Купец Степанов. История от Хозяина соболей

               
                Вторая новелла из сборника
               
                «Рассказы Соболиного деда»
… Это особый родственник, многое сделавший в становлении и продвижении нашего главного героя, поэтому о нём стоит рассказать подробнее, чтобы было понятным, происходившее с Павлом в дальнейшем. Его труды, наработки, связи, торговые маршруты продолжил в будущем совершенствовать Хозяин соболей, в качестве компаньона и напарника, а позднее и самостоятельно.

    Николай Харитонович являлся представителем немногочисленной в те годы торговой братии, и сумел пробиться в третью купеческую гильдию своим «трудом и горбом», как тогда говорили. Он был из коренных русских сибиряков – чалдонов, с незапамятных времён, проживавших в здешних краях. В маленьком городке Тихореченске поселился много лет назад, его все знали, как купца Степанова, но чаще, по простоте душевной, уважительно называли «Харитоныч».
    
         Так вот, после того, как жена родила пятую дочку подряд за восемнадцать лет совместной жизни, он стал сильно задумывался о надёжном, «своём человеке», которому можно было бы доверить хоть некоторую часть от всех наработанных за эти годы многочисленных дел.

         Племянник Павел, выросший на его глазах, умеющий прилично считать и писать (спасибо материнскому домашнему обучению и терпению), превратившийся к семнадцати годкам в крепкого, рослого будущего мужчину – его вполне устраивал. Парень ровного характера, от природы честный, добродушный, не испорченный городской жизнью, пытливый, хваткий на всё, с хорошей памятью – чем не нормальный в подспорье помощник через некоторое время.

     Купец размышлял прагматично: если и украдёт (в чём он был уверен, по складу собственной натуры и перепробовав в своём деле много разных наёмных приказчиков), так это всё останется в «семье». Да и о будущем своей жены, дочерей приходилось задумываться - его давно мучили, усиливающиеся с возрастом, периодические, резкие, мучительные боли в пояснице.

 – «Вдруг внезапно помру, на кого сваляться все дела? Кому передать большую лавку, парусно-гребную ладью, свой причал на реке, несколько складов и амбаров; наработанные за десятилетия маршруты реализации и закупки товаров, связи с поставщиками. Ещё в целом довольно честное имя, авторитет, умение держать слово, и многое другое, что даже в деньгах не измеришь! Опять же, приданное детям накопить, вдову содержать в дальнейшем …» - частенько задумывался он. Бескорыстные, бедные родственники его устраивали. Забегая на много лет вперёд, скажем, что он в своём выборе приемника не ошибся!

        Предпринимательская работа не простая, требующая многолетних, тяжёлых усилий! «Зёрнышко к зёрнышку» - как любил рассказывать Харитоныч о становлении своего купеческого дела.

        Начинал он с тяжёлых, изнурительных поездок по ближним деревням с несколькими вьючными лошадьми, нагруженными ходовым товаром и с двумя сезонными наёмными работниками. Затем, по мере появления хоть каких-то дорог и таёжных просек, стал организовывать обозы из повозок и телег, а зимой – на санях, направляясь по дальним русским поселениям, и местам размещения кочевых многочисленных племён и народностей, выменивая на продукты ценную пушнину.

       Вскоре, немного разбогатев, с местными умельцами - плотниками Васильевыми, построил плоскодонное парусно-гребное судёнышко – учан, или подвозку (по местному названию), которую назвал Ладушкой. Нанял 8 человек – в основном из старых должников, никак не способных рассчитаться, загрузился товарами, и после ледохода, по высокой воде, тронулся в путь. Речка Тихая, возле городка Тихореченска, соответствовала своему названию и плавно текла между лесистыми берегами. Кораблик, загруженный до предела, двигался по течению, с попутным ветром поднимали парус, или, где надо, работники садились на вёсла, стремясь ускорить движение.
 
         Как настоящий купец – продолжатель славных традиций русского торгового братства, он вложил в поход и рисковал только половиной своего состояния, трезво (по опыту предыдущих поколений, передаваемых устно) расценив, что, если и потеряет всё на возможных речных порогах или перекатах, так будет с чего опять начать накопление капитала. «Кто не рискует – сидит в бедности и ничего не достигает!» - таким был его принцип по жизни.

