Полёт Дворна, окончание

    Девушка бесстрастно наблюдала за ним, как его лицо побледнело от
ужаса, когда он завершил заторможенное движение и нырнул в каюту,
чтобы подтвердить ужасное открытие, которое открыло ему первое прикосновение.

Когда Дворн выбрался наружу, он был бледным и дрожал. Он отошел от жука на несколько шагов и слабо опустился на нагретый солнцем песок. "В чём дело?" — спросил Каня.
Он повернулся и тупо посмотрел на неё. Он совершенно забыл, что она была там.
Он вяло сказал: «Я _мёртв_». — Конечно, ты мёртв. Её брови слегка нахмурились, когда она посмотрела на него. -«Естественно, прошлой ночью я опустошил ваши топливные баки…» -Дворн вскочил на ноги и сделал шаг к ней, сжав кулаки в порыве ярости. Она смотрела прямо на него, не дрогнув, и он остановился, поникнув плечами. — Ах, какая польза? Он должен был это предвидеть, а если бы и предвидел, это не принесло бы никакой пользы. Запас топлива жука был выпит пауком, который теперь
возвышался над ними; а двигатель жука, даже работая на холостом ходу при минимальном
расходе, израсходовал то немногое, что осталось в системе, и остановился.
И это было так, как будто собственная жизненная кровь Дворна была истощена,
а его собственное сердце перестало биться. Каня по-прежнему тупо смотрел на него. Она сказала: «Ты не можешь начать снова?»
Дверн была потрясена осознанием того, что она искренне не понимала,
что он был мёртв - что невозможно перезапустить остановившийся двигатель.
До сих пор он полагал, что все расы в этом отношении одинаковы;но, очевидно, пауки были другими. На самом деле, теперь он вспомнил, что, когда они вошли в машину-паук, девушка нажала кнопку, которая, по-видимому, запустила двигатель. Таким образом, пауки умирали и оживали каждый день — поразительная мысль.

       Но жуки... Среди мыслей, которые бессвязно проносились в
голове Дворна в этот ужасный момент, было ясное видение ночи пятилетней
давности, когда его машинное существование началось: когда в
лагере орды у моря в тысяче миль отсюда был заварен последний шов жука,
 а его двигатель заработал с соответствующим ритуалом рождения...
Сердце шестнадцатилетнего мальчика билось высоко и гордо,
в унисон с сердцем из стали и огня, что в этот момент начал пульсировать.
Продолжительность жизни тех и других измерялась одной и той же
мерой, жизнь плоти и жизнь металла неразрывно переплелись...
Он ошеломленно пробормотал: — Я умер, слышишь? Мёртв!

    Внезапно в небе раздался вой. Вспыхнув над головой, когда эти двое
на мгновение окаменели, пронесся с визгом полет полудюжины
крылатых фигур - короткие лопасти, наклоненные назад от злобных носов, они
пронеслись низко над пустыней и быстро исчезли вдали,
пылевые дьяволы, танцующие по земле. в вихревом ветре их прохождения.
Дворн посмотрел им вслед, и его глаза сузились.
В его уме начала формироваться новая и отчаянная решимость.

Из того, что он намеревался сделать в жизни, было бесполезно думать
о воссоединении со своим народом. Он был для них мертв, верно, уже даже не
жук, а только то, что от него осталось, призрак...
Но святой долг, сильнее смерти, остался у него; его отец не отомстил.
Что он мог сделать против такого могущественного врага, как те, что только что прошли мимо, он понятия не имел, но, возможно, призрак мог бы совершить то, что живой человек мог бы счесть невозможным.
Он безапелляционно указал Канье на ожидающую машину-паука.
"Давай. Мы забираем твою машину, и мы собираемся найти его!"
Какое-то мгновение она, казалось, колебалась… потом повиновалась. Если ее лицо и было бледнее, чем обычно, Дворн этого не замечал.        * * * * *

Транспортное средство-паук качалось и качалось, даже его чудесная система
амортизаторов протестовала, когда он круто взбирался вверх, перебираясь с
камня на камень. Дворн вцепился в поручни внутри качающейся кабины и попытался
подавить сочувственное сужение желудка. Каня напряженно скорчилась
над рулем, ловко мелькая тонкими руками, с невероятной ловкостью управляя работающей машиной. Дворн рискнул бросить взгляд из окон башни, затем закрыл глаза в
порыве головокружения. Теперь они взбирались по самой крутой части огромного
обрыва, где склон горы превратился в хаос
расколотых скал и рухнувших утесов, которые были бы совершенно
непроходимы для любого колесного транспортного средства. Под ними наклонное дно долины, которое они покинули, казалось с этой высоты совершенно плоским и тошнотворно далеким. И все же хмурившиеся над ними скалы казались ужасно далёкими.
"Как далеко?" — выдохнул Дворн.
— Теперь до вершины недалеко, — сказала Канья, не отрываясь от поглощенной сосредоточенности. Обе их жизни были в ее руках; промах, оплошность, и они могут упасть с высоты сотни футов среди зазубренных скал и погибнуть.

На несколько секунд шагающая машина замирала неподвижно, одна или
несколько ее когтистых конечностей нащупывали опору. Пока он мучительно карабкался вверх, он был безнадежно уязвим для атаки, если бы его заметили с воздуха.

«Дворн», свирепо сказал себе жук, «ты не просто призрак,
ты безумный призрак». Только безумец решился бы на такое
путешествие. Кабина дико накренилась, когда машина зацепилась за уступ и, её двигатель, тяжело дыша на полном газу, поднялся вверх еще на несколько футов.

Он приказал девушке-пауку найти маршрут, по которому
спустился ее народ. Но уже два раза они сбились с пути и зашли
в тупик, за который нельзя было подняться выше; дважды им
приходилось спускаться и искать более легкий путь. Едва ли был
полдень, когда они начали; теперь солнце уже садилось низко.

Дворн даже не мог быть уверен, что найдет своих заклятых врагов за
Барьером. Но долг мести был всем, ради чего ему осталось жить,
поскольку то, что должно было стать его триумфальным возвращением, закончилось
тяжелой утратой и катастрофой. А мертвецу, мрачно подумал Дворн,
нужно что-то, ради чего стоит жить, даже больше, чем другим людям.

Мир снова выровнялся, на данный момент. Машина
неуверенно скользила боком по узкому уступу, опоясывающему неприступную каменную стену, пока Канья искал место, чтобы возобновить восхождение. Дварн поморщился при мысли, что путь снова может быть заблокирован. Но не далее, чем через пятьдесят ярдов стена была проломлена, и опрокинутые валуны образовывали опасную, но не
невозможную лестницу.

Как только Канья ухватился за рычаги, которые заставят паука
снова карабкаться вверх, раздался звук, ставший ненавистно знакомым
Дворнам со вчерашней ночи, лихорадочное гудение нескольких легких
высокоскоростных двигателей. Он открыл рот, чтобы прошипеть, но Каня
тоже услышал. Мгновенно она подвела машину-паука как
можно ближе к утесу, где выдолбленная скала служила некоторым укрытием,
и повернула ручку, заставив ее погрузиться вниз, компактно сложив ноги.

Они ждали, едва дыша. Пару раз до этого они так кучковались, пока свистели стаи крылатых врагов... а бескрылые? Казалось невероятным, что они должны быть здесь,
где, конечно же, ничто на колесах не может двигаться.
В поле зрения появилась голова колонны алюминиевых гусениц, жужжащих
вдоль уступа с уверенным видом, что они знают, куда они идут.
Одна за другой маленькие машины проносились в нескольких футах от
присевшего паука, спеша вперед со сверхъестественной озабоченностью.

Дворн увидел, что, как и те, кого он видел раньше, они были разных
видов; и некоторые из них, снабженные когтями и стойками для перевозки
трофеев, теперь были тяжело нагружены металлическими пластинами и балками, вырезанными из какой-то более крупной машины, валиком гусеницы, слегка изогнутой
осью... Последний карлик в строю, чей Кормовое тело представляло собой раздутый бак,
булькавший при тряске и источавший запах награбленного топлива.

В нескольких ярдах от пристальных наблюдателей каждый из маленьких грабителей
резко развернулся и, даже не сбавив скорости, исчез прямо в скале. Дворн и Канья недоверчиво переглянулись. - "Туннель!" Дворн хмыкнул от осознания.

