Глава тридцать шестая. Надо быть дружнее

ВРЕМЯ ИСПЫТАНИЙ. Книга вторая .
Глава тридцать шестая. Надо быть дружнее.

 Смерть отца потрясла Олега. Вернувшись домой из армии, он застал его ещё живым и полным надежд, что болезнь от него, наконец-то, отступит и он встанет на ноги. Но она не отступала. Лицо его осунулось, было бледно, тело худым и немощным, взгляд отсутствующим, тусклым.
 Всё больше и больше он становился неразговорчивым, менее общительным, погружённым в свои мысли. И это в семье всех печалило, но ничего здесь нельзя было поделать. Все старались не показывать ему и друг другу своих переживаний, старались поддерживать друг друга, быть внимательнее и нежнее, особенно к маме. Но и она старалась тоже держаться молодцом.
 Олег пытался как-то развеселить отца, рассказывал о своей службе и всякие солдатские байки, чтобы отвлечь его от невесёлых мыслей, которые он не высказывал, но это было видно по поникшему его психическому состоянию. Семён Савельевич был где-то далеко от дома, от всех домашних их забот, хлопот и проблем.
 Его занимала только одна мысль: как достойно уйти из этого мира, не доставляя особых хлопот и печалей своим близким. Но это было уже невозможно. Болезнь превратило его в беспомощное существо. Олег чувствовал это каждодневно и особенно остро в его последнее дни.
 Отец почти ничего не ел, его мучила жажда, своими пересохшими губами он просил у близстоящих воды, хотя до этих тяжёлых дней поднимался сам с раздвижного дивана, на котором спал, садился вместе со всеми за стол, ходил без посторонней помощи до туалета, пока однажды ни упал с единственного порожка, что был из терраски в кухню-столовую.
 После этого падения, несмотря на все его протесты, теперь кто-то из его семьи обязательно сопровождал. Чаще всего, это делала сама Тамара Васильевна. Она постоянно находилась на кухне, что рядом с террасой.
 Но самыми печальными оказались дни, когда Семён Савельевич перестал не только самостоятельно вставать или подниматься с чьей-то помощью, находился теперь постоянно в лежачем положении. И у него появились пролежни.
 Они кровоточили, сильно досаждали ему, а когда кто-то из его сыновей переворачивал его на бок, когда Вера смазывала болячки, то он уже не стонал, а лишь только жалостливо и смущённо улыбался, то всем находящимся рядом, в том числе и Олегу, становилось не по себе.
 Отец ничего уже не мог говорить. Язык его плохо слушался. Его кололи какими-то  обезболивающими препаратами-наркотиками и он находился теперь всегда в полусонном состоянии. И тогда, при всех этих процедурах, у присутствующих на глазах проступали слёзы.
 Сергей старался смотреть в окно, Аркадий помогал Вере и казался крепче других, глядя на отца, а мама ласково говорила отцу:
 - Потерпи, дорогой, потерпи, сейчас тебе будет легче!
 Но легче отцу не становилось. Олег, чтобы сдержать себя, уходил в ванную комнату и там старательно умывал лицо холодной водой. Но это ему не помогало. Глаза у него оставались красными.
 В доме нависла мрачная тишина. Говорить никому не хотелось. Депрессивное состояние властвовало в доме, давило на всех. Только пёс Мухтар тихонько скулил во дворе. И тогда кто-то выходил во двор и призывал ему:
 - Прекрати, сейчас же! Фу-у!
 И он замолкал, положив морду на лапы, виновно виляя хвостом. И глаза его были  полны тоски, самого нехорошего предчувствия. Ещё до армии Олег, находясь на практике на тульском машиностроительном заводе, притащил его домой, совсем маленьким щенком, выпросив его у охранников предприятия.
 Щенок вырос превратился в красивую и сильную собаку, как сказали Олегу охранники, это есть помесь овчарки с волком. Пока Олег служил, Мухтар привязался к Семёну Савельевичу, считая его теперь своим главным хозяином и главой этого дома. И в этом он не ошибался.
 Находясь в тоскливом состоянии, Олег был рад встречи с Мухтаром, гладил его по голове и тихонько приговаривал, хотя отец ещё был жив:
 - Вот и остались мы теперь без нашего отца...
 Радовало Олега сейчас одно: сыну его Роману на днях исполнился год, так что Семён Савельевич успел не только повидать ещё одного внука, но и подержать его на руках. И это согревало его сердце. Теперь у отца было три внука и две внучки. Но и это понимание отец мог выразить только глазами, а они у него плакали.
 Временами отец приходил в сознание и тогда всем казалось, что сам Бог пошёл им навстречу и отец, может быть, вернётся к жизни, несмотря на приговор врачей. Мама украдкой молилась. Маленькая иконка стояла подле ложа отца.
 Но всё это было лишь слабым утешением. Призрачной надеждой. Все понимали, что дни отца сочтены, особенно это было печально ощущать Олегу. Не удастся ему теперь побыть подольше подле отца, после его возвращения из армии. Как же он мечтал об этом в конце своей службы! Но не случилось.
