Мечта о сольном концерте

Добрый вечер, дорогие иркутяне и иркутяночки.
Я родился в этом городе.
Но как-то - никогда подолгу не жил.
Младенцем меня увезли в Якутию, где прошло мое детство.
И в Иркутске - бывал лишь проездом.
Всё больше - в Улан-Удэ, где жили мои родственники.
В Иркутске они живут тоже, но...
Но как-то не стали мы особо близки.
И бывать у них часто - мне было неудобно.

Но сейчас - здесь живет моя мама.
У нее я бываю с удовольствием.
И непременно еду в Студгородок, где родился: побродить по округе, посмотреть на наш дом и двор.
Там мало что изменилось.
Разве что вместо булочной - теперь парикмахерская "Образ".

Ну, ладно.
Факты биографии - я подробно осветил в своих книгах.
А сегодня - будут песни и баллады.

Должен сказать, что я не композитор и не музыкант.
Большинство моих вещей написаны на уже готовый ритм или мелодию.
Прежде всего это ритмы Высоцкого и Визбора.
Реже - Галича и Башлачева.

Но только ритмы.
Текст у меня - принципиально иной, чем у названных бардов России.
И наш концерт - мне хотелось бы посвятить их памяти.
Спасибо.


ПОЭТ НА ПОЭТИЧЕСКОМ САЙТЕ

"Сыт я по горло, до подбородка,
Даже от песен стал уставать..."
(В.Высоцкий)

Исп. под гитару в ритме эпиграфа.

Голоден очень, голоден честно:
только игнор или ненависть вдаль.
Не заглушая ноты оркестра,
просто явил непохожий Грааль.

И потеряли лицо свое мэтры,
и первачи пригорюнились в бан,
и начинаются вновь километры
их пересудов под общий пандан.

Даже читателей лишь единицы,
отзывов нету, отзывов ноль,
и за любовь меня судят девицы,
коим писал и поэмы в любовь.

Голоден очень, голоден сердцем,
ох, уходить мне оттуда пора:
я не умею дружить с раболепством,
как это принято там на "ура".

За горизонтом, дальним проливом
больше не видно лодки моей,
но до сих пор там играют в "Марину"
и на халяву пьют из морей

личной поэзии, а не фиктивной:
"Всем и при этом, увы, никому",
голоден очень, голоден длинный
мой переход от унылых к Нему.

Как мне спокойно и как мне отрадно:
больше не надо ходить на постой
ни к Петербургу, ни к Волгограду,
только любить и общаться с тобой.


ПЕСНЯ ДОРОГИ

(Исполняется под гитару в ритме зарисовки Ю.Визбора "Шхельда")
   
Нет, не хожу маршрутами,
дома сижу, как сыч.
Путаюсь с парашютами
и не вожу "Москвич",
только однажды вечером,
перечитав стихи,
вспомнил природу вечную
по берегам реки.

Мы до Байкала ехали,
много смеясь в пути.
Пела нам песни Пьеха, и
думала обойти
нас, не жалевших скорости,
лента реки живой;
я подивился скромности
вечности подо мной.

Тут же сказал водителю:
"Витя, останови.
Я не поеду к зрителю,
я остаюсь в любви", -
так и остались вечером
у Селенги втроем:
делать нам, видно, нечего,
Божий ты мой подъем.

Там написалась странная
песня про небеса,
там и Москва-Товарная
смотрит во все глаза,
там и Уяр, и пристальный
Северный полюс вьюг,
там - штормовые пристани
и поворот на Юг.

Все-таки есть в Бурятии
то, чего нет нигде.
И Селенга в объятия
мчится к сестре Уде,
и перевалы тихие
напоминают нам
то о строфе пиррихия,
то о тебе, Афган.

...Виктор мой свет Владимирыч,
славно, что Вы нашлись
в Новосибирске или же
в Шхельде при спуске вниз,
Вы уж простите грешного,
что у меня - не так...
Пусть Вам страна - подснежником,
а восхожденья - флаг,

вбитый в вершину гордую
перед тоской равнин.
Поезд везет негодную
песню мою, Навин,
на Кордильеры с Андами,
сквозь океан мечты,
пущенный самиздатами
с истинной высоты...


ПРИЦЕП

(Исп. под гитару на мотив баллады В.Высоцкого "Банька по-белому".)

1

Мы однажды с тобой познакомимся
и пойдем по дуванам земли,
не создав ни молитвы, ни комикса,
ни обычной советской семьи.
Ты, наверное, будешь похожая
на святую богиню МеЯр.
И сиреневым пледом недолжного
возбудишь во мне страсти раЯ.


Припев:

Помоги мне найти тебя, девочка,
под любой иудейский концерт,
я смогу убежать общей немощи
и поддену весь мир на прицеп.


2

На уроках труда горемычного
мы тачаем себе молотки,
что однажды меня, необычного,
приколотят к объекту тоски.
Воскресение будет, не будет ли,
ведь не факт, что я стану Христом,
но твои элегантные туфельки
будут долго стоять под крестом.


Припев:

Разреши мне обнять тебя, девочка,
разреши помолиться на свет
твоей Божьей неслыханной, неучи,
красоте под бесстрастный завет.

3

Наш учитель рассеян и думает
о своем, чем и нравится мне.
Одноклассники стали Тимурами,
я один здесь "Фигура" в огне.
Мишка Квакин - и тот по поверхности
заготовки скребёт - только в путь.
И колотит меня в неумелости
омерзения дробная жуть.


Припев:

О, не надо тебе домоводствовать
и не надо работать на нас,
тебе надо молиться и поствовать,
а фигура тебя не предаст.

4

Я сегодня авто папы Бореньки
тихо вымою губкою бед
и поеду искать тебя голенький
по дорогам неслыханных лет.
Ну а вдруг ты в Айхале скрываешься,
в Чернышевском поселке блудишь
и ни в чем, дорогая, не каешься,
только крутишь его на Париж.

Припев:

Пусть фурычит воздушная печечка,
угореть я давно не боюсь,
я боюсь не найти тебя, Свечечка,
освятившая пробную Русь.

5

Одноклассник Олежка - Кислицкого
дяди Толи бессменный сынок -
помогает надраивать, Близкая,
этот бедный отцовский возок.
Он с капота, а я - от багажника
умываем машину, чтоб ты
не признала Пилатова стражника
в зеркалах Вифлеемской звезды.

Припев:

О оттачивай иглы до вереска,
отпускай их, как крылья орлиц,
и окрашивай ласками Феникса,
несмотря на презренье девиц.

6

Всё, Олежка, спасибо, свободен ты,
мне раздеться осталось и гнать
чернышевскою трассой Володиной,
что едва ли сумеют угнать.
Рай внутри, говорила мне бабушка,
Рай внутри, а снаружи - пусть Ад
всесоветского ложного, Лапушка,
самомнения в стиле "Виват".


Припев:

Где твои фиатуры, Бесценная,
партитуры твоих площадей,
и гремит твоя слава прицепами
дальнобойных нездешних ногтей.


7

О Вилюй, ты Фисон, но не знающий,
что ты точно пред Богом Фисон,
и собаки охотников лающих
нарушают природный фасон.
И якУты идут старожилами
на каноэ течением в Яр,
ибо их задушила пружинами
украшений богиня МеЯр.

Припев:

Ты жена, ты невеста, ты матушка,
ты мне дочь, ты мне внучка, душа,
ты единственна, ты не оладушка,
что бабуля печет неспеша.

8

Я тащусь по дороге наезженной
лишь 130 килОметров в час,
потому что выносит в подснежники,
коль ускорить дорогу девчат.
Я успею вернуться и вымыться,
я успею поставить авто,
чтоб отец или матушка вымысла
не спросили: зачем или кто.


Припев:

Я прицеп в этом мире бушующем,
я ненужный и лишний прицеп;
и звенит перемена ликующим,
где они с молоточками цен.

Я сдираю свои нарукавники
и срываю свой фартук, масон,
и бегу от металла, забавники,
окунаться в эдемский Фисон.


ПЕСНЯ О ГНЕЗДАХ

(Исп. под гитару на мотив "Песни о звездах" В.Высоцкого)

Мне этот двор не забыть нипочем,
он из окошка виден,
видно, не зря я к нему приобщен,
как Мартин Иден.

Светодеревья всегда в высоте
некой последней правды,
словно солдаты любви во Христе,
истинные таланты.

Божья Кузанночка вьет там гнездо,
и воронята верят,
что их никто не обидит во зло,
словно евреев.

Дворники чинно, позже меня,
но ненамного позже,
машут метёлками, словно храня
память о Божьем.

И ВерхнеУдинск на облаках -
под управленьем Павла -
как бы растет на библейских стихах,
тихо и плавно.

Сколько здесь прОжито, милые дни,
сколько вам песен спето,
только иные большие огни
манят поэта.

Как на аркане, который стянуть
можно, но после
снова затопит слезами по грудь,
словно бы - поздно.

И детвора, что гоняет в футбол
зимними днями,
где б я еще бы такую нашел
сборную яви.

Вы уж простите меня, детвора,
медленно бегал
вам за мячом, если он на-гора
неба отведал.

Переезжаю куда-то теперь,
переплываю
реку последних надежных потерь
имени Рая.

Не от добра я добра захотел,
просто судьбина
вздыбила парус изысканных белл,
словно лавина.

Это иной непохожий аллюр,
спорная пара,
благо богине важней маникюр
в цвет будуара.

Только вдвоем - даже Зюсю не взять,
ревность и нервы,
где ее соул и кто ее зять
в духе Минервы.

Зюся, а Зюся, ты на луне,
а этажом повыше
плачет твой кот по пушистой жене,
падая с крыши.

Можно теперь и в постели курить,
а не в подъезде только,
не на балконе, где хочет любить
месяца долька.

Ласки немеряно, полный комплект,
два гаража, три дачи,
только чего-то здесь главного нет -
Божьей Задачи.

Или и н а я теперь у меня
эта Задача, Вера,
да и Надежда в слезах октября
и Пионера.

Ну, до свидания... здравствуй, Любовь,
здравствуй, живое чудо,
самых целительных райских даров
в небе приюта.

(Мне только мнится вечерней порой,
словно со мной Илона,
ставшая Игорю младшей сестрой,
небокорона.

Вроде не видел ее никогда,
да и не слышал,
а загорается в небе звезда, -
лезу на крышу.)

Будьте, порой вспоминайте меня,
как вы любили,
даже когда я душою броня,
как по "мобиле".

ПлАчу...
Простите...
Потом допою...
Всё же хочу до боли
эту живую богиню свою
с именем Оли.

И в интернете она, как в краю
нежной любови.


ВАЛЬС ТОБОЙ

"В полях под снегом и дождем..."

Квартира убрана, как снег, как эти волосы твои,
а я приехал на ночлег - узнать хоть толику любви,
и водопад из крана пел о непотребстве и грехах,
а ты была моей, Олен, не на постели - на стихах.

А чем такой палас хужей турецких вышитых ковров,
ходи по рифмам и взашей гони пришельцев из миров,
где всё рассчитано на то, чтоб ты была совсем чужой
в любом заманчивом авто у светофора над душой.

Я не соперник облакам, дождю и капелькам росы,
но я шагаю по стихам, тебе написанным, в разы
перекрывающим альбом иных огромных тиражей,
и созидаю Божий дом в любой страдающей душе.

Квартира убрана, как снег, как эти волосы твои,
что раз увидев, имярек уйдет от маленькой любви,
и как цунами теплоход порой швыряет на дома,
вот точно так же он швырнет свои былые письмена.

А чем такой палас хужей... и завершится снегопад,
и буду я для малышей на кухне ладить самокат,
и никаких общений-снов и ожиданий пустоты,
одно живое мастерство твоей привычной красоты.

Зима начнется, как война, а осень кончится, как рожь,
и ты, как честная жена, иного друга не найдешь,
и отработав у стола свои положенные дни,
я тихо встану у ствола иного Древа, чем они.

Квартира убрана, как снег...


ДЕТСКАЯ НОСТАЛЬГИЧЕСКАЯ

"Спокойно, товарищ, спокойно,
у нас еще всё впереди..."
(Ю.Визбор)

Кате и брату Сергею

Спокойно, Катюша, спокойно,
у нас уже всё позади:
и детство, и слёзы, и штольня
великих алканий в груди,
быть может, увидимся где-то,
на узких скрижалях стихов,
а так - нам достаточно лета
и всех на планете грехов.

Ты вспомни свой первый подснежник
и первое слово души,
когда удивленно и нежно
писала с ошибкой "жи-ши",
Катюша, прости, не могу я
без детства и птичек в гнезде,
куда мне до дальнего буя
в твоей уникальной узде.

Ты вспомни далёкие зимы
и свой же родной Новый год,
как ёлка стояла кузиной,
а папа искал окорот:
тянул вам гирлянды и вешал
игрушки на веточки чувств...
А мама кормила черешней
и пела тебе про свечу.

Ты вспомни признанья мальчишки
в твоем незабвенном дворе,
как он подарил тебе мишку
на Севере или в добре,
а ты говорила "спасибо"
и вдруг опускала глаза...
Не зная про силу буксира,
сорвавшего все тормоза.

А помнишь, Катюша, "жених" твой
так робко тебя обнимал.
И даже читал тебе книжку
и горя с тобою не знал,
а ты его, в прятки играя,
всегда находила скорей,
чем ныне находишь, сгорая,
себя у ночных фонарей.

Спокойно, Серега, спокойно,
твоя Анкара - не Иркутск,
не Мирный и не лукоморье,
а лишь нетактичный искус,
ты просто России не видел,
а значит, и детства не знал...
А город любви не в обиде
на твой раскаленный металл.

К чему нам великая зона,
к чему примитивный блатняк...
Мы вместе ушли от позора,
а это, Серега, ништяк.
А помнишь, как вез ты мне жвачку
из Турции в те-то года,
футболку с конкретными мачо,
что я износил навсегда.

Порой и на улице, брате,
ко мне приставала шпана:
ведь там каратэ и каратель,
а вовсе не чья-то жена.
Откуда, мол, парень, откуда
такая футболка, ты кто...
Мы тоже хотим, как Иуда,
всем морды разбить ни за что.

Серега, а помнишь купанье
на нашей протоке с тобой.
И дачу, где мы не копали,
а только шалили с судьбой,
и взрослые дедка и бабка
не очень стеснялись любви
к мальчишкам, чья копка и садка,
конечно, еще впереди.

Спокойно, братишка, спокойно,
я здесь популярный поэт:
и вся транссибирская штольня
мне шлет благодарный привет,
а ты и стихов не читаешь,
лишь песни тебе подавай...
О чем ты, родимый, мечтаешь
под этот сомнительный рай.

Бывай... я теперь при Марине
и твой смит-вессон в антресоль
закинул, чтоб нас не убили
ни Руфь, ни Эсфирь, ни Ассоль,
до встречи, Серега, до мига
на лучших скрижалях души...
Давно уж написана Книга,
но ты мне порою пиши.

До встречи, Серега, до Лика
на детских просторах Души...
Еще не забыта Молитва,
еще не потеряна Жизнь.


СЕНТЯБРЬ МОЕЙ ЛЮБВИ

"Клёны выкрасили город
колдовским каким-то цветом..."

(И.Кохановский, В.Высоцкий)

Очень редко Эсса пишет
мне в Контакте или в Классе,
что ж тогда, скажите, движет
потерявшимся на трассе.

Непокой и ревность к Богу
или к мужу или даже
к обронЁнным на дорогу
косметическим поклажам.

Как они близки бывают
к ее лику или лону,
хорошо, что я не знаю
ни Людмилу, ни Илону.

Далеки записки Эссы
от обиды и претензий,
словно клуб по интересам
много более профессий.

Что судить-рядить о прошлом,
что пройдет, то будет мило.
Где моя родная Божья
сентября не отменила.

Я люблю сырую осень,
даже думаю, что прежде
к Артаксерксу ровно в восемь
ты ходила по одежде

сентября, моя родная,
а не августа и плена
неликвидного трамвая,
где не можно откровенно.

Я тебя целую в очи,
говорят, поэт к разлуке
дарит ей свой детский почерк,
поцелуй, мол, лучше руки.

Что ж так скупо, дорогие,
я ее следы целую,
что привычно для богини,
я всю жизнь искал такую.

Только вот: опять притихла,
пожелав добра на утро.
Видно, к ней приехал Миха,
а не вымыта посуда.

Подожду, куда спешить мне,
от себя бежать устанешь.
Я тебе обязан жизнью,
о которой ты не знаешь.

И надеждой и отрадой
сентября моей любови.
Драгоценная, так надо.
Мы с тобой единой крови.

Нам хватает Самиздата
этой неизбывной боли.


МЕНТОЛ (МИСТЕРИЯ ВРЕМЕН И ПРОСТРАНСТВ)

(Исп. под гитару в ритме баллады В.Высоцкого "Купола")

1

Хорошо у пирамид в Египте утреннем:
все евреи при лопатах, ломах.
И не ходишь ты из спальни полуторной
на рабочие планёрки, Феллах.
Управители бегают с лентами,
и орудья уперлись в кирпич
удивительной встречи с поэтами,
как учил Леонид не-Ильич.

Припев:

Словно Нефертити сцен
объявил войну Совдеп,
и заносит мой ПРИЦЕП
долгий прошлогодний снег.

У "Якутска", тайнозрителя-любителя,
два события, два события.
То ли ты опоздала в кино,
то ли просто премьера Юпитера
постучалась в земное окно.

2

Я вчера вместо "двойки" по физике
пел тебе при подъезде веков
нестандартную правду коллизии
под названием "Лиля-Альков".
И соседи заслушались искренне,
и никто не хотел меня сдать
на большой разговор с коммунистами,
чтоб уже никогда не страдать.

Припев:

Словно Клеопатре тайн
выдают паёк в грязи
долгой очереди в рай
под Девятый магазин.

У "Геолога" - клуба с пижонами,
младожёнами, младожёнами,
не хватает смиренья подчас
досидеть до конца напряженного
популярного фильма про Вас.

3

Александр Зарядин неистовый
или Ромочка Трищенко-трус
подрядились большими артистами
и кидают мне ромбовый туз.
Вы целуетесь с каждым по времени,
не считая служивых, что ждешь,
как они, дембельнувшись с трофеями,
Вас подсадят на слово "Даёшь!"

Припев:

Словно Суламите ласк
с Бобылём не повезло,
и салатовый отказ
лёг на хрупкое стекло -

Ваших глаз, недовольных пророчеством
одиночества, одиночества -
после многих разводов и драм
с человеком, которого хочется
подсадить на волшебный экран.

4

Как закончатся уроки, как исполнятся,
с "дипломатом" под мышкой приду
в "бухенвальд", как иная паломница
посещает мой дом на борту
самолета, летящего в Токио,
где одна балерина хранит
злую верность поэту Пиноккио,
не попавшему даже в петит.

Припев:

Вот и Ваш скупой подъезд,
вот десятая the door,
вот и выставка невест
после секции дзюдо.

Что же Вы прогуляли занятия
и объятия и проклятия
с дорогим и понятным навек -
дураком молодым и влиятельным -
человеком по имени СМЕХ,
человеком по имени ГРЕХ,
человеком по имени ВСЕХ...


ОНА ЖИЛА В ДЕРЕВНЕ

(Исполняется под гитару в ритме песни Высоцкого "Она была в Париже")

Интонация в целом, конечно, ироническая, а не "обличительная", как может показаться при чтении с листа.

Хожу я к ней домой, как к истинной царевне,
несу свои стихи, как свиток-этуаль,
но что ей до того: она жила в деревне -
и ей моей души ни капельки не жаль.

Придешь к ней, говорит: "Зачем ты вытер ноги,
зачем ты сапоги кирзОвые снимал,
они хранили пыль единственной дороги,
они напомнят мне любимый сеновал."

Я в телогрейку влез, заговорил, как древле
гутарили порой крестьяне на полях,
но что ей до того: она жила в деревне,
и я в ее глазах нисколько не кудряв.

Ей внятен самогон, а не коньяк французский,
ей весь ненорматив понятен до зела,
она мне говорит: "Ты говоришь ПО-РУССКИ,
а я ценю стандарт реального села.

Вот, помню, я иду с водоколонки, вёдра
несу в своих руках, как легкую красу,
навстречу комбайнер - и хвать меня за бёдра,
я сразу поняла, что вёдра донесу.

Ты фраер городской, тебя прищучить мало,
ученый на дерьме печеный, как кулич,
и мне твои стихи до лампочки, бывало,
мне тоже их строчил наш агроном Ильич. 

Да, или вот супруг: придет с дневной работы,
родимый перегар, понятный мне до дна,
как гаркнет на меня: "Ты, стельная, кого тут
приветила с утра, пока была одна!"

Летит тарелка щей в немазанную стену.
Недосолила суп. В сельпо не дали соль.
Вот истинный мужик! А ты всего лишь схема
такого мужика, поэтому уволь!"

...Иду к себе домой, в душе гнездятся черви,
досада на себя, что вечно - неформат.
Я осознал навек: она жила в деревне,
а это для меня, простите, тот же ад.

Не суйся не в свое, филолог анемичный,
и рот не разевай на сельскую стряпню,
пора б тебе понять: она жила отлично,
а ты пытался ей навязывать "фигню".

Возьми меня назад, мой городок вечерний,
где женщины порой - в сиреневых тонах
и сумерек и слёз о том, что не в деревне
живут и говорят о призрачных мирах.

Эсфирью на авто, Ассолью на причале,
Роксаной молодой в салоне красоты, -
я вам писал стихи, и вы мне отвечали
заветною росой священного "Я - ТЫ".

Я не забуду вас, усталых и смиренных,
я больше никогда к селянкам не пойду...
- Да что Вам до нее. ОНА ЖИЛА В ДЕРЕВНЕ,
как Крупская Н.К. в 17-ом году.

Деревней - вся страна. По смыслу и по сути.
Здесь больше ничего опричь деревни нет.
В каком бы ты краю в престижном институте
ни получал за них свой беленький билет.

О милый человек своей исконной боли,
ты оглянись вокруг, внимательно вглядись:
и напиши стихи о том, что поневоле
мы все теперь селом соделаны, кажись.

Деревня и в Кремле. Деревня и в Культуре.
Деревня, как кошмар, преследует меня:
"А хрен ли у жены все когти в маникюре?
И хрен ли у тебя в Испании родня?!"

О публика моя! - домашнего концерта
для нескольких родных бездельниц и принцесс,
мы в городе живем и даже ходим в церковь,
достаточно для нас поездок в темный лес.

Там Леший, там Яга, там Бармалей немытый,
там зависть или злость, обида на судьбу,
я рыбкой золотой им разобью корыто,
откудова хлебать - не выхлебать полбУ!

Не против я села. Село - остаток древний.
Когда-то на селе бывали и волхвы.
Я только не хочу, чтоб город был деревней
под именем любой ухоженной Москвы!

(Последние две строки повторяются дважды,
после чего следует характерный гитарный переплеск и заключительный удар по струнам сверху вниз.)


БАЛЛАДА ЗЕМЛИ И ВОДЫ

"Небо этого дня
ясное..."
(В.Высоцкий, "Аисты")

Здравствуй, небо моих
ласковых
вдохновенной зари
ласточек.
Словно эхом суббот
истинных -
стало меньше забот
пристани.
И идет по тропе
солнечной
благодарный напев -
полночи.

Ты взойдешь на этаж
осени
и споешь Отче наш
в озере -
своей верной любви,
славная,
к человеку земли, -
данная
согревает тебя,
словно ты
прикорнула любя
у воды.

И летят журавли
пО небу,
и идут корабли
пО миру,
и встает Назарет
раненный,
повторяя Завет
пальмами.
И дрожит голос-круг,
дивная,
как мелодия рук
длинная.

Вот мы вышли с тобой
к городу,
разделили покой
поровну.
Пусть усталый трамвай
примет нас
в свой потерянный рай
милых глаз.
Переедем на нём
через мост
и услышим район
тихих звезд.

...Я ласкаю тебя,
строгая,
на манер соловья -
Богова.
Начиная сонет
заново,
погружаясь в Завет -
ларами,
ла-ра-ми...


ШУТОЧНАЯ ПЕСНЯ ДЛЯ "КВАРТИРНИКА" У АЛЛЫ
 
"Не хватайтесь за чужие талии..."
(В.Высоцкий)

Не винтите по подъездам лампочки,
как бы ни советовал Чубайс.
Лучше - приготовьте фотокарточки
на предмет вербальных эксэсайз.
Все свои претензии карманные
к мужикам, ушедшим по стране,
предъявляйте Игорю Туманову,
как тому портрету на стене.

А почему вы до сих пор без визажиста,
кому такое добро по жизни.
Мне представляется совсем простая схема:
мужик не может без королевы.
Но есть однако же еще предположение,
что он всё выходил из окружения:
из бункерОв - куда почище сталинских,
где было столько спринтеров и стайеров,
что можно было выплатить задолженность
по всем зарплатам. Включая Божию.

Хватит с нас подпольной эрудиции,
я одной любовью жить хочу.
Просто у меня такие принципы:
отдавать долги, когда учу.
Почему, зачем, какая разница,
ризница всегда освещена!
Словно та серийная проказница,
спавшая, как всякая луна.

Не хватайтесь за чужие лампочки,
как бы ни советовал Чубайс.
Сенбернар несет поэту тапочки,
а хозяйки составляют прайс.
Только мне не хочется, не нравится
оставаться до утра в гостях!..
Ждет меня домашняя красавица
и еще другая - в новостях.

А почему я до сих пор без лимузина,
скажите, Жанна, ответьте, Зина.
Мне представляется совсем простая марка:
Бьюик-Ла-Сабр + отоварка.

Не сочтите, люди, за стяжательство,
я прекрасно и пешком дойду.
Но порою хочется вмешательства
в эту благодарную судьбу.
Не Киркоров, не Меладзе чувственный,
но обычный лабух городской,
я хочу напиться до бесчувствия
и упасть на шконку с медсестрой.

...Не хватайтесь за чужие талии,
а хватайтесь за свои сердца.
Как и почему в былой Наталии
столько неполезного свинца.
Почему в иной (иной ли?) женщине
лишь одни претензии звучат...
Вот что значит опыт деревенщины
под эгидой современных чад.

Я меняю тему и усилие
и снимаю галстук и пиджак.
Я устал от общего Базилио
и Лисы-Алисы на ушах.
Стильные, спасибо за внимание,
на сегодня хватит воевать...
...Женщины меня понЯли правильно
и ведут в свободную кровать!..


БАЛЛАДА РАССВЕТНОГО ГОРОДА

...А я всё смотрю и смотрю и смотрю на тебя,
пока ты расскажешь мне сказку,
что можно на свете прожить не любя
под эту скупую замазку.

Исчерпан сюжет на границе манжет
площадки безликого плена,
и ты убираешь заученный жест
за спину живого примера.

Тебе не велят принимать этот яд,
хотя он порою целебен.
И ты норовишь обеспечить ребят,
что завтра влюбились в царевен.

Идет по стране на высокой волне
трамвай поэтических буден;
и дяди неловко стучат на луне
в свой детский подарочный бубен.

Надежды веков загляделись в альков
блаженной природы успеха,
и я задыхаюсь от новых стихов,
швыряемых в комнату смеха.

А город молчит, отдавая ключи
консьержке гостиничных комнат;
и снова Эллада стоит у свечи
рассветного моря: канона.

И небо уже отразилось в душе
детсадовских наших умений,
где явно проступит в любом малыше
надежда Христовых знамений.

Вставай, городок, и иди на Восток
великих даяний и веры,
где встретит тебя умиленный росток,
воспринявший духа без меры.

И белый наш вальс с подвенечной Москвой
войдет в партитуру Завета,
и будем мы взглядами пить небосвод,
влюбившись в симфонию неба...
Влюбившись в симфонию лета...


ГРЭММИ

"Я вам мозги не пудрю, уже не тот завод.
В меня стрелял поУтру из ружей целый взвод..."
(Высоцкий)

(Исп. под гитару в ритме эпиграфа.)

Когда я стану мудрым и стану ли когда.
Пока вы спали утром, у нас опять звезда
случилась, восхитила, как некогда Олен:
я вам не за кассира великих перемен.

К чему я здесь всё это говорю:
к тому, что мне на вас не наплевать:
пока вы собирали по рублю,
на вас спускалась свыше благодать.

Уж Рождество настало, как некий Путь Домой,
иди ко мне, Оксана, тебе же не впервой,
и не пойдем мы дальше постели и души,
пускай они без фальши, как ваши шалаши

причесок и непрошенных затрат
на этот стол, на эту канитель,
когда-то ведь и Игорь был солдат,
а ныне в нём один сплошной бордель.

Пускай и не за money, пускай и просто так,
но я молюсь Оксане, Олен желаю благ
и поднимаю флаги ветхозаветных хупп,
но мне не до отваги наладить даже сруб

своей одной единственной семьи,
своей любви, своей не "овощторг",
выходит, что вы просто не мои,
хотя и возбуждаете восторг.

Мне мало возбудиться, мне надо вас воспеть,
порою помолиться, порою песню спеть,
уж очень здесь не много таких девчонок вблизь,
но всё-таки не Бога, поэтому вернись,

Оксана, к человеку своему
и искренне прощенья попроси
за то, что ты наставила ему
пластинок на проигрыватель "SI".

Сие достойно Грэмми, твоя "Оксана"-плюс -
не лабуда в Гогене, не завтрашний аншлюс,
пожалуй, новым утром и даже НОВЫМ ДНЁМ
я тоже стану мудрым, я тоже буду в Нём.

Ну а пока - прими домашний бриз,
вот этот диск Плутона, а не Sun,
и с чистым сердцем Богу поклонись,
покаявшись пред мужем без Оксан.

А если не простит он, не примет, оскорбит,
как истинный Броз Тито вблизи мобильных плит,
то приходи обратно, не станем упрекать,
что ты неадекватна в значеньи слова "мать".

Я понимаю: невозможно быть
здесь Соломоном без его заслуг
перед Отцом, а можно только плыть,
куда-то плыть и проводить досуг.

Довольно с нас досуга, довольно дальних притч,
я всё-таки не сука и не Кузьма Кузьмич,
здесь нужно что-то вроде искания в себе,
а вовсе не в народе, - заботы о семье

единственной и верной до конца,
до всепрощенья, до святых очей.
Девчонки, не тяну я на отца
в три миллиона восковых свечей.

Давайте будем очищать сердца.
Иначе - ты ничья и я - ничей.


ПАМЯТИ АЛЕКСАНДРА ГАЛИЧА

(Исп. под гитару на мотив баллады А.Галича "Когда я вернусь")

...А я не вернусь, я уже никогда не вернусь
в чужую страну, словно в свастику нового плена,
там знает меня, но не помнит спасенная Лена,
а всех остальных я не помню и очень стыжусь.
Нет, я не вернусь, ты прости меня, но не вернусь.

Я буду бродить по твоим безобидным углам,
таким незаметным, незанятым, неосторожным,
и где-то в Норвегии или в Причастии Божьем
найду тебя, встречу, узнАю и снова отдам.
Когда-нибудь нА руки бабушке вашей отдам.

О, как ты лежишь в этих мокрых, тебе по годам,
о как ты лежишь в обменЁнных пеленках надежды
на то, что однажды увидишь меня и как прежде
затянешь свой плач, никогда не услышанный там.
Не слышимый там, нет, никем не услышанный там.

Я скоро уйду за предел, за невидимый храм,
а ты лишь ручонками будешь сжимать погремушки,
"Косого" кота не от фабрики мягкой игрушки,
но сшитого светом в иных ипостасях - векам.
Я cкоро уйду за предел, дорогая, welcome.

В Париже убьют... ведь не писан закон морякам,
младенец души, о, тебе только-только 4,
мы будем для них много лучшими, нежели были,
но это потом, а пока пусть напишет братан.
Пускай обо мне хоть однажды напишет братан.

Я мглы не боюсь, я себя лишь порою боюсь.
Бывает, находит: и кажется, новый мессия
тихонько бредет по каналам убитой России,
а я не мессия, я просто с тобой остаюсь.
Вовеки веков я с тобою одной остаюсь.


ТЕРСИТ

(Исполняется под гитару в ритме
 баллады В.Высоцкого "Вот твой билет, вот твой вагон" из к/ф "Бегство мистера Мак-Кинли")

Вот так живем, вот так молчим
и не поймем, куда выводит сей тоннель.
Я не могу любить мужчин
и приглашаю их по жизни на дуэль.
Иди ко мне, лети на свет
моей приватной неопознанной звезды.
Я распознал в себе Завет
и буду жечь тебя лучами правоты.

Припев:
Вот и сбывается всё, что не хочется,
спешит к Пилату распалённая толпа.
Кто Вы по имени и кто по отчеству,
мой незнакомый друг с соседнего столба.

Как тесен путь, как краток век,
нам не дадут и оглянуться невзначай.
Здесь тысяч пять одних калек,
с какими ты по долгу службы не скучай.
Как ты идешь, как ты летишь
над автострадою, раскинув два крыла.
А я бегу дорОгой крыш,
чтоб ты всегда со мною счастлива была.

Припев:
Вот и сбывается всё, что закончится,
уходит мальчик в непроглядную мечту.
Ах, как им хочется, как всем им хочется,
чтоб я упал или разбился на летУ.

Сорви парик, как оберЕг,
нам по дороге больше нечего терять.
Вот наш с тобой недолгий век,
а вот и губка, как сожженная тетрадь.
Прости им всем, прости за то,
что не познали, не изведали любви.
Сейчас придет за мной авто,
и мы поедем до Эдема-на-Крови.

Припев:
Вот и сбывается всё, что пророчится,
уж коль пророчится Исайей, Божий друг.
Ах, как им хочется, как всем им хочется
однажды выйти за надежду и за круг.

Не осуждай, не проклинай,
а улыбнись и тихо в сердце попроси,
чтоб я взошел на свой Синай
и подарил тебе любовь Всея Руси.
Пусть мы умрем, нас воскресит
святая сила Всеблаженного Отца.
Пускай тебя зовут ТЕРСИТ,
как звали девочку Египта для венца.

Венец горит, венец поёт,
и только гости поправляют факелА.
Прости за всё, любовь не врёт,
она тебя и из Аида бы ждала.
Прощай, мой друг, и здравствуй, дщерь,
преображенная в Исиду или Руфь.
Здесь хорошо, но так вотще,
что я кричу тебе: ты только НЕ ЗАБУДЬ...

Люблю.
Люблю, люблю.
Пока-а-а!...


БАЛЛАДА-ПЕРРОН

(Исполняется под гитару в ритме баллады В.Высоцкого "Разбойничья": "Как во смутной волости, в лютой злой губернии...")

Моей дочери

Ох, как ехал папочка по дороге выспренной,
всё ему до лампочки - кроме нежной истины.
Поезд шел до Туапсе, Туапсе,
дальше - в ночь по трассе,
не могу я ждать, как все,
утренней напасти.
Там и ехать-то всего ничего:
километров 10,
а у Машеньки челнок
превратился в месяц.
Освещает мне дорогу, зовет
за собою в небо,
Маша, мне бы самолет,
я бы сел на Небуг!

Здравствуй, летний пгт, городок курортный,
папа здесь эгалите отменяет бодро.
Рассвело, а не зайдешь к малышне,
не жена - хозяйка,
неудобно по лыжне,
я же им не зайка!
Но когда-то ведь придется, МашУт,
зря ли я приехал
и души своей кунжут
рассыпАл по вехам!

Маша, доченька, проснись, папа твой на лавочке
возле дома, как артист Пугачевой Аллочки.
А у Маши на окне камыши,
а у Маши вера,
что и папу от души
примут в пионеры!
Приютили, обогрели, ввели
в светлую обитель,
а у Маши от любви
в лебедях родитель!
Что же враз простоволосая ты
сорвала мишени
и в тумане чистоты
бросилась на шею!

Маша, Машенька, на пляж - убежим нелестного,
почитаем Отче наш и споем про местного.
Как ты плаваешь, ныряешь, малыш,
папа тоже с пирса -
за тобой, как будто с крыш,
где пока не спился!
Нужно было нам уехать вдвоём,
Ёжику с Лолитой, -
как сказали бы внаём
о любви убитой!
А пока давай общаться, дружить
и купаться в небе,
Маша, с кем нам здесь служить,
если все калеки!
ТЕ, ЧТО СУДЯТ ЗАВСЕГДА ПО СЕБЕ,
а не по Завету,
Маша, ты в моей судьбе -
Божий дар поэту!

Ох, три дня стрелой летят, а вернее - стрелами,
что они от нас хотят, эти люди зрелые.
Чтобы мы с тобою стали, как все,
чтобы мы устали
ночью бегать по росе
и кружить в астрале!
И какие-то девчонки тебя,
очень заблуждаясь,
что не папа я, но я -
шоколадный заяц! -
называли и такой и сякой,
как тебе не стыдно
с "женихом" своим рекой
литься в наше "сытно"!

Ах - пора и уезжать, как же мне не хочется
расставаться и рожать опыт одиночества.
Ох, Мария маникюр-маникюр
сделала для папы,
кто ты, бэби от кутюр,
где твои сатрапы!
Вот и поезд, вот и бледный вагон,
до свиданья, Маша,
я возьму с собой перрон,
как сие ни страшно!
Не увидимся, наверное, мы
больше в этой песне,
но ты машешь мне с кормы
мЕсяца и чести!!!

Значит, снова вместе.

Истинно мы вместе.


БАЛЛАДА НАВСЕГДА

(Исполняется под гитару в ритме баллады В.Высоцкого "Корабли постоят и ложатся на курс")

Марине Тумановой

Кавалькада грехов и ненужных затей
оставляет меня, как птенца без обеда,
не хочу я смотреть на кувшин новостей,
ибо это была дорогая победа.

НаклонИтся кувшин, и польется опять
мне на голову свет ее глаз и докуки,
завяжи мне шнурки и поедем гулять
в удивительный лес нашей боли и муки.

Я вернулся к тебе, я вернулся навек,
проявился сквозь сан предрассветного лика,
ты меня дождалась, мой родной человек,
так возьми же мое непохожее иго.

Оно снова твое, раз уж ты дождалась,
собирай нашу снедь и вина под завязку,
я в лесу тебе, дщерь, буду петь первый вальс
и не буду просить у тебя постоянства.

Пусть тебя пригласит синеокий июнь,
пусть закрУжит тебя в нём Христос по поляне,
я Его и тебя, как и прежде, люблю
и играю для вас на знакомой гитаре.

Я тебе написал запредельный альбом,
никакой Сукачев никогда не сравнится,
пусть звучит этот лес, как родительский дом,
где однажды тебе захотелось влюбиться.

Где однажды тебе захотелось молиться.

Где однажды тебе посчастливилось сбыться.