        Первый поход был особенно памятный! Жители попутных деревень, везде побывав на своих лодках-однодеревках на пару дневных переходов вверх и вниз по течению, обычно охотно рассказывали всё о реке довольно подробно, достоверно. Но предстоящие сложности дороги на несколько дней вперёд могли рассказать очень немногие, а достоверно не знал никто, тем более, такими судами по реке ранее не ходили. Вот так и шёл Степанов вперёд, в неизведанные дали, рискуя, но мечтая обогатиться.

             На носу ладьи, в специальном «гнезде», сидел смотрящий за руслом и возможными препятствиями на дне – частенько, на первых порах, - сам Харитоныч, а рядом висел колокол, забракованный местной церковью. Звук он издавал пронзительно резкий, громкий, без мелодичного перелива – зато слышался далеко в округе! В него звонили на подходе к деревням или, заметив в стороне от реки, чумы местных кочевников. Сперва прибегала многочисленная ребятня, получив пару пряников, быстро разносили по всем домам вести о торговце и наборе товаров.

           Соскучившись за зиму в своей глубинке по новостям, и истосковавшись по некоторым продуктам питания и прочему товару, местные жители охотно несли на обмен шкурки зверя, коровьи, лошадиные кожи. Купец делал заказы - подготовить на обратный путь судёнышка - красную икру, мёд, воск, ягоды, вяленую, солёную рыбу ценных пород и прочее, что легко, с удовольствием можно реализовать в Тихореченске, или заберут оптовые закупщики со стороны, приезжающие по трассе из уездного, а порой губернского городов.

           Население приобретало соль, муку, крупы, сахар, инструменты, сладости детям, различные ткани, разноцветные ленты и нитки, бижутерию на предстоящие свадьбы, или дочерям подарки в их сундучки с будущим приданным, которое, как тогда было принято, накапливалось годами.

             Зажиточные, успешные деревенские жильцы расплачивались сразу, победнее, или не имеющие, что сейчас предложить - получали товар под гарантии родственников побогаче или старосты поселения, с обязательством последующего расчёта. Все долговые поручительства, записывались в специальные толстые, «амбарные» - как их называли, книги. Чалдоны (давно живущие в этих краях русские поселенцы) и кочевники смотрели на них уважительно, воспринимая как непоколебимое к исполнению, старательно расписывались, или ставили крестики, кряхтя с непривычки и потея. Не зря в народе говорят: - «Что написано пером – не вырубить топором!».

     Пока велась меновая торговля, в разговорах заодно узнавалось, где вниз по реке расположились деревни, как ведёт себя вода: резко падает уровень, или нет, есть ли какие-то преграды и сложности в русле. Наёмные рабочие из молодых - тоже время зря не теряли и, узнав у мальчишек, где можно пройтись бреднем, в их весёлом, шумном сопровождении, на лодке или пешком отправлялись ловить рыбу на вечернюю уху. Мужики постарше, помогали купцу в реализации товара, занимались очагом, осматривали борта плоскодонки.
      
        Если улов удавался, в большущем казане варили сперва мелкую по размерам рыбёху, которая разваривалась полностью и выбрасывалась в реку, затем готовили среднюю - эту вытаскивали остыть на специально возимые с собой деревянные плашки, и только потом закладывали в ароматный навар крупные куски очередной порции (отсюда и название тройной ухи), и уже тогда сыпали крупу или ещё чего для сытности. Если рыбалка не удавалась, то на палубе всегда стояла большая бочка с солониной, которой, промыв и нарезав небольшими кусками, заправлялся густой кулеш из пшена, или иной крупы. Остатки вечернего пиршества доедали рано утром с сухарями, запивая горячим чаем на травах.

             Маленькие береговые деревеньки, располагались, когда на половине дневного перехода, а порой и поболе – тогда ночевали, где удобнее было стать под берегом, бросив якоря и привязав посудину верёвками к толстым деревьям. Такие места заносились в дорожную «карту» с описаниями и зарисовками ориентиров.

