Красный

«Когда тебе неприлично за тридцать остаются только музеи», — думала я, глядя в иллюминатор воздушного лайнера. Скрипучий голос норвежца взорвал динамик.
За бортом небо, а внутри пропасть. На месте сгнившей любви пустота. Двадцать лет я пестовала любовь нектаром. Бережно собирала его с поцелуев, жарких объятий, маленьких ножек и первых слов. Хранила в хрустальном сосуде семьи. Взбивала со специями побед и даже смирилась с налётом дёгтя.
Теперь же в разбитом горшке сдутый шарик надежд и вырванный хвост вчерашних желаний.
Муж обещал мне Мунка, и я обменяла развод на билет. Наши пути разошлись. Он улетел на Бали, а я в Осло.
Пять дней одиночества, пять дней для себя. Пять дней без жалеющих взглядов созревших детей.
Электричка до центра Осло. Такси до музея и вот я здесь. Безмолвно кричу, отдавшись картине. Мне есть, что спалить в кровавом закате.
Отель, постель и первый спокойный сон под ледяным одеялом.
Серое утро старого города. Пора скинуть оковы вчера, надо стремиться в светлое завтра. К чёрту такси! Движение – жизнь.
Мощённые улицы, трамваи и клумбы. Я чувствую жизнь. Она рядом. Галерея — портал в вечность, окно в небо, смесь незыблемого с удобными пуфиками.
И Мунк, в котором опять я. Триедина в себе и разлита в мире. Юная дева, печальная в чёрном и красная страсть, познавшая мир. Я всё ещё в деле. Я страсть, все еще страсть.
К чёрту музеи. Да здравствует жизнь, бьющая ритмы ночного клуба. Танец не знает слов: глаза незнакомца и чувственность ночи.
Прощай, Осло. Здравствуй, красный!