Это, по крайней мере, объясняло одну загадку: как, если домашняя база крылатых и бескрылых незнакомцев находилась где-то над скалами, колесные
машины умудрялись добывать корм у подножия Барьера. Должно быть, у них есть
один или несколько наклонных туннелей, пробуренных в сплошной скале на расстояние,
которое поразило воображение Дворна. Выйдя на этот уровень, они
нашли или построили проезжую дорогу на оставшуюся часть пути до
дна долины... Теперь он заметил, что уступ, на который с таким
трудом взобрался паук, имел признаки часто используемой тропы, а
на скалах, которые он огибал, местами виднелись грубые следы недавних взрывов.

«Запомни это место, — сказал он Канье. -- Если мы вернемся тем же
путём - очевидно, есть путь полегче. Она ничего не сказала.
Дверн скривилась, размышляя, понимает ли она в своем затуманенном наркотиками уме, насколько маловероятно, что кто-либо из них вернется из-за Барьера.

Действительно безумное предприятие — призрак и зомби отправляются на поиски врага,
численность и мощь которого становятся все более очевидными. Туннель,
открывающийся здесь, был явным свидетельством инженерных ресурсов и навыков, намного
превосходящих любую из машинных рас, известных Дворну.

Его открытие не помогло им, так как он был слишком мал, чтобы впустить
паука. -"Продолжать!" — упрямо приказал Дворн. "По крайней мере, теперь мы знаем, что _их_ жилище не может быть далеко!"
Каня мельком скосил на него взгляд, потом двинул рычаги, и
паук еще раз качнулся в вертикальном положении и начал карабкаться. *      

Солнце было низко, и тени скал и дюн в долине позади
них указывали длинными синими пальцами на восток, когда машина,
шатаясь, поднялась на последний крутой подъем и остановилась на ровной поверхности на вершине. Дворн глубоко вздохнул и посмотрел вперед, впервые в
жизни взглянув на неизвестную землю за Барьером.

На первый взгляд, он мало чем отличался от любой пустынной страны, где
он прожил всю свою жизнь. Земля постепенно отходила от
скалистого края, на котором они стояли; далеко, на фоне темнеющего восточного
неба, мутно возвышались голубые горы, но между ними и хребтами лежала
обширная неглубокая впадина, засушливая котловина, покрытая ряблым ветром песком.
Возможно, когда-то это было дно озера, до того как естественные или неестественные
катаклизмы и тысячелетнее высыхание всей этой страны лишили
его воды. А может быть, — как предполагала его круглая форма, — это была
одна из тех таинственных впадин, которые беспорядочно разбросаны
по лицу земли там, где никогда не было озер;
это, как гласит легенда, были шрамы, оставленные войнами древних.

Богатый свет заходящего солнца падал под небольшим углом в
чашу шириной в несколько миль и выявлял с поразительной ясностью лабиринт
колесных следов, пересекающихся и перекрещивающихся, покрывавших его песчаное
пространство и свидетельствовавших о лихорадке недавней машины. деятельность там. Свет также мерцал то здесь, то там, на снующих металлических фигурах, которые
мчались по одному и по два или струящимися колоннами к центру
чаши и обратно, где... Дворн напряг глаза и свою способность верить, пытаясь понять структуры там, в милях отсюда. Ему это не очень удалось, потому что эта сцена была слишком непохожа ни на что, что он когда-либо видел раньше.

Были некоторые расы, которые строили стационарные жилища — Дворны знали о
чешуетворцах, которые жили иногда колониями значительных размеров под
отдельными бронированными, закрепленными на якорях куполами, утопленными в поверхность какой-нибудь
неприступной скалы; он знал песчаных дьяволов с их ямками, а теперь
видел и то, как устраивают гнезда люди-пауки. Но громадные здания, которые
вырисовывались вдалеке, низкие и без окон, и крылатые твари,
густо сбившиеся вокруг них в землю, были такими, каких он никогда не видел в своей
кочевнической жизни. На вершине тонкой башни, возвышавшейся над приземистыми постройками, он мог разглядеть что-то, что вращалось и вращалось, что-то вроде широкой сети кружевных проводов, постоянно вращающихся с востока на запад, с севера на юг. Странны были и гладкие дороги, расходившиеся в
четыре стороны, как огромный крест, широкие мощеные дороги, обрывавшиеся в
тупиках в версте, а то и больше, от центральных зданий...
Но через мгновение он догадался, что это были взлетно-посадочные полосы для самолетов, летевших отсюда.

Неизвестные строители, очевидно, были могущественным народом, народом, доведшим до
совершенства свою особую форму организации в гигантских масштабах. 
Люди, которые действовали и думали странно; ибо их поведение, как
заметил Дворн, предполагало хладнокровную и фанатичную дисциплину,
регламентацию, которую он находил чудовищной и отталкивающей.
Дворн вопросительно взглянул на Канью. — Я не знаю, что это такое, —
дрогнувшим голосом ответила она на его невысказанный вопрос. «Я помню эту долину. Но несколько месяцев назад она была необитаема. С тех пор все это было построено».
*
Дворн колебался. Теперь он очень ясно видел, насколько безнадежной
была эта безумная экспедиция. Тем не менее, он поклялся отомстить и мог
хотя бы погибнуть с честью. Но... увидев страх на лице Кани, он резко понял, что
она ведь не имеет никакого отношения к его кровной мести. Она сослужила ему хорошую службу, заведя его так далеко. Смутные планы, которые у него были, использовать
паучью машину для нападения на врага, оказались полнейшей
глупостью. Каким бы большим и могучим ни был паук по обычным меркам, против
тех, кого он мог сделать немногим больше, чем человек голыми руками.

Именно таким должен был быть Дворн. Он подавил дальнейшие размышления и
резко сказал: «Теперь вы можете идти. Я останусь здесь; у меня есть долг, который нужно выполнить.
Но вы можете вернуться — помириться со своим народом или все, что вам
нравится». - Черные глаза Кани встретились с его глазами. "Я не буду," сказала она.
"Теперь смотрите здесь--" начал Дварн, но прервался, как гром среди ясного неба. -- Н-но, -- сглотнул он, -- ты не можешь ослушаться меня. Лекарство, паучий яд... -Не действуют на прирожденных пауков, привиты от него».
Она улыбнулась, сверкнув этими острыми белыми зубами.

«Тогда… тогда…» Дварн споткнулся, чувствуя, как его предубеждения рушатся в беспорядке.
"Тогда вы должны были пойти со мной - по собственной воле!"
- Сначала, - пробормотал Каня, - я знал, что ты никогда не поверишь мне, если я
не притворюсь... и мне тоже было любопытно посмотреть, каково это быть тем,
кто слушается. А потом... ну, ты Я бы знал, если бы ты когда-нибудь видел, как на
самом деле действует это лекарство. Во всяком случае, ты должен был понять, когда я смеялся над тобой... Но ты так любишь владеть собой, не так ли?
На мгновение главной эмоцией Дворна была быстрая ярость при
открытии того, как основательно она его обманула. Затем гнев утих, и он почувствовал себя просто глупцом, поскольку увидел, что она просто позволила ему обмануть себя. И, наконец, -- когда он понял, что эта девушка
добровольно последовала за ним в изгнание и большую опасность, --
на него нахлынуло новое и совершенно непривычное чувство, странное чувство смирения.
— Прости, — смущенно сказал он. - Я не... я не... понимаю.

Она еле слышно выдохнула: «Ты сказал, что я красивая...
И у тебя не было наркотика». - Издалека, со всех сторон громадных, таинственных зданий доносились заунывные уханья, вздохи и всхлипы, как от мучений какого-то мифического чудовища. Дворна грубо вернули к пониманию того, где они находятся, и того факта, что, поскольку машина-паук стоит здесь, на краю утеса, она
будет хорошо видна оттуда на фоне заходящего солнца.

Он отказался от попыток распутать клубок собственных чувств. Он
поспешно сказал: "Но вы должны вернуться. Нет времени - я должен продолжать.
Но нет причин, по которым вы должны умирать".
Лицо Кани было натянутым и решительным. — Нет, — сказала она ровно.
— Я не знаю, о чем ты говоришь. Но я не оставлю тебя сейчас…
Далекий вздох превратился в скулящий рев. -"Быстрый!" — в отчаянии воскликнул Дворн. «Найди укрытие. Думаю, нас заметили!» Девушка потянулась к органам управления, и двигатель паука заработал быстрее. Но было уже поздно. Вон там, по одной из тянущихся к ним расходящихся дорожек, что-то двигалось, все быстрее и
быстрее мчась наружу, и его длинная тень следовала за ним.

