противоположной стороне, не была похожа на дачников, и Анита предположила, что они едут туда же, куда и она. Действительно, на причале Приозерска она вновь повстречала их, когда они уже все вместе, с вещами, заходили на борт теплохода «Валаам».
        Тут были парни и девушки, мужчины и женщины, всех возрастов и разной внешности. Все оживленно беседовали, знакомились, обменивались случайными репликами, звучал смех, царила атмосфера волнительного ожидания, встречи с новым, неизведанным. Одна только Анита, как ей казалось, почти не ощущала собственную реальность, она проплыла на палубу, как сомнамбула, подставив лицо свежему ветру и брызгам дождя. Ей хотелось, чтобы ветер продул ее несчастную голову еще до того, как она ступит на другую землю.
        Гуляя по открытой палубе, она заглядывала за борт и наблюдала, как корпус корабля разрезает тяжелые волны, скользила взглядом через стекло по сидящим на закрытой палубе людям. В какой-то момент ей показалось, что на нее кто-то смотрит. Она огляделась вокруг, но не обнаружила никого, кто бы проявлял к ней интерес. «Кто еще, черт возьми», – подумала она в некотором смятении и поспешила исследовать другие части судна.
        На остров группа прибыла около двух часов дня. На берегу их встретил координатор Юрий и сказал:
        – Добро пожаловать на Валаам, дорогие волонтеры! Сейчас, кто записывался на Ферму, садитесь в эту машину, все остальные – следуйте за мной.
        Стайка девушек защебетала возле Аниты, подхватив разноцветные рюкзачки, и вскоре толпа заметно поредела. Их осталось вдвое меньше, и вдруг Анита сквозь усталость почувствовала чье-то присутствие...
        Их привели в старинное работное здание 19 века. Здесь было темно и гулко, через второй этаж они прошли на мансарду, которая расходилась на два крыла – мужское и женское.
        – После 11 часов отбой, дамы и господа. Посещение лицами противоположного пола соседних келий строго запрещено, вплоть до выселения и отсылки с острова.
        После необходимого разделения, Анита наконец оказалась в просторной келье, где стояло восемь кроватей, а в центре старинная печь. Выбрала уголок, в котором висела икона Божией Матери, и с облегчением села на кровать.
        – Не боишься? – весело спросила Аниту соседка, указав взглядом на кусок нависшего над ее кроватью выбеленного карниза, в котором зияла здоровенная черная трещина…
        В шесть часов их ждал ужин в монастырской трапезной, а после – долгожданный отдых после долгого пути. Послушания начались на следующий день, когда они все, отдохнувшие, дружно собрались на завтрак за длинным деревянным столом. Уже тогда начали формироваться отдельные группы по интересам, как это обычно бывает, но у Аниты не было никакого интереса. Она несла свою тарелку геркулесовой каши, кусок белого хлеба, сыр и яйцо, а когда подошла ко всем, то увидела единственное свободное место на краю длинной лавки.
        – Привет, меня зовут Анита, – вдруг сказала она, присаживаясь, и тут же смутилась, потому что никто не обратил на нее внимания.
        – Очень приятно, Радмир, – вдруг услышала она в ответ, и подняла глаза, встретившись взглядом с человеком, сидящим напротив. Он вежливо представился ей и продолжил есть свою еду, непринужденно беседуя с ребятами.
       Опаздывать на распределение послушаний было нельзя. Как правило, их можно было выбирать. Несколько человек требовались на сбор урожая картофеля в полях, или на уборку сена, несколько – в сады на сбор яблок, бывали выезды в лес за грибами. Послушания часто менялись и были очень интересными, полезными, можно было научиться чему-то новому, сделать многое впервые в жизни. Развозка по острову всегда происходила в 9 утра. Мелкий дождь был не помехой, чтобы надеть дождевики, рабочие перчатки и дружно приняться за работу.
        Первый рабочий день Аниты прошел в Среднем саду, полном самых различных сортов яблонь, посаженных еще в 19 веке. Яблоки лежали повсюду в траве, призывно висели на ветках, склоняя их своей тяжестью к земле. Девушки собирали их в мешки, парни перетаскивали в хозяйственные помещения.
        – Приветики, конфетики, – балагурил какой-то молодой человек с небрежной прической, нарочито одетый в какие-то лохмотья, когда Анита с девушками присела отдохнуть ближе к полудню.
        Она бродила по саду и все время про себя удивлялась: «Вот это да», поднимая очередное красочное яблочко и бросая его в ведерко. В этом мире все имело цвет: небо, листья, трава, яблоки и даже воздух. В очередной раз разогнувшись с заветным сладким плодом, она вдруг увидела перед собой этого человека, Радмира. Он был один и тоже держал в руке яблоко. Повисла неловкая пауза...
        – Я искал кого-нибудь, чтобы показать, какой оно интересной формы, – сказал он и протянул ей яблоко, слегка смутившись.
