Я буду ждать на темной стороне. Книга 3. Глава 22

Было видно, что она получала с ним удовольствие. Это значило, что им следовало попробовать двигаться в другом направлении, открывая для себя новые горизонты в сфере эротики. Особенно если он поставил перед собой цель привязать её к себе с помощью интима. Ещё пару таких интенсивных «прожарок», и она будет есть у него из рук! Как те, другие. Давно оставленные им в прошлом, но не терявшие надежды снова вернуться к нему и занять в его сердце подобающее место, как им всегда казалось.

Впрочем, сейчас Евангелина производила впечатление почти послушной, но это ему всего лишь казалось, когда он хотел, чтобы она была такой по-настоящему. Именно такие мысли крутились в его голове по возвращению в спальню из ванной комнаты, где он сгорал от нетерпения вновь сжать в объятиях ту, от которой у него реально сносило крышку, как не пытался он себя контролировать и быть выше собственных порывов.

Не став ждать, когда Евангелина самостоятельно додумается распахнуть перед ним свои бедра повторно, приложив к этому немало усилий, Лисов сделал все возможное, чтобы вновь настроить её на любовный лад. И как только она стала более доступной, словно сама недоумевая, откуда у неё вообще брались силы для переживания второго раунда их постельных игрищ, не в состоянии больше с ним бороться, (хотя бы по той причине, что он все равно был физически сильнее её, а значит ему ничего не стоило принудить её к интимным игрищах, как он сам этого хотел), прижатая к постели его телом, она почувствовала, как почти силой раздвинув её бедра, он попытался тотчас ею овладеть, засаживая в этот раз ей чуть резче обычного, без всякой подготовки, и не разрешая при этом ей смыкать свои ноги.

Теперь она была целиком и полностью в его власти, так что ей не оставалось ничего другого, кроме как прислушиваясь к его просьбам, делать так, как приказывал он сам. Как знать, быть может ей это и вправду понравится, тогда в будущем он попробует повторить с ней нечто подобное и не один раз. Однако стоило ему без всяких усилий овладеть ею повторно, крепко удерживая её за бедра, как вдруг резко дернувшись, Евангелина завопила не своим голосом, пытаясь привстать с постели:

— Ай-ай-ай! Как же больно!

Она любила секс во всех его проявлениях, но то, что происходило с её ощущениями сейчас, совсем не приносило ей удовольствия. Даже наоборот, как будто усугубляло ситуацию, перечеркивая пережитый ею накануне экстаз, по-настоящему пробудивший её от зимней спячки, и заставивший бежать кровь по венам быстрее, чем обычно.

Не имея понятия, почему столь привычные движения парня, которому она любила отдаваться в такие моменты без остатка, парня, вытворявшего ранее с её телом такое, о чем позже она вспоминала, сгорая от смущения, приносили теперь болезненные ощущения, Евангелина попыталась его оттолкнуть, тонко намекая на то, что происходившее с ней сейчас ей совсем не нравится и он должен остановиться.

— Что такое? — недовольно отозвался Лисов, поднимая голову, и глядя ей прямо в глаза. — Мы ещё не начали, а ты вопишь точно девственница… — Он почти начал входить во вкус игры, касаясь лицом её душистых, длинных локонов, вдыхая их аромат, когда она коснулась ладонью его щеки, словно пытаясь привести его таким образом в чувство и подумать о ней. 

— Я не знаю, что со мной происходит, но в этот раз мне почему-то больно; будто натирает внутри наждачкой, — наморщив лоб, растерянно пробормотала Евангелина, пытаясь выскользнуть из его объятий, и отодвинуться на край постели, превратившейся для неё в своего рода ловушку, отчасти потому, что это была территория Лисова, и он устанавливал здесь собственные правила, а она могла лишь соглашаться с его условиями, либо нет, только сейчас осознав, как сглупила, позволив этому парню завлечь её в спальню, где почти всегда ему проигрывала после нескольких и особо чувственных его прикосновений к её телу.

Жаль, что сама она подумал
а об этом только теперь, когда он уже вряд ли отпустит её в другую комнату, служившей ей теперешней спальней.