Внезапно движущееся существо оставило свою тень позади, и Дворн
узнал в нем взлетающий самолёт. Затем ему пришлось хвататься за опору,
когда машина-паук рванулась наутёк. На полной скорости по ровной местности он мог хорошо провести время;
земля снаружи скользила мимо со скоростью пятьдесят или шестьдесят миль в час.

Каня заметила несколько скалистых выступов, которые могли дать хоть какое-то
укрытие, примерно в миле и на некотором расстоянии от края утёсов, и направлялась к ним. Но местность под рукой была
неумолимо плоской — и враг был в воздухе, злобная крылатая фигура,
растущая с ужасающей скоростью. Его свистящий рев нарастал и становился оглушительным.
Каня что-то невнятно кричал и показывал пальцем. Дворн понял и,
изо всех сил держась за каюту, протиснулся в пределах
досягаемости органов управления огнем. Борясь с незнакомым механизмом, он
пытался направить оружие паука на мчащегося нападавшего.

Клубы дыма вились высоко в воздухе, но любое попадание в такую быстро движущуюся
цель с такой неустойчивой платформы было бы чудом. Враг завизжал над головой, и мгновение спустя
вокруг бегущего паука вспыхнули пламя и гром. Машина споткнулась и на мгновение
показалось, что она падает, но выпрямилась и пошатнулась.
Дворн покачал звенящей головой и увидел, как летун круто виляет в полумиле
от него, в то время как второй и третий поднимаются вверх по небу,
набирая высоту для пикирования.

Они не могли продержаться еще и тридцати секунд, не могли даже надеяться добраться до
сомнительного покрова скал... Впереди, ярдах в двухстах, был
невысокий холм, всего в несколько футов высотой, единственная близлежащая возвышенность любого Сортировать.
И он был явно искусственным, хотя нагроможденный ветром песок смягчил его
очертания; другие, подобные ему, были разбросаны по периметру огромной
раковины, и Дворн догадался об их природе, когда увидел, что колонна алюминиевых
краулеров начала появляться сбоку от той, что была
впереди. Должно быть, это другой конец туннеля, такого, какой они нашли
среди скал... Он настойчиво толкнул Каню локтем, крикнул: "Голову туда!"
Она бросила на него мимолетный широко раскрытый взгляд. Низкая выпуклость холма
не могла служить убежищем для возвышающегося паука, а вход в туннель, конечно , был
слишком мал, чтобы в него можно было войти. Но она повернула, не снижая скорости,
в указанном направлении.

Дворны отказались от бесполезного оружия. Курган, из которого все еще маршировали сверкающие гусеницы, приближался; и в то же время
пустыня отозвалась эхом от криков натиска двух новых нападающих.

Дворн одной рукой распахнул дверь каюты. Другой рукой он обхватил
талию Каньи, оттягивая ее от пульта управления. Она плакала в
непонимании потрясения, когда он качнул ее перед собой в открытый дверной проем.
Они качались там, высоко над мчащейся землей, ветер хлестал их,
а паук слепо наступал на них. Насыпь вырисовывалась прямо перед ними. Дворн молился, чтобы он правильно рассчитал момент, и могучим прыжком отправил их обоих в космос. Поршневая стальная нога едва не попала в них.
Когда они падали, воздух разрывали взрывы, когда пикирующие летательные аппараты открывали огонь.
       *
Дворны ударились о землю с почти ошеломляющей силой. Его хватка на девушке
ослабла, и он беспомощно катался снова и снова под действием собственной
инерции. Но он поднялся на четвереньки, весь в синяках и без дыхания, но невредимый.

Краем глаза он увидел, как Каня сидит в головокружительном положении, наполовину утонув в насыпном песке, который сломил их падение. Очевидно, она тоже
не пострадала, но с ужасом и восхищением смотрела вслед своей убегающей машине.

Паук понесся вперёд, не держась за рычаги управления. Он попал в ряд
ползущих из-под земли маленьких машин; он ударил один
вращающийся конец о конец и наступил прямо на другой, растоптав его.
Он удивительным образом восстановил равновесие и двинулся вперед, хотя одна
нога подгибалась под ним… Затем его насмерть сбило то, что, должно быть, было по меньшей мере стофунтовой фугасной ракетой.
Крылатые убийцы выстрелили низко над головой с восторженным ревом струй,
отрываясь справа и слева от столба дыма, который поднялся и
возвышался там, где был поражен паук. Из облака взлетели,
сверкая, металлические осколки и по дуге вернулись к земле, а на
земле, среди дыма и пыли, ненадолго виднелась металлическая конечность,
конвульсивно изгибаясь и замирая.
Дварн услышал рядом с собой приглушенный звук. Слеза скатилась по
размазанной щеке Каньи, и Дворн смутно подумал, что даже пауки могут плакать_.
Только, поправил он, она больше не паук, она теперь просто призрак, как и я.

Если бы он уже не был призраком, если бы он не потерял свою собственную
машину, ему никогда не пришла бы в голову мысль спрыгнуть и спасти обе человеческие жизни, позволив уничтожить паука.
Он пришел в себя, прошипел: «Ложись! Пригнись, а то нас не заметят!»

Они сбились в кучу на склоне песчаного холма, в то время как победивший
летающий противник сделал круг в милю шириной и снова начал снижаться к своей базе, закрылки притормозили их для приземления.
А на земле тем временем вышедшие из туннеля краулеры
продолжали свой путь, оставив двоих из своего числа со
странным равнодушием к собственным потерям. -"Что будем делать?" — дрожал Каня.
У Дворна было время оценить ситуацию. Холм туннеля был, как
он видел прежде, единственным прикрытием — и то плохим — на
значительном расстоянии.
До края, за которым обрывались скалы, оставалось всего четверть мили .
Он попытался говорить с надеждой — то ли ради Кани, то ли для поддержания собственного мужества, он вряд ли смог бы сказать. — Я думаю, нам придется остаться
здесь и надеяться, что нас не заметят, пока не стемнеет. Тогда, может быть… —
Каня перевела дух и схватила его за руку. "Искать там!"

Еще далеко по наклонному дну большой чаши, но быстро
приближаясь к ее центру, двигалось облако пыли. Под ним
мерцающий солнечный свет отражался от алюминиевых корпусов по крайней мере дюжины
наземных машин. Дворн мрачно сказал: «Можно было ожидать этого; они придут, чтобы осмотреть место действия и собрать осколки слишком близко».

Каня кивнула, закусив губу. Она не хуже него могла считать, чего
стоил этот шанс. Гудящие моторы приближались. Двое съежившихся с подветренной стороны насыпи, почти не смея дышать, услышали, как они остановились, замедлив скорость один за другим, немного в стороне, где лежал разбитый паук.
С этого места стали подниматься непонятные звуки, удары, скрежет и пронзительное
шипение. Но затем снова раздался отчетливый для их слуха вой одиночного высокоскоростного двигателя.
Один из врагов приближался с фланга дюны. Они присели неподвижно, застыв. Нет надежды ни на бегство, ни на бой; на
открытой местности они были бы загнаны в мгновение ока, и у них не было
оружия - даже понятия об оружии, как о чем-то отдельном от
боевой машины, которая его несла, было чуждо их мышлению.

Вражеская машина выкатилась на всеобщее обозрение и медленно двинулась вдоль основания кургана; его мотор вопросительно завыл, всего несколько ярдов пологого
склона отделяло его от сбившейся в кучу пары. Его иллюминаторы блестели красным в
лучах заката, и Дворн почти чувствовал,
как из-за их спины сверкали кровожадные взгляды… весить больше, чем
пару тысяч фунтов, и на нем не было оружия. С высоты
своего вооруженного и бронированного жука он считал его подобным хлипким и
безобидным на вид... Но теперь он впервые понял, насколько беспомощен
простой человек против такого существа, и с неудержимым
содроганием, как легко захватывающие и режущие инструменты, которыми был оснащен этот, могли быть использованы для разборки плоти и крови.

Машина на мгновение остановилась. Затем его двигатель снова заработал. Он проехал мимо, не выказывая никаких признаков волнения, и исчез за склоном холма. - "Дворн, Дворн, он нас не видел!" Ваня рыдал от облегчения.
Дворн смотрел вслед врагу, озадаченно нахмурив брови. Звуки
с другой стороны кургана не прерывались — лязг металла, протяжный визг резака, где, очевидно, работали, ломая разбитую машину-паук.