 Иногда ему снилось, он приедет в родительский дом, в родовое их гнездо, как там его дружно и радостно все встретят, как веселы будут родные лица у близких ему людей. В том числе, и у самого отца. А вместо этого его ожидали грусть и траур.
 Вышло всё совсем наоборот. Прибыл домой он в самые горестные для всей семьи дни, в последние дни отца. Почти на самые его последние проводы, в дни ухода его из жизни.
 По сути и до армии Олег не часто общался с отцом. Семён Савельевич был всегда занят. постоянно в работе, в заботах о семье, погружённый в строительство их родового гнезда.
 Это отнимало у него всё свободное время, которого у него итак не было.  Так что чаще всего Семёну Савельевичу доводилось общаться, из всех своих сыновей, с Сергеем, со средним своим сыном, который был всегда рядом.
  Старший, Аркадий, то учился, то женился, то разводился, занимался самозабвенно своим творчеством, младший, Олег, вначале был совсем юным, потом занят учёбой в техникуме, не забывал увлекаться музыкой и будущей своей женой Машей. А потом его сразу же и призвали в армию.
 Семён Савельевич никогда не перечил своим детям в их учёбе, не мешал им предаваться своим увлечениям. Аркадию рисованием, Сергею спортом и чтением, Олегу музыкой, Вере - участием в художественной самодеятельности. Вера мечтала стать актрисой и какое-то время занималась в драматическом кружке при Доме культуры.
 Но больше всех она помогала маме, Тамаре Васильевне, в домашнем их хозяйстве. Семья была большой, шесть мужиков, если считать Егорку. Только лишь один из его сыновей, Сергей, после окончания школы сразу же пошёл работать на комбинат. А потом, вдруг да сразу, он одумался и поступил учиться в тульский педагогический институт, на историко-филологический факультет. Причём, заочно, понимая, что одному отцу очень трудно будет вытянуть такую большую семью и построить их родовое гнездо.
 Сергей исходил из того, что Аркадию с Олегом необходимо учиться, причём очно, только так они смогут достичь высоких результатов в своей учёбе и стать хорошими специалистами в избранном деле. Желал им обрести своё личное счастье в жизни,  которое невозможно без надёжной профессии и которое они так долго искали, строя своё родовое гнездо.
 Был рад тому, что два его брата, без всяких раздумий и колебаний, избрали свои жизненные пути-дороги, нашли свои призвания. И только лишь один Сергей никак не мог определиться, не зная в чём его настоящее призвание. Он искал себя. Стать ли ему настоящим педагогом или же вернутся к токарному станку, а может быть утвердиться в новой для него профессии - в журналистике?
 И здесь у него неплохо получалось. Было в этой новой его профессии что-то для него привлекательное и притягательное, это Олег тоже чувствовал, видя как Сергей тщательно работает над своими материалами. С каким он интересом рассказывает обо всём, что происходит вокруг него на комбинате и в посёлке. 
 С удовольствием Олег читал его статьи и очерки в "Калининеце", отмечал разнообразие тем материалов, а также роль самой газеты в жизни предприятия и Крутого Яра. Когда же он говорил о том Сергею, то он лишь только неопределённо пожимал плечами, смущённо улыбался:
 - Не знаю, посмотрим, во всяком случае мне интересно работать с людьми.
 В то же время, к сожалению, Олег отмечал, что больше этого Сергея теперь ничто не увлекало. Кроме газеты. Даже спорт он забросил. Возможно, что и это увлечение у Сергея тоже было не настоящее, но иного выбора у него уже не было. Ему было уже тридцать четыре года. И потому Олег очень переживал за своего среднего брата, хотя втайне и завидовал ему, что он так упорно и настойчиво ищет свою дорогу в жизни.
 А вот ему, Олегу, пришлось отказаться от своего увлечения музыкой. Может быть, даже и от своего призвания. Он решил пойти в строители из чисто практических соображений, чтобы иметь возможность помочь отцу в их бесконечном строительстве родового гнезда. И может быть, это был правильный выбор. Быть строителем ему нравилось.
 Сергей, да как и Аркадий с отцом тоже, считали, что профессия строителя для него надёжнее в жизни, чем играть на гитаре в ресторанах. Большим музыкантом, в их жизненных условиях, было стать очень проблематично. Олег всегда прислушивался к своим старшим братьям и родителям. Как подтверждала потом жизнь, они были во многом правы. Но только вот не в случае с музыкой. Олег не мог с ней расстаться. Но только теперь в семейном кругу.
 А как же Сергей? Лаская тогда собаку во дворе, стараясь отвлечься от своих печальных мыслей, Олег думал о том, как сложится теперь их дальнейшая жизнь. И прежде всего у Сергея. У него с Аркадием она, вроде бы, уже определилась. А Сергей стоял пока ещё на распутье, хотя был уже не только женат, но имел дочь, а и стоял на пороге развода.
