Отражение

Глава 1. Пробуждение.

Меня разбудил яркий белый свет, проникнувший через закрытые веки. Но будильника же еще не было, поэтому что, поэтому громко и со смаком зевнув, поворачиваемся на бок и засыпаем. «Не понял, а почему так жестко? Да и вообще, все тело деревянное, затекло, будто я всю ночь лежал в самой неудобной позе, какую только можно выдумать. И где моя любимая подушка?!»
С трудом разлепив глаза, я увидел белый потолок с такого же цвета светодиодными лентами по углам. «Ну зачем же так ярко, и почему белый? Модники чертовы. Даешь старый добрый теплый желтый свет шестидесятиваттной лампочки накаливания. Ну и ладушки, всего лишь свет от ленты, надо еще поспать, будильника же не было».
С этими мыслями я повернулся на правый бок, подложив под голову руку, ведь подушки-то нет. «Кстати, все же где она?»
Так сложилось, что мне редко что-то снится, а уж запомнить сон – это точно не про меня. Но сейчас как будто что-то поменялось.
Мне снился длинный, будто нескончаемый коридор с кучей дверей. Я целенаправленно куда-то шел по нему, иногда останавливаясь на пару секунд, будто сверяясь с картой, после чего шагал дальше. Сначала, казалось, что я просто зритель в чужом теле, но со временем появилось чувство ритма шагов, усталость, и в какой-то момент я заметил, что свет в коридоре слишком яркий. Перевел взгляд на потолок... «Не может этого быть! Белый потолок с такого же цвета светодиодными лентами по углам!»
В мгновение я вылетел из дремы, и в панике, часто дыша резко сел, открыв глаза.
«Кошки-матрешки! Что происходит?» Я ущипнул себя за щеку – «черт, больно! Но как же так?» Я снова закрыл глаза, сильно надавил на них ладонями, убрал и... «Нет, нет, это сон, я сплю, не может быть». Я сидел не дома, а на полу в коридоре. В коридоре из сна!
«Так, спокойно, нужно встать и осмотреться». Мышцы начали потихоньку отходить и расслабляться после долгого лежания на жестком. «А долгого ли? Не помню. И голова гудит, как после удара. Не отвлекаемся, изучаем окружение» – длинный коридор, на первый взгляд без начала и конца, освещался белыми лентами. Я помотал головой, но ничего не поменялось. «Выход! Мне нужен выход отсюда!» Почему-то только после этих мыслей я обратил внимание, что по периметру коридора расположена масса дверей. «Ну да, как в том сне. А где я сейчас? Это реальность? А-а-а!» Подбежав к ближайшей двери, дернул за ручку и ничего – заперто, вторая и третья – так же. Следующие, наверное, пол часа я безуспешно тыкался во все двери подряд. Начала накатывать паника, затряслись руки, поплыло зрение. «Спокойно! Вдох, выдох, вдох, выдох! В задницу! Что происходит?» Я с силой кулаком ударил по двери, у которой стоял – и ничего! Отошел на сколько позволила ширина коридора, и с разбегу ударился плечом в дверь. «Больно!» А ей хоть бы что. «Так, может ручка, петли, что еще, что!?» Я стал со злостью дергать золоченую ручку из стороны в сторону, тянул на себя, пинал ногой, да грыз ее черт возьми, но она не поддавалась. Петли были утоплены в косяк и добраться до них просто не было возможности.
От страха начали подкашиваться ноги, я начал кричать, сначала просто что-то бессвязное, потом полились вопросы и просьбы: «Где вы?! Что вам нужно?! Что вы от меня хотите?! Выпустите! Умоляю!», но в ответ лишь тишина.
Я оперся спиной о стену, ноги вдруг подогнулись, и я сполз на пол, сильно ударившись копчиком. «Что делать? Надо проснуться, надо всего лишь проснуться. Или уснуть. Надо пробовать все!» Страх и паника накатывали волнами, стало трудно дышать. «Так, встаем и идем вперед, нет, даже бежим!» Я тут же сорвался с места, оставив проклятую дверь с не выламываемой ручкой позади. Учитывая, что последний раз я бегал еще в институте – лет десять назад, выдохся я уже через минуту незапланированного спринта. Немного отдышавшись, снова побежал что было сил. Еще через минуту, запнувшись о свою же ногу, упал и уже не смог подняться. Бок и легкие ломило и кололо, в голове шумело и стучало в такт устремившемуся к бесконечности пульсу. Я свернулся калачиком и завыл в бессилии. Сколько бы я не бежал, коридор не менялся! Все те же двери, потолок, и на полу во всю ширину коридора ковер цветом нелюбимой с детства морской капусты.
Неожиданно для себя я уснул, сознание просто отключилось, видимо не выдержав моральную перегрузку.
Во сне я снова бежал, но уже будто от кого-то спасаясь. Сколько я был в отключке не знаю, но проснулся весь сырой в холодном поту, и снова не в своей кровати, а на полу уже ненавистного мне коридора.
«Нужно подумать, почему я здесь. А где здесь? Тоже не понятно. Стоп, не паниковать! Я сказал не паниковать!» Заглушить эмоции удалось только ударом себя ладонью по щеке. «Что было до коридора? Как я уснул? А я засыпал? Что было до, что же было до? Вспоминай!» Нажав руками на виски, круговыми движениями начал массировать голову. «Вспоминай!!» В голове были только свет и боль... «Боль и свет... Больше ничего не помню».
Посидев, наверное, минут десять с закрытыми глазами, я встал и снова пошел по коридору, спокойно, не торопясь. Все вокруг было одинаково – пол, стены, двери, потолок. Идентичные друг другу двери, похожие словно капли воды, ни малейшей зацепки, какая из них откроется. И я снова, дверь за дверью, начал искать выход. Но спустя несколько часов и, наверное, тысяч десять дверей – я сбился со счета уже на четвертой тысяче – моя решимость снова начала сдавать. Может я делаю что-то не так? Нужен код, цифры, слова, может просто попросить?
– Откройте, пожалуйста, – дернул дверь, не сработало. Я начал перечислять цифры с единицы, пробуя дергать ручку после каждой произнесенной. Дойдя до ста тысяч, перешел на алфавит, сначала русский, потом английский. Другие не знаю. Я снова просил, умолял, угрожал, злился, кричал, снова умолял открыть, но все было тщетно. «Может я умер и это мой ад? Ад из дверей, м-да, вот бы посмеялась моя бабушка. Бабушка... Как она теперь там? А родители?!»
Я снова сел на ковер, прижавшись спиной к стене между чертовыми дверьми, и погрузился в воспоминания.

Глава 2. Переезд.

Родился я в небольшом стотысячном городке на юге нашей области. Целых тридцать три года назад. Символичненько. Вроде все было, как у всех – детский сад с разбитыми коленками, школа с расколотым в дребезги сердцем в старших классах, физмат местного университета и несколько смен рабочего места в разных городских школах на ставке системного администратора. К тридцати одному году, помотавшись по муниципальным учреждениям, я решил устроиться в частную фирму, параллельно подрабатывая, беря заказы на создание простеньких сайтов визиток и небольших скриптов в экселе. Физически офис этой фирмы располагался в областном центре в двухстах километрах от моей родины. Узнав о моих планах, родители тут же дали добро на переезд. Пока мама бегала из комнаты, где собирала мне сумку, на кухню к плите, где жарила котлеты, папа потихоньку подозвал меня в ванную комнату. Там он, встав в ванну ногами, отодвинул, висящую на одном болте решетку вентиляции, и засунув туда руку почти по локоть, вытащил целлофановый пакет с белым конвертом внутри. Спустя мгновения, конечно же в секрете от мамы, я стал обладателем папиной заначки в сто двенадцать тысяч рублей и напутствия не тратить их на развлечения, а снять нормальную квартиру. Выйдя из ванной комнаты и оказавшись в объятиях у мамы, я почувствовал, как она тихонько вкладывает мне в ладонь смятую оранжевую купюру, пока не видит папа. Ух! Секрет на секрете. Тут же по телефону я забронировал место в автобусе частного перевозчика, курсирующего между моим городом и городом миллионником, с которым хочу связать свое будущее. На нужной мне автобусной остановке я, на всякий случай, был за два часа до отправления. И думая, чем занять время, понял, что забыл сказать об отъезде бабушке, которая жила буквально в паре кварталов. Не откладывая, направился к ее дому, по пути зайдя в магазин за пачкой рассыпчатого чая. Почему именно чай, а не конфеты, печенье или фрукты? Запомните, идти к бабушке нужно с тем, что она не сможет вам тут же подарить обратно. А чай мы сразу у нее и откроем, выпив по чашке «на дорожку». С возгласом – «кошки-матрешки, кого к нам нонче занесло» – теперь понятно откуда мой рот взял этих «матрешек» – бабушка тут же начала накрывать на стол. Всегда удивлялся этой ее суперспособности, будто чувствовать гостей и постоянно иметь целый стол угощений. Так, за чаепитием и рассказами бабушки о своих подругах я скоротал полтора часа. И под прощальное перекрестье под причитания в стиле – «божечки-кошечки», я направился к микроавтобусу, который увез меня в маленькое, но путешествие, ведь до этого момента я безвылазно сидел в нашем городке.
Место мне досталось около водителя, что даже хорошо – не люблю сидеть сзади, укачивает. За окном постепенно темнело, всю дорогу водитель, не отрываясь от телефонной трубки с кем-то обсуждал, как и через кого дешевле закупиться бензином. Ехать еще было около двух часов. Под монотонный бубнеж водителя и негромкую музыку из магнитолы я задремал. Из сна меня выдернул громкий матерный возглас рулящего и яркий свет встречного автомобиля.