        – Да, действительно, – ответила Анита, глядя на него в упор. «Действительно, какой голос…», – думала она, энергично уходя в противоположную сторону.
        На острове происходила другая, не известная ранее Аните жизнь. Сквозь деревья виднелись голубые, свежие, реставрированные купола Спасо-Преображенского собора, блестели ослепительным золотом острые главки крестов… Но Анита не торопилась туда заходить.
        Вечером состоялся вечер знакомств на мансарде Работного дома, куда все подтянулись со своими сладостями, печеньями, чаем. Люди приехали со всей России, даже из самых удаленных её уголков. Принято было говорить несколько слов о себе. Все это делали в свободной форме, и уклонистов было много. Справа от Аниты все время томно вздыхала девушка с огромной копной белокурых волос, воздушная как зефир, страшно запаренная собственной красотой. Балагуристый весельчак с грустными глазами представился сначала Борей, потом Петей и сообщил, что «его имя и возраст это не очень интересная информация». Пришла очередь Аниты, и она почувствовала некоторую неловкость.
        – Меня зовут Анита, мне 26 лет, я родилась и выросла на Кавказе, училась и работала в Петербурге. Вчера уволилась с работы… и вот, я здесь, – произнесла она, думая, чтобы сказать без лишних слов.
        Радмир сидел рядом с Анитой и, тоже подумав, с расстановкой произнес:
        – Меня зовут Радмир, я из Москвы, люблю путешествия и такие проекты, где можно встретить интересных людей…
        Анита слегка повернула голову в его сторону и чуть улыбнулась уголком рта. «Как же забавно произносит букву Р», – подумала она и почувствовала теплоту в груди.
        А после встречи было свободное время, которое обычно ребята проводили за игрой на гитаре, в шахматы, за чтением и разговорами… Анита бродила по мансарде и рассматривала различные предметы, оставленные участниками предыдущих заездов. Некоторые из них представляли художественную ценность. Например, рисунки… Вот эти портреты мужских и женских лиц, испещренных морщинами, с задумчивыми выражениями прожитой жизни, вдруг застигнутой внезапным вопросом…
        – Мы с ребятами собираемся на прогулку, пойдешь с нами?
Анита обернулась и увидела перед собой Радмира.
        Его голос звучал дружелюбно и в то же время смущающе, казалось он был весь распахнут ввысь, уже достигнув какой-то своей, внутренней цели. О чем она будет говорить с ним, лишенная собственной воли, совсем не интересная и не симпатичная даже самой себе. Тем не менее, они все вместе отправились гулять по вечернему острову, в сторону Никольского скита, чтобы застать уходящий закат, горящий над Ладогой.
        Впоследствии, таких вечеров становилось все больше. Они уходили гулять то к отдаленным скитам, то по лесным тропинкам, уводящим в глубину леса и острова, на другом конце которых свинцовые волны облизывали каменные тысячелетние валуны и скалы.
        Балагур Боря всегда бывал с ними, держа наготове свой цифровой фотоаппарат Nikon, которым щелкал все подряд. Вскоре Радмир и Анита стали главными героями его фотоснимков. Застывшие в моменте, с перекрестными взглядами, светлыми профилями на фоне вечернего неба… Он записывал на видео их диалоги и ловил каждое слово.
        – А вы типа, это… одной специализации, что ли?
        – Вроде того, – с улыбкой отвечал Радмир. – Тебе нужно будет это обязательно сделать, когда вернешься, – обратился он снова к Аните, продолжая разговор с ней.
        Анита немного нервно засмеялась.
        – Боюсь, это не одобрят.
        – Кто?
        – Человек… с которым я живу.
        Легкая тень пробежала по ее лицу. Обычно они никогда не говорили на личные темы, никогда не обсуждали ничего подобного. Привычная старая жизнь совсем перестала существовать здесь, и разные фантастические фантазии относительно будущего прокатывали как самая реальнейшая реальность. Они обменивались идеями, шутили, смеялись, и однажды Анита почувствовала, как улыбнулась своей настоящей внутренней улыбкой, которая давно погасла…
        Вскоре их компания превратилась в настоящий творческий тандем, в котором рождались гениальные произведения прямо на картофельном поле.
        Однажды вечером они ушли к озеру и читали вслух отрывки из Книги Екклесиаста, оказавшейся любимой для них обоих. Петя торчал рядом, изображая бессмысленные па, или снимая свою голую пятку в кадре.
        «…ибо если упадет один, то другой поднимет товарища своего. Но горе одному, когда упадет, а другого нет, который поднял бы его. Также, если лежат двое, то тепло им; а одному как согреться? И если станет преодолевать кто-либо одного, то двое устоят против него…»
        – Какой у тебя любимый роман Толстого? – внезапно спросила Анита, посмотрев на него в упор. Радмир прервал чтение, повернул к ней лицо и ответил, глядя в глаза:
        – Воскресение.