  Да и работа у него какая-то сумасшедшая, требующая полной самоотдачи, всех физических и духовных сил, постоянного нервного напряжения, глубоких знаний во всех сферах человеческого бытия, а более того, литературного таланта.   
 Обладал ли Сергей этими качествами? Этого Олег не знал. Просто он видел, что Сергею всегда нравилась история, она притягивала его к себе, сказывалось, видимо, его детское пристрастие к чтению.
 Учился он в институте с увлечением, на занятия и сессии ездил, как на праздник. Ему нравилось слово "студент". В этом слове для него было что-то загадочное и заманчивое, дарящее познание тайн человеческого бытия. Сергей ему так об этом и говорил, и о том, что кроме истории ему ещё нравится философия и психология. И  этими знаниями он тоже делился с младшим братом. 
 Экзамены и зачёты Сергей сдавал на "отлично". И это радовало не только его одного, но и всех их в большой семье. И отца тоже. Хотя Семён Савельевич всегда желал, чтобы его дети были бы инженерами и их жизненный путь был бы связан с материальным производством, с техникой. Но этого не случилось.
 Олега радовало также увлечение Сергея литературой. Однажды он случайно нашёл его тайную тетрадку со стихами. Стихи ему понравились, особенно про клён, что рос под их окном в маленькой их коммунальной квартире. Переписал его и собирался на эти слова написать свою музыку и сделать песню. Но до этого у него пока время не доходило.
 Олег, после того как создал свой школьный вокально-инструментальный ансамбль "Крабы", начал потихоньку, скрывая от всех, тоже сочинять. И не только стихи, но и музыку. В стиле Битлов или Роллингов. На их музыку писал русские тексты. В чем ему помогал молодой учитель английского языка Вячеслав Сныков. Тогда это было модно. Только этого занятия Олег очень стеснялся, особенно Веры и своих старших братьев, не говоря уже о родителях. Боясь оказаться смешным или недостаточно взрослым.
 Из всех в их семье Олег был особенно дружен с Сергеем, можно даже сказать, с раннего своего детства. С которым был более близок, как по возрасту, так и по увлечениям. Ближе, чем с Аркадием. Старший брат был всегда серьёзен, занят своим изобразительным творчеством, был намного старше Олега. Он рано женился и потому жил отдельно, а Сергей опекал его постоянно, был всегда рядом, готов был помочь в любую минуту. И вообще, в любом деле.
 Сергей водил Олега в детский сад, поддерживал его во всём, даже при его обучении в строительном техникуме. Был у младшего брата очень даже тяжёлый момент в жизни, когда он чуть было не бросил свою учёбу, а Сергей убедил его в обратном: не бросать техникум. Помог разобраться с математикой.
 Да был у него ещё и такой случай с армией. Благодаря Сергею оказался Олег в Кубинке, служить там поближе к родному дому. Об этом, по просьбе Сергея, в военкомате похлопотал Иван Иванович Блинкин, начальник военно-учётного стола Крутяровского металлургического комбината.
 Для родных Олега сразу стало легче на сердце, теперь можно было навещать его по месту службы. В том числе, и самому Сергею. Он любил своего младшего брата. В детстве Сергей вообще о нём очень много заботился. Купил ему, когда пошёл работать, недорогой фотоаппарат "Смена", затем мопед, когда тот занялся моторами. А когда Олег увлёкся музыкой, то Сергей помогал ему делать самодельную электрогитару.
 Потому Олег любил его не меньше, чем родителей. Впрочем, они все, в их большой семье, любили друг друга, но младшего больше всех. И это Олег чувствовал, ценил, понимал и отвечал такой же любовью.
 Для Олега Сергей был примером во всём. Втайне он даже подражал ему, хотя тот был старше его на одиннадцать лет. Олег любил, когда Сергей рассказывал ему что-то интересное из истории страны, Крутого Яра или же их семьи. И здесь была скрыта какая-то тайна.
 Они не знали ничего про своих бабушек и дедушек, о своих предках. Но потихоньку, исподволь, они старались познавать хоть что-то, осторожно пытались  расспрашивать своих родителей. Но они не любили распространяться на эту тему:
 - Лучше вам этого не знать. Мы рано остались без родителей, были сиротская и тяжёлая наша была жизнь. Не хочется вспоминать.
 И это ещё больше их занимало. Мама, Тамара Васильевна, была более откровенна с детьми, чем отец. Случалось, что и рассказывала о детских своих годах и молодости. Иногда плакала, вспоминая своё детство, житьё в людях. Семён Савельевич редко пускался в воспоминания, в том числе, и о своём детстве. 
 Особенно было трудно вывести его на разговор про его участие в двух войнах, финской и Отечественной, хотя он бережно хранил в верхнем ящике комода свой гвардейский значок, ордена и медали, кобуру от пистолета и свой офицерский ремень. 