***

Первый месяц в новом городе я планировал потеснить бывшего одногруппника, что, как оказалось, очень не понравилось его девушке, и простимулированный ею он, пока я ехал к ним, активно шерстил сайты сдачи квартир. На удивление, мне понравилась первая же просмотренная крохотная однушка. От пожилой владелицы я получил строго поставленный перечень задач: не курить, не шуметь, соседей не заливать, громкую музыку после десяти вечера не слушать, этих, ну как их... – тут старушка сделала паузу – короче, никого не водить, бабку с первого этажа слать далеко и на долго, деньги готовить ровно через месяц. И наконец я остался один. Пройдя в комнату, открыл на проветривание пластиковое окно откинув створку наверх, глубоко вдохнул вечерний морозный январский воздух и плюхнувшись на диван, выставил свой старенький ноутбук на кофейный столик.
Планов было до кучи – поставить будильник, чтобы не проспать первый рабочий день, урчащий живот подсказал, что нужно бы сходить в магазин, мамины котлеты не бесконечны. Что еще, ах да, я же теперь сам по себе, поэтому нужно немного закупиться. Так, порошок, туалетную бумагу, губки, набор лампочек, пару тряпок, освежитель, зубные щетку и пасту, мыло, шампунь. Как оказывается много всего нужно, и уверен много чего просто забыл. Но это все завтра, а сейчас в душ, после чего пришлось вытереться полотенцем для рук, мысленно добавляя в список покупок банное полотенце. Спать.
Утро началось с того, что я проспал, на автомате выключив заигравший будильник. В спешке натянул джинсы, пока что единственную рубашку и новые белые носки. И да – это важно, именно новые и именно белые носки я надеваю только на самые важные мероприятия своей жизни. Влез в кроссовки и побежал ловить такси. Спустя десять минут моего безуспешного голосования на дороге, ко мне подошел маленький мальчик с огромным рюкзаком за спиной и услышав в ответ на свой вопрос «чем это я занимаюсь», по-деловому поправив очки, достал из рюкзака смартфон и начал учить меня пользоваться приложениями по вызову такси. Как все-таки различаются поколения, а может сказалось отсутствие подобных агрегаторов такси в моем городе. Я произвел необходимые операции в приложении уже на своем телефоне, и спустя три минуты передо мной резко остановилась машина без шашечки. Узнав, что я тороплюсь, пожилой, на вид лет семидесяти, водитель вдавил педаль газа в пол и мы полетели приключениям навстречу. Нет, не так, на встречку! Бешеный старикан на всю мощность выкрутил громкость на магнитоле, весело пробормотал что-то вроде «один раз живем», и вырулив через двойную сплошную, под продолжительные недовольные гудки встречного потока на скорости начал объезжать утреннюю пробку. Половину дороги я ехал с закрытыми глазами, уперевшись ногами в пол автомобиля и, слушая в колонках бодрую песню про американского летчика, сбитого русским солдатом. После устроенного таксистом «форсажа» в реальности, у нужного здания я стоял за пять минут до обозначенного времени встречи.
За этими воспоминаниями я и уснул.

Глава 3. Работа.

И вновь мне снился чертов коридор, и снова я бежал от кого-то или чего-то. Не понятно. Причем я никого не видел и не слышал, но понимал, что если остановлюсь, то уже не проснусь. Никогда.
Из сна меня опять будто выдернуло, в висках стучит, руки трясутся. Что со мной? Я же никогда так не боялся, а сейчас испытываю просто ужас на грани паники.
Отталкиваясь от пола руками, чтобы встать, я вдруг понял – что-то изменилось. Но что? На уши все так же давит тишина, свет не менялся, подергав двери, понял, что и они все те же. «А ведь если бы я был персонажем книги, то за этими дверьми могли быть миры моих воспоминаний или монстры, которых бы я обязательно побеждал, спасая принцесс от драконов, ну или наоборот… Так, отвлекся – в коридоре что-то не так, я же… А что я? С чего я вообще переполошился? Блин, слово-то какое вспомнил. Да что такое! Может снова лечь? Да, так и сделаю». Я согнул ноги в коленях, оперся ладонями о ковер и вот! «Это оно!» Слабая-слабая вибрация, буквально еле ощутимая. Видимо из-за неменяющегося окружения я и смог ее почувствовать. «Да! Наконец, что-то новое!» И вдруг накатил страх, руки согнулись сами собой, и я упал лицом на ковер. Перевернувшись на бок, пролежал еще минут пять, справляясь с охватившим меня ужасом. «Чего я испугался?» Мысли скакали из угла в угол. «Вибрация – она пробудила это чувство. Но почему? Как будто я уже ощущал ее ранее. Не помню». Спустя какое-то время я успокоился и вновь начал экспериментировать – поковырял ковер, подергал и потолкал двери, пробежался в поисках конца коридора. Но, к сожалению, больше никаких изменений не обнаружил.
– Дебильный коридор! Отпусти меня! Отпусти! Я больше не могу так! Я сойду с ума!
После кратковременного срыва, я снова сел, облокотившись на стену между очередными одинаковыми дверьми. Следующие пол часа я сидел, смотря в никуда, мыслей не было вовсе. «Может так и сходят с ума? Нет! Я выберусь отсюда! Или не выберусь... Пофиг. Сейчас бы бутер». И вдруг я понял, что все это время не ел, не пил и не ходил в туалет. Да и не хотелось. «Значит это и правда сон! Осталось дождаться пробуждения, но нужно себя чем-то занять. На чем я остановился? Ах да, работа. Как же давно, кажется, это было…»

***

Помахав пожилому таксисту на прощание и мысленно пожелав больше никогда его не видеть, я подошел к двери офисного здания и нажал на домофоне кнопку, рядом с которой было написано – «315 TFY-Technology for you». Длинный неприятный сигнал начал сообщать в офис номер триста пятнадцать о госте, но спустя минуту сигнал прекратился, а мне так никто и не открыл. Странно. Нажал еще раз – еще одна минута ожидания. «Да что такое, договаривались же». В душу начал закрадываться червячок сомнения. «Неужели кинули?» В этот момент к двери с моей стороны подбежал высокий парнишка лет двадцати пяти.
– Не пускают? А куда пришли? А зачем? А что нужно? Могу помочь. Есть все – бананы, кокосы, апельсиновый рай, – рассмеялся паренек. – Ладно, пошли, открою, а там аривидерчи, амиго.
После чего он одной рукой зажал какие-то три кнопки, а другой с силой ударил по тому месту, где располагался магнит. Дверь три раза пискнула, потом еще два, и сдавшись открылась. Пройдя несколько шагов внутрь, мы оказались около тут же открывшегося лифта, из которого вышли две одетые в полушубки длинноногие девушки с просто перекачанными губами.
– Не обращай внимания, они тут стадами пасутся, в триста третьем недавно открылась косметология, ну как открылась – богатый папик купил готовый бизнес своей, м-м-м, даме. И вот теперь здесь каждый день показ губасто-лобастых мод, – заржал парень. – Тебе какой? И ты так и не сказал куда тебе. Я – Пашка, кстати, а ты?
– На третий, на работу устраиваюсь.
– О, прикольно! К нам бы тоже кого-нибудь толкового, начальник все никак не подберет. Ты, это, как его, в компах шаришь, ну в смысле языки знаешь, сервак пропатчить сможешь?
Тут дверь лифта открылась, и парень с криком «Опаздываю!» убежал по коридору.
Я быстро нашел нужную мне дверь, за которой оказалась небольшая приемная. За стойкой сидела миловидная блондинка в больших игровых наушниках. Она, часто кликая, активно двигала мышкой.
– Читер! – сбросила с себя наушники девушка. – В следующем раунде я тебя достану! Обязательно достану!
Она что, играет? На рабочем месте? Так вот почему мне никто не открыл. В этот момент девушка подняла взгляд, увидела меня и вдруг густо покраснела.
– Вы же по поводу вакансии? Проходите в правый кабинет, Вас ждут.
Я тут же направился туда, куда меня послали, некрасиво заставлять ждать.
– Только не сдавайте меня, пожалуйста, – донеслась уже в спину тихая просьба.
В кабинете руководителя меня ожидали двое – курящий в окно мужчина, не запоминающейся внешности, прямо как в кино – взгляд будто соскальзывал с его лица, и развалившаяся в кресле начальника невысокая брюнетка в строгом брючном костюме.
– Давайте без прелюдий, – начал мужчина, обращаясь явно ко мне. – По скайпу мы друг на друга насмотрелись, договор вы видели, подписывайте и приступайте, – сделав затяжку продолжил, – это Алиса, Ваш куратор, она Вам теперь и за начальника, и за отца, и за мать, за кошку, за рыбок. Короче она теперь главная в Вашей жизни, слушаться ее беспрекословно и не обижать. Свободны.
Я вышел из кабинета вслед за девушкой и также за ней вошел уже в левую от стойки приемной дверь. Мы оказались в большом просторном зале, хаотично заставленном компьютерными столами с компьютерами соответственно. В помещении стоял непрекращающийся ни на секунду шум – кто-то, как и девушка в приемной, играл в стрелялку, кто-то смотрел один из последних новомодных сериалов – из колонок то и дело раздавалось громогласное рычание. Были и такие, кто сосредоточенно что-то печатал, согнувшись над клавиатурой, прерываясь только на редкий глоток чего-то из стоящей рядом кружки. «Красота! Мне уже нравится!»
– За мной новенький. Не отвлекаемся. Мне еще тебя в работу погружать, – Алиса прошла к двум единственным свободным столам в зале, стоящим рядом, села на кресло за одним из них и молча указала рукой на другое. – Садимся и внимаем.
Дальше я прослушал информацию о необходимости соблюдения техники безопасности и поставил свою подпись, заверяя вслух, что все понял и следование услышанному станет делом всей моей жизни.
– Для начала возьмешь на себя два сервера местного регионального банка. Один из них постоянно глючит и перезагружается, съезди проверь. Утром прилетело две заявки на создание стандартных кино-сайтов, сейчас скину тебе нуленый движок, несколько шаблонов и плагины. Домен, хостинг, наполнение и раскрутка – не твоя забота, – все это девушка говорила, неотрывно смотря мне в глаза. – По серверу нужно решить сегодня, край завтра до обеда. На сайты два дня, как сделаешь, отдаешь мне.
Дальше потекли рабочие трудовые будни. Уже на следующий день я перезнакомился почти со всеми в офисе, в чем мне очень помог Пашка. И да, этот нерадивый взломщик домофонов и любитель опаздывать работал в этой же фирме. Чем ближе была первая зарплата, тем активней в офисе обсуждался намечающееся большое мероприятие в честь новичка. Неужели придется проставляться? Вечером в день получения зарплаты я накупил готовой еды и закуски на половину полученных средств и с обреченным видом понес пакеты на работу. У лифтов меня догнал Пашка и почему-то всю дорогу до офиса удивленно переводил взгляд с меня на пакеты с едой. Только войдя в зал, я понял состояние Пашки. Столы ломились от еды – пицца, суши, морепродукты, гора фруктов и бутылок с различного вида жидкостями. Народ шумел, раскладывая все это по тарелкам и расставляя бокалы.
– О, а вот и новенький! – услышал я голос директора фирмы откуда-то из центра зала. – Давайте подваливайте к нам, вас с Пашкой только и ждали!
В этот момент из толпы ко мне протиснулась моя наставница, одетая в синее обтягивающее платье.
– Убери эти пакеты в холодильник, заберешь домой.
– Но как же...? – пытался возразить я.
– Мы не звери, все понимаем. Да и традиция такая, – улыбнулась девушка. – Я просто забыла тебе сказать.
Дальше началось празднование, народ вокруг шумел, веселился, после первого тоста «за новенького» обо мне никто и не вспоминал. Спустя час поедания всего вокруг и поднятия стопок народ начал скучать. И из колонок, притащенных Пашкой неизвестно откуда, заиграла бодрая танцевальная музыка. В этот момент я на секунду задумался – как же хорошо, большой город, работа-хобби, адекватные коллеги, а жизнь-то налаживается. Я наконец позволил себе расслабиться, пил, танцевал и смеялся от души.
– Пойдем со мной, – меня кто-то потянул за руку, выводя из зала. Алиса. Что-то случилось?
Девушка завела меня в кабинет директора и прикрыв дверь подошла к окну, доставая из сумочки сигареты.
– Я покурю? Ты не против?
– Нет. Ну, то есть не против.
Алиса открыла окно, боком села на подоконник и закурила что-то источающее сладковато-приторный дым.
– Как тебе у нас?
– Нравится, даже очень. Впервые вижу такой классный коллектив, – ответил я, садясь в кресло начальника.
– А Машка из приемной?
– Что Машка? – не понял я.
Алиса слезла с подоконника, подошла ко мне и неожиданно села мне на колени.
– Машка нравится?
– Да я как бы даже не задумывался.
– Вот и не думай, – быстро проговорила девушка и, обняв меня за шею, поцеловала.

