Великое это дело, Родину защищать

     На субботу Иван отпросился у Сергеича – весна, надо, мол, по хозяйству дома поковыряться. Мастер, поскрипев чуток, разрешил. Это была редкая удача. Последнее время нечасто такое случалось. Всё на работе, да на работе, труд и в субботу стал обязаловкой, порой в выходной приходилось в цеху потеть. А всё санкции, пропади они пропадом! Новые иномарки многим стали недоступны. Ясное дело, из продаж они не исчезли, завозят дилеры каким-то образом, однако цены кусаются. А ездить надо, вот народ и потянул своё автомобильное старьё приводить в порядок.  Да ещё состав мастерской сократился: по мобилизации двигателист Андрюшка в Донецк убыл, закадычный друг Ивана Тимоха, мастер на все руки, добровольцем воевать пошёл. Но ничего, они держатся. Первое время Пал Сергеич зычным голосом, а то и жёстким словцом гонял своих спецов, однако спустя пару месяцев все в режим втянулись, никто не ропщет. А что роптать, переработка дополнительный доход семьям приносит, тоже понимать надо.
      По привычке Затевахин проснулся в шесть утра, намерился было встать, однако вспомнил о выходном и натянул одеяло на голову. Повалялся с боку на бок с часок и решительно поднялся, то, что на сегодня запланировал и за сутки не разгребёшь, надо  работать. Спустился на первый этаж. Дверь в кухню прикрыта, но ароматы заставили сглотнуть слюну, Маринка готовила что-то невообразимо вкусное. Спустя десять минут семья завтракала. И это тоже была редкость в последние месяцы. Иван чаще один завтракал, глотнёт стакан чая с бутербродом, да и бегом в автомастерскую. Сына в садик Марина уводила позднее, к девяти, ей на работу близко, буквально через дорогу от садика. Но сегодня всё делалось неспешно и аккуратно, Маринка кормила Серёжку, тот капризно поглядывал на отца, дескать, мог бы и ты меня покормить. А Иван лишь блаженно улыбался и наслаждался жареной домашней колбасой.
      В половину десятого Затевахин был во дворе. И вот тут-то от благостного состояния ничего не осталось: земля не обработана, теплица покосилась, на заросшие травой дорожки  смотреть тоскливо, а ещё же огород...
      Что же, глаза боятся, руки делают. Глубоко вздохнув, Иван взял лопату…
      Карман затеребил мобильник.
      Кому с утра неймётся? С сожалением глянул в сторону дома – может домашние посочувствуют, так нет там никого, все при делах.
      – Затевахин, слушаю.
      Отдалённо послышался знакомый голос.
      – Вань, ты что ли? Алё…
      Иван с удивлением посмотрел на трубку? Да это Тимоха! Новость согрела – друг объявился, три месяца ни слуху, ни духу.
      – Тимофей, дружище ты где, на Донбассе? Алё!
      – Где, где… В Париже…
      Иван и поверил бы, такое качество связи позволяло предполагать, что товарищ действительно где-то далеко.
      – Нет, Тима, серьёзно, ты где?
      Тимофей довольно хмыкнул в трубку, мол, как я тебя.
      – Ваня я дома, на побывку приехал. Давай, ноги  в руки и ко мне.
      Затевахин и мгновение не размышлял.
      – Нет, уж, друг мой. Давай-ка в мастерскую. Сергеич и парни заждались весточки от тебя. Понял? Не придёшь, обидимся. Полчаса тебе.
      Чтобы Тима не возражал, Иван отключил телефон. И тут же набрал Пал Сергеевича, затем позвонил Маришке, и спустя полчаса нервно покуривая, вышагивал вдоль ворот автомастерской. Рядом на лавочке сидел мастер.
      В полчаса Тимоха не вложился. Приехал на таксишке ровно через час, да не один, в сопровождении отца. Открыв дверь, первым из машины вышел Андрей Степановича, а уж вслед неловко бочком вылез Тимофей. Правая рука на перевязи, к ступне левой ноги привязана несуразная калоша.
      Иван взмок. Бросился к другу, попытался обнять. Да как того хватишь, наверняка всё болит. К Тимохе подошли  и другие парни.
      Дело поправил Павел Сергеевич.
      – А ну кыш, не видите, воин ранен.