— Не выдумывай, — вполголоса молвил Лисов, пытаясь её успокоить. — Мы ведь всегда с тобой так трахались, и до недавнего времени тебя все устраивало… Чем же я не угодил тебе в этот раз?! — Продолжая ей все это говорить, он неожиданно оставил в покое её локоны, и, спустившись рукой к линии её ключиц, скользнул ещё ниже, к груди, где, не удержавшись от соблазна вновь исследовать её тело, будто видел эту девушку впервые в жизни, пройдясь ладонью по её нежным округлостям, где до сих пор алели оставленные им следы во время неистовых поцелуев, коснулся пальцем её левого соска, который наощупь казался твердым.

На удивление, Евангелина не опиралась его бесстыдным прикосновениям, и словно перестав на миг обращать внимание на то, что вытворяли его пальцы с её грудью, глянув ему в лицо, попыталась убедить его в истинности своих заключений; что она не прикидывается и не пытается таким образом избежать близости с ним:

— Говорю же тебе, что сейчас все стало как-то по-другому... Не так, как было раньше. Ты мне сильно там трешь, отчего у меня возникает ощущения, будто мне заживо сдирают внутри кожу...

Её утверждение Лисову не понравилось. Но интуитивно чувствуя, что она права, и это не попытка динамить его желание, чтобы незаметно смыться в свою комнату, он начал было искать причины в себе, однако посчитав это дело бессмысленным, снова бросил на неё недоумевающий взгляд, будто не узнавая в ней ту прежнюю Евангелину, ранее всегда охотно принимавшей все его ласки.

— Эх, да ты, я смотрю, вообще не влажная! — грубо бросил он, скользя ладонью по внутренней части её бедер, и разворачивая их против воли самой их обладательницы, с непривычной для неё безропотностью следившей за всеми его движениями. — Странно все это, — Лисов был уверен, что хорошо знал её тело, ведь раньше с ней такого не происходило.

Прикрыв глаза и отвернувшись от него, Евангелина не стала рассказывать ему о причине изменений в своем поведении, давших о себе знать в столь неподходящий момент. Причем эти сдвиги в её психике произошли, скорее всего, после её неудачной близости с Сильвестром, от которого она сбежала тогда так внезапно, что оставшись потом наедине с собой и много раз прокручивая в голове кадры данной сцены, ещё долго не могла понять, что именно тогда её смутило, и почему она столь бурно отреагировала на одну из его вполне невинных просьб. Но невинных для пары, которая через многое прошла в интимной близости, доверившись друг другу. Но о ней самой и Сильвестре такого сказать было нельзя.
Они даже толком никогда не встречалась, а стоило им тогда оказаться в постели, как он тут же стал требовать от неё такого поведения, будто она была не его одногруппницей, а девушкой легкого поведения, готовой по щелчку пальца исполнить его самые откровенные желания.

С другой стороны, с Лисовым у неё порой тоже складывалось не все гладко. Но такого отторжения, как в ситуации с Сильвестром, она не испытывала к нему ни разу за все это время. Все проблемы, если таковые возникали, они решали на месте, благодаря чему ей не приходилось переживать психическое потрясение, которому она подверглась, рискнув лечь в постель с парнем, который, несмотря на свое, в целом, нормальное к ней отношение, как выяснилось, никогда её особо не уважал, а только хотел использовать, иначе вряд ли бы выбрал в итоге другую.

Теперь же в её голове был полный сумбур. И она толком не знала, прав ли был тогда Сильвестр, настаивая на том, чего ей не хотелось. Но переживая больше за риск потерю возможности испытывать в дальнейшем такой же феерический экстаз как и прежде, Евангелина была готова продолжить заниматься любовью с Лисовым, чтобы убедиться лишний раз в том, что её психика частично восстановилась после пережитого в тот день, и она больше не чувствует в своем теле зажимов.

Ей наверное пока не стоило говорить ему о своей близости с Сильвестром. Во всяком случае, время для подобных откровений пока не наступило. В противном случае она могла наломать дров, создав ещё одну почву для их ссор, когда достаточно было одно повода, чтобы заставить Лисова её ревновать. С другой стороны, если она этого не сделает, и не признается ему во всем, он будет думать, что сам является причиной её дискомфорта, и это он делает что-то не так, отчего она отзывается на его прикосновения не так, как ему хотелось. Тем не менее, он все же прочувствовал происшедшие в ней перемены, пусть и без его вмешательства.

Перед ним находилась все та же Евангелина, которую он хорошо знал, и все равно с ней было что-то не то. Но что именно, думать ему об этом было недосуг, да и некогда. Однако не желая предаваться сну, так и не получив повторного удовольствия от её тела, по-прежнему преследуя цель доказать этой девушке, что с ней все в порядке, и что она зря заморачивается из-за какой-то ерунды, выдумывая проблемы на ровном месте, Лисов бросил на неё заискивающий взгляд.   