Он хрипло сказал: «Что-то в них очень странное… Подождите. Я должен
взглянуть». - Ганя с тревогой взглянул на него, когда он начал извиваться на гребне песчаной отмели. Затем она молча последовала за ним и выглянула из-за вершины
рядом с ним. Сгущались сумерки, но они все еще могли достаточно хорошо видеть, что
там происходит. Менее чем в сотне ярдов маленькие машины роились
вокруг паука, пуская в ход свое различное разрушительное оборудование, чтобы
быстро разобрать его на глазах у наблюдателей. Вспыхнули факелы, лебедки
тянули обломки разбитого монстра. Алюминиевый цилиндр с зазубренным аллигаторным рылом торжествующе покатился прочь, подняв стержень огромной стальной ноги...

Но внимание Дворна было приковано к тому, что происходило ближе.
Здесь, возле входа в туннель, который открылся прямо под их смотровой
площадкой, лежали два краулера, которые были выведены из строя сбежавшим пауком. Один из них, тот, который только что был опрокинут и сильно помят,
уже тащил буксирной машиной, все еще беспомощно болтая колесами в воздухе.
Другой был разбит и не подлежал ремонту. Вокруг неё возились несколько вновь прибывших, бессердечно и деловито приступая к разборке.
Дворн наблюдал за ними, и ужасное подозрение, расцветшее в
его сознании, переросло в чудовищную уверенность.

Алюминиевая обшивка была быстро содрана; элементы рамы из того же металла
были аккуратно разрезаны на части машиной, оснащенной большими режущими губками.
Двигатель оторвался и был поднят наверх
другой специализированной машиной. За невероятно короткое время осталось немногое, кроме
голого шасси, и его тоже атаковали спасатели.
И Дворн, наконец, понял вне всяких сомнений, что это за вещи.
Рядом с собой он услышал резкий вздох и повернулся, чтобы предостерегающе приложить палец к губам Кани. Он осторожно увлек ее за собой, подальше от
деятельности на дальнем конце кургана. - "Вы понимаете, что _that_ означает?"

Девушка серьезно кивнула. «У нас есть традиция. Я думаю, что это должна быть
одна традиция, общая для всех народов». — Тогда ты знаешь, что мы должны сделать. -Она снова кивнула. Между ними повисло непроизнесенное слово — слово, которое нельзя было произносить легкомысленно, настолько ужасно оно было в своих значениях, пропитанных воспоминаниями об ужасе, коренящемся в юности мира. _Drones._
             *
В начале - говорили истории - были древние, которые были
великими и могущественными вне воображения современных народов.
Но древние разделились между собой, ибо одни из них были добры, а другие злы.

Поэтому они сражались друг с другом с помощью ужасного оружия разрушения,
которое у них было. И добро в конце концов восторжествовало, как и должно быть, хотя
и дорогой ценой, потому что в этих войнах земля была почти
безжизненно разодрана; жгучее пламя, чума, климатические конвульсии уничтожили ту
разнообразную жизнь, которая когда-то населяла мир, и, в конце концов, остались
только люди-машины, все из которых, как бы разнообразны ни
были их способы существования, и при всем том, в чем они жили, непрекращающийся
конфликт друг с другом - произошли от победителей в этой первобытной
борьбе людей, подобных богам.

Но злые древние, хотя они и были побеждены, а их семя
полностью уничтожено, тем не менее нашли способ увековечить свое
зло на земле. Ибо перед смертью последнего из них, в качестве последнего акта
мстительного зверства, они создали дронов...

Каня неудержимо дрожал. Она прошептала: «Никто не помнит,
когда они приходили в последний раз. Некоторые думали, что в мире их не осталось».

— Среди моего народа то же самое, — шепотом сказал Дворн. «Нет никаких записей
о том, что дроны появлялись во времена кого-либо из ныне живущих… Но
вот они». - Из поля зрения донесся грохот, лязг и визг работающих машин. А издалека, со стороны огромных
зданий без окон, доносились улюлюканье и треск, а время от времени —
глубокий грохот, сотрясавший землю.

Эти звуки были как-то невыразимо ужасны теперь — теперь, когда они знали,
что там никого нет. Никто, ничего, кроме машин, без
чувства и мысли, без жизни, только слепая бессмысленная
деятельность неживого механизма, приведенного в движение и ставшего самосущим тысячу
или две тысячи лет назад...
С бесконечной осторожностью два человека еще раз взглянул на вершину
холма. Там, на равнине, маленькие бескрылые дроны жужжали
туда-сюда с фальшивой видимостью оживления, заканчивая свою работу.

Со всех сторон больших зданий, внутрь которых ни один живой глаз никогда не заглядывал, в сгущающихся сумерках странно мигали огни. Они
мельком увидели огромную движущуюся технику и услышали таинственные
звуки. Снова и снова казалось, что в открытом пространстве перед сооружениями
в земле открывается огромная дверь, и на фоне голубого света
, который струился вверх, они видели огромную крылатую фигуру, величественно поднимающуюся из-
под земли и медленно катившуюся вперед в тени, чтобы присоединиться к другим.
уже занял там место. -"Что они делают?" -
"Я не знаю..." - задумался Дворн, цепляясь за воспоминания о
легендах, преданиях, которые он слышал. То, что он вспомнил, было зловещим. «Я
думаю, что могу догадаться. Я думаю, что они готовятся к рою».
Ее сдавленное восклицание было достаточным знаком, чтобы она поняла.

Если догадка была верна, опасность была на грани
многократного умножения. Вскоре рой кораблей-королев поднимется в воздух и полетит во всех направлениях, сея повсюду
семена чумы роботов; одно такое колонизирующее судно, без сомнения, основало этот
огромный улей всего несколько месяцев назад. Дела пошли быстро...

И обязанности Дворна и Каньи становились все более ясными и неотложными.
Обязанность распространять предупреждение, невзирая на риск для себя. Перед лицом
этого миссия Дворна по личной кровной мести стала неважной, даже если бы можно было отомстить врагу,
которому нечего было терять.

Он прошептал Канье: «Наземные машины вот-вот уйдут. Когда
они уйдут, нам придется сделать перерыв». По какой-то причине, когда он
обдумывал расстояние, которое они должны преодолеть, чтобы добраться до скал Барьера, он
вспомнил странное вращающееся существо на вершине центральной башни вон там,
постоянно вращающееся с видом беспокойного поиска...
Он с трудом сглотнул и повторил: _Придётся."

Девушка молча кивнула. Импульсивно Дворн обнял ее; она
прижалась к нему. Вот так они прижались друг к другу, находя в
живом тепле друг друга хоть какую-то поддержку против
ужаса наступающей ночи, в которой двигались только безжизненные машины.      
*
Они смотрели, как далеко мерцают огни над квартирами; пока
оттуда вылетела стая истребителей и с воем унеслась в
темноту на какой-то бродячий патруль; в то время как, наконец, спасательные машины
закончили свою работу и одна за другой укатили нагруженную добычей прочь.

Пока они ждали, другие колонны бескрылых дронов входили или выходили из входа в туннель у основания кургана. С наступлением ночи темп активности в улье, пожалуй, увеличился. В сгущающейся темноте из устья туннеля струился слабый голубой свет.

Когда жужжание последнего спасателя стихло, Дворн осторожно поднялся на
ноги. Он процедил сквозь зубы: - Сейчас нам лучше двигаться быстрее... -

Подожди, - напряжённо сказал Каня. «Они увидят нас на открытом воздухе, и тогда какие
у нас будут шансы?»
Дварн попытался разглядеть выражение ее лица, но в темноте ее лицо было
лишь белым пятном. «Мы должны попытаться. Другого пути нет».
— Возможно, есть. А как насчет туннеля? Дворн был воспитан; эта идея вообще не пришла ему в голову. — Я понимаю, что вы имеете в виду, — медленно сказал он. — Он достаточно большой только для одностороннего
движения, а у дронов, очевидно, есть какая-то система дистанционного управления, так
что уходящие экспедиции не используют его одновременно с возвращающимися
. ..." - "Значит, если мы подождем, пока кто-нибудь из бескрылых войдет с этого конца, и
поспешим через тесный за ними туннель..." Каня оставил фразу
незаконченной. Дворн знала, что она не хуже него могла представить, что произойдет,
если они не успеют вовремя, и встретила колонну дронов, летевшую
с противоположного направления. Тем не менее, здравый смысл идей девушки
был очевиден. - Хорошо, - сказал он. — Мы попробуем так.
Это было еще одно нервное ожидание, пока вереница наземных машин не
приблизилась и не исчезла одна за другой в туннеле.