***

Как оказалось, мое скайп-собеседование смотрел весь офис. И на нем-то я и приглянулся Алисе. После корпоратива мы начали переписываться, узнавая друг друга. Когда заканчивались вопросы, болтали обо всем и ни о чем. Вечерами ходили гулять куда глаза глядят – парки, скверы, аллеи, торговые центры, просто улицы. Мы шли и разговаривали, не замечая ничего вокруг. Спустя месяц повторили поцелуй и перешли к более активным действиям. Так продолжалось около года. Она познакомила меня со своими родителями и друзьями, звала переехать к себе и, месяце на шестом нашего близкого знакомства я даже согласился. Но что-то было не так. Был ли виноват быт или мой эгоизм и самолюбие, не знаю.
Но в одно воскресное утро, мы сели и поговорили обо всем. Она на удивление спокойно восприняла мои слова и я, собрав вещи ушел. «Все! Не хочу об этом думать».

Глава 4. Психолог.

Так я снова остался один. Первое время я пытался отрываться что ли – на ужин пиво с пиццей, на завтрак она же, оставшаяся с вечера, и кофе. В обед ходили с Пашкой на бизнес-ланч в кафе на втором этаже рабочего здания. Я стал чаще оставаться на мини-корпоративы, даже начал сам их организовывать, на некоторых из них была и Алиса. Мы стали реже видеться и почти не разговаривали. Девушка попросила начальство сменить мне куратора и поменялась столами с Пашкой. А я что, я не в обиде, сам хотел попросить. Во время участившихся гулянок и мероприятий я сдружился с нашим офисным «опоздуном». И на одной из посиделок, немного перебрав, Пашка доверил мне небольшую, но тайну – на самом деле родом он из богатой семьи занимающейся то ли деревом, то ли железом. Включаться в семейный бизнес ему не хотелось и вопреки наставлениям отца Пашка пошел учиться не в престижный университет, а в техникум на кафедру информатики и вычислительной техники. Закончив с отличием, устроился на работу в первую же попавшуюся в интернете фирму – на весь экран вылезла контекстная реклама. Эх Пашка-Пашка, знал бы ты, о чем в курсе весь офис, кроме тебя. Даже меня посвятили в секрет уже через неделю. Как оказалось, фирма в которой мы все работаем – подставная, в том смысле, что она создана ради одного человека. Отец Паши зарегистрировал ее, когда тот учился на последнем курсе, и видя настрой сына, через друзей организовал все необходимое – документы, офис. К сожалению, работать приходилось по-настоящему, и уже через год новый маленький бизнес начал приносить доход в бюджет Пашкиной семьи, а потом этот доход передавался нерадивому сыночку в виде карманных денег. Все довольны, и никто не в обиде.
Через пару недель мой задор веселья и празднества начал иссякать, я стал чаще проваливаться в задумчивость и терять нить разговоров. Все это время Пашка был рядом, он и предложил мне сходить к знакомому семейному специалисту.
– Он классный, ты просто попробуй. Это тебе не девчонки с психфака, это настоящий, прямо как в кино, – просвещал меня парень. – Он поможет, обязательно поможет, ты только доверься ему.
И видя мое лицо, скривившееся в недоверчивую мину, тихо произнес:
– Он вывел отца из депрессии после смерти мамы, – немного помолчав Пашка продолжил. – Папа не мог ничего делать, все валилось из рук, запустил работу, бизнес разваливался. Мы перепробовали всех именитых психологов нашего города. Всех! Понимаешь!? А потом небеса послали нам Виктора. Да-да, не смейся, именно небеса. В тот день папа шел в частную клинику к очередному мозгоправу. Подойдя к зданию, он услышал голоса из открытого окна второго этажа, остановился, закурил и прислушался. Услышать ему удалось немногое, лишь окончание разговора, в котором кому-то отчетливо было сказано покинуть кабинет и больше не возвращаться со своими бредовыми идеями и деревенским дипломом. После чего папа услышал звук разбивающегося стекла, далее удар, будто что-то упало на козырек над входом, а потом с козырька прямо на папу свалился высокий худой мужчина. Повезло обоим – ничего сломано не было, только ушибы. На вопрос отца «цел ли упавший», тот не только не стал жаловаться, но сам стал опрашивать отца о его состоянии. И было это сделано так, что даже прошедший не одну сотню переговоров отец выдал о себе и о своих проблемах все что было, что накопилось и даже больше. Совсем незнакомому человеку, упавшему на него с небес. Разговор по душам, точнее по душе отца, продолжился в ближайшем кафе, где и была решена дальнейшая судьба Виктора – недооцененного психолога из глубинки.
Покопавшись у себя в ящике, Пашка выудил немного замусоленную визитку с адресом Виктора и торжественно вручил мне.
– Как-то утащил у отца со стола, а вдруг бы пригодилась, правда я использовал ее как подставку под бокал, но ты не обращай внимания.
Я же решил не откладывать на завтра, то, что можно перенести на послезавтра и тут же отпросившись у нового куратора направился смотреть себе в душу, ну по крайней мере как-то так было написано на визитке.
Пока я одевался, над ухом о чем-то, я даже не пытался прислушиваться, жужжал Пашка.
– Вы уже уходите? – из-за спины парня раздался голос Алисы.
– Ухожу только я, а вас с Пашкой благословляю на продолжение банкета, – склонился я в шуточном поклоне.
Пашка почему-то замялся и покраснел, Алиса же похоже немного разозлилась. Не обращая на это внимания, я застегнул пальто и вышел на улицу.