***

        Приближался большой праздник Рождества Пресвятой Богородицы, и большинство волонтеров, паломников и гостей острова собирались вечером на ночную службу в Главном храме.
        В келье всегда было людно. Женщины то заходили, то выходили, оставляя котомки с рыбой, пряники, травяные сборы, которые собирались везти домой, в семьи, своим мужьям и детям, и Анита вышла на улицу, чтобы вдохнуть вечернюю прохладу, остывающую после лета.
        Дышалось легко и спокойно, воздух свободно окутывал лицо, она сделала глубокий вдох, достала из кармана телефон и набрала Пашин номер.
       – Привет.
       – Привет.
       Некоторое время они молчали.
       – Ну, как ты?
       – Хорошо, тут очень классно!
       – Собираюсь тебе выслать котомку с теплыми вещами. Там обещают похолодание.
       – Ох, Пашка, да что ты, спасибо, - торопливо заговорила Анита. - Мы работаем почти весь день, вечером у костра греемся.
       – Ясно, кто это мы? Небось бабульки одни?
       – Ты знаешь, нет. Тут на удивление много хороших ребят нашего возраста.
       – Мм. Познакомилась с кем-нибудь?
       – Да, мы общаемся… У нас компания такая веселая, соображаем на троих... Я, Борька и Радмир. Ну, и девчонки, конечно, которые возле них постоянно вьются. Я не особо девчонка, ты же знаешь, скорее творческий консультант. Тут недавно Радмир предложил такую классную идею, я решила взять ее нам на заметку…
       Внезапно Анита услышала гудки на том конце провода. «Что?.. Бросил трубку! Вот это новости!» Анита опешила, потом разозлилась, потом быстрой оскорбленной походкой пошла по дороге… Навстречу шли соседки по келье, подхватили ее под руки и повели с собой на службу.
       «Нет, это просто невообразимо! Это наглость», – негодовала она. Сколько раз ей приходилось терпеть его невиннейшие заверения в том, что «Даша просто друг», терпеть эту «дружбу», на которую он, конечно же, имел неоспоримое право, почти что данное ему с рождения…
       Свет в огромном храме был приглушен, пахло ладаном, люди разговаривали звенящим шепотом, священнослужители шуршали темными длинными одеждами, атмосфера была торжественной, и только сейчас Анита вдруг поняла, где она находится, и что эти люди в черном – монахи.

«Помилуй мя, Боже, по велицей милости Твоей,
И по множеству щедрот Твоих очисти беззаконие мое.
Наипаче омый мя от беззакония моего, и от греха моего очисти мя;
Яко беззаконие мое аз знаю, и грех мой предо мной есть выну.
Тебе единому согреших и лукавое пред Тобою сотворих;
Яко да оправдишися во словесех Твоих, и победиши, внегда судити Ти».