 Правда, ремень часто использовал он не только для правки опасной бритвы, но и как средство воспитания своих детей. Но это было всё в далёком их детстве, теперь, когда они все выросли, тот ремень не часто покидал свой верхний левый ящик комода.
 Не часто отец надевал свои ордена и медали, гвардейский значок, а больше носил "колодочки". Но на воинские праздники, с возложением венков к братским могилам, ходил исправно и боевые сто грамм были для него в эти дни законом.
 И вот, когда отец уходил из жизни, то большую часть тайн своей жизни он уносил  с собой. Олег смотрел со двора на большое окно террасы, где лежал в полу-сознании отец, и думал о том, что слишком много времени и сил, большую часть своей жизни, отец отдал им, своим детям, что совсем не думал о себе. Не было у него времени для отдыха, даже для радости общения с детьми.
 Как же редко удавалось Сергею выводить его на откровенность, но и то, что случалось, прочно отпечатывалось в памяти его сыновей. Позже эти скупые воспоминания найдут отражение в картинах Аркадия, в стихах Сергея, в музыке Олега.
 Он так и не бросил свои музыкальные занятия, что не мешало ему основательно осваивать профессию строителя. И это тоже пошло от отца, от строительства их родового гнезда.   
 Только лишь в самом раннем детстве, когда Олег был совсем маленьким или же учился в младших классах, а отец не был тогда так сильно занят строительством дома, он мог, в свои редкие выходные дни, уделять младшему сыну какое-то внимание.
 Главным увлечением в их семье, когда позволяло время, было не только катание на лыжах, посещение катка на стадионе, или же летние походы по грибы, но ещё и чтение детских книг, посещение по воскресеньям детских утренников в клубе. Благо, что местный клуб, с детской библиотекой, был рядом с их домом.
 Они жили тогда всё ещё в самом центре Крутого Яра, не в Крапивенке, а на улице Челюскина в старой их коммунальной квартирке, где до последнего времени жил Сергей со своей семьёй.
 Место это и сейчас тихое, мирное и спокойное, вдали от шумных улиц, с редким автомобильным движением.  А тогда было здесь ещё тише. И Семён Савельевич гулял с ними по вечерам по тихим улицам или же в старом парке около клуба, зимой при свете уличных фонарей, он катал их на санках. И это приносило всем радость. 
 В целом же Семён Савельевич очень любил своего младшего сына. Он родился у него когда ему уже шёл сорок второй год. Потому и был ему особенно дорог. Да, и как было можно отцу Олега не любить? Был он в детстве не только необычайной красоты, но оказался ещё слишком шустрым, да любознательным, что отцу тоже очень нравилось. 
 Именно, потому Семёну Савельевичу было с ним гулять очень интересно. Олег любил задавать ему множество всяких вопросов. Порой, очень даже неожиданных. В том числе, и об автомобилях, на которые отец отвечал ему с самым подробным и серьёзным образом, но на доступным ребёнку языке.
 Вот только он про себя и о своём детстве ему ничего не рассказывал, уходил от этих вопросов. Особенно, когда с такими вопросами приставали к нему его старшие его дети: Аркадий, Сергей, Вера.
 Он сразу замолкал и тогда ему на выручка приходила Тамара Васильевна:
 - А ну-ка, не мешайте отцу отдыхать!
 И находила детям какую-то работу по дому. Вспомнилось Олегу, как водил его отец в тир, что находился в старом парке у клуба, как учил он его там стрелять из пневматической винтовки, целиться и попадать в игрушки-мишени. Эта отцовская наука очень пригодилась Олегу в армии.
 Часто брал отец его с собой в машину, что тоже нравилось младшему сыну. И он первым из детей пристрастился его к моторам. Впрочем, все его дети выросли в отцовских автомобилях. Водитель он был первоклассным, наверное это и было его призванием, только он этого не понимал, мечтая о высшем образовании, которого он не мог получить по случившимся обстоятельствам в его жизни, о которых дети узнают значительно позже.
 А когда Олег чуть подрос, то Семён Савельевич стал сажать его за руль. Первым из своих детей. Именно, так он и приучил своего младшего сына к вождению автомобиля. И эта страсть осталась у Олега навсегда. Но, всё-таки, несмотря на всё их это общение, оно было слишком ограниченным по времени и младшему сыну недоставало отцовской любви.
 Вот потому Олег и мечтал после своей службы наверстать всё упущенное, а тут и отца вдруг не стало. На шестьдесят четвёртом году жизни. Печально. Ох, как печально! Олегу идёт только двадцать второй год. В таком молодом возрасте для него не стало самого родного человека. Отца! От такой потери Олег долго не мог прийти в себя, как и все они в их большой семье. Без отца всем им плохо!
 С какой же любовью вспоминает сейчас Олег все те, слишком короткие и быстротечные мгновения его свиданий с отцом, при посещении его в армии. Эти свидания проходили у них в контрольно-пропускном пункте его воинской части, когда он, вместе с Сергеем, приезжал к нему.