***

– Надеюсь он без обеда, – пробормотал я себе под нос, смотря на время в телефоне – никогда не любил наручные часы.
Здание, в котором судя по визитке располагался кабинет нужного мне психолога, располагалось в престижном квартале города. Двенадцатиэтажный комплекс с подземной парковкой и довольно большим огороженным участком, по середине которого стоял фонтан. Не хило, конечно, живут представители непонятных врачебных профессий. Почему непонятных? Ну вот, к примеру, психиатр – это профессия, или педиатр, или терапевт. Они реально лечат людей. А психолог? Тьфу, ощущение, что на битву экстрасенсов иду.
Войдя в просторный холл, подошел к стойке и спросил у мило улыбающейся мне девушки, как пройти в кабинет к Виктору.
– К кому? – удивилась девушка.
Я достал визитку и начал ее рассматривать, додумался, вовремя. На лицевой стороне обычным шрифтом черным цветом по середине было написано – «Виктор». И все, на этом информация кончилась, переворачиваем. Так, наверху – адрес, по центру – «Загляни в зеркало своей души», и в нижних углах какие-то цифры, в левом – «456», в правом – «7816». Рискнем.
– Я извиняюсь, мне в четыреста пятьдесят шестой.
– Да ладно? – лицо девушки снова вытянулось, но она быстро пришла в себя и снова улыбнувшись продолжила. – Вот, пожалуйста, возьмите карту. Она нужна будет Вам в лифте, – девушка на секунду замялась и уже почему-то шепотом попросила:
– Если не сложно, расскажите потом, что же там такое.
Я молча взял со стойки карту и направился к лифтам. Да здесь похоже всем к Виктору надо.
Новомодный лифт, в котором не было ни кнопок, ни сенсорной панели, съев карту, полученную мной от девушки, быстро поднялся на четвертый этаж. Подойдя к нужному кабинету, на котором был только его номер и табличка с надписью «Виктор», я постучался, дернул ручку, но дверь не открылась. Еще раз – снова нет. Может есть звонок? Я осмотрел дверь, но обнаружил только скрытый кодовый замок. Один, два, три, четыре – не вышло, ну и не очень-то хотелось. Уже собираясь уходить, я вспомнил, что на визитке были еще цифры. Ну вот! Только нашел повод свалить. Не став мучить память, достал визитку и ввел на двери код из четырех цифр. Дверь пиликнула, я дернул ручку и вуаля, я внутри. В помещении почему-то было темно, и я на автомате включил свет. Это был небольшой, где-то пять на пять метров кабинет, в котором были только два раскладывающихся кресла и столик между ними. Демократично, но что на самом деле еще нужно для работы? Завешанная дипломами стена? Шкаф, забитый книгами известных психологов? Минимализм рулит.
За дальним креслом стоял мужчина среднего роста, широкоплечий, плотного телосложения, которое нивелировалось размерами плеч. Рыжая, с проступающей сединой, непослушная, торчащая во все стороны шевелюра, огромные синие «мешки» под глазами, впалые щеки с двухдневной щетиной, прямой как линейка нос, на котором располагались модные декоративные очки, темно-зеленые глаза и квадратный угластый подбородок. Одет он был в бежевое зауженное пальто с поднятым высоким воротником, белую рубашку с расстегнутой верхней пуговицей, поверх рубашки лежал синий узкий галстук. Еще на мужчине были темно-синие брюки, перехваченные обычным черным кожаным ремнем, и такого же цвета туфли без шнурков. Он смотрел на меня из-под нахмуренных бровей и о чем-то думал.
– Михаил? – вибрирующий густой баритон разорвал тишину. И не дождавшись ответа продолжил, – присаживайтесь, я уже давно жду Вас. И предупреждаю, я не тактильный, обойдемся без рукопожатий.
Мы одновременно сели каждый в свое кресло.
– Вы знаете... – начал я.
–  Давай сразу на ты, на окружение внимание на обращай – считай ничего этого нет, и начинаем, ок? – прервал меня мужчина.
– Ну ок.
– Тогда вперед. Рассказывай, как жил, как любил, что терзает, все оплачено, – сказал он, закинув ногу на ногу и сложив руки в замок. – Эта кружка кофе, кстати, тоже, – кивнул мужчина в сторону столика.
И я начал говорить. Каким-то образом Виктор буквально чувствовал малейшую ложь. Я даже немного поэкспериментировал, но он, не ругаясь, поднятием брови каждый раз указывал на спорные моменты – слова лжи, и мне приходилось исправляться.
Так начались мои ежемесячные сеансы у Виктора, которые длились всего по часу. Я что-то рассказывал, он слушал. После чего кратко объяснял мне мои действия с иной точки зрения и давал советы, не всегда понятные, но мне почему-то становилось чуть легче. В нашем общении был один непонятный момент – каждый раз, когда я уходил, Виктор просил, чтобы я выключал свет в кабинете. И приходил я в темноту, сам переключая тумблер освещения. Ну у каждого свои тараканы в голове, тем более у их укротителя.
Во время следующих моих визитов сюда, девушка за стойкой каждый раз пыталась со мной заговорить, но я останавливал ее и просил просто выдать карту.
В конце второго сеанса Виктор, отпив немного из кружки, поставил ее на стол и спросил:
– Ты когда-нибудь слышал притчу о стакане?
– Это который наполовину пустой?
Виктор снял очки и двумя пальцами правой руки надавил себе на глаза. Затем убрав очки в карман пальто, он указал на свою кружку с кофе.
– Как думаешь, на сколько она тяжела?
– Ну сама кружка грамм двести и кофе там еще половина, наверное. Грамм триста думаю, а что?
Он снова взял кружку, сделал глоток и вытянул ее в прямой руке.
– А если ее подержать так пару минут? Что-то изменится?
– Да вроде не должно, только если кофе остынет.
– А если пару часов? – продолжал психолог.
– Рука устанет, – немного неуверенно ответил я.
– Верно. А если держать ее так до вечера? Что тогда? Что изменится?
– Ты очень устанешь, – мне становилось скучно. –  К чему все это?
– А вес кружки изменится?
– Нет! Не изменится! Я не понимаю... – раздраженно начал я, но психолог, подняв свободную руку ладонью вперед, прервал меня.
– Тогда посоветуй, как мне быть, – склонив голову набок, попросил он.
– Да поставь ты ее уже! – вскрикнул я.
Виктор поставил кружку и, улыбаясь сделал несколько хлопков ладонями.
– Браво, браво. А ты не безнадежен, – с улыбкой произнес психолог. – Наши мысли, как эта кружка. Любой произошедший с нами момент, особенно негативный, мы начинаем обдумывать. И чем дольше мы его «думаем», тем хуже нам становится и тем больше мы погружаемся в уныние. Нам становится тяжело, бывает даже физически. День, два и мысль полностью поглощает, делая жизнь невыносимой. Но нужно понимать, что проблема остается такой, какой и была, не смотря на все ее метания по нашему сознанию. Ее «вес» остается прежним. И чтобы наконец пережить проблему, нужно пересилив себя отбросить эту мысль или «поставив кружку на стол» начать действовать.

Глава 5. Новый друг.

От психолога я вышел весь в растрепанных чувствах. Не знаю, как объяснить, но именно так я себя сейчас ощущал. Рядом с клиникой располагался недавно благоустроенный властями сквер. Прогуливаясь по центральной аллее, я приблизился к ближайшей лавочке – уже изрисована баллончиками. Вот ведь гады. Ага, гады, а ведь я тоже пару раз в свое время также баловался, но как давно, кажется, это было. Попробовав рукой, красится или нет, я сел посередине лавочки. Напротив меня метра через три на асфальте сидел грязный серый то ли щенок, то ли котенок.
Незаметно для меня наступил вечер, зажглись фонари и пошел мелкий дождик. А я сидел и смотрел в никуда, в пространство. Мимо проходили люди, они смеялись, плакали, выясняли что-то, чаще просто молчали целеустремленно направив взор вперед, будто не замечая этот холодный мир вокруг. Вдруг раздался тихий писк, потом еще раз. В этот момент к мокрому комочку шерсти подошла невысокая девушка и протянула руку, чтобы погладить малыша. Но стоящий рядом с ней маленький мальчик, не по возрасту сурово сказал:
– Сестренка, не надо, пошли пожалуйста. Всем не поможешь, – он огляделся и обвел людей вокруг свободной рукой. – Смотри сколько их вокруг, кто-нибудь да остановится. Пошли домой, ты простудишься.
Мальчик взял сестру за руку и начал уводить ее в сторону. Девушка же вдруг резко оглянулась. – Подожди минутку, – и подбежав к жмущемуся к бордюру малышу укрыла его шарфом, который еще мгновение назад был обернут вокруг ее шеи. После чего встала и подошла к мальчику.
– Вот теперь пошли.
Уже издалека, я услышал звонкий детский голос.
– Пока котик! Не мерзни, пожалуйста! – не такой ты и суровый оказался, улыбнулся я про себя.
И все-таки это кот. Так, я снова отвлекся. О чем я думал? О проходящих мимо людях. Почему-то в голове всплыли несколько строк стихотворения моего хорошего знакомого:
«Нехотя двигаюсь к дому я,
День мой окончен рабочий.
Жить одному – хорошо!
Быть одному... не очень.»
А мне хорошо быть одному? Вроде бы да, нормально же. Но все равно чего-то не хватает, человек существо социальное, ему нужно поговорить, да хоть с телевизором, но и его у меня нет.
В этот момент к дождю добавился снег – противный и сырой.
Когда я выходил из кабинета Виктора, до меня донеслись его последние за сеанс слова:
– И не сиди на месте, действуй! Хватит быть зрителем собственной жизни! Все, что ни делается – к лучшему!
– Только не всегда к моему, – прошептал тогда я.
И вот я уже сырой от только усилившегося снега с дождем сижу на лавке и... А чего я, собственно, раскис? Нужно что-то делать, чем-то занять себя. Взгляд невольно упал на котенка. Если мне холодно, то как же замерз он.
– Кис-кис-кис, – позвал я кота. Но меховой комочек, даже не шевельнулся. Э, так не пойдет, нужно спасать животинку, подойдя к бордюру, потрогал малыша – дышит, отлично. Я расстегнул куртку до половины, потом подумал и расстегнул еще и кофту, которая тоже была на молнии. Аккуратно взял котенка правой рукой под животиком и положил его под кофту греться.
Ехать домой на автобусе не хотелось, да и малыша нужно скорее отогреть, поэтому выйдя из сквера к дороге я открыл первое попавшееся приложение такси и нажал на вызов машины. Пока шел поиск свободных авто я, переминаясь на замерзших ногах, поддерживал завозившегося котенка двумя руками, чтобы тот не выпал. Но предложений такси не было, ни через минуту, ни через пять. Что же делать? Я начал крутить головой в поисках остановки общественного транспорта. В этот момент окно припаркованной недалеко от меня машины опустилось и молодой парень, на вид студент, явно сдерживая смех, предложил довезти.
– Я же вижу, вам очень надо, – не удержавшись хихикнул он в кулак. – Только вы это, давайте на заднее сиденье.
Я, не раздумывая согласился, прыгнул в машину, и черный седан понес нас в сторону дома. Всю дорогу я ловил на себе смеющийся взгляд водителя в зеркале заднего вида. Достал телефон, включил фронтальную камеру – с лицом и прической все нормально. Может что не так с одеждой? Аккуратно, как мог, чтобы не потревожить отогревающегося жильца, я осмотрел себя, но ничего странного, или вызывающего смех не обнаружил. Ладно, главное скоро мы будем в тепле.
Уже когда я выходил из машины, парень заржал не стесняясь.
– Поторопитесь, главное донесите до дома, – продолжая смеяться он включил музыку и уехал. По дороге к подъезду я все думал, над чем смеялся парень. Он же вроде не видел котенка, а только то, что я поддерживаю выпирающий живот.
У подъезда стоял бессменный постовой-курильщик дядя Вася.
– А че он ржал?
– Да и сам не понял, – ответил я.
А потом вдруг, как понял. Ну и молодежь пошла, ладно вошел в положение, хоть и не о том подумал.
Быстро поднявшись в квартиру, я первым делом зашел в ванную комнату за махровым полотенцем. Потом пройдя на кухню, расстелил его на столе и положил на него все еще сырого и трясущегося от холода малыша, тут же свернувшегося комочком – жив, а остальное не важно. Включив для дополнительного тепла пару конфорок на плите, я в шутку дал указание котенку лежать и не двигаться, пока я сам не переоденусь.
Сняв с себя насквозь промокшие вещи и закинув их в стиральную машину, на минуту залез в теплый душ и только после этого вспомнил, что банное полотенце сейчас на кухне. Долго нежиться себе не позволил, быстро сполоснулся, кое как вытерся полотенцем для рук и побежал на кухню.
Котенок, видимо немного отогревшись, уже лежал пузом вверх раскинув лапки в стороны. И ведь ровно под лампочкой, прямо как на пляже.
– С тобой же все в порядке? – спросил я вслух, почему-то испугавшись такой его позы. Но ответный короткий «мяв» успокоил меня, и я начал потихоньку вытирать шерсть одним из углов полотенца, который в момент стал очень грязным.
– Большое мягкое полотенце у меня одно, поэтому пошли мыться, – я уже разговариваю с котом, и когда только успел до такого дойти.
В ванной я посадил малыша в раковину, взял душ и включив слабый напор теплой воды начал смывать грязь с шерсти. Под серой коркой и грязью оказался чисто черный, будто угольный котик. На удивление, он мужественно перенес водные процедуры, ни разу не пискнув. Уже отмытого, я снова принес малыша греться на кухню и аккуратно начал вытирать его чистым концом полотенца. Дойдя до мордочки, я на секунду впал в ступор – одного глаза у котенка не было. Что же ему уже пришлось пережить – ужас. Но хватит о грустном. В холодильнике обнаружилась непочатая коробка ультрапастеризованного молока. Ну мелкий, молись всем котячьим богам, чтобы оно не испортилось. Осмотрев упаковку, нашел срок годности. Повезло – еще месяц и свернется. Или нет. Кто знает из чего сейчас делают молоко, не портящееся двенадцать месяцев, или хлеб, не черствеющий целую неделю. Но ничего, едим, привыкли, даже удобно. Особенно одиночкам вроде меня.
Напевая какую-то очередную приставучую современную попсу, я налил немного молока в ковшик и поставил его на огонь.
– Как же мне тебя назвать? Может пират? – опять с котом вслух, симптомчик.
Я обернулся за ответом и в последний момент успел подхватить падающего с края стола плюшевого монстра.
– Тебе, если имя не понравилось, так и скажи. Зачем кошачьим суицидом заниматься?
Я снова положил котенка в середину стола и сбегав в комнату принес пару подушек, которые теперь ограничивали его катание по полотенцу.
Решив проверить молоко, я понял, что вскипятил его. И как быть? Возьмем холодного и разбавим.
– Не знаю, может так делать нельзя, но мы же никому не скажем? – кот промолчал. А молчание, как известно – знак согласия.
Я стал понемногу добавлять в кипяток холодное молоко, и смесь кипяченного и холодного ультрапастеризованного – надеюсь не подерутся – стала умеренно теплой. Теперь как? Блюдечко? Попробуем. Я перелил часть молока в найденное мной под завалами немытой посуды блюдце и пододвинул к усатой мордочке. Но котенок посмотрел единственным глазом на меня, на блюдце, потом снова на меня и отвернулся.
Не понял, это как так, что за протест? Чем же вас кормят? Понятно чем, но я же не кошка. Попробуем по-другому – я сел на табуретку возле стола, правой рукой немного приподнял голову моего микрозверя, кончик мизинца левой опустил в молоко и затем поднес к мордочке. И, о чудо, он начал лизать, пить, или что-то такое, я не понял, но палец стал чистым. И следующие пять минут я, изображая маму-кошку, кормил одноглазика. Наевшись, малыш потянулся и подергал лапками.
– Понял, не ругайся, отпускаю, – я нашел самое сухое место на полотенце и переложил котенка туда. Малыш тут же свернулся калачиком.
– Может чертенок? Или уголек? Ты хоть слово скажи, – начал я гладить котенка. Тихонько замурлыкав, малыш промолчал. Конечно промолчал, а что он должен был мне сказать. Крыша едет, не спеша... Через какое-то время мурлыканье прекратилось, зато началось тихое сопение. Похоже простыл. Точно! Завтра нужно к ветеринару, прививки там, и еще. А что еще? Не знаю. Там уж точно знают, что ему нужно. Это понятно. А как спать? А вдруг опять покатится в сторону линолеума, он же не переживет. Я шутливо погладил линолеум у стола ногой, потом взял черное мохнатое пятнышко двумя руками и понес его в комнату.
Рядом с диваном положил свое одеяло сделав из него что-то наподобие гнезда и опустил туда спящего малыша, а сам лег на диван и укрылся тонким покрывалом. Вот ведь, даже не проснулся, пока переезжал с кухни в комнату, бедный котик.
– Давай договоримся так, я буду тебя гладить, кормить и убирать за тобой. А ты… – я свесился с дивана и погладил котенка. – А ты, пожалуйста, говори мне свой маленький «мяв», когда я буду уходить на работу. Мне это очень важно. Очень... – котенок тихонько мявкнул, будто соглашаясь.
– Спокойной ночи, Сплюша. И пусть тебе приснятся вкусные толстенькие мышки, – малыш снова тихонько мявкнул. Конечно, кому же не нравятся вкусные мыши. Стоп, какие к черту мыши, я схожу с ума, уже засыпая подумал я.