        Анита начала искать глазами его… Ее взгляд скользил как огненный луч, идущий прямо из сердца. Тогда она вновь достала телефон и написала сообщение:
        «Жаль, что ты не пришел. Я стою в храме и слушаю красивое пение, почти как сон».
        Внезапно, буквально через десять секунд, экран телефона вновь засветился:
        «Очень неожиданно, что ты написала! Я только представил, что ты сейчас стоишь в храме, и что там наверное светло».
        Внезапная краска прилила к лицу Аниты, щеки запылали огнем.
        – Моя дорогая, ты пойдешь на Исповедь? – вдруг услышала она рядом голос знакомой женщины.
        – Я?.. А, нет… Не готова еще, – растерянно пролепетала она пересохшими губами.
        На следующий день Анита и Радмир как будто старались избегать друг друга, во всяком случае не встречались взглядами, или говорили как-то отвлеченно. Простодушная детская радость сменилась чем-то опасным, чего никак нельзя было обнаружить.
        Приближался очередной вечер досуга. Половина братьев и сестер (так всегда называют друг друга в монастыре) отправились к певчим, чтобы послушать знаменитый Валаамский распев, а другая часть, так сказать творческая интеллигенция, снова собралась за общим столом, кто с книгой, а кто с гитарой. Анита и Радмир тоже были здесь.
       – Господа, у нас всех есть любимые стихи. Давайте почитаем. Кто-нибудь прочтет наизусть?
       Необычной внешности парень, всегда погруженный в себя, взял несколько строчек из Пушкина.
       – О, давайте только не Пушкина, я вас умоляю! Что-нибудь современное, – вмешался Петька, который не читал никаких стихов.
       – Ладно, давайте я, – улыбнулся Радмир и включил экран телефона. – От.. отрывок из стихотворения Виталия Пуханова.

«Вот вы одна на свете белом
В снегу рождественской недели.
Я вас люблю, и нет мне дела,
Что вы весенний плащ надели.
Я вас никак не называю…
Я понимаю. Мне не светит.
Я все на свете понимаю…»

       Его голос звучал у Аниты в голове, а фигура то приближалась, то отдалялась, становясь светящимся шаром, излучающим килотонны света и энергии, которая пронизывала его всего, до кончиков волос, которые тоже были светлыми.
       – Анита, может быть вы?
       – Да, пожалуй, – сдержанно сказала она. – Вы знаете, есть такой петербургский поэт, Илья Семенов, недавно приобрела его сборник стихов с автографом. Вот, например:

(она монотонно и строго прочитала длиннющее стихотворение)

«...тебе нужны
эти маленькие бегающие
сумасшедшие создания
которые придадут смысл жизни
в ее конце
которые расцелуют и повиснут на шее
будут любить тебя
будут слушать тебя
и так нежно обнимут
после долгой разлуки
а еще
будут называть тебя мамой

тебе нужны все эти вещи
хорошие вещи
и ни один человек
в здравом уме
никогда не скажет
что это не так

и потому мне страшно
от того что настоящие чудеса
происходят только тогда
когда мы с тобой
ходим босиком по траве
обливаемся водой из пруда
целуемся под дождем
и у нас нет
никакого
будущего»