 С большой болью в сердце сожалеет сейчас Олег, что больше такие встречи у него не повторятся. И сегодня, те самые мгновения, становятся с каждым днём всё дороже и дороже его памяти. Олегу видится сейчас, как наяву, дорогое лицо отца, улыбающееся, с сияющими голубыми глазами, когда он, вместе   с Сергеем, встречали его на КПП.
 От этих своих видений у Олега начинали наворачиваться слёзы на глазах. Он наклонился к верному своему псу и потрепал его по шее. Мухтар приподнялся, вопросительно смотря прямо ему в глаза, вытянув шею, видимо, ожидая угощения. Но у Олега ничего не оказалось для него вкусного. В дом возвращаться ему не хотелось.   
 И вот теперь отца нет. Совсем нет! С этим ему трудно было примириться. Олег удивляется и сейчас на Сергея, который тогда словно окаменел. Он не плакал на похоронах. А вот он-то никак не мог удержаться от рыданий, когда отца выносили из их родного дома, из их родового гнезда.
 С одной стороны маму тогда поддерживал рукой Олег, а с другой её поддерживала Вера, на руках с маленькой Оленькой, внучкой Семёна Савельевича. Она просто заходилась в плаче, не понимая, что происходит.
  А вот Аркадия с Вадимом на похоронах отца Олег плохо помнит. Не до того видно ему было. Глаза застилали слёзы. Возможно, что они тоже плакали. Мама, вообще, еле держалась на ногах, совсем ослабела. Олегу было жаль её и он боялся за неё, крепко поддерживая под руку. А вот почему Сергей не плакал? Мама плакала, все плакали а он нет?! Почему-то это вспомнилось сейчас Олегу.
 Сколько же маме доведётся ещё прожить с ними? Сколько! Без неё они совсем осиротеют. Теперь им всем предстоит научится жить без отца. И это будет трудно. Хорошо, что с ними рядом мама. Отец-то был для них всех всегда крепкой опорой, фундаментом, основой всей их жизни и, казался, он им всем вечным, данным им   навсегда. И вот теперь его уже нет.
 Отец часто заезжал к Олегу на его строительные объекты, когда он, совсем ещё пацан, только-только начинающий свой трудовой путь, был впервые назначен мастером на строительстве большого многоэтажного дома на улице Калитвинова в Туле.
 Старался отец его всегда поддержать своим советом и делом, присутствием рядом в нужный момент. От него веяло силой, волей и духовную крепостью. Его советами Олег всегда дорожил, но теперь кто ему даст совет или  подскажет как ему жить? Как поступить в той или иной ситуации? Только лишь мама, да старшие братья и сестра.
 И, конечно же, Сергей! Почему он не плакал на похоронах? Надо у него об этом спросить. Но уместно ли его об этом спрашивать? Он и сейчас какой-то не в себе. Да вот ещё его развод с Людмилой. Как же это всё надоело! Отец в сердцах плюнул себе под ноги. Мухтар тревожно посмотрел на него.
 Присутствие отца на его строительных объектах всегда добавляло Олегу большую его уверенность в своих силах. А вот теперь отца нет. Не заедет он теперь к нему стройку, не скажет:
 - Привет! Как твои дела, сынок? Всё ли нормально, а ну-ка, покажи, что ты здесь настроил!
 И улыбнётся своей открытой улыбкой, обнимет и возрадуется его успеху. Только теперь-то на сердце у Олега одно лишь ощущение безвозвратной утраты. Только Сергей теперь заезжает к нему, да и то иногда, на строительство нового дома-многоэтажки, будущего семейного общежития, теперь на Зеленстрое. Вот и сейчас он заехал к нему сюда и прошли они по его строительной площадке к вагончику-бытовке, где прораб всегда проводит по утрам оперативку.
 Вагончик довольно вместительный. В середине его стол и стулья, здесь же хранятся инструмент, цемент в мешках, гвозди и прочая строительная мелочёвка, а также служит он и для переодевания рабочих-строителей. Из своей одежды в рабочую, а в обеденное время он является для строителей и местом приёма пищи. 
 Сергей вытащил из кармана повестку в суд и передал её брату. Тот с удивлением уставился на Сергея: "Что это такое?".
 - Тебе повестка в суд.
 - Почему мне?
 - Потому, что ты мой брат. Такие же повестки получили Аркадий и Вера с Вадимом.
 - Ничего не понимаю. Ты же разводишься с ней, а не я?
 - Так это же теперь на раздел квартиры. Всем, кто в ней прописан.
 Сергей горько усмехнулся:
 - Вот опять мне нужно идти разводиться. Зря я сразу ей его не дал. Хлопот было бы меньше, да и потеряно нервов.
 Олег только лишь укоризненно посмотрел на брата и пожал плечами:
 - Тебе решать. Но в такой ситуации я бы не желал оказаться.
 - Не дай Бог!- подтвердил Сергей.
 Ещё раз Олег уставился на повестку. Сморщил лоб, дивясь её несуразности:
 - Не прошло и десяти дней со смерти отца, как тут вот ещё и эта повестка?   