Глава 6. Боль и страх.

Как оказалось уснул я и в реальности. А в реальности ли? Все же что такое этот коридор? Сколько я здесь? К вибрации я постепенно даже привык, правда изредка накатывающее чувство страха, как бы это ни прозвучало, пугало меня до ужаса. Тавтология, но что поделать.
Я встал и пошел по коридору, просто чтобы размяться. Подергал за ручки несколько дверей подряд, поковырял ковер, пробежался – так я проводил последние... Внутренние часы давно сбились, я не понимал сколько время, день или ночь, да и вообще сколько дней прошло, а может нисколько, голова гудит. Зажав виски, я прислонился спиной к стене коридора – вибрация, она усилилась. Вдруг моргнул свет, впервые за время моего здесь пребывания. Что-то меняется! И не понятно хорошо это или плохо.
Вибрация нарастала, и волны страха стали чаще. «У меня дежавю? Я уже испытывал подобное, но где, когда. Вспоминай, вспоминай! Точно! Во снах, уже здесь, когда я убегал. Мне снились вибрация и страх. Может это совет, подсказка?»
Теперь нужно понять с какой стороны идет вибрация. В этот момент со спины накатила очередная волна страха – понятно. Ну я не совсем дурак, пойдем в противоположную сторону, может позже что-то прояснится. Все-таки наконец начались изменения, хоть такие.
Спустя пол часа страх основательно поселился во мне и уже не уходил. Непроизвольно я прибавил шаг, появилось чувство, что там, откуда идет ужас и вибрация, кто-то есть. «Я же от кого-то убегал во сне». Проблема в том, что каждый раз я просыпался весь сырой от ужаса и с дикой болью по всему телу. И это был только сон, а что меня ожидает здесь. Даже представлять не хочется, поэтому идем, пока идется.
«Надо занять голову, отвлечься. О чем я думал перед сном? Ах, да, интересно, как там мой маленький Сплюшик».
Не смотря на отсутствие глаза, котенок был полон жизни, игрив и кусач. За пол года нашей с ним совместной жизни из милого Плюши он превратился в большого наглого мохнатого Плюхана. Но для меня он так и остался тем ласковым котенком, который будто поняв мою просьбу, каждое утро, когда я собирался на работу, просыпался, коротко мяукал мне, после чего снова засыпал. «Спасибо малыш, жаль, что ты меня сейчас не слышишь, я очень скучаю».
От усиливающейся вибрации и страха уже стучали зубы. Я начал понимать, что на краткие мгновения сознание начало просто отключаться, видимо срабатывало что-то вроде внутреннего предохранителя. Ужас нарастал, стало тяжело идти – тряслись колени, подкашивались ноги. Опершись рукой о стену, я усилием оставшейся воли заставил себя идти вперед, прочь от неизвестности... И боли? Да, я ее боялся. Не любил и боялся.
Говорят, в стрессовой ситуации мы начинаем соображать чуть быстрее. В голове снова начала биться мысль – «что я здесь делаю, за что я здесь, как выбраться? Какое такое плохое зло я сделал этому миру?»
В сознании всплыл образ Алисы. «Ну и что? Расстались, с кем не бывает?» Только я так подумал, как страх усилился, и потеряв сознание я упал на ковер. Не знаю, сколько я так пролежал, но обернувшись увидел, что с коридором не все так, как раньше. Лампочки в дальнем конце коридора, откуда я пришел – они не горели. И, судя по всему, постепенно гасли по мере приближения чего-то или кого-то ко мне. Я вскочил и что было сил в ослабших ногах побежал. «Нет, пожалуйста, помогите!» Обернувшись посмотреть на ситуацию за спиной, я споткнулся и кубарем покатился по ковру. «Нет, нет, пожалуйста! Что мне нужно сделать? Я хочу жить! Алиса, Алисочка. Да! Я соврал! Я внушил себе, что все было именно так, но...»
Но в то воскресное утро мы не сели и не поговорили. Нет. Пока она спала, я собрал свои немногочисленные вещи и уехал. Сбежал! Конечно, спустя час, когда она проснулась, мой телефон начал разрываться от звонков и сообщений во все мессенджеры. Я не отвечал. Звонили и родители и Пашка, видимо она искала меня, переживала. Но я всех проигнорировал. В понедельник Алиса ждала меня у входа на работу – посыпались вопросы, слезы, уговоры. И снова я молчал с каменным выражением лица. Думаю, я боялся признаться и ей, и себе, что не любил. Что чувств не было даже в начале. А она? По-моему, она влюбилась, но не в меня, а в тот образ, который пыталась слепить.
Но это еще не все – после того дня, как я уйдя к психологу, оставил Пашку и Алису, они начали общаться чуть ближе – переписки, вечерние звонки. Пашка, не стесняясь и не скрывая делился со мной всем. А я начал редкими сообщениями напоминать о себе Алисе. По сути, мне это не было нужно, я не собирался ничего менять, но зачем-то продолжал это делать. Да, я понимал, я видел, что ей плохо. Часто на работе ловил на себе ее взгляд полный надежды и каких-то еще эмоций. На корпоративах иногда шутил с ней, подливал напитки, но всегда держал дистанцию. Теперь понимаю – я играл. Играл с чувствами и эмоциями живого человека! Влюбленный Пашка не замечал, что я творю и продолжал рассказывать мне о себе и Алисе. Жаловался, что она почему-то часто грустная и редко соглашается встретиться, даже не позволяет довести до дома после работы. Но я-то понимал, в чем проблема, скорее в ком. В дни запланированных Пашкой встреч, я будто ненароком ловил взгляд Алисы, находил повод даже просто пройти мимо нее, задеть рукой. Ее глаза загорались искрой надежды, Пашке она говорила, что занята, а я в итоге в конце рабочего дня, молча уходил домой. И да, я знал, что она уходила в туалет и плакала, я все это знал, но не делал ничего, чтобы это исправить.
«Я умру здесь и так не смогу ей ничего сказать».
Лампочки гасли все ближе к тому месту, где я сидел. И, что удивительно, там, где пропадал свет, наступала сплошная тьма, за завесу почему-то не поступал даже свет от соседних, еще светящих ламп. Вдруг тьма шевельнулась, и из нее медленно выплыл черный дым, который начал заполнять коридор, приближаясь ко мне.
«Нет! Нет, пожалуйста!» Я попытался встать, но ноги не слушались. И я пополз. На онемевших от страха руках я полз, часто ударяясь лицом об пол. Боль в носу и пятно крови… «Наплевать! Главное выжить! Я уползу! Помогите кто-нибудь, умоляю!» Обернувшись посмотреть, как далеко преследователь, я застыл в ужасе. Нет не так – в УЖАСЕ! Черный дым висел буквально в полуметре от меня, заполонив все пространство пройденного коридора. Я попытался сдвинуться, но страх сковал мышцы.
Дым подплыл ближе и начал обтекать мою правую ногу, в которую тут же пришла нестерпимая боль. Я кричал, выл, умолял пощадить, но черная дымка медленно поднималась вверх по ноге.
– Аля, Алечка, прости меня! – вскричал я в потолок. – Будь счастлива! В глубине души я ревновал тебя к Пашке! Лиска! Прости!!!
– Давно глупый, давно уже простила, – донеслось до моего воспаленного сознания.
– Пашка! Ты хороший человек и верный друг! У тебя все получится! И прости, что использовал твою дружбу!
Я почувствовал, как туман немного замедлил движение, но не остановился. Проведя рукой по лицу, осознал – я плачу. «Плачу? Да, и пусть! Я заслужил это! Боль и слезы!»
– Папа! Мама! Простите меня! Я никогда не слушал вас, а только грубил и требовал! Я люблю вас! Да, я только сейчас это понял! Простите мне всю боль и переживания! Я идиот!
Медленно, но верно дым, поднявшись по ноге, начал охватывать правый бок и руку. От боли казалось, что в меня воткнули и прокручивают внутри тысячи раскаленных игл, на краткие мгновения я терял сознание, но полное забытие не приходило. Наверное, так и должно быть, никаких поблажек, так мне и надо.
– Бабуля! Я так редко навещал тебя! Бросил в одиночестве после смерти деда, изредка заезжая за очередной купюрой. Я моральный урод! Прости меня, если сможешь!
Черная масса, не останавливаясь двинулась к голове – сначала шея, потом правая щека. Я уже не мог кричать, только шептать и выть от все усиливающейся боли.
– Простите меня все! – тихо произнес я. – Всю жизнь я врал сам себе... Но теперь я понял, жаль, что поздно.
В этот момент дым дошел до правого глаза и медленно начал заполнять его.
– Прости меня, Сплюшик, ты снова остался один в этом злом холодном мире. Прости…
И, наконец, сознание сжалилось надо мной и погасло.