— Ладно, воспользуемся смазкой, — глухо отозвался он, и не став особо углубляться в причины столь странного поведения своей гостьи, потянулся к прикроватному столику, где в одном из ящиков хранилось невероятное количество всяких склянок со странными эмульсиями и запахами на любой лад. — Надо же когда-то начинать… Хотя я до последнего колебался, не спеша её использовать.
   
— Что ты задумал? — подала свой голос Евангелина, прислушиваясь к звукам копошения где-то позади неё.

— Сейчас увидишь, любовь моя, — промурлыкал Лисов, пытаясь усыпить её бдительность, и так как время шло, а он все ещё не мог найти в потемках необходимое, ему пришлось ненадолго покинуть постель, чтобы включить верхнее освещение.

Каких-то пару секунд и эта спальня с до сих пор незаштореными до конца окнами озарилась ярким светом, благодаря чему всем незаинтересованным зрителями из окон других домов происходящее здесь было видно как на ладони.

Хорошенько порывшись в столике и отыскав там то, что было ему нужно, Лисов прихватил с собой также и конвойные наручники, после чего с треском захлопнув верхний ящик, снова вернулся к своей гостье, без предупреждения цепляя на её щиколотки свою нехитрую находку, повергшей её накануне в шок.

— Нет-нет! Только не это! — завопила Евангелина, намереваясь высвободить свои ноги из его хватки, почувствовав кожей прикосновение металла.

— Обожди меня проклинать, — заворчал Лисов, возясь с наручниками, — через пару минут ты будешь содрогаться в экстазе…

Упав на живот, Евангелина потянула левую ногу на себя, пытаясь освободиться от железного плена, но все было тщетно. Лисов крепко её заковал, воспользовавшись моментом её расслабленности после недавно пережитого экстаза, так что нечего теперь было даже думать о побеге из этой комнате. 

С резко заартачившейся гостьей справиться было непросто, но она, в конце концов, сдалась. И как только проделанная им работа была закончено, забравшись снова на постель, он без всяких сантиментов ухватил Евангелину за локоны, после чего свернув их в тугой узел, потянул их на себя, вынуждая её стать на колени, и тут же пристраиваясь к ней сзади. Прихватив с собой немного смазки, он опустил вниз свою свободную ладонь, и довольно грубо хватая её сзади, рывком раздвинул ей бедра, размазывая пальцами эту консистенцию вдоль самой пикантной части её тела, нарочно задерживаясь впереди на тщательно выбритой по краям полоске темного пушка. Ощутив его руку между своих раздвинутых бедер, Евангелина непроизвольно вскрикнула, подаваясь назад. Там её еще никто и никогда так требовательно не трогал, вымазывая её изнутри чем-то вязким и холодным как растаявшее желе. И до последнего не теряя попыток вырваться, чтобы избежать уготованной ей участи, она только теперь поняла, что её подергивания были бесполезны, ибо сам Лисов в этот момент держал её так, что она не могла даже пошевелиться, а зафиксированные наручниками её щиколотки только усугубляли ситуацию.
 
Убедившись наконец, что она была достаточно смазана, чтобы больше не брыкаться, и не вопить, что ей больно, он скользнул своей ладонью чуть выше, вытирая свои испачканные искусственной смазкой пальцы о внутреннюю поверхность её бедер, а потом переходя к её груди, и специально пачкая остатками этой вязкой консистенции её напряженные соски.

Зафиксировав Евангелину в таком положении, он перебросив её волосы через плечо, чтобы они ему не мешали, и ещё раз окинув беспечным взором окружавшую их обстановку, подхватив спутницу за бедра, попытался ею овладеть. Инстинктивно выпрямившись, Евангелина зажмурила глаза от яркого света, и рефлекторно сжав мышцы, против воли застонала, судорожно цепляясь рукам за прикроватную перекладину. Взяв привычный для себя темп, Лисов с особым энтузиазмом приступил к делу, намереваясь сегодня выйти с этой девушкой на новый уровень их интимного взаимодействия. Так что отбросив последние сомнения насчет правильности своего поведения, и уступив, в конце концов, его напору, спустя пару минут Евангелина накручивала с ним лучшие минуты в своей жизни, не обращая внимания на боль, которое доставляло ей железо, впивавшееся в нежную кожу её щиколоток.