Двое наблюдателей дали им немного времени — не слишком много, — чтобы убраться от
входа. Затем Дворн крепко сжал руку Каньи в своей, и
вместе они нырнули вниз по скользкому склону песчаного холма. Устье туннеля
зияло сбоку, отверстие, в котором он открывался, круто спускалось
в землю, изнутри освещенное жутким голубым светом.
С колотящимся сердцем они мчались в туннель.
Это был нереальный, кошмарный полет. Голубая шахта изгибалась и
бесконечно спускалась. Бесконечно впереди них эхом разносилось рычание двигателей дронов.

Они бежали с легкими, которые были на грани разрыва, по воздуху, тяжелому и зловонному от
выхлопных газов, отчаянно пытаясь угнаться за этим
шумом двигателя, в то время как он неумолимо отступал перед ними. И снова и снова, среди
хитрого туннельного эха, Дворн был почти уверен, что другие дроны
вошли и спускались по узкому проходу позади них, и перед его
глазами вспыхивали отвратительные видения их двоих, настигнутых и бегущих вниз,
здесь, где была едва ли можно повернуться, не говоря уже о том, чтобы драться или прятаться.

Безликие стены вдавливались внутрь, чтобы раздавить их, плавая
перед глазами, засвеченными усталостью, в голубом мерцании, которого, без сомнения,
было достаточно для восприятия дронов, но которое едва ли могло служить
человеческому зрению... Туннель был на самом деле длиной, наверное, в тысячу ярдов. .
Но казалось, что они всю жизнь шатались сквозь кошмар, сквозь голубое зарево, и едва ли это казалось реальным, когда
перед ними из выхода выглядывал клочок ночного неба, и когда они
спотыкались, тяжело дыша, на чистый холодный воздух. склона горы и
увидели белое сияние луны, восходящей над скалами Барьера над ними.

Они опустились, чтобы отдышаться, на скалу недалеко от туннеля.
Они сделали это не слишком быстро — всего через минуту или две
ночь снова загудела от моторного шума, и колонна добывающих пищу трутней
прокатилась по тропе и на полной скорости нырнула в устье шахты.
Канья уткнулась лицом в плечо Дворна.

«Теперь полегче», — прошептал Дворн, поглаживая ее с неуклюжей нежностью.
— Худшее уже позади. Мы успели... Ваня, милый, мы успели!

Она посмотрела на него, и в лунном свете он увидел ее дрожащую улыбку.
Она сказала, задыхаясь: «Не могли бы… не могли бы вы сказать это еще раз, пожалуйста?» 
---
Луна была уже высоко, когда они брели по холмистой пустыне
за подножием большого оползня.
---
После туннеля остальная часть спуска прошла относительно легко;
они шли по следу бескрылых трутней, и
только однажды их оттолкнула кавалькада маленьких
мародеров. И они, к своему удивлению, обнаружили, что человеческое
телосложение, пусть даже уступающее машинам в жесткости, скорости
и других отношениях, лучше приспособлено для движения по пересеченной местности,
чем самое хитроумное транспортное средство, когда-либо созданное.

Но оба они, не привыкшие ходить на собственных
ногах, смертельно устали. Они упрямо брели, обшаривая тени,
надеясь наткнуться на какое-нибудь живое машинное существо — какой расы,
теперь уже не имело значения. До сих пор они видели только множество доказательств того,
что сегодня ночью дроны были за границей, готовясь, возможно, к своему рою. Дроны в
воздухе и на земле, и когда-то сгоревший корпус неопознанной машины с тревожащим ее экипажем бескрылых спасателей, и однажды свет пожаров вдали, где крылатые добили...
Каня споткнулась, и Дворн поймал ее за талию, пока она качалась.
— Устала, — выдохнула она голосом маленькой девочки, затем
с решительным усилием выпрямила спину. - "Нам лучше отдохнуть..."

"Нет," сказала она дрожащим голосом; а потом резко: "_Слушайте!_"

Не очень далеко, затерявшись где-то среди хитрых лунных теней, послышался
тихий хруст. Оно приближалось.
С инстинктивной осторожностью они оба обняли лужицу тени рядом с валуном.
"Пауки!" Каня узнал их первым.
Они выползли из теней, ритмично хрустя, пересекая
открытое пространство, залитое лунным светом, к ложбине за ними. Один, два, четыре из них,
осторожно двигаясь сквозь опасную ночь.

Их нужно было перехватить, дать предупреждение. Но это был критически
опасный момент — подозрительный и на грани, они могли открыть огонь при первом же
увиденном движении. — Оставайся здесь, — коротко сказал Дворн. Он оттолкнул Канью обратно в тень и решительно вышел на ясный лунный свет, на путь
шагающих машин-пауков.
Он высоко поднял руку ладонью наружу в незапамятном жесте, который, как
он мог только надеяться, будет замечен. Он закричал во весь голос:
«Стой! Не стреляй! Я пришел с миром!»

Его сердце подпрыгнуло. Ведущий паук остановился, а остальные
за ним. Он увидел смутную фигуру, движущуюся на вершине возвышающейся впереди машины;
и прежде чем он смог снова заговорить, услышал хриплый голос самой Паучьей
Матери. -- "Ты! Та, что сбежала -- и совратила одну из нас с путей ее предков --? Какой мир может быть между нами и тобой?"
«Я приношу, — отчетливо воскликнул Дворн, — предупреждение о Дроне». Повисла ошеломленная тишина.

Дворн чувствовал, что другие пауки наблюдают с высоты своих
машин; и он кое-что угадал, что, должно быть, творится в голове
свирепой старухи, смотрящей на него сверху вниз. Ей было бы интересно, если бы
чужой, простой жук, был настолько лишен чести, настолько стремился спасти
свою собственную шкуру, чтобы лгать в таком деле.
Потом он почувствовал ладонь Кани в своей и услышал ее крик,
звонкий и уверенный голос: «Это правда, матушка! Я тоже их видела из!"

Огромная машина сделала два шага вперед и низко опустилась на колени.
"Идите сюда!" — прохрипела Мать-Паук, и когда они подошли так, что
она смогла заглянуть в их юные лица, — «Вы клянетесь в этом?» "Клянемся!" — сказали они одновременно. Лицо Паучьей Матери было как железо. Она медленно переводила взгляд с одного на другого.
«Тогда», сказала она сухо и официально, наклоняясь, чтобы протянуть морщинистую
руку Дворну, «да будет мир между нами... между мной и моими,
и вами и вашими, и между всем живым миром... пока зло больше нет
!" Дворн взял руку и ответил, торопливо вспоминая древний обычай:
«Пока не прекратится зло!» И услышал, как Каня вторит словам.      

Всю ночь пустыня шевелилась от лихорадочной суеты
гонцов. Сначала это были пауки — потом представители полудюжины,
дюжины других рас, по мере того как слово передавалось от одного народа к
другому, — как племя за племенем упрямых, подозрительных воинов,
пальцев, ерзающих на спусковых крючках на открытом воздухе. приближении их наследственных
смертных врагов, услышали и были наэлектризованы новостью - Пришествие Трутня!

И рука сжала руку, все распри были забыты, народы смешались в
общем порыве торопливой мобилизации. Пустынная земля под
скалами кишела ими, смешанное множество, постоянно увеличивающееся
число, готовящееся к войне.
Свирепые хищные машины — пауки, колесные жуки, скорпионы — грозные
в своих доспехах и ощетинившиеся пушками, соседствовали с более миролюбивыми
слизнями, гусеницами и улитками, которые в обычное время были их
естественной добычей и свободно питались топливом и провизией из запасы
, которые обычно их владельцы сражались бы насмерть, чтобы
защититься от грабителей...
В присутствии трутней не было больше естественной вражды. Ибо
дроны были Врагом. Их приход означал, что вся жизнь была родственной;
глубоко в наследии каждого народа было почти инстинктивное
знание того, что, если дронов не остановить, как предписывает традиция,
их слепое автоматическое распространение закончится тем, что сметет все живое
с лица Земли.

Ближе к утру вожди десятков племен собрали военный совет в
самой тени Барьера. Их консультация была короткой; не было
спорного вопроса о том, что должно быть сделано, только о том, как. И если
дроны вот-вот роятся, они должны действовать быстро. Нет времени ждать
сбора более далеких народов; нет времени послать сообщение осам
или шершням и заручиться поддержкой с воздуха. Они должны нанести удар тем, что у них есть.      

Дворн проснулся, когда рука коснулась его плеча. Он сел, сердито
сбросив с себя одеяло. -
"Я не собирался спать!" — бормотал он, протирая глаза и понимая,
где находится — под землей в паучьей колонии, куда
увезли его и Каню и где его уговорили лечь и немного отдохнуть,
пока другие несут предупреждение.
Высокий светловолосый паук Пурри злобно ухмылялся ему сверху вниз.
-- Послушайте, как жуки болтают! Я полагаю, после дня, проведенного в том, что для вас было
относительным бездельем, вам захотелось сделать что-нибудь действительно напряженное...
скажем, выйти и разрушить трутневый улей голыми руками...?