Глава 7. Палата.

Я проснулся от того, что сквозь веко левого глаза снова пробивался ненавистный холодный белый свет. «Отпусти меня коридор, умоляю, отпусти». Полежав еще около минуты, я попытался открыть глаза, но сделать это почему-то не удалось. На пару мгновений меня охватила паника, но хотя бы один – левый глаз, но начал понемногу разлепляться. «Что с ним? Такое чувство, будто я не открывал его неделю. Так, вибрации вроде нет, спокойно, лежим и восстанавливаемся. Все тело затекло, ничего не чувствую». Да и вставать на самом деле не хотелось. Не хотелось вообще ничего, на грудь как будто положили мешок с чем-то очень тяжелым. Спустя, наверное, пол часа меня отпустило, и я продолжил попытку открыть глаза. Правый так и не работал, но левый все же поддался и показал мне, что я лежу на кровати. Кровь ударила в голову – «не в коридоре, не в коридоре!» Стараясь успокоиться, я продолжил осматривать все, что мог охватить один лишь глаз. Похоже это была больничная палата. «Меня спасли и пытаются лечить? Что случилось? Надеюсь, это не сон и не выдумка умирающего от боли сознания! Главное снова не заснуть! Не хочу в коридор! Нет! Ладно, спокойно. Что тут есть еще». Поведя взглядом в сторону двери, понял, что в комнате я не один. На стоящем рядом стуле, закинув скрещенные ноги на кровать, сидела девушка и что-то сосредоточенно печатала на ноутбуке, иногда ненадолго прерываясь. Но увидел все это я не сразу – уставший глаз медленно скользил по кровати, наконец дойдя до ступней девушки, одетых в толстые вязанные носки в сине-желтую полоску, затем начинались заправленные в эти носки черные махровые штаны. Все выше колен закрывал белый врачебный халат, но и под ним угадывалась теплая одежда – что-то вроде свитера с высоким горлом. Взгляд поднялся еще чуть выше – на плечах лежали локоны каштановых волос, обрамляющее лицо сердцевидной формы, на котором расположились – маленький острый подбородок, плотно сжатые губы, аккуратный нос, задумчивый взгляд глубоких каре-зеленых глаз. И я пропал, утонул в них. Какой-то жар охватил все тело, хотелось кричать, смеяться, что-то делать. Кто она? На бейджике, прикрепленном к ее халату, было указано только имя – Виктория.
Вдруг девушка, будто ощутив что-то, резко посмотрела на меня.
– Ты проснулся?! – в эти два слова она как-то умудрилась вложить и удивление и… Радость?
После этого девушка вскочила, чуть не уронив ноутбук.
– Простите, я скажу, что Вы проснулись, – залившись краской, она выбежала из палаты.
– А ботинки, – еле прошептал я пересохшим ртом. Но девушка уже убежала.
Дальше мое сознание похоже просто не выдержало такого количества новых эмоций и понимания, что я свободен. «Я больше не в коридоре! Я снова дома!»
Не знаю, сколько я был в отключке, но при следующем пробуждении застал в палате крупного мужчину в белом халате, руководившего установкой мне капельницы.
– Добрый день, уважаемый, – улыбаясь произнес врач, – не переживайте, еще неделя восстановительных растворов и вы сможете бегать, аки горный козлик, весело стуча копытцами. А пока спать.
«Какой-то чудной мужик», подумал я и снова провалился в сон. Позже от врача я узнал, что лежал в коме чуть больше года. Следующие три дня я провел, просыпаясь на короткие, до десяти минут, промежутки времени, в которые мне не разрешалось разговаривать, совсем. Так же попали под запрет снятие повязок с правой ноги, руки и глаза – неужели все, что со мной произошло было правдой. Не хочу пока даже думать об этом. И как же приятно, оказывается, спать без сновидений и просыпаясь не видеть эти бесконечные двери.
Проснувшись на четвертый день, я немного, на сколько хватило сил, приподнялся на подушке, прислонив ее к спинке кровати. Аккуратно покрутил шеей и увидел на тумбочке слева свой телефон. Кое как размяв затекшую руку, после пятиминутных усилий я все-таки смог достать заветную трубку. «Так, включить, разблокировать, заряжен – удивительно, конечно. На дворе суббота, октябрь, брр, не люблю осень, да и зиму в общем-то тоже. Даешь тепло народу! Дальше у нас несколько старых пропущенных вызовов – родители, бабушка, Пашка, Алиса. Как же я по всем вам соскучился!» Затем я вошел в мессенджер и нажал на видеозвонок абоненту «папа». Спустя три гудка на экране появилась небритое папино лицо.
– Лена беги сюда! Мишка на связи! – не выдержав папа сам поднялся и побежал маме на встречу. На экране появилось новое лицо.
– Мишка, родной, мальчик мой, как ты? Нам сказали, что ты проснулся, но приходить пока нельзя, – зачастила срывающимся голосом мама. – Скажи что-нибудь, что болит, где, как ты себя чувствуешь?
Я смотрел на них и не мог вымолвить ни слова, как же они постарели. И папа, так хвалившийся всегда своей шевелюрой орехового цвета, теперь полностью седой – в горле как будто все сжалось.
– Я жив мам, все хорошо, жив и поправлюсь.
– Когда к тебе можно прийти? – быстро спросил папа.
– Не знаю. Врач сказал, что дня через три я смогу вставать на ноги. Может быть тогда и можно. Я обязательно скажу.
– Подожди сынок, сейчас приведу бабушку, она рада будет тебя увидеть, – мама со слезами на глазах отошла от экрана телефона.
– Как ты сын? – устало спросил папа.
– Лучше пап, серьезно, я справлюсь, только вы не переживайте больше, я точно справлюсь.
– А вот и я, – бодро втиснулась в разговор бабушка. – Как ты, Мишка? Лена говорит, ты глаз потерял. Все остальное-то на месте, работает? Внуков хочу. Внуков, внуков! – скандировала она.
Горло опять сжалось, по щеке потекла соленая струйка.
– Простите меня! Никакой я не крутой, я просто запутавшийся неудачник. Надеюсь, когда-нибудь вы меня простите.
– Не надо, не извиняйся. Мы и так тебя любим, ведь ты наш сын, – ответил папа и резко отвернулся, передав телефон маме.
В этот момент дверь палаты открылась, и спиной вперед в нее вошла пожилая медсестра, везя за собой капельницу и столик для смешивания раствора. Вслед за ней в палату вошел врач.
– Это что еще такое? Откуда телефон? Рано же еще!
Я даже как-то немного вжался в подушку от такого напора.
– Лежал на тумбочке, когда я проснулся.
– Витька чей принес, – проворчала медсестра.
– Да, он мог, – согласился врач. – Но на сегодня разговоров хватит. Помашите родным ручкой и кладите трубку.
– Мы все слышали сынок. Не забудь узнать, когда нам можно приехать. И звони, мы будем ждать, – сказала мама и нажала на кнопку отключения.
Врач подошел ко мне и протянул руку. Тяжело вздохнув, я отдал ему телефон, который через пару мгновений оказался в верхнем выдвижном ящике все той же тумбочки. «Ну хоть недалеко убрал и то хорошо».
– Смотрю вы активно идете на поправку, – листая мою карточку сказал врач. – Ладно, родным напишите, пусть в понедельник приезжают, после четырех, как раз капельница закончится, и вы пообщаетесь. Но повязки не снимать! Рано еще, для них точно рано.
Мужчина положил мою больничную карту на столик медсестре и направился на выход.
– Простите, – позвал его я. – Я не запомнил, как Вас зовут.
– А я и не представлялся, если уж на то пошло, – рассмеялся врач. – Дормидонтов Валерий Сергеевич к Вашим услугам'с господа'с, – и сделал движение, будто снимает шляпу.
– Валерий Сергеевич, когда я очнулся, тут была девушка, Виктория, кажется.
– Виктория? – удивленно произнес врач отвернувшись. – Нет, не слышал о таких, у меня такие не работают.
На меня вдруг накатила такая дикая депрессия, что я просто обмяк в кровати и провел в прострации, наверное, минут тридцать, а потом еще примерно столько же приходил в себя, пытаясь понять – я точно ее видел, я помню ноги в полосатых носках.
В палату зашла медсестра, чтобы забрать капельницу.
– Бесчувственный чурбан, – произнесла она негромко, увидев мое состояние.
– Это вы мне?
– Нет, конечно, это я про Сергеича, – продолжила женщина. – Вика твоя и правда не работает у него, но интернатуру проходила у нас и закончила ее как раз неделю назад. За тобой следила, ухаживала, все смены рядом проводила. Утром вот заходила, какие-то документы забирала, но ты еще спал.
– Спал, – пробормотал я. – Спасибо Вам большое. Правда, от всей души!
– Да не за что, – отмахнулась женщина и, уже выходя из палаты добавила, – я тебе еще старую трость моего мужа завтра принесу, начнешь потихоньку-полегоньку вставать, а то валяется он.

