Огурчи

      Стоял приятный августовский вечерок. Солнце уже не палило как днём. Ивановна сидела на скамеечке, в тенёчке, возле своей избы.  Вдруг раздался гул приближающегося мотора.  Через минуту показался внук Саныча Кирилл на скутере. Заметив соседку, нажал на тормоз и остановился.
- Баб Аня, добрый вечер.
- Ой, Кириллушка, и тебе здравствовать милок. Деда навестить приехал? Умница, что не забываешь. А батько с маткой не заругают, что на своём драндулете опять один прикатил? В прошлом разе, Саныч сказывал, досталось тебе на орехи, что без спросу укатил.

Кирилл,  наконец-то, нашёл возможность вставить словечко:
- Что было, то прошло. Я спросился и разрешение получил.
- Ну, коли эдак, то ладненько.
- А что это у вас у каждого дома по полному ведру огурцов стоит?
- Да разве ж то огурчи. Вымахали кабанята.
- И кто раздаёт?
- Кто-кто? Мы, от излишков избавляемся. Немного погодя Юрка с тачкой проедет и соберёт всё. Повезло им в энтом годе. Нашим огурцам своего порося выкормят.

     Кирилл рос очень любопытным мальчишкой, чтобы закончить на этом разговор.
- Так зачем вы столько огурцов насадили?
- Так дедко твой виноват.
- А он-то причём? – попытался защитить деда Кирилл.
- Всё из-за его окаянного. 
- Так уж и из-за него.
- А вот слухай. По весне приспичило деду твому за ложину на каку-то болесь переться. Возвернулся оттудова и огорошил нас всех:
- В энтом годе, говорит, огурчов мало наростёт. Примета, бает, есть такая: коли на ёвке шишек мало, то и огурчов не наростёт.
- Ну, мы, дуры старые, поверили ему, насадили по две грядки, на каку-то болесь. Ужо нашто я огурчи в любом виде люблю и то приелись. Теперь вот порося Юркина кормим. А в детстве, помню, матушка насадит огурчов, мы ждём не дождёмся покудова они выростут. Тайком сорвём прямо с грядки, о подол вытрем и жуём в своё удовольствие. Казалось, вкуснее ничего нет. Ну, может только хлеб с солью да молоком.
- А какой сорт огурцов садили? Деда тоже прежние огурцы хвалил. Я маме скажу, пусть посадит в следующем году.
- А кто его знает, какой сорт. Ране найдут вон эдакого порося, на окошко положат дозревать. Потом семена вынут, на блюдечке марлечку розложат, а на неё семена, промытые от мякоти. Высушат и сеют. Правда, матушка говаривала, что на другой год всходят не шибко хорошо. Надо чтоб пропустили годик.
- А раньше как впрок заготавливали, ведь банок и крышек не было?
- В кадушках солили с хреном, со смородиновым листом.
- А укроп?
- И укропчик, и чесночок туда же. Кто что любил, то и добавляли.

      Во время этого разговора вышел Саныч. Подойдя, изрёк:
- Ну, Ивановна, в своём репертуаре.
- О, деда, привет!
- И тебе не хворать. Слыхал, небось, поговорку «Любопытной Варваре на базаре нос оторвали». Когда-нибудь и тебе прищемят.
- Да, ладно, что ты к мальцу пристаёшь. Вот хоть поговорила с ним.
- А то тебе косточки мои перемывать не с кем, - ухмыльнулся Саныч, - всё ужо рострепала? Я ж не виноват, что примета не сработала.  Да и тебе-то что пенять, у тебя ж помощник имеется.
- А что за помощник? – не утерпел и задал вопрос Кирилл.
- Ой, одни убытки от этой рыжей бестии. Токо хорошие портит, а «поросят» не надкусит даже.
- И кто эта рыжая бестия?
- Да, кот евонный. Сынок.
- Кот огурцы ест?
- Какое там ест, боле понадкусывает. Небось, в своём огородце ничего не портит паршивец.
- Так у тебя вкуснее.
- Иди ты,– в  шутку  замахнулась на Саныча Ивановна.
- Ладно, побалакали и будя. Пойдём, мамке наберём, звонила уж. Да и накормлю тебя.

    А августовский вечер клонился к своему завершению. Ивановна продолжала сидеть у своей избы, наслаждаясь летней прохладой и тишиноой.