Дворн поднялся на ноги. С огромным усилием он удержался, чтобы не поморщиться от
протеста напряженных мышц и вчерашней коллекции синяков.
— Что там сейчас происходит? Где Каня?
— Знаете, вы больше ничего не можете сделать. Я просто разбудил вас,
потому что подумал, что вы захотите услышать, что с вашими жуками установили
контакт — они спрятались, чтобы зализать свои раны примерно в двадцати милях к югу
отсюда . --и присоединились к боевому отряду, готовящемуся
атаковать дронов на рассвете. Что же касается милой маленькой Гани, то она
ангельски спит в соседней комнате..." - "Нет, не спит", - сказал Каня с порога. .

"Ты тоже?" — раздраженно сказал Пурри. — А что ты хочешь, скейпгрейс?
Черные глаза Кани опасно сузились. Она подошла к Дворну
и схватила его за руку. "Я мог бы спросить, что вы здесь делаете,
беспокоя-" -"Вы оба, вы тратите время впустую," прорычал Дворн.
Он со странной болью услышал, что его люди — те, кто остался
в живых, — были обнаружены. Не то чтобы это имело какое-то существенное значение, конечно
. Его отец был мертв, и он, Дворн, тоже был мертв по отношению к себе
подобным. И в этом мире не было другого места, где он
мог бы повернуться.

Пока, под угрозой Дрона, это не имело значения. Все
законы всех народов были приостановлены на время чрезвычайного
положения. Но как только угроза будет устранена и старые законы снова обретут
силу, судьба Дворнов и Кании также будет такой же, как и раньше
— судьба изгоев в мире, где у изгоя не было шансов на
выживание. Что ж, бесполезно думать о будущем. Дверн решительно сказал:
«Я хочу увидеть конец этого дела, по крайней мере».
"И я!" заявил Каня. «Мы заслужили это право».

Пурри кисло посмотрел на них и пожал плечами. — Как вам угодно. Я здесь командую,
пока Мать занята на фронте. Я позабочусь, чтобы вы доставили
туда транспорт. Повернувшись к двери, она искоса взглянула на Дворна…
— Вам придется идти отдельно, так как паук может нести только двоих
.

«Нет, не будет», — решительно заявила Канья, крепче сжимая
руку Дворна. «Он может ездить со старой Зимкой».
Пурри прошла в дверной проем перед ними, ворча себе под нос:
«Почему лучшие всегда уходят?»    

Ранее ночью лазающие пауки — единственные машины, способные
подняться на рухнувший Барьер — обследовали периферию
крепости дронов и обнаружили единственный возможный подход к ней.
В одном месте над обрывом низкий гребень позволял
преодолеть край и прокрасться на плато за его пределами, не попадая
в прямой обзор вражеских сооружений.

Как только это стало известно, совет вождей принял смелую стратегию.
На тысячефутовом склоне обрушившихся скал ниже этой единственной уязвимой
точки была проложена фантастическая линия снабжения. Одна за другой машины
из тех, что скапливались в пустыне внизу, с трудом поднимались вверх, пока колеса
или гусеницы не могли нести их дальше; затем бесценные пауки подняли их
над пропастью, прочно закрепив себя
на месте с помощью мощных стальных тросов, которыми они обычно ловили
добычу, и использовали другие тросы в качестве шкивов.

В оставшиеся часы темноты объединенные силы трудились с
геркулесовой самоотверженностью, чтобы выполнить, казалось бы, невыполнимую задачу. Были
столкновения с врагом, потому что бескрылые трутни все еще прилетали и летали
по склону горы, и время от времени их крылатые сородичи пролетали
над головой. Но всем союзным народам были даны строгие приказы
— не открывать огонь, не спровоцировать общее столкновение,
инструкции основывались на наблюдении, что роботы-хищники, какими
бы сенсорными устройствами они ни пользовались, по-видимому, с трудом
обнаруживали что-либо, кроме движущейся цели. .

Таким образом, когда начало светать, около трехсот
боевых машин первой линии дюжины различных видов были
подняты на вершину Барьера. Оттуда они осторожно просачивались
через плато, описывая большую дугу, чтобы окружить дупло дронов.
*
Небо светлело, когда Дворн и Канья уселись наблюдать
с гребня скалистого хребта, который защищал
развертывание атакующих сил недалеко от края утесов.
Позади них пауки, которые привели их сюда, потихоньку растаяли
на восток, собираясь занять свои места в боевом строю.

Они снова были одни, глядя на обширную круглую
впадину, кишащую врагами, точно так же, как вчера на закате.
Но сегодня, когда взошло солнце, ситуация была совсем иной. На многие мили
по периметру огромного улья мелькали тайные
движения, последние минуты подготовки к неминуемой
атаке. Из-за каждого выступа и изгиба земли мрачные
дула пушек были направлены внутрь, готовые начать извергать огонь, когда
наступит ноль секунд.
Отсюда были хорошо видны центральные постройки улья,
выделявшиеся на фоне восхода солнца. Вокруг них двигалось множество неутомимых
рабочих машин; а припаркованных самолетов стало больше, чем
накануне вечером. Среди них выделялись десятки или более крылатых фигур,
бросавшихся в глаза своими огромными размерами; когда вы должным образом сделали поправку
на расстояние, вы поняли, что они огромны.
Это будут королевы, загруженные и готовые отправиться в
путешествие в один конец, чтобы основать новые колонии, куда бы ни
завела их злая судьба. Время роения было близко.
Дворн мрачно нахмурился, щурясь от света, пытаясь оценить
численность врага. Он хмыкнул: «Надеюсь…» и закусил губу.
"В чем дело?" — напряжённо сказал Каня.
— Ничего... Только было бы хорошо, если бы мы успели подтянуть
еще подкрепления. Но не беспокойтесь — мы их разобьем. Он был немного
удивлен, заметив, что сказал «мы» — и имел в виду все без исключения машинные
народы, объединенные теперь общим делом.
В этот момент Дворн горько желал, чтобы у него снова была
машина-жук, и он мог принять активное участие. Как бы то ни
было, он даже не знал наверняка, где именно в боевом строю жуки
заняли свои позиции.

Далекий взрыв, одиночный выстрел беззвучно прокатились по равнине.
Это был сигнал. Как только снаряд ударился о землю рядом с выстроившимся в ряд
дроном, двигатели начали пульсировать и рычать по всей
дальней линии. Пустыня начала извергать нападающих. Разношерстная орда
металлических тварей, они метались, крались и неуклюже выползали из своих
укрытий, и когда они продвигались к штурму, стрельба началась не
на шутку, превратившись в стаккато грома, который заглушил, но не смог заглушить
начинающийся тревожный вопль. огромный механический голос из
крепости дронов.
Противник не замедлил среагировать. Как только первый дождь снарядов
обрушился на них, реактивные двигатели завыли, оживая.
и некоторые истребители качнулись, выкатываясь на взлетно-посадочные полосы.

Окружающие нападавшие хорошо знали, как опасно позволить любому из этих
беспилотных убийц подняться в воздух. Снарядный огонь концентрировался на
взлетно-посадочных полосах, стремясь их заблокировать, изрыть воронками.
Из одной из беглецов с ревом вылетел дрон-истребитель, набрав скорость и
начав подниматься. Дворн проследил за ним глазами, чувствуя, как пот выступает
на его лбу, повторяя себе под нос, не осознавая,
что он говорит: «Остановите его, остановите его».
Затем вражеский корабль развернулся в воздухе, извергая дым, и развалился
и разлетелся по взлетно-посадочной полосе на сотню ярдов. Второй, подошедший вплотную
за ним, врезался в обломки своего товарища, перекатился снова и снова
и превратился в яростно пылающий костер. Эта полоса была заблокирована.