***

Ближе к вечеру я достал из тумбочки телефон и набрал Пашку. Я не знал, что скажу, просто поддался порыву.
– Алло? – как-то неуверенно ответил парень.
– Привет Паш, как дела?
– Мишка! Очнулся! Живооой! – вдруг закричал он. – Лиска, ты слышишь? Мишка! Это Мишка!
В динамике раздался звук передачи телефона и услышал ту, кого в глубине души боялся услышать.
– Привет Миша, как ты?
– Прости меня Аля! Я мудак!
– Все хорошо Миш, мы заходили к тебе, наверное, месяц назад. И ты все сказал, все что мне было нужно.
– Сказал? – не понял я.
– А ты не в курсе? Иногда ты разговаривал вслух, не выходя из комы. Врачи решили, что это происходит в моменты эмоционального напряжения. Все хорошо Миша, я тебя простила.
– Спасибо, – тихо ответил я. – Врач сказал, что в понедельник мне можно увидеться с родными. Приходите, пожалуйста.
– Это Мишка! – радовался где-то на заднем фоне Пашка. – Мы будем! Обязательно будем!

Глава 8. Осознание.

К сожалению, мое восстановление шло не так быстро, как планировал врач, поэтому посещение родных пришлось перенести почти на неделю – на следующие выходные, о чем я тут же и сообщил родителям и Пашке.
Делать было особо нечего, я начал понемногу вставать с тростью, которую все-таки принесла медсестра. Даже мог дойти до окна и назад, правда с перерывами на передохнуть. В ходе еще одного телефонного разговора с Пашкой я узнал, что мой кот «жив и здоров, остальное позже» – именно так он и сказал. Что же, Сплюша, надеюсь ты нашел себе хорошую семью.
Валяясь, пытался освоить оригами по найденной в тумбочке книге, видимо оставленной прошлым жильцом палаты. К книге были прикреплены две обычные канцелярские скрепки, которые я, бездумно крутя в руках, превратил в что-то напоминающее кольцо, которое вместе с книгой убрал в тумбочку к телефону.
Раз в день в десять утра меня приходил проведать Валерий Сергеевич. На десятый день моего бодрствования вне комы на вопрос – «почему я не могу снять повязки», он, подумав секунд пять ответил.
– Вы можете их снять хоть сейчас Михаил, но будьте готовы, что там не все так радужно, как с левой частью тела несмотря на то, что все давно и зажило.
– Тогда зачем?
– Спрятали повреждения после Вашего пробуждения. Просто предосторожность, для защиты ослабленного разума.
– Я хочу увидеть, – твердо ответил я.
Врач тяжело вздохнул, переглянулся с медсестрой.
– После обеда в палату принесут ростовое зеркало. Постарайтесь его не разбить.
Я решил начать с руки. Сидя на кровати, медленно аккуратно разматывал бинт на правой руке. Боли не было, что уже хорошо. Постепенно из-под повязки начала показываться сама рука и это было отвратительно – вся кожа от плеча до кончиков пальцев была в рубцах и шрамах, будто заживала после сильнейшего ожога. В голове всплыла картинка, как черный дым наплывает на мою руку, и на мгновение я почувствовал резкую, выбивающую из сознания боль. «Но как же так? Я же просто был в коме! Я никуда отсюда не уходил!» Собрал пальцы в кулак, согнул-разогнул руку в локте, покрутил в плечевом суставе – вроде все в порядке, слушается, как и раньше. Затем уже двумя руками быстро снял бинт с торса и с правой ноги, как оказалось, находившейся в еще более ужасном состоянии. Черт, меня чуть не вывернуло. «Я что, прыгал через костер и упал в него?» Опершись на трость, подошел к зеркалу и начал разматывать повязку, закрывающую глаз. Сначала быстро, но чем ближе к концу был этот процесс, тем больше я замедлялся, боясь увидеть результат. Глубоко вздохнув, я резко скинул повязку. К счастью, ранее закрытый бинтом глаз был на месте. Но все равно не видел. «Не вижу!» Голова закружилась, и я еле удержался от падения, схватившись свободной рукой за зеркало и опустив голову. Надо посмотреть, что там. «Давай! Все равно придется!» – мысленно заставил я себя поднять голову и посмотреть себе в глаза. Полностью бордовый белок правого глаза был прошит желто-коричневыми прожилками, зрачок же визуально был в порядке. Но не работал. «Ненавижу!»
К субботе я уже мог выходить из палаты и сам добираться до туалета. В буфете с помощью телефона я купил немного конфет и минеральную воду, гости же придут, а стол не накрыт.
Первыми были родители и бабушка. Я заранее предупредил их о том, как сейчас выгляжу, но мама все равно никак не могла успокоиться и каждую минуту спрашивала больно ли мне. Папа молча обнял и все посещение только улыбался, не отрывая от меня взгляд. А бабушка веселилась – спросила у меня как дела, покрутилась перед зеркалом и убежала творить бардак по отделению, вот ведь неугомонная. Когда родители уже засобирались, в палату вошел Валерий Сергеевич, под руку с бабушкой.
– Ваша? – строго спросил он. Я кивнул.
– Забирайте, она мне персонал расхолаживает. Девушку Вам, Михаил, искала. Прямо так подходила ко всем и рекламировала Вас. Виктория бы этого не одобрила, – тут он сделал вид, что сказал что-то не то и быстро вышел из палаты.
– Виктория? – подхватила бабуля.
– Ну уж нет мама, хватит, давай дадим ему отдохнуть, у нас еще будет время. Звони сын, не забывай, – отец взял бабушку под руку, и они втроем ушли под задорный смех бабушки. Удивительный человек.
Вдруг боковым зрением у зеркала я выхватил какой-то силуэт, повернул голову и...
– Привет Михаил, вот решил тебя проведать, – у окна в своем бессменном пальто и белой рубашке с синим галстуком стоял Виктор, держа руки в карманах брюк.
– П-п-привет, – почему–то начал заикаться я. А ты как тут?
– Говорю же, решил проведать, вижу с тобой все в порядке. Ох уж эти оголенные провода.
– Так это электрический ожог… – проговорил я скорее сам себе.
– Да, и немного обычного, после удара током загорелась и одежда, – психолог направился к выходу. – Ну, я вижу у тебя все под контролем, бывай, надеюсь не увидимся.
Значит ожог. Но как, где и почему он не сказал.
– Виктор! Виктор! – позвал я вслед закрывающейся двери.
– Что? – на уровне ручки в дверь просунулась вихрастая голова маленького мальчика.
– Позови, пожалуйста, дядю, который только что вышел, – попросил я нетерпеливо.
Голова парня на пару секунд пропала, после чего он вошел в палату.
– Так не выходил же никто, и в коридоре пусто. Только я играю в охранника. Я, кстати Вас и охраняю.
– Спасибо, – задумчиво ответил я. «Что это было? Неужели после выхода психолога я на какое-то время потерял сознание».
– А как тебя зовут?
– Виктор, – какое совпадение, вот почему он заглянул на мой зов. – А где твои родители, Витя? – и почему разговаривая с детьми у нас меняется голос и выражения, будто с дебилами говорим.
– Не Витя, а Виктор, – строго поправил он меня. – Вика говорит, что мама с папой в отъезде по работе. Уже три года… Но я знаю, что они обязательно вернутся, обязательно! А пока мы живем втроем, – закончил мальчик, резко вздохнув.
– Не сочти за дерзость, а почему так официально – Виктор?
–  Сестра говорит, я рано повзрослел и думаю совсем не как ребенок. Она очень старается – мы играем, ходим в кино, в парки. Так сказать, наверстываем упущенное. Но у нее учеба, работа, своя жизнь. Вы не подумайте, я не жалуюсь, у нас все хорошо. А я, пожалуй, пойду, иначе она меня потеряет и будет ругаться, а мы очень торопимся, – на этих словах мальчик выбежал из палаты, чуть не столкнувшись с моими новыми гостями.
– Живой! – Пашка крепко сжал меня в объятиях и тут же отпустил. – Тебе не больно?
– Я рад видеть вас, Пашка, очень рад! – вслед за ним заметно округлившимся животом вперед зашла Алиса.
– Привет Мишка, мы тоже рады, – улыбаясь и поглаживая живот сказала девушка. – И не переживай, все хорошо, теперь точно все хорошо. И Паш, скажи ему.
Парень вдруг как-то сник.
– Ты не обижайся только, я же не знал. И вообще сначала сядь.
Дождавшись, когда я окажусь на кровати, он продолжил:
– И не перебивай, пожалуйста. Помнишь я давал тебе визитку папиного психолога? По глазам вижу, помнишь. Так вот, никакого Виктора нет.
– В смысле?! – воскликнул я.
– А вот так. В тот день папе на голову упал не человек, а дырокол, выброшенный из окна посетителем главного врача. Наверное, неделю после этого папа разговаривал сам с собой, зачем-то снял и оплатил на год вперед небольшой офис в центре города. В офисе он распорядился установить большое зеркало во всю стену, поставил столик с кружкой и кресло. В итоге помогал папе уже не психолог, а психиатр. Папе было стыдно сознаться, но после случая с тобой, он рассказал мне правду.
– А Виктор? – хрипло спросил я.
– Бред сумасшедшего, фантазия, облеченная в визитки и никем не посещаемый офис. Никем, кроме тебя, конечно. Поверь, я не знал, я думал, ты ходишь к специалисту.
– Стоп, но я же видел Виктора, вот только что, – Пашка и Алиса как-то странно переглянулись. – Мы, наверное, пойдем, Миш.
Я решительно встал, не забыв мой бессменный атрибут – трость, и опираясь на нее, как мог быстро, пошагал к лифтам. Спустившись на первый этаж, вышел на улицу, осмотрелся и на лавочке у клиники обнаружил того, кого оказывается не существует. Виктор сидел все в той же позе, что и во время сеансов – нога на ногу, руки в замке.
– Присаживайся, поговорим, – указал он кивком головы на свободное место рядом с собой.
Доковыляв до лавки, я плюхнулся на нее и... Не знал, что спросить. Виктор тоже молчал, предлагая начать мне.
«Что происходит, почему Пашка сказал, что Виктора нет, вот же он. А если подумать». В голове начали всплывать обрывки фраз: «расскажите потом, что же там такое, туда никто не ходит», «я не тактильный, обойдемся без рукопожатий», «считай ничего этого нет».
«И я ведь сам включал и выключал свет в кабинете психолога. А зеркало, о котором говорил Пашка, столик и всего лишь одно кресло. И сейчас в палате он стоял у зеркала. Отражение» – дошло до меня.
– Вижу, что ты все понял, – Виктор, вытянул скрещенные ноги и засунул руки в карманы брюк.
– Кто ты?
Он повернулся ко мне – в глазах плескалась тьма. Тьма, которую я недавно видел, ощущал, причинившая мне столько боли. Я резко отшатнулся, чуть не упав с лавочки, но видя, что ничего не происходит, вернулся в прежнее положение и постарался успокоиться.
– Ты тот дым, что живет в коридоре?
– И, да и нет, – уклончиво ответил Виктор. – Скорее я и есть коридор. Я всегда был в тебе, я твоя совесть – можешь гордиться, она у тебя есть.
– Но почему ты появился?
– Ты считаешь, ну раньше считал себя непрошибаемым, непоколебимым, но это не так. Ты эмоциональный и ранимый, как и все чувствуешь и боль, и радость, и разочарование, и тебе не чужды чувства привязанности и сострадания. Просто ты боялся себе в этом признаться и держал все эмоции в себе. К сожалению, в какой-то момент любая чаша переполняется, и хорошо, если ее просто переливает, но иногда случается взрыв. Подобный взрыв, или лучше сказать срыв, спровоцировала ситуация с Алисой.
Следующие минут десять я в тишине пытался переварить все сказанное Виктором.
– Получается коридор подтолкнул меня во внутреннем плане и сейчас те чувства, что я уже давно привык имитировать, начали проявляться по-настоящему? Даже страшно немного.
– Ничего, привыкнешь.
– А как же притча о стакане? – спросил я.
– Ты уже читал ее раньше, несколько лет назад на одном из сайтов в интернете.
– А ожоги? – повернулся я к Виктору.
– Короткое замыкание от торчащего из стены провода – последствия ремонта на скорую руку. Выключая свет в офисе, ты случайно задел оголенную часть, находящуюся под напряжением, и упав от удара током загорелся. Потом как-то смог найти в себе силы выползти в коридор, где и сработала система пожаротушения, но часть тела уже обгорела, а глаз был необратимо поврежден электричеством.
Виктор вдруг встрепенулся и засобирался.
– Ну а мне пора бежать.
– Мы еще увидимся?
– В рамках коридора – надеюсь нет, а так, я – это ты, я всегда с тобой. Кстати, проверь правый карман и не теряйся.
Мой «психолог» встал, взмахнув полами пальто и растворился в толпе выходящих из больницы людей.