 Сергей молчал. Радости в этом было мало. Не до того им было сейчас. Не до развода-делёжки.
 "Сергей разводится, это дело его,- размышлял Олег,- а тут ещё эта повестка!",- ему было обидно и больно сейчас не только за брата, но и за всю их большую семью. И прежде всего за маму. Ей сейчас особенно тяжело. И это было несправедливо и ужасно в траурные дни, когда женщины в чёрных платках и с чёрной лентой портрет отца. Ему тоже пришла повестка в суд, он тоже не успел выписаться из квартиры. Это, казалось, кощунством. 
 Людмила подала на раздел старой их родительской квартиры, в которой они жили раньше всей своей большой семьёй. Они из неё так все и не выписались, хотя все они вселились в новый их дом, в родовое гнездо. После развода с Мариной в старую их квартиру прописался и Аркадий. Не только Сергей не выписался, но и Олег, Аркадий, Вера с Вадимом. Таким образом они могли рассчитывать на получение квартир в строящихся в Крутом Яру многоэтажных домах. Вот теперь их тоже всех потянут в суд. Но отец с мамой уже не смогу. Отец уже определился с квартирой.
- Я тоже сейчас подъеду, лишь только отпрошусь у прораба,- со вздохом он сказал Сергею,- Не могу же я бросить работу?
- Хорошо,- тихо произнёс Сергей и пожал ему руку,- в суде встретимся...
  Попрощавшись с Олегом, он молча взял из его рук ту злосчастную повестку и направился к автобусной остановке. Сам он не заметил, как он влез в подоспевший автобус, как промчался весь путь до Крутого Яра. И вот уже за окном автобуса промелькнули стены металлургического комбината. Проехал он мимо памятника Ленину при въезде в Крутой Яр, а вот уже и сама площадь перед Домом культуры, против которого и стоит старое, очень заметное, административное здание в два этажа, где и расположен был суд.
 Сергей вышел из автобуса. И ему подумалось: "Вот и будет сейчас наша последняя встреча. Станем мы потом совсем чужими людьми. Только вот дочь нам никак не разделить...". Ему не хотелось видеть Людмилу.
 Тем временем Олег отпросился у прораба и тоже поехал в Крутой Яр, в след за Сергеем. Ехал он и тоже думал: "Интересно, а как же всё это Сергей теперь переживёт?". Уму непостижимо, он же так сильно любит дочку. А тут ещё смерть отца и болезнь мамы? Эти мысли его сильно тревожили. Да и то, что он сам оставил своё рабочее место, его тоже беспокоило: "Как бы там ничего без меня не случилось?". Но беспокойство за Сергея и маму было сильнее.
 Не раз Сергей приезжал к нему один в воинскую часть, когда отец был болен, и жаловался ему на свои слишком сложные отношения с Людмилой. Слава Богу, что у них с Машей всё, пока что идёт хорошо. Да, и ему тоже приходится на многое закрывать глаза в его семейной жизни. Хотя, они с Машей вместе почти тоже и не жили.
 Правда, она временами проведывала его тоже в армии и им выделяли для свидания комнату. Только однажды они встретились там у него с Аркадием. Нет, не просто, совсем не просто было что-то и в его жизни. Но он считал, что это всё мелочи и  всё преодолимо, как только он получит свою квартиру. Недаром же он работает на строительстве жилья.
 Пока не было сына Ромки, а он был ещё в армии, то всё было вроде бы нормально. Тёща в нём души не чаяла, а он её жалел, относился к ней, как ко второй матери. Дважды Раиса Захаровна была замужем и у неё было двое детей от двух мужей. А вот настоящего мужика в доме у неё так никогда не было. Потому в Олеге она увидела мужика в доме.
  Жора, старший брат Маши, что лет на пять постарше её, вроде бы принял зятя по-дружески. Но всегда старался показать себя старшим в доме и доказать своё старшинство в любом деле. Он был старше Олега, они с Машей были ровесниками, в одном месяце с ней родился.
 Но у Жоры не всегда это получалось. Олег ни в чём ему не уступал, хотя к любой ситуации он умел относиться с юмором. И всё превращал в шутку.
 Так что всё было бы хорошо в их совместной жизни, если бы старший брат Маши не был таким неудержимым баламутом, безоглядным авантюристом, способным на неожиданные поступки, что Олег вначале только диву дивился.
 Постоянно он менял места работы и женщин. Не сторонился спиртного. Нет, не мог он быть опорой матери и сестре. Такой опорой тёще стал, именно, Олег. Мама Маши это сразу же почувствовала и прониклась уважением к зятю. Он ей отвечал тем же чувством.
 А вот это-то не нравилось её сыну. Олег его почувствовал сразу, но старался не предавать этому значения. Он решил: нужно, как можно быстрее, получить свою жилплощадь, пока работает на строительстве. С этой целью он подал заявление о своём переходе из мастеров в каменщики, начал работать по договору, в котором было оговорено получение квартиры в ближайшее время.