Вокруг центрального улья дым и пламя поднимались в бесчисленных
местах, от мощеных дорог и от открытой пустыни. На другой
стартовой полосе, едва видимой сквозь нарастающий ад, один из
больших кораблей-королев пытался подняться в воздух, но был сбит
сильным артиллерийским огнем. Теперь его перевернутый пылающий корпус медленно накренился
и рухнул, похоронив под собой несколько маленьких бескрылых рабочих.
Во всей этой неразберихе они все еще снуюли туда-сюда, не обращая внимания на
бомбардировку, отчаянно, но тщетно пытаясь убрать
обломки. Их усилия были бесполезны, в то время как дождь из взрывчатых веществ от
сжимающегося кольца штурмовых сил продолжал усугублять разруху и
беспорядок в улье...
Дворн вскочил на ноги, чтобы лучше видеть. Он прижал к себе Каню так, что
она задохнулась, прокричал ей в ухо сквозь грохот залпа:
"Мы их поймали!" У самого гребня, где они стояли, прокатилась
вереница многоколесных чудовищ - скорпионов, двигаясь вдоль фронта боя и всякий раз, когда
сгущающийся дым впереди выявлял цель, останавливались, чтобы развернуться и
разрядить свои крупнокалиберные хвостовые орудия. Дворн никогда не любил скорпионов, но смотрел на них с искренним одобрением.

Затем он уставился, сбитый с толку, понимая, что что-то пошло не так. Большие
машины развернулись и направились к хребту, гремя
на максимальной скорости и больше не останавливаясь для стрельбы.
Через несколько мгновений Дворн понял, что все остальные нападавшие поступали
так же; Повсюду на пылающем поле боя они прекратили
наступление и рассеялись в поисках укрытия.

Только тогда, когда стрельба ослабла, он понял, что небо начало
отражать злобный визг летающих тварей. На фоне
яркого дневного света пронеслось около двух дюжин темных крылатых фигур…
дроны-истребители.
Дворны поняли, что они, должно быть, были в патруле, и
таинственные средства связи дронов вызвали их обратно, чтобы защитить угрожаемый
улей. Теперь звено разделялось на группы по два-три человека, пикируя
для атаки в одном месте и в другом, и снова улетая прочь с такой скоростью
, что человеческие рефлексы едва успевали тренировать ружье.

Дворн увидел рядом с собой испуганное лицо Каньи, и девушка навалилась
на него всем своим весом и потащила вниз, среди укрытий скал.
Над головой, из-за солнца, выстрелили три крылатых дрона. Они
пролетели прежде, чем визг их полета достиг ушей,
и Дворн мельком увидел падающие на землю бомбы. Гром грохнул
, когда скорпионы, обняв гребень, бросили яростный заградительный огонь
и были заглушены бомбами, приземлившимися вокруг. Скалы вздымались,
сверху посыпались пыль и осколки.

Всего в дюжине ярдов от них скорпион с грохотом пронесся по гребню,
его многочисленные колеса тряслись по камням, и остановился там,
сердито виляя хвостовым орудием, тщетно ища цели в небе. Вдоль одной из
его окрашенных в серый цвет сторон была длинная яркая рана, где что-то едва
выглядывало из брони. И Дворн тоже увидел черный контур
мифологического паукообразного на его смотровой башне, что означало, что
машина принадлежала вождю скорпионов. *

Едва осознавая, что он намеревается, он стряхнул паническую хватку Кани и
безрассудно бросился к большой машине. Когда он карабкался по
крутой вершине холма, он мельком видел, что происходило на арене
битвы — союзные народы отбрасывались назад, вынуждены были сосредоточить
свою огневую мощь на отражении воздушных натисков. Тем временем
бескрылые дроны вокруг своей осажденной цитадели лихорадочно работали, расчищая
путь своим истребителям, которые все еще оставались неповрежденными на земле
... Через несколько минут, если не произойдет что-то, что переломит ход событий,
в воздухе будет достаточно летающих дронов, чтобы сломить наступление. атакуют и
наносят страшные потери.

Дворн оказался рядом со скорпионом, когда его хвостовое ружье
снова выстрелило. Дульная очередь чуть не сбила его с ног, но он пробрался
вверх по борту машины и начал стучать по
крышке люка обзорной турели. -"Ты там!" он крикнул. «Послушайте меня…»
Люк приоткрылся, и оттуда выглянула седая голова, моргая
с недоумением и автоматическим яростным подозрением. Но в такое время
любой человек был союзником. -"Какая идея?" — спросил скорпион.
Шум выстрелов и реактивных самолетов сделал речь почти невозможной. Но
Дворн указал через раковину и закричал:
«Огонь по зданиям – по центральной башне!
Он энергично кивнул и снова скрылся из виду в
салоне своего автомобиля, что-то крича водителю.
Дворн свалился с машины, когда та резко дернулась. Он
наблюдал, едва дыша, как оно остановилось у подножия холма рядом с другим представителем своего племени, и с криками и жестами передавалось
известие . Через минуту все ближайшие скорпионы начали колотить по строениям на расстоянии трех миль. Тяжелые пушки-скорпионы вполне могли нести так далеко, а их снаряды обладали достаточной мощностью, чтобы нанести большой ущерб зданиям или центральной башне, которая ещё время от времени виднелась сквозь клубящийся дым...
Но, возможно, это была только надежда. даже безнадежная надежда. Дварн был вполне уверен в своем предположении, что у дронов есть какая-то центральная система связи и управления, но чтобы вовремя отключить этот нервный центр, требовалось удачное попадание . Каня споткнулся в его сторону. Она кричала что-то, чего он не мог расслышать из-за непрерывной стрельбы, дергала его и с ужасом в глазах указывала вверх. Летающие дроны внезапно прекратили свои разрозненные обстрелы . Со смертельной машинной точностью они снова выстроились в единый строй, и вся стая устремилась прямо на позицию батареи скорпионов. Дворн стоял неподвижно, сжав кулаки по бокам, наблюдая, как они кричат все ближе. Он проигнорировал просьбу Кани спрятаться. В этом нет смысла — дроны в полную силу взорвут весь хребет в щебень и покроют его своим жидким пламенем. По крайней мере, реакция врага подтвердила правильность его вдохновения. Он с яростным удовлетворением заметил, что скорпионы все еще упрямо стреляют... Передний дрон двинулся вперед, косо спускаясь в небо, пока на его стреловидных крыльях не стали отчетливо видны зияющие ракетные порты. Но те виды спорта по-прежнему не извергали пламени. И это произошло. Он преодолел вершину холма не более чем на пятьдесят футов, по-прежнему ныряя со скоростью, превышающей скорость звука. Он ударился о склон пустыни и срикошетил, как огромный снаряд, разорвавшись на огненные осколки, которые разлетелись на тысячу ярдов по холмистому плато.        *          

 Дворн выбрался из-под камней, куда его отбросило ударной волной близкого прохода, и снова был сбит землетрясением от удара второго дрона, который с грохотом врезался в землю в нескольких сотнях футов от него, похоронив себя под воронкой, как от огромной бомбы. Он мельком заметил третий корабль, спускавшийся к западу от них, едва не задев край утесов Барьера и нырнув из виду, не собираясь выходить из пике. Те, что остались в воздухе, бесцельно летели. Двое из них пролетели бок о бок, постепенно сближаясь, пока в паре миль не сомкнули крылья и не понеслись к горизонту в смертельном объятии. На земле такое же замешательство постигло бескрылых рабочих. Их суета вдруг потеряла всю свою деловитую планомерность. Некоторые кружили пьяными кругами; другие натыкались друг на друга или падали в воронки и тщетно крутили колеса. На поле боя воцарилась тишина. После ярости бомбардировок и контратак наступила относительная тишина.