        Воцарилась тишина.
        – Оу. Браво! Сильно. – названный ведущий вечера похлопал в ладоши, чтобы поддержать девушку.
        Анита выпрямилась, поблагодарила всех и ушла в свою келью. Там она осталась одна, легла на кровать, с шумом выдохнула, накрывшись пледом с головой, и приняла решение не думать о разворачивающейся ситуации. В комнате в этот момент находились две женщины, которые полушепотом вели разговор.
        – Ну, что тебе сказал отец Василий?
        – Что сказал, – грустно ответила собеседница, – известное дело… Жениться надо, не сожительствовать… А я что могу сделать? Он не предлагает, а я люблю его…
        Анита достала наушники, которые давно лежали на дне рюкзачка, и включила песни. «Зачем проплывать у чужих территорий… И клады искать в глубине… Ведь это глубокое синее море… Всегда оно было во мне…» – пела в уши Ева Польна, когда кто-то тронул ее за плечо.
        – Анита, к тебе пришли.
        Она резким движением встала с кровати, накинула на плечи кофту и скользнула за порог кельи, придерживая рукой дверь. Там стоял он.
        – Пойдем кататься на лодке!
        Вечер был тихий, безветренный. Весь остров был пронизан озерами с тихими глубокими заводями. Луна светила своим безумным диском, прокладывая себе живописную живую дорогу в воде…
        Радмир взял в руки весла, осторожным движением оттолкнул их от берега, и с легким всплеском лодка пошла по зеркальной глади, слегка покачиваясь.
        Ничего подобного Анита никогда не видела. Место было настолько завораживающим и мистическим, что казалось, вот-вот русалочий хвост мелькнет в воде. Поверхность переливалась мерцающими звездочками, и Анита плавно опустила свою руку в воду, а потом медленно подняла ее, и живые струйки побежали по ее пальцам…
        Середина лодки была пологой, Анита сползла на дно, свободно откинулась назад, прогнувшись в спине, запрокинула голову и остановила свой взгляд на его лице.
        Он молча поворачивал весла, открыто встречая и принимая ее взгляд, и возвращал свой. Оба были спокойны и расслаблены, и не произносили ни слова.

***

         Дорога, ведущая к Главному причалу, где был пришвартован «Адмирал Кузнецов», давно ставший плавучей гостиницей, шла прямо от самого картофельного поля, и волонтеры не раз возвращались по ней домой пешком, разгоряченные после работы под полуденным солнцем.
        Однажды им повстречался худенький монах, который сделал приветственный взмах рукой, очень лучезарно улыбнулся и как бы смущенно позвал за собой.
        – Иду в часовню, – говорит, – пойдемте вместе. Почитаем Акафист Господу нашему…
        Ребята переглянулись и дружно пошли за ним. Читался Акафист на церковнославянском, Анита изучала в университете старославянский, и поэтому решилась почитать в оригинале. Это были для нее слова совершенно новые, поразительные, и они производили невероятное впечатление, которое изменяло душу. Анита читала, читала, и чувствовала, как к горлу подступает радость, которая, еще вот-вот, и прорвется наружу освобождающими слезами. Радмир стоял позади нее с закрытыми глазами, и слушал, слушал…

«Иисусе преславный, верных укрепление;
Иисусе предивный, мучеников крепосте;
Иисусе претихий, монахов радосте;
Иисусе премилосердый, постников воздержание;
Иисусе предвечный, грешников спасение;
Иисусе, Сыне Божий, помилуй мя».

        Оставшуюся часть дороги они не прошли, а перелетели на невидимых крыльях, им казалось, что у них была одна душа на двоих, а голова кружилась от счастья…
        – Красиво, хорошо, – восхитился Борька, выразившись словами, которые перенял у Радмира. – Сегодня 28 сентября, котики…
       Это значило, что им оставалось провести на острове всего два дня. Три недели прошли как один день и как вечность. Вернувшись в работный дом, Радмир взял в руки гитару и стал перебирать длинными тонкими пальцами, как будто вспоминая что-то…
       – Как..как будто ангелы поют, – радостно заключил он, и был похож на счастливого пастуха, приведшего к дому любимую заблудшую овечку. Эта внутренняя радость волной передавалась Аните, и она улыбалась в ответ на его улыбку.
       Внезапно появился Юрий.
       – Друзья, у меня для вас новость… 30 сентября по прогнозу штормовое предупреждение на Ладоге, волны до четырех метров… Возвращаемся на большую землю завтра.
 

***

       Корабль «Святитель Николай» отходил после полудня. Анита  заглянула в Главный храм и услышала голос экскурсовода:
       – Чудо, которое произошло по молитве перед Валаамской иконой Божией Матери…
       Никто не верил в то, что все закончилось. «Это было навсегда, пока не кончилось». Старенький синий корабль разрезал носом волны, чайки шумели и кружили над судном, вещи умиротворенно лежали, подпирая друг друга усталыми боками, кто-то спал внизу в трюме, закрыв лица платками, капюшонами, и большие перемены ожидали всех впереди…