 Но и в этом случае, оно предвиделось ему только года через три. Но Олег был согласен и на это, лишь бы только был мир в его семье. И он старался работать хорошо и каменщиком. Правда, он подменял иногда и мастера.
 А вот и здание суда. Оно было знакомо Олегу с детства. Здесь когда-то работал их отец, Семён Савельевич, персональным водителем председателя райисполкома. 
 Когда Олег подошёл к зданию суда, то там уже находились Сергей, Аркадий и Вера. Они ожидали его при входе в здание. По их лицам он понял, что настроение у них  не очень хорошее. И он решил не поддаться их настроению:
 - Привет!- сказал он, подходя к ним,- все уже в сборе?
 И обратившись уже к Сергею:
 - И твоя красавица тоже здесь?
 - Да, - кивнул головой Сергей.
 - А ты что не с ней? Побаиваешься?
 - Да, о чём нам теперь с ней говорить?
 - Как о чём? О любви, да согласии. Да ещё о дочери!
 - Всё уже давно переговорено. Только душу рвать.
  Сергей закурил. Закурил с ним и Олег. Аркадий вообще не курил. Олег больше общался со своим среднем братом. Аркадий прошёлся взад и вперёд по аллее сквера, что была перед входом в здание суда.
 Олег обнял за плечи Сергея:
 - Не грусти, баба с воза, коню легче!
 Сергей слегка улыбнулся:
 - Вестимо.
 С детства Сергей воспитывал его, везде брал с собой, играл, читал с ним детские книжки. Олег старался брать с него пример во всём. А вот теперь какой пример он показывает младшему брату? Плохой пример. И Олег, выбросив недокуренную сигарету в урну, встал. Тоже сделал и Сергей. Однако, в здание суда никому заходить не хотелось.
 Старший брат Аркадий тоже всегда был готов прийти на помощь Олегу. Заботился о нём не меньше, чем Сергей с Верой, или же отец с матерью. Но он был на восемнадцать лет старше него, так что большая разница в возрасте, да скорая его женитьба на Марине и уход его к ней к её бабушке в квартиру, сделало его общение с младшим братом менее тесным. К тому же, у него с Мариной вскоре родился сын Юра, всего всего на восемь лет моложе Олега. Так что вся его любовь от младшего брата, в какой-то степени, переключилась на своего сына.
  - Ну, что же, пойдём?- спросил Олег, взглянув на братьев и сестру. Им и сейчас не хотелось входить в помещение суда.
 - Пошли!,- как-то несколько резковато сказал Аркадий, видя их нерешительность. 
 Вроде бы, он куда-то сильно спешил. Это было видно по его нервозности. Или же эта процедура вызывала у него явное отвращение, была ему не по душе.
 Сергей понял: "Это здание навеяло на него неприятные воспоминание о собственном разводе". Но он, взглянув на Аркадия, промолчал, продолжал сидеть. 
 Вера тоже продолжала сидеть на лавочке перед входом в здание и упрямо смотрела  в клумбу с отцветающими осенними цветами. Она о чём-то думала.         
 - Сейчас,- наконец, тихо отозвалась она,- ещё есть время.
 Вадима у суда не было. Он был, и на сей раз, в своих командировках. Да, и вообще, ей тоже не хотелось видеть Людмилу. Вспомнилось, как несколько лет назад, вот также Марина таскала их всех, в том числе и отца, в суд, хотя она с Аркадием никакого отношения к ним уже не имела. Жили они тогда с Аркадием отдельной семьёй в новой трёхкомнатной квартире, которую получил Аркадий, с сыном Юрой и бабушкой Дуней. Марина пыталась разделить не их коммуналку, а недостроенный дом, их будущее родовое гнездо.
 Отец был тогда этим очень даже удивлён и с возмущением дома говорил:
 - Надо же, какая наглость! Такой прыти даже судьи подивились? Говорю им: не успел я дом достроить, как появились желающие его поделить?! Но для них это не в новинку.
 Ничего у Марины тогда не получилось. Никаким боком она с Аркадием не имела отношения к постройке дома. Не получится и сейчас ничего у Людмилы. Квартира казённая и принадлежит металлургическому комбинату. Да ещё, в этакой маленькой квартирке-коммуналке, слишком много прописано жильцов.
 Свою квартиру Аркадий оставил Марине с сыном при разводе. И пришёл жить к отцу в его коммунальную квартиру, в которой и без того было тесно, хотя остался прописан по прежнему месту жительства. Так что зря Марина затеяла тогда весь этот сыр-бор, балаган-позор с разделом недостроенного дома своего бывшего свёкра.
 Суд встал на сторону Семёна Савельевича. Он был застройщиком, он им и остался. Его старший сын жил тогда отдельной семьёй и своим отдельным хозяйством. Вспомнив сейчас всё это, Вера тяжко вздохнула: "Неужели опять придётся им всем пройти через этот позор?"