      Мастер подошёл, степенно кивнул Андрею Степановичу, осторожно приобнял Тимофея, и, отгоняя левой рукой восторженных парней, медленно повёл Тимофей в мастерскую.
      Пока ждали гостя, в мастерской парни накрыли стол. Долго ли умеючи! Традиции коллектива были неплохими и уж что-что, а скатерть самобранка расстилалась в минуты - навык отработан – кто, что на перекус из дому принёс, то и выставлено на стол,  и презент от мастера – литр водки.
      Шумно расселись, Тимоха с батей на самом почётном месте, рядом Затевахин и Сергеич.
      Мастер первым слово сказал.
      – Негоже с утра спиртное потреблять. Но повод есть и хороший повод. В октябре прошлого года проводили мы Тимофея Андреевича добровольцем на Донбасс. Мало что знали о его судьбе, оно и понятно, секретность, режим, но вот теперь он с нами. Правда, чуток подпорчен…
      Пал Сергеевич широко улыбнулся.
      –  Раны украшают настоящего мужчину. Что же давайте мужики выпьем. И за тебя Тимофей, и за тех парней, что воюют сейчас на Родину, за нас всех.
      Встали. Потянулся подняться и Тимофей. С плеча на землю упала небрежно наброшенная куртка, на груди Тимы блеснула медаль.
      – Ух ты! Да он с наградой!
      Это кто-то из мастеров не выдержал.
      Выпили. Присели. И вновь слово за Сергеичем.
      – Что, друг наш, Тимофей Андреевич, давай рассказывай, да подробнее и о награде расскажи. Ты у нас первый… орденоносец. Рассказывай.
      Народ притих. Мастер впервые назвал их друга Тимоху, Тимофеем Андреевичем, причём дважды и это так уважительно и мощно прозвучало, что и шелохнуться никто за столом не посмел.
      Тимофей вновь попытался подняться. Отец придержал за камуфляж.
      – Сиди, сынок…
      Тима покраснел, чувствовалось, смущен вниманием, и не только смущён, он рад уважению, проявленному к нему.
      – Спасибо, ребята….
      Отец накинул на плечи сына куртку, в мастерской было довольно прохладно.
      Тимофей улыбнулся.
      – Не надо, батя. Вон меня парни согрели, аж вспотел.
      Эти слова разрядили обстановку. Мужики зашевелились, кто за сигаретами полез, кто к колбасе на столе потянулся. Но о спиртном никто не напоминал. Сейчас было важнее выслушать своего друга. Большинство за столом люди не первой молодости, армейскую службу прошли, каждый понимал и его время придёт, его руки, силы, энергия Отечеству потребуются.
      Затевахин всматривался в лицо товарища.
      Да, это уже не Тимоха. И не то чтобы внешне парень изменился, конечно, видно, крепче стал, чуть вытянулся, но и черты лица изменились, от шаловливого Тимохи остались, разве что глаза. В них по-прежнему искрились смешинки. Так что рядом сидел повзрослевший, заматеревший боец. Кстати на камуфляже Тимофея красовался нагрудный шеврон «Андреич». Иван пальцем ткнул в шеврон.
      – Это позывной?
      Тимофей кивнул.
      – Так заведено. В первый же день в учебке командир предложил подумать над позывным, я, помня о бате, назвался Андреичем. Что-то не так?
      – Да ты что, всё верно, ты молодец, всё сделал правильно.
      Пал Сергеевич  прервал диалог.
      – Давай, друг, рассказывай.
      Тимофей в кругу коллег освоился, успокоился, краска с лица сошла, глаза вновь заблестели.
      – Что рассказывать? Сначала, конечно тревожно было: куда повезут; как всё будет устроено; в конце концов, накормят ли, ну и так далее. И знаете, что я вам скажу, парни, винтиком ты попадаешь в армейский механизм вот с этими своими малыми переживаниями – что, где, когда… А ведь всё просто. Всё отлажено. Привезли, переодели, накормили, оружие закрепила. Даже вон позывной получил. Два дня в палатках жили, палатки отличные, с буржуйкой, тепло было. Впрочем, грелись не в палатках, на полигоне грелись. С первых дней набегались, мама не горюй. Но надо, все понимали. Надо!
      Кто-то из мужиков перебил.
      – А кормили как? Где ели, тоже в поле?
      Тимофей махнул рукой.