То, в каких позах брал её прежде Лисов, было совсем не похоже на то, что переживала она конкретно сейчас, чувствуя как внутри неё нарастает желание. И потеряв всякую надежду освободиться от навязанной им игры, ей оставалось только стонать под прессом тела своего неутомимого любовника, который едва успевал переводить свой дух.

— А теперь двигайся быстрее! — потребовал он от неё, склоняясь к её шее. — Будто сходишь с ума!

Заливаясь краской, Евангелина старалась выполнять все его требования, кусая свои слегка пересохшие от жажды губы. И заметив, как она елозит языком, точно ей не хватало поцелуев, со словами: «Пора бы тебе занять чем-то свой ротик…», Лисов засунул ей туда пару пальцев другой своей, не испачканной смазкой, руки.

– А ну-ка, поработай язычком! — хмыкнул он, упиваясь этой новой для него картиной. — Хочу посмотреть на это зрелище… Как ты сосешь… — и наблюдая украдкой за тем, как осторожно она водит языком вдоль его пальцев, слегка их покусывая, улыбнулся про себя, поражаясь её умению быстро схватывать навыки, тут же применяя все это на практике. 
 
Да, сейчас у Евангелины был вид скромницы, которую пресыщенный развратник обучал новым для неё штучкам, но она сама кажется ничего не имела против, поражаясь собственной раскованности, которая почему-то была неведома ей в объятиях Сильвестра. Подглядывая за ними из окон соседних квартир, мужики наверное не раз давали волю своим рукам, пока спали их жены, не подозревавшие о тайном занятии своих супругов. И ненавидя себя за эту охватывавшую её с новой силой страсть, Евангелина тщетно пыталась заглушить свои чувственные порывы, будто у неё был шанс провести своего проницательного любовника.

— Говори, что хочешь меня, — пригрозил ей Лисов, вынимая из её рта свои обслюнявленные пальцы, и размазав эту слюну по её припухшим губам и щеке, опуская ладонь на её грудь, зажимая между пальцами соски.

Закрыв глаза, Евангелина молча извивалась в его объятиях, отказываясь подчиняться столь безрассудному приказу. Вот только преследуя цель выбить из её уст слова восхищения им самим, он не думал останавливаться, упиваясь её беспомощностью. 

— Просто скажи это, маленькая, строптивая сучка! — сделав акцент на последнем слове, он продолжил её трахать как ни в чем не бывало, грубо сминая ладонями её грудь.

Отказываясь идти у него на поводу, Евангелина по-прежнему продолжала хранить молчание. Пожалуй, это была единственная его просьба, которую она отказывалась выполнять, тоже в какой-то мере преследуя цель отомстить ему за все.

Так и не выбив из неё ни единого слова признания, Лисов неожиданно ослабил свою хватку и, слегка отодвинув в сторону её локоны, поцеловал её где-то в центре лопаток. После чего схватив её за плечи, отбрасывая прочь и снова притягивая к себе, он принялся уговаривать её повторять за ним вслух, что отныне будет принадлежать только ему одному, снова и снова сжимая её пальцами возбужденные соски и размазывая по её груди остатки смазки. Балансируя на грани сладострастия, Евангелина лишь стонала в ответ, осыпая его с головы до ног нецензурными словечками.

Натягивая её щиколотки, цепи конвойных наручников не давали ей возможности отлететь от него слишком далеко. И имея её как развратницу, не достойную ни капли уважения, как шлюху, готовую выполнять его самые безумные просьбы, он добавлял все больше смазки, запуская ей между ног свою руку, так что, в конце концов, её стало настолько много, что теперь она просто стекала по бедрам Евангелины, пока её тело не охватила истома, предвещавшая о приближении экстаза.

Все сложилось для неё самым неожиданным образом. Перестав на какое-то время осознавать самое себя и свои мысли, Евангелина вдруг резко выпрямилась, и, приоткрыв слегка рот, будто ей вправду не хватало воздуха, с громким стоном откинулась назад, запрокидывая голову, и сильнее насаживаясь на его бедра, а также впиваясь пальцами в его ладони, смыкающихся на её упругой груди; позволяя ему зарыться лицом в её всколоченных локонах, от которых он всегда был без ума, подчиняя её себе благодаря властной хватке.

  Книга 3. Глава 23

http://proza.ru/2023/05/05/665