 Но идти-то, им всем было нужно. Не зря же присланы повестки. Вера поднялась:
 - Ну, что же, пойдёмте.
 Братья встали и пошли вслед за ней. Получилось всё так, как и предполагала Вера. Судья их всех опросил по поводу проживания в их квартире. Все это они подтвердили, в соответствии с пропиской. Только Олегу был задан вопрос:
 - Есть ли какие ваши вещи в этой квартире?
 На что он ответил:
 - Недавно я демобилизовался, не успел ещё обзавестись личных имуществом. Всё что есть, на мне.
 Выйдя из здания суда, Олег только и сказал Людмиле:
 - Ну, ты прямо, как в сказке про лису Алису, да про избушки: лубяную и ледяную.
 И все же, несмотря на такое её поведение в суде, желание хоть что-то получить с Сергея, они пожелали ей счастливого пути, удачи в жизни. А она им в ответ сказала:
 - Того же самого.
 Настроение у всех было мерзопакостное, не исключая и саму Людмилу. Это было видно по выражению её лица. Но изменить что-то уже было ничего нельзя. Сергей передал коробку конфет для Светланы и проводил её до автобусной остановки. Подошёл автобус и она уехала навсегда. 
 С ней в Тулу, на том же автобусе, уехал в свою художественную школу Аркадий. В дороге они не разговаривали. Вера пошла в свой Банк, что был в том же здании. 
 Сергею тоже нужно было спешить на работу, как и его младшему брату. Но Олег не решился оставлять его в таком нехорошем состоянии и он решил проводить Сергея до Управления комбинатом. 
 Шли они пешком и не торопясь вниз по Крутому Яру. Олег аккуратно пытался вывести среднего брата из мрачных мыслей своими разговорами о прошлой их жизни в Крутом Яру:
 - А помнишь, как мы с тобой на рыбалку ходили? Закинули мы однажды удочку и ракушку поймали? С тех пор и перестали мы с тобой ходить на рыбалку! А ведь это неплохой отдых.
 - Так жалко же и рыбку с крючка снимать! Трепещет она, бедная, бьётся-трепыхается, жить хочет... Ты мне скажи, пожалуйста, всё у тебя в жизни нормально на работе и с Машей?
 - Пока всё хорошо. На работе встретили меня нормально. Приняли опять в должности мастера. Перешёл я в каменщики, ради квартиры. И начальство всё тоже, относится ко мне хорошо. Начали мы от нашего института опытный завод строить...
 - Вот это прекрасно. А в семье-то, как?
 - Тоже нормально. Скоро мы с тобой "горбатый" в Крапивинку пригоним. Я в автошколу уже записался. Сейчас хожу на учёбу, чтобы права получить. Ты-то не хочешь?
 - Я пока погожу. Хватит и одного пока в семье человека с правами. А гараж-то нам вновь строить придётся. Аркадий наш под мастерскую занял.
 - За этим дело не станет. Построим. Жаль, что только этого отец не увидит.
 Упоминание об отце вновь ввергло их в грусть.
 Спустя некоторое время, Олег спросил:
 - А что это Вадима так долго не видно? Всё по командировкам ездит?
 - Да,- мрачно подтвердил Сергей,- сколько раз мы ему с отцом предлагали перейти работать на комбинат, не хочет.
 - Я попробую перетянуть работать его к нам на стройку? Электрики всегда требуются.   
 - Попробуй,- вяло сказал Сергей,- а то просто непонятная мне их с Верой жизнь. Жалко её. Впрочем, это их дело.
 - Легко хочет жить. Подальше от семейных забот. Всё форсит: приёмнечки, зажигалочки, "дипломат"... Как ясный месяц!    
 - А в "дипломате" плоскогубцы и кусачки...
 И оба грустно рассмеялись.
 - Всё будет хорошо,- сказал посерьёзнев Олег,- ты, главное, не паникуй, не тоскуй, всё перемелется. Повертится-повертится без тебя Людка одна и опомнится. У вас же дочь, не захочется ей её оставить без отца? Ты, главное, не забывай её.
 - Да я и так каждый день почти звоню. Но вот ездить часто не получается. Да, и к кому? Если бы встречали по-доброму!
 - Терпи. Конечно, путь не ближний. Чужая сторона. Если бы рядом?
 - Вот, то-то и оно!
 Некоторое время шли молча. Потом Сергей сказал:
 - Нам маму теперь беречь нужно. Без неё совсем осиротеем.
 - Да,- согласился Олег,- нам теперь держатся нужно плотнее друг к другу и беречь маму.
 Потом он продолжил:
 - А ты заметил, с каким недовольством Аркадий отказывался от своей части наследства в пользу мамы?
 - Заметил. Но ты не бери себе это в голову. Мало ли, что могло показаться. Нам нужно быть теперь дружнее, более сплочёнными.
 Олег молча с ним согласился. Он почти каждый день теперь навещал маму.
А.Бочаров.
2020.