      – Не о том думаешь. Конечно, кормили. И выбор был. Кто в столовку на автобусе едет, кто сухпай здесь же в перерыв разогреет и жуёт. Всё в темпе, почти бегом. Времени мало, навык надо кому отточить, кому и приобрести. Я, к примеру, в срочную больше в автопарке тусовался, у машин, стрелял всего пару раз, так что навык уж точно приходилось приобретать…
      – А кино… телек… новости… интернет…
      Тимофей рассмеялся.
      – Оно где-то может, и было, но там где я учился, вместо кино и интернета курилка, там всё и узнаешь. Это уж позднее, когда в казармы перевели, и горячая вода была, и кнопочные телефоны разрешили иметь. Кстати ко многим родные приезжали, так что нас подкармливали. И, смею уверить, под одеялом никто не колбасу не ел. Всё в круг.
      Автотехники народ ушлый, всё им подай, разжуй и расскажи, так что вопросов
Тимофею было масса, Андреич едва успевал головой крутить.
      – Берцы? Да штука жёсткая, ноги натирает, но ничего приспособились, кто-то сначала в кроссовках бегал, а уж потом берцы надел, это как носить и на что одевать. Конечно, тонкий носок не пойдёт. Я, честно говоря, как отец учил, портянки одел, они и помогли, а уж потом толстый носок. Подъём? В шесть подъём. Да какая зарядка? Ни зарядки, ни муштры, спортсменов из нас не делали. Бойцов, это да. Месяц до автоматизма навыки оттачивали. И на полусогнутых друг друга на поле переносили. Сначала хихикали, а вот побывал я в переделке, так понимаю, мало тренировались. Раненый мужик, да ещё в амуниции..., это тебе даже не двухпудовая гиря, это нечто…
      Тимофей замолчал, потянулся здоровой рукой к раненой, невольно скривившись, потёр плечо.
      – Народ откуда? Да разные все. Был спасатель из МЧС, спали рядом, достойный парень; менеджер, одеждой торговал; селяне, городские…, да что там говорить, всякий народ был. И вот что интересно, нас ведь не часовыми на Кремлёвские посты подбирали. Габариты у всех разные, как говорят нестандартные, у кого животик, кто как каланча, длинный да тощий. Форма не всем и не сразу подошла, но ничего в течение недели подправили всё, точнее почти всё, был у нас один мужик, нога сорок восьмого размера, так он в войска так и убыл в своих сшитых на гражданке ботинках.
      Рассказ вызвал улыбку.
      – К технике подошли через недели три после начала обучения. Причём я только подойти и успел… Наше подразделение готовилось как штурмовое. Но технику всё одно учили. Так вот в тот первый день занятий на автодроме, прибыл инспектирующий генерал с группой. На «Тигре» прибыли. Замечательная штука, скажу я вам, красивая машина, солидная, крепкая, 215 лошадок под капотом. Это не «Копейка» наша. Так вот, заглох автомобиль и ни туда и не сюда. Командир глазами зыркает, ну  кто поможет. Я говорю, так, мол, и так, можно глянуть. Глянул. Электрика. Залит блок предохранителей грязью. Как уж она туда попала? Одним словом поковырялся минут десять и всё пошло. Завёлся автомобиль. Генерал руку пожал, по плечу хлопнул и уехал. А меня вечером того же дня в «уникомы» записали. Начальники всё пытали, где научился с техникой справляться. Я говорю так у нас Пал Сергеич в автомастерской начальник, он кого хочешь, научит.
      Парни дружно рассмеялись. Пал Сергеич скромно улыбнулся и тут же попытался
Тимофея к теме притянуть.
      – Ты давай не отшучивайся, рассказывай, за что награду получил.
      Тимофей вновь поморщился, вновь плечо потёр.