 Дворн во второй раз поднялся на ноги и помог Кане подняться; он торжествующе усмехнулся ей, не обращая внимания на струйку крови, стекающую по его лицу, куда попал осколок камня. Скорпион, лежавший ближе всего к подножию склона, открыл крышку люка. Из него вылез человек, сцепил руки над головой и топнул серого монстра по спине в неуклюжем импровизированном победном танце. Аплодисменты доносились издалека на притихшем огневом рубеже. Затем чары преждевременного триумфа были грубо развеяны. Со стороны разрушенных и дымящихся зданий снова донесся рычащий рев реактивных двигателей, набирающих скорость. На западную взлетно-посадочную полосу — единственную, которую рабочие успели очистить до того, как их центральный пульт управления был выведен из строя, — вперевалку вышло огромное крылатое существо. Его многочисленные двигатели взревели до бешеной высоты, и он покатился по полосе с нарастающей скоростью. Его огромные колеса едва не задели мертвый истребитель, переброшенный через дорогу. Его хвост поднялся. Естественно, корабли-королевы не будут зависеть от нервного центра породившего их улья; ибо каждая из них несла в себе взрослый мозг робота, ядро нового улья... Стрельба снова началась рвано, застигнутые врасплох артиллеристы. Возможно, в великую машину попали, но чтобы ее остановить, потребуется не один-два удара. Он достиг и проехал конец взлетно-посадочной полосы, его колеса едва коснулись земли, когда полоса с твердым покрытием закончилась. Из его двигателей вырывался черный дым , когда он щедро расходовал топливо, сражаясь с тяжелым грузом за высоту. Он качнулся от грохота разрывающихся вокруг него снарядов, а затем взмыл над Барьером, опасно ныряя и перекатываясь в нисходящих потоках за скалами. Но она стабилизировалась и полетела дальше, вне пределов досягаемости орудий, поднимаясь и уменьшаясь, пока не превратилась в точку, пылинку, исчезнувшую в западном небе... Но в тот день королевам больше не удалось спастись. Канонада возобновилась с удвоенной яростью, и пушки не умолкли до тех пор, пока среди выпотрошенных и пылающих обломков, бывших цитаделью дронов, не осталось ничего, что могло бы пошевелиться.
 * * * * *
Над плато дул утренний ветер, убирая запах битвы, принося воздух, который был прохладным и чистым, каким он должен был быть утром мира. В этом ветре, похожем на дыхание нового творения, Дворну почему-то совсем не показалось странным, что он идет на открытом воздухе под дневным небом, среди множества возбужденных незнакомцев, мужчин и женщин всех рас, которые смешались и обменивались приветствиями, смеялись, кричали, хлопали друг друга по спине... затем, быть может, отстранялись на мгновение с изумлением в глазах на собственную дерзость... Не показалось странным и то, что Дворны прогуливались вокруг тлеющей дроновой крепостной руки. в руке с девушкой-пауком (которая, таким образом, была его наследственным врагом), и что он повернулся и поцеловал этого врага в губы , и она ответила на поцелуй. Они стояли, обняв друг друга, на краю ликующей толпы и смотрели на бескрайние груды дымящихся обломков, где теперь едва стояла пробитая снарядами стена, из которой Враг больше не мог явиться, чтобы угрожать жизни Земля. - Один ушел, - трезво сказал Каня. - "Да. Где-то это все придется переделывать". Дварн взглянул в сторону пустынного запада, куда исчезла летучая королева, где, возможно, к настоящему времени она совершит аварийную посадку в двухстах или трехстах милях от нас, чтобы извергнуть свой груз рабочих-пигмеев и (если жители или район куда спустился, не обнаружил и вовремя не сколотил) построить побольше рабочих, бойцов, улей не менее грозный, чем тот, что погиб сегодня. Дворн сказал, задумчиво нахмурив брови: «Но, может быть, есть веская причина, даже для дронов. Может быть, они служат какой-то цели…» Он запнулся, не в силах сформулировать мысль, которая пришла к нему - мысль, которая не была только непривычно, но откровенно еретично. Согласно традиции, трутни были порождением древнего зла и сами были полностью злыми, но, думал Дворн, возможно, их существование принесло добро, если раз в поколение или в десять поколений они стали напоминать воюющим народам, что в основе своей все живое был один в своем вечном конфликте с не-жизнью. Но он также чувствовал, что эта идея будет долго-долго прорабатываться, сообщаться, приносить плоды... Ганина рука сжала его руку, и она тихо сказала: - Кажется, я понимаю, что ты имеешь в виду. " По одному импульсу они повернулись спиной к руинам и посмотрели на толпу людей, счастливо слоняющихся вокруг, радуясь, среди мрачных боевых машин, которые стояли открытыми и брошенными со всех сторон. Неподалеку команда жуков-таблеток открывала контейнеры со специальным напитком, который они варили для собственного употребления, и приглашала всех прохожих остановиться и выпить. - Твои люди где-то здесь, - сказал Каня. Ее взгляд на Дворна был обеспокоен. «Там, на юге, кажется, я видел припаркованных жуков. Хочешь навестить их?» - вздохнул Дворн. — Твои люди тоже здесь. -"Я знаю."        * * * * * Ни один из них не пошевелился. Они стояли молча, их мысли были одинаковы; Через некоторое время Мир Дрона закончится, и вся эта празднующая толпа осторожно умолкнет, заберется обратно в свои различные боевые машины, закроет люки, укомплектует орудия и расползется в разные стороны. Мир снова пойдет своим путем, мир, в котором не останется места для них двоих... Дварн стер образ из своего мысленного взора и наклонился, чтобы еще раз поцеловать Каню , пока длился Мир. Голос позвал: «Дворн!» Знакомый голос — тот, который не мог быть настоящим, это, должно быть, обман его ушей. Он повернулся. Чуть поодаль стояла небольшая группа людей, наблюдавших за ними, а впереди был рослый мужчина лет пятидесяти, в зеленом одеянии жука, с гербом на груди - золотым скарабеем. - Отец! Дворн ахнул, не веря своим глазам. Они взяли друг друга за руки и посмотрели друг другу в глаза. Дворн лишь смутно осознавал, что другие смотрят на него — среди них суровая Мать-Паук и седой вождь скорпионов, чьи когорты нанесли решающий удар в битве. Йолд улыбнулась, вопросительно приподняв бровь. «Вы , конечно, думали, что я мертв ? Вы пришли на то место, где на нас напали, и увидели…» Дворн кивнул и сглотнул. — Я не мог ошибиться. Я видел там вашу машину, разбитую... А теперь свою потерял. Его голос жалобно затих. Отец одарил его проницательным взглядом. — Понятно. Вы полагаете, что это означает, что все кончено? - "Не так ли?" - Шеф снова улыбнулся. — Когда ты отправился в свой год странствий, ты был еще мальчишкой, хотя хорошо усвоил уроки и свои жучьи традиции… Но теперь ты мужчина. Мы не рассказываем мальчикам всего. Дворн уставился на своего отца, и понимание озарило его , как слава . Жить снова, жизнью, которую он считал потерянной… «Насколько мне удалось узнать, ваш жук был выведен из строя не по вашей вине. На самом деле, судя по тому, что мне рассказали эти незнакомцы…» Йолд кивнул на Паучью Мать. и вождь скорпионов: «Ты доказал , что действительно достоин, помимо обычных испытаний. Конечно, будет формальность церемонии возрождения, которую я тоже должен пройти, так что мы оба можем сделать это. вместе." -Дворн не мог говорить. Ему снова пришлось напомнить себе, что жук-воин не плачет — даже слез радости. Затем Мать-Паук заговорила, ее голос был хрупким и металлическим. « Девушка, естественно, будет возвращена нам. После этого дела мне придется приложить усилия, чтобы восстановить дисциплину в Семье». Дворн увидел опустошенное лицо Каньи, сделал шаг в сторону девушки и обнял ее защитной рукой. Он почувствовал, как Канья дрожит, и впился взглядом в неумолимое лицо Паучьей Матери. - "Я не вернусь!" Ваня сильно заплакал. «Я умру первым! В любом случае, я никогда не хотел быть пауком!» -- А я, -- прорычал Дворн, -- не позволю тебе забрать ее. Я не отпущу ее, -- лицо его было бледным, но он продолжал решительно, -- даже если это означает, что я не могу вернуться в мой собственный народ». Вождь жуков серьезно оглядел двух молодых людей, затем повернулся к старухе. Он сказал: «Я не вижу, чтобы у вас были какие-либо дальнейшие права на девушку. Согласно нашим обычаям, она тоже может «переродиться» — на этот раз в орде жуков, как один из моих людей — и моего сына. ." -Главный скорпион, наблюдая за происходящим, одобрительно кивнул и ободряюще ухмыльнулся Дворну. Мать-Паук и вождь обменялись долгим каменным взглядом — с обеих сторон взглядом правителя, привыкшего командовать. - Было бы слишком плохо, - мягко сказал Йолд, - нарушать Мир. Но мои воины уже близко, и. Мать-Паук отвернулась и сплюнула. — Будь по-твоему. Кому нужны слабаки в Семье! Вождь искоса взглянул на Дворна и Канью и увидел, что они полностью поглощены друг другом. Жестом открытой ладони он пригласил Мать-паук следовать за ним. - "Тогда пойдем, - вежливо предложил он, - и - пока еще царит Мир - выясним, действительно ли напиток жуков-таблеток - это все, что они заявляют?"
*
КОНЕЦ
*
Автор -Роберт Абернати был американским писателем-фантастом 1940-х и 1950-х годов. Он был известен прежде всего своими рассказами, которые публиковались во многих журналах, процветавших во времена Золотого века научной фантастики. Википедия
Дата и место рождения: 6 июня 1924;г., Соединенные Штаты Америки
Дата и место смерти: 6 апреля 1990;г., Тусон, Аризона, США