Глава 9. Встреча.

«Не теряться. О чем это он? А в правом кармане у нас…» Я достал предмет, который каким-то образом захватил из палаты – на ладони у меня лежало мое кольцо из скрепок.
– Ой, это мне? – раздался женский голос.
Я медленно поднял голову и увидел рядом с лавочкой мальчика Витю, держащего за руку ее…
– Виктория! – тут же прикрыв правую часть лица рукой, я молча смотрел на нее и не мог вымолвить ни слова, только хлопал губами, как рыба.
– Миша! Ой, простите. Михаил, у Вас все хорошо?
– Это тебе. Ой Вам, – протянул я девушке кольцо.
– Спасибо! Очень мило. А что Вы здесь делаете? Вам нельзя долго сидеть на улице, – отчитала она меня.
– Вик, я забыл шапку в кабинете врача, – подмигнув мне и резко сорвавшись с места, мальчик побежал в сторону больницы. Вдруг из рюкзака Вити, висящего у того за спиной, что-то выпало и с громким протяжным «Мяаааав» добежав до лавочки, прыгнуло мне на колени.
– Сплюшик, маленький мой, где ты был, как ты? – гладил я малыша без остановки, а кот в свою очередь терся об меня и, помявкивая и мурча, бился мне лбом в грудь. – Как же я по тебе скучал, мой черный зубастый зверь.
– Он очень умный. Никто не знает как, но он сам нашел Вас в больнице. А мы с Витей взяли его себе, на время пока Вы в коме, – сказала Виктория.
– Плюх тоже очень скучал, – мы не заметили, как вернулся Витя. — Это ведь Вы сидели тогда на лавочке под дождем? И это ведь Плюху Вика отдала шарф? Я же прав?
Я поднял удивленный взгляд на девушку, перевел его на Витю, потом на Сплюшу.
– Как тесен мир, – и улыбнувшись выпалил. – Виктория, Вика, как насчет выпить чашечку кофе?
– Вы знаете Михаил, мой вечер занят другим мужчиной, – почему-то улыбаясь произнесла она.
Меня будто кто-то по голове ударил, а сердце пропустило пару ударов.
– Вика, тебе не стыдно? Другой мужчина, если что посидит у тети Даши, мне уже не пять лет, справлюсь. И вообще, хватит так про меня шутить! Не смешно, – строго выдал парень и вдруг крикнул:
– Плюхич! – кот поднял голову. – Побежали ловить голубей! – И два сорванца полетели гонять пернатых попрошаек, которые целой стаей паслись около больницы.
– В детстве мама часто читала мне одну сказку, и мне очень нравилась фраза – «когда даришь кольцо это подразумевает, что любовь будет длиться вечно», – тихо сказала Вика, крутя в руках мой подарок.
Я встал, сделал маленький шажок, чтобы встать ближе к девушке.
– Очень на это надеюсь, – и поцеловал ее в уголок губ.
– Вика, Вика, Плюх поймал голубя и пытается съесть его!
– Нам пора, – быстро произнесла чуть покрасневшая девушка. – Завтра я устраиваюсь в эту больницу официально. И в кофейном аппарате у ординаторской мне нравится латте без сахара. Увидимся, Миш.
Спустя минут пятнадцать из дверей больницы выбежал Валерий Сергеевич и обнаружил меня стоящим около лавки.
– А мы его по всему корпусу ищем! Давайте внутрь! В палату! Простынете же! И что у Вас с лицом? Чему вы так улыбаетесь? Что-то съели в психиатрическом крыле?
Я поднял голову к небу и негромко произнес.
– Раньше я рисовал себе в воображении идеальный мир. Но нам нужны те, кто будет нас ценить и любить ни смотря ни на что. Нужна особая сердечная связь. Я понял себя и, кажется, нашел то, что каждый ищет всю жизнь. Я наконец-то счастлив, доктор.

Глава 10. Все не то, чем кажется.

Через неплотно задвинутые жалюзи осторожно проскользнул утренний солнечный лучик. От шкафа полного медицинской литературы перетек на низкий стеклянный столик, с которого перебежал на диван и прыгнул в глаза мужчине, сидящему на нем и проверяющему документ. Заведующий реанимационного отделения Дормидонтов Валерий Сергеевич немного отклонил голову, дочитал последние строки и довольно покивав положил проверенные бумаги в стопку документов на столик.
Откинувшись на спинку дивана, врач замер в ожидании. Через пять минут, ровно в восемь ноль-ноль дверь в ординаторскую распахнулась и в помещение смеясь и толкаясь ввалились две девушки и парень.
– Здрасьте! – хором произнесли они, и видя строго смотрящего на часы врача, начали быстро переодеваться в рабочую форму – халат, шапочку и маску.
Валерий Сергеевич медленно перевел взгляд на возящихся интернов: первая – невысокая симпатичная брюнетка Алиса, которая постоянно «строила глазки» мужской части отделения, чем сталкивала лбами местного психолога Виктора и интерна Пашку. Сам Пашка – высокий нескладный и вечно опаздывающий. И, наконец, постоянно мерзнущая Виктория в неизменных вязанных полосатых носках.
Раздав ребятам задания на день, Валерий Сергеевич отпустил их.
– Виктория! Задержись, – врач дождался, когда остальные выйдут, – у тебя сегодня наблюдение за коматозными.
Девушка вдруг заулыбалась, спрятав за прической лицо. Заметив это, врач продолжил.
– Я же все вижу, Вика. Все видят. Дам тебе один совет, нет, даже попрошу тебя – не привыкай к ним, а к нему особенно. Можешь продолжать рассказывать Михаилу все, что видишь: про Алису, Пашку с Виктором, про бегающего по отделению сына главного врача и его любимую игрушку – огромного черного плюшевого кота. Но ты должна видеть в Михаиле только пациента и больше ничего.
– Я все поняла, – быстро закивала головой девушка.
– Тогда беги работай, – дверь в ординаторскую со стуком закрылась. – Только вот ничего ты не поняла, – вздохнул врач и сев на диван продолжил проверку документов.
Вдруг свет в помещении мигнул, потом еще раз и совсем погас.

***

– Остановка сердца! Валерий Сергеевич!
– Не стой! Три кубика адреналина! И возьми себя в руки!
– Дефибриллятор, я сейчас, я быстро! – трясущимися руками девушка схватилась за прибор.
– Вика, не тупи! Света нет! Непрямой массаж, вперед! Раз, два, три. Раз, два, три! Кислород! Давайте, Михаил, дышите!
– Дыши, Миша, ну пожалуйста. Дыши!
Девушка раз за разом методично надавливала на грудь лежащему на кровати мужчине.
– Никак! Никак! Не получается!
– Хватит, – врач коснулся руки девушки. – Остановись! – он взял ее мокрые от слез ладони в свои и отвел в сторону.
– Нет. Нет! Я не верю! Это не правда, не правда-а-а! – девушка осела на пол сотрясаясь в рыданиях.
Врач приспустил с носа маску и посмотрел на часы.
– Восемь часов семнадцать минут. Пациент так и не вышел из комы. Последний из той нашумевшей автомобильной аварии двухлетней давности с участием автобуса частного перевозчика. Нужно сообщить родным. И, Виктория, мне жаль, правда.