     – Так я и рассказываю. Через пару дней меня в ремонтный батальон определили. Эх, скажу я вам, первые дни думал, лучше бы в штурмовики подался. Ноябрь, чистое поле, палатка и разбитая техника. А вокруг неё мобилизованные, запасники, добровольцы, волонтёры, даже представители заводов. Всем дело нашлось. Поди Т-80 разбери, тут без крана не обойтись, а шмыгнёт какой местный паренёк в  село, смотришь через час кран подан, вот тебе и волонтёр, а мы порой о них худо думаем. Конечно, для сложного ремонта танки и другую тяжёлую технику вглубь увозят, у нас больше устранялись незначительные повреждения. Развернуты и палатки с отоплением, освещением, всё же работа идёт круглосуточно. Я из электрика переквалифицировался в механика, хотя всё условно. Притащат технику, осмотр, приговор и вперёд, а что уж там лечить мастера разберутся. В помощь  «УРАЛ» – подвижная ремонтная мастерская. Там тебе и сварка и компрессор, масла, другие жидкости – всё есть. Как здесь в нашей мастерской, но там даже солиднее будет. Несколько часов, работы и, смотришь, пополз наш Т-80 на передок, всего-то механизм заряжания в порядок привели. И такая кутерьма каждый день. Только одну единичку техники привели в чувство, смотришь, ещё тянут. И трофейная техника и заграничная, всё везут. Поломки и раны у техники разные, здесь и износ оборудования и замена коробки передач, средств связи, колёс и прочее, прочее.
     – Тима, а отдыхать время было?
     – Естественно, находили. Впрочем, как и везде. Работу сделал - перерыв, обед привезли – пятнадцать минут твои, что не доел, в карман и бегом к рабочему месту. На измор брать нельзя, и через силу тоже не получится, мастеров немного, их берегут.
      – А медаль?
      – Что же медаль. Не у меня одного медаль, у нас награждённых достаточно. И не грамотам, правительственными наградами и премиями…
      Андрей Степанович остановил сына.
      – Ты давай не скромничай. Наградили, значит было за что, рассказывай ребятам. Давай, смелее.
      Тима укоризненно глянул на батю, дескать, что торопишь.
      – Было дело. Где-то, это уже после Нового года было, работали мы с БМП-3, прекрасная, я вам скажу, машина: прыткая, надёжная, отличные ходовые качества и комфортная для экипажа. Проблема была с двигателем. Вроде  всё в порядке, пора опробовать и в бой. Водила парень молодой, хоть и воюет полгода, но опыта маловато, он к начальству, пусть кто из мастеров рядом проедет, мол, режимы разные попробуем. Надо сказать, апробация для всех машин перед отправкой на передок обязательна. А занимался этой машиной я, двигатель, электрику разбирал, средства связи и прочее. Комбат говорит, давай поезжай, только связь держи. На месте всё проверили и вперёд. Километров двадцать отмотали, слышу, связь хрипит: «Трёшка! Трёшка! Медрота на лёгком танке помощь просит». И координаты даёт. Вот здесь водитель-механик молодец, на местности как на собственной кухне ориентировался. Жмёт на гашетку и жмёт. Минут через десяток видим, лежит в кювете легкий танк, такие под вывоз раненых используют, рядом бойцы. Водила сориентировался, корпусом прикрыл танк, я на броню и вниз, санитар кричит: «Пригнись, убьют!» А я не пойму, откуда стреляют, кто, но надо помогать ребятам, тут уж инстинкты работали. Раненых трое. Санитар худющий парень, потом познакомились, Мишкой звали. Худющий, но жилистый! Хвать одного и внутрь, смотрю другого тащит, я его перехватил. Третьего подал, а меня будто что-то пришибло, в глазах темно, боль в ноге, раненого держу, но уже через силу. Санитар вскочил в БМП, кричит водиле: «Уходи! Твою… налево!» Водитель мгновенно среагировал, рванул так, что я чуть в открытую дверь не вывалился. Так и мчались, я третьего парня прижал к сидушкам, а санитар своими ручищами нас обоих как верёвкой обвил.
Сзади слышу «Бабах!», потом вновь бахнуло, но уже отдалённо. Мины. Начал понимать, что вырвались.
      Со стороны входа в мастерскую вдруг раздался плач и женские причитания.
      – А боженьки мои! Да как же так можно…
      Оказалось в мастерской не только мужики, на лавке у входной двери притаилась уборщица, Мария Тихоновна, в простонародье тётя Маша, она и расплакалась, слушая Тимохины рассказы. Впрочем, взволнованы были все, история не киношная. Вот и главный её герой, не на экране, не в книжке, вот он сидит перед ними раненый в предплечье и с разбитой ногой.
      Тимофей продолжал.
      – Глаза раскрыл уже в палатке медицинского пункта. Боли не чувствую, слабость дикая, ни ногами, ни руками двинуть не могу. Рядом сестричка. Увидела что ожил, кричит: «Доктор! Сергей Сергеевич, и этот очнулся!» Слышу: «Ну и отлично, сейчас перевозить будем». Тут санитар Мишка подскочил. Улыбается, доволен. Говорит если бы не мы, хана им пришла бы. На ухо шепчет, мол, не сильно придушил тебя… И я вновь вырубился. Окончательно в себя пришёл в окружном госпитале. Ранения не то чтобы сильные, но неприятные, множественные и крови потерял много, но главное сейчас всё двигается, шевелиться, последствий никаких не будет. Реабилитацию пройду и в рембат вернусь. Куда уж теперь без своих ребят.
      Тима замолчал. Молчали и окружившие его мужики, даже из угла причитания Тихоновны не доносились.
      Тишину прервал Пал Сергеич.
      – Ну, пожалуй, ты не совсем прав, насчёт своих. Мы-то тоже свои, и не просто свои. Глянь на верстак.
      Тимофей повернул голову к верстаку. Прищурившись, присмотрелся. На его, некогда рабочем месте висела приметная издалека табличка: «Рабочее место героя СВО, мастера Тимофея Андреева».
      Затевахин зарделся: его придумка, это он предложил мастеру такой ход. Молодцы парни, к приезду Тимы успели установить табличку.
      Тимофей чуть осипшим голосом промолвил.
      – Спасибо, ребята. Конечно и вы свои, куда уж без вас. Дай Бог гадине шею свернём…
      Вновь помолчали. Кто-то из ребят спросил.
      – Тим, а что с парнями, что с ранеными, которых вывезли?
      Тимофей поднялся, потянулся к Павлу Сергеевичу.
      – Мастер, налей…
      Сергеич кивнул, кто-то из мужиков тут же бережно нацедил в стаканчики водку.
      – Один парень не выжил, в спину осколок прошёл, под бронежилет, почку разбило, он в палатке и умер. Взрослый мужик, лет под сорок. Говорили трое ребят у него. А двое вместе со мной в госпитале лежали, Серёга и Пашка. Сдружились.  Кстати, нам вместе и медали вручали. Генерал из округа приезжал. Вот она, родная, на груди. Пашка после вручения ко мне подошёл и говорит: «Медаль это хорошо. Но понимаешь, главное, я теперь дочь увижу, я к ней живым вернусь!» Вот оно как. Не в железке дело. Человек жив!
      Медленно встал Пал Сергеевич, за ним и парни поднялись, даже тётя Маша тихонько со своей лавчонки соскользнула.
      Тимофей, обвел вставших товарищей взглядом.
      – Давайте парни выпьем за тех, кто уже никогда не вернётся домой, детей и родных не увидит, за память об этих людях. Вечная им слава!
Сергеич добавил.
      – И за Победу выпьем. За нашу Победу!
      …
      Долго ещё вокруг Тимофея, его отца сидели парни. За спиртным никто не бегал, не то настроение.  Всё обсуждали, как там, в Донбассе, что будет дальше. Душу в разговор вкладывали. Какие из них политологи – простые работяги, но с пониманием рассуждали эти люди о будущем страны. Досталось в разговоре тем, кто уехал, испугавшись мобилизации, чиновникам, что порой от людей прячутся. Однако злобы в рассуждениях не было. Боль был, да. Так и было. А как без этого?
      Разошлись мужики ближе к вечеру.
      Затевахин до дома друга Тиму проводил. У порога обнялись.
      – Ты это, давай, выздоравливай. Нам ещё детей да внуков твоих нянчить.
      Тимофей рассмеялся.
      – Так жениться надо!
      Иван улыбнулся.
      – Какие твои годы, небось, на передке присмотрел невесту. Колись!
      С хорошим настроем расстались друзья.
      Дома Ивана ждала Маришка. За поздний приход мужа не ругала. Звонила в мастерскую, ей сказали, сидят, мол, за столом, беседуют. Ну и хорошо, муж знает что делает. А дома расспрашивать о встрече не стала, знает, завтра сам всё расскажет. Одно тревожило, время идёт, может и мужа призовут. Что же любой мужчина воин, чем Иван хуже других, он человек с пониманием. Призовут, значит пойдёт.
      Такое уж дело мужчин, Родину защищать. Великое дело.