           Когда встречались на берегах со стойбищами или отдельными чумами местных кочевых народностей, то торговали с ними только в обмен на ценную пушнину, не давая в долг ничего – найди их потом на огромных просторах и в постоянных переходах. Грамотных среди оленеводов не было, состояние русла реки они не понимали: – «Вода есть вода! Везде олень переплыть может, однако!» 

               На восемнадцатый день неспешного, осторожного похода, на холме левого берега увидели самую богатую на всём маршруте деревню Васильевка, о которой знали и наслышаны были ещё в своём городке (о ней расскажу в отдельном рассказе – она того стоит!). Кстати, плотник на Ладушке был из местных. С Николаем Харитоновичем многие здешние жители были лично знакомы, ежегодно приезжая торговать зимой своим обозом в Тихореченск; ещё они, порой, оставляли на реализацию не проданный товар, поэтому приняли купца достойно.

           Там простояли целый день, отдыхали, встречались со старейшинами местной общины, выясняя, чем с ними торговать, что завести на следующий год, и что можно закупить, загрузиться здесь, для бизнеса на обратном пути. Разузнавали дальнейший маршрут, который представлялся очень непростым …

           Васильевские говорили, что впереди на восемь - десять дней пути, деревень нет и с правого берега везде обрывистые скалы. Что откроется потом – толком никто рассказать не мог, даже из стариков! Их предки вниз по течению ходили один раз, в очень давние времена – больше туда ни шагу! Что произошло? Достоверно не знали. Возможно, по каким-то причинам, подрались с низовыми деревенскими жителями, может устроили перестрелку с кочевниками – не поделив добычу, или случайно подстрелив их оленей – разговор на этом глох. Да и выгоды у них ходить в такую даль не было ни на грош!

           … Приняв в себя до этого с обеих сторон многочисленные ручьи и речушки, Тихая постепенно становилась просторнее, начинала проявлять некоторый характер; появились мели, перекаты – особенно, когда с правого бока, в течении многих дневных переходов прямо к воде подступали обрывистые склоны огромного гористого плоскогорья, выходящего к реке. С левой стороны, в это время, тянулись нескончаемые низкие, болотистые или каменистые берега, ежегодно на двадцать – тридцать сажень (до 60 метров) сдираемые ледоходом, а далее простирались земли, поросшие чахлыми зарослями, напоминающими больше лесотундру, и только местами, как островами, покрытые густыми хвойными деревьями.

           Плоскодонка, на прошедшем ранее пути, показала себя надёжно, с лучшей стороны, неизвестность не пугала, а наоборот, притягивала, звала, манила… Вдруг, там несметные сокровища затаились и ждут купца, население жаждет товара, готовы за него рассчитаться великолепной пушниной!

            Харитоныч всегда задумывался об обратном пути – не обмелеет ли река, смогут ли они пройти перекаты, довести выменянный товар до родных амбаров. Успокаивало то, что васильевские старожилы рассказывали о дождях, к концу лета обычно проходящих где-то в верховьях и хорошем подъёме воды, ветрах, дующих с начала осени с севера, а значит можно будет поднять парус, и не тащить волоком вверх по течению на ремнях Ладушку домой, не выгребать до кровавых мозолей на вёслах.

         Решили рискнуть, идти дальше, но, на всякий случай, в Васильевке частично разгрузились, и серьёзно пополнили запасы крупы и муки, так как взятое с собой почти всё было обменяно.

            Тот, кто рискует – порой выигрывает! На девятый день пути закончились обрывистые, скальные берега справа, низинные, каменистые – слева, и с обеих сторон к реке подступились могучие сосны и кедры. На очередную стоянку причалили засветло – плотника беспокоил удар бортом и днищем о крупный выступавший из воды камень – сильное течение не дало от него уклониться.
      
           Бывалые мужчины, по следам на земле, сразу заявили, что в этих местах недавно переправлялось много оленей – вон как вытоптан весь берег с двух сторон! Николай Харитонович дал команду на всякий случай несколько раз позвонить долго в колокол. Уже готовясь к ночёвке, услышали лай собак и заметили на противоположном берегу несколько верховых на оленях. Спали беспокойно, хозяин не выпускал из рук ружьё …
      
           С утра к ним перебрались представители родовых общин то ли ненцев, или селькупов и попросили задержаться с отплытием, до прибытия остальных, так как все очень нуждаются в продуктах и городских товарах. То, что происходило потом, купец Степанов рассказывал только самым близким. Кочевой народец имел много пушнины, а поменять её на что-либо в тех краях было негде! Тащиться за сотни километров до крупных русских деревень, а потом добираться обратно с тяжёлым грузом – несподручно.

             … За ценой местные не стояли, темного окраса, драгоценного соболя отдавали как за светлого, дорогих белых горностаев, чёрно-бурых лис, крупных белых песцов было множество и Харитоныч отбирал лучшие меха из лучших! На шкурки куниц, белок, хорьков, росомах, не говоря уже про оленьи - даже не приценивался. Всем из родовой знати обещал через год, примерно в это время, привести очень большие объёмы муки, круп, соли; принимал от них особые, индивидуальные заказы на предметы роскоши (в их понимании), делал при них записи для памяти, брал предоплату. Местным женщинам он хорошо запомнился тем, что бесплатно раздавал на память разноцветные ленточки, копеечные, блестящие украшения и прочую бижутерию …

           За два дня купец продал не только всё, что было на борту, но даже залез в неприкосновенный запас, отложенный на обратный путь, расчётливо предполагая добывать рыбу на пропитание самим и пополнить провиант в Васильевке.

           … В большом стойбище, просторно раскинувшемся по всей округе, царил праздничный настрой! Вечером, у кострищ, в бубен бил шаман, исполняя непонятные для непосвящённых ритуальные танцы. Работники отъедались олениной, вкуснейшим образом приготовленной для них, к вечеру их разводили в гости по чумам и ярангам, а вот, что они делали там ночью – осталось при них …

            Кочевники рассказали, что вниз по течению есть несколько русских, а также смешанных с другими народностями деревень. Понимая, что товара уже практически нет, купец решил пройти возможный путь до конца в целях разведки.

                К обмену в следующих трёх деревнях предлагались инструменты, цветные нитки, ленточки и остатки тканей, понятно, что торг шёл довольно вяло, зато выяснялось, что необходимо привезти в следующий раз. В самом нижнем по течению большом селе Устьевое, скорняк – мастер по пошиву обуви и одежды – с удовольствием приобрёл несколько шкур коров и лошадей, много дней назад купленных за муку (на выручку сделали запасы сухарей на дорогу) - неожиданный повторный ход товара! Также предложил взять на возможную будущую реализацию в Тихореченске свой товар: вместо валенок для женщин, предложил шить унтайки – красивая и удобная, тёплая, надёжная обувь из меха оленя, которую носят все северные народности. Кстати, позднее этот товар в городе пошёл на «ура»!

         В ходе общения с удивлением узнали, что река здесь носит уже другое, местное название, дальше впадает в очень большую, судоходную реку, куда им с плоскодонной Ладушкой соваться совсем не стоит! Да, и время было собираться в обратный путь …

         Хотя судёнышко была предельно разгружено, а драгоценный пушной товар совсем ничего не весил, дорога оказалась тяжёлой и дольше, чем вниз по течению! Намахались работники вёслами, а много дней, там, где позволял берег, тащили посудину, как бурлаки - на ремнях. По возможности отдыхали, питались «от пуза» рыбой, сухарями, копчёным оленьим мясом - спасибо кочевникам. Вскоре зарядили почти ежедневные небольшие дожди, но зато поднялся попутный ветерок, поставили парус и стало немного веселее!

            В Васильевке отдыхали два дня, набираясь сил, отъедались очень сытной крупяной кашей из полбы (местный сорт морозостойкой пшеницы), полученной под реализацию, обсуждали с деревенскими старейшинами, как рассчитаться за взятый ранее товар, который так хорошо пошёл в низовьях реки, и о сотрудничестве на будущий год. Деревня была богатая, сплочённая родством, перспективная в будущем во взаимном обмене и продаже за деньги многих товаров. Особенно купца поразило то, что община готова была по старинке рассчитываться за товар золотыми, серебряными рублями (которых явно имела достаточно), предпочитая их бумажным ассигнациям.

             Старейшины предложили загрузить на реализацию в Тихореченск много свеже помолотой ржаной и пшеничной муки, крупы, ячменя, немного овса, несколько головок сыра, облитого для вызревания и хранения воском, и прочее. Обговорили цену, разрешили часть по дороге в деревнях реализовать, просили все остатки положить на хранение в купеческие амбары, а они, как всегда, своим ежегодным зимним обозом, довезут другую часть товара, и сами остальное продадут населению на ярмарках, а может уступят оптовикам, или Степанову – если всех устроят цены, сложившиеся на то время.

            Николай Харитонович понимал, что здесь вырисовывается конфигурация очень выгодного обратного, уже не порожнего, торгового хода, решил не загибать цены, поэтому сторговались быстро, но попросил дать в помощь своим рабочим, 4 человека от общины, для передвижения гружённой парусно-гребной ладьи против течения. На том и порешили.

            Обратный путь домой всегда кажется более лёгким, так как впереди маячит встреча с семьёй, успешное окончание долгого похода. Да и ветерок часто был попутный! Вода в Тихой, после прошедших в верховьях обильных дождей, поднялась достаточно, чтобы пройти хорошо затоваренному судну, тем более, что после каждой деревеньки, оно становилось полегче. Продукты долгого хранения в зиму брали охотно, рассчитывались местным товаром, обговоренным с Харитонычем ранее (солёная и вяленая рыба, мясо, икра, мёд, кожи, изделия местного промысла: обувь, резная деревянная посуда и пр.), отдавали долги, согласно записям в купеческой книге, делали письменные отметки погашения обязательства. И тут же некоторые опять брали в долг, под гарантии зажиточных соседей, обещая по весне следующего года погасить пушниной.   

            Подводя баланс торговли в целом, Степанов понимал, что это максимально прибыльное дело (особенно неожиданная встреча с многочисленными кочевниками-оленеводами), но, боясь конкуренции, распространял слухи, что чуть не прогорел, больше трудов, чем дохода, население бедное, берут много в долг – пойди, потом его возмести!

     … За два последующих похода, купец отработал все мелочи маршрута, приучил население к ежегодному прибытию судна с товаром, чётко понимал, где можно заработать денег поболе, на чём сэкономить. С деревней Васильевкой установились прочные деловые связи.

           Городские плотники – умельцы, кстати, выходцы из рода Васильевых, предложили разобрать Ладушку, под предлогом большого износа днища (собственно, к этому и шло, поскребли по камням, особенно в последний, засушливый год, изрядно), и построить новое судно. С учётом имеющегося опыта, решили плоскодонку делать несколько шире и почти на три метра длиннее прежнего, что давало возможность установить дополнительно четыре уключины для вёсел. Ещё усовершенствовали систему управления рулём (кормило по-местному, так как находится на корме) и соорудить на палубе 2 надёжные надстройки, для хранения товара, боящегося влаги.

            Вот в этот период закладки нового судна, Павел пришёл работать помощником к купцу Степанову. Он уважительно, почтительно относился к Николаю Харитоновичу, не чурался никакой работы, беспрекословно выполнял любое поручение, чем, вскоре, очень ему понравился. В коллективе работников, немногословного, крепкого, рослого, мужественного на вид, явно бывалого парня, тем более племянника жены хозяина, приняли нормально, понимая, что в дальнейшем, он может стать их начальником, вырасти в должности...

      - … В этом месте рассказа своей истории, дед Павел сделал паузу, внимательно рассматривая лица внуков (самых младших, осоловелых от еды, тепла, длинного изложения, тётки ранее потихоньку забирали и укладывали спать в соседнюю комнату), и предложил всем идти отдыхать. - «Завтра будет короткий день, долгий вечер, ещё наговоримся всласть!» 

           Продолжение в третьей новелле «Первые приключения